ИНКУБЯТНЯ

- Твори добро на всей земле, Твори добро другим во благо, Не за красивое спасибо Услышавшего тебя рядом... Звонкий, чистый, как слеза, голос разносился по округе, поражая лесную живность своей незамутненностью. Толстые непуганые белки, которые в количестве водились в этом благословенном месте, настороженно замерли на ветвях исполинских деревьев и с удивлением взирали на двуногое существо в белоснежной тоге и большими, слегка растрепанными белыми крыльями за спиной. Существо топало по едва заметной тропинке и горланило что-то, по мнению белок, явно нецензурное. - Ах ты тварь… божья, - прошипел Любвиманииль и присел от неожиданности, когда первая шишка угодила ему прямо по золотистой макушке и отскочила в сторону. – Сидите с миром, дети мои, - пробормотал он и поправил скособочившийся нимб, когда за первой шишкой последовала вторая, а за ней третья… Пригибаясь к земле под градом шишек, ангел быстро засеменил по тропинке, стараясь скорее миновать опасный участок леса и его негостеприимных жителей. Настроение заметно ухудшилось, а ведь день так хорошо начался… С утра Любвиманиилю удалось наставить на путь истинный молодого вампира, с которым ангел случайно встретился в деревенском кабаке. Вампир был местный, жил тут же, в деревне, с жителями не конфликтовал, не шалил, починял свой… кхм… в общем, всем бы образцовый вампир, если бы крови не боялся. А чтоб совсем ноги не протянуть, решил заменить кровь вином и с утра до вечера заливался крепленым красным. Спился б совсем, бедолага, но тут, на его счастье, через их село проходил Любвиманииль, свет несущий, правду глаголющий, дураков вразумляющий, зло искореняющий ангел справедливости и добра. И любви. И терпимости. Ну вот и вразумил ангел вампира, наказал не отворачиваться от природы своей, а смиренно ее принять. Вампир-то проникся, а вот жители деревни… В общем, хотел Любвиманииль еще и селян любви и терпению к ближнему научить, да не успел – выперли его крестьяне из деревни. Но ангел не расстроился, наоборот, приободрился, ведь еще одно благое дело сделано. А тут эти белки… Внезапно по всему телу прошла волна странного мороза: или опять перьевая чесотка в крыльях, или где-то поблизости творится несправедливость. Лучше б чесотка, конечно, настроение было таким препаскудным, что Любвиманииль всерьез побаивался сделать что-нибудь не так. - Какая ж... архитектура, - подобрал он наиболее цензурное слово, завидев то, что вызывало у него эту самую чесотку. Архитектурой оказался замок, старинный и очень темный, прямо образец с картинки из пособия "Как построить ваше личное темное убежище". Хоть замок и стоял на возвышенности, но почему-то находился в тени: солнце над ним не светило, небо закрывали тяжелые черные тучи, в которых довольно часто сверкали молнии. Зловеще завывал потусторонний ветер, кружась над мрачными каменными изваяниями горгулий, и казалось, что этот вой вырывается именно из их оскаленных пастей. Дополняла и без того безрадостную картину большая стая воронья, которое с отвратительным визгливым карканьем хаотично трепалось над замком, напоминая черные драные тряпки, подхваченные тем самым потусторонним ветром. Огораживал все это вопиющее мрачное безобразие редкий кривой штакетник, ощетинившийся острыми белыми зубьями во все стороны. - Несправедливость чую! - объявил ангел, принюхался и поспешил подальше от присевшего в кустах медведя. Да, замок доверия не внушал, скорее уж настораживал, потому Любвиманииль, не задумываясь и презрев тропинку, ломанулся сквозь кусты напрямик к мрачному зданию. Испуганный рев медведя за спиной и усилившийся запах несправедливости придали ангелу ускорения, и он стрелой выскочил из леса, расправил белоснежные крылья и взмыл в небо, оставляя за собой хоровод белых кружащихся перьев. Своим светящимся светлым ликом Любвиманииль разбавил общую мрачность пейзажа над холмом, а неожиданным появлением ввел в ступор стаю ворон, которые, завидев летящего на них растрепанного ангела, поперхнулись карканьем и забыли, как нужно махать крыльями. А потом вообще решили, что лучше переждать это неожиданное вторжение вне своего сознания, и дружной толпой хлопнулись в обморок, усыпав пожухлую лужайку черными лохмотьями тушек. То, что Любвиманииль издалека принял за кривой штакетник, внезапно зашевелилось, заскрипело, каким-то непонятным образом собралось в кучки, и перед взором парящего над замком ангела предстал отряд скелетов. Костяные стражи щелкали зубами и суставными сочленениями, воинственно махали зажатыми в руках обломками костей и злобно фосфоресцировали зеленым из пустых глазниц. - Тьфу ты, нежить, - сплюнул в сердцах Любвиманииль как раз тогда, когда двери замка со скрежетом распахнулись, являя взору хозяина сего безобразия. Хозяин укоризненно взглянул на плюющегося в небе ангела, осмотрел разбушевавшихся скелетов и черный ковер из обморочных ворон, и до Любвиманииля донеслось злобное: - Тебе чего, пернатый?! - Ах ты мерзкий колдунишка! - возопил Любвиманииль и, сложив крылья, спикировал прямиком на черного мага. Маг отпрыгнуть не успел, в итоге влетели они во двор одним слаженным клубком, как два дерущихся кота. Ангел был сильнее, маг, видимо, в силу специфики, изворотливее. Но на стороне ангела оказался еще и какой-то камень, встретившись с которым, голова некроманта издала характерный треск пустой тыквы, после чего маг обмяк в красивой, несколько картинной позе. Скелеты посыпались точно так же, решив от хозяина не отставать. - Силы добра снова победили, - заявил ангел и, встав, поправил тогу и нимб. Оставив бессознательного некроманта во дворе, ангел перешагнул порог проклятого замка, который внутри оказался еще мрачнее и зловещее, чем снаружи: сквозь давно не мытые мозаичные окна совсем не пробивался дневной свет, а тьму разгонял чадящий свет толстых черных свечей, которые нещадно коптили и нестерпимо воняли; по углам висели плотные белые клубки паутины, в которых что-то шевелилось и попискивало, а под потолком сгрудились гроздья летучих мышей. От резкого запаха, исходящего от свечей, у Любвиманииля заслезились глаза, перехватило дыхание, засвербело в носу и запершило в горле. Он приподнял полы длинной тоги, брезгливо сморщился и, стараясь не наступить на белые кляксы мышиного помета, осторожно перешагнул закопченную линию большой пентаграммы, что была намалевана прямо посреди огромного зала. По опыту ангел знал, что все, что он сейчас видел - это так, цветочки, а самые ягодки вредные некроманты обычно прятали в подвалах. Кроме того, он чувствовал где-то внизу пульс чужой жизни, и потому, найдя нужную дверь, Любвиманииль поспешил в подземелья, стараясь не обращать внимания на брызнувших во все стороны толпы пауков, тараканов и крыс. Казалось, мрачнее уже и быть не может, но однако ж... Широкий подземный коридор едва освещался тусклым светом редких факелов и сиянием ангела; по серым осклизлым стенам плясали зловещие тени и бегали мерзкие многоножки; что-то где-то монотонно капало, играя на расстроенных нервах ангела. Иногда стены прерывались толстыми железными дверями с маленькими решетчатыми окошками. Большинство из них было закрыто, а камеры пусты, но ангел чувствовал, что он на верном пути. Наконец за одной из дверей он ощутил тепло живого существа и биение чужой жизни и заглянул через толстые прутья окна. В камере было темно, но Любвиманииль уловил какое-то неясное движение в углу. Больше не мешкая, ангел выдернул из крепления факел, оторвал массивный навесной замок с двери и ворвался в камеру. Слабый свет полуживого факела выхватил из темноты большую металлическую клетку, стоящую в углу. На полу клетки Любвиманииль разглядел одетое в какие-то грязные лохмотья тощее бледное существо: губки бантиком, бровки домиком, глазки омутом, реснички веером, рожки столбиком, хвостик кнутиком, лохмы веником, ножки прутиком, ручки веточкой… И весь такой заморенный, такой несчастный, что одним своим видом вызвал у ангела волну сострадания. Существо хлопнуло длиннющими ресницами, бросило на Любвиманииля заинтересованный взгляд, соблазнительно улыбнулось и облизнуло пухлые губы юрким язычком. При общем плачевном состоянии смотрелось это… не совсем так, как было рассчитано. - Ты инкуб! – воскликнул озаренный догадкой ангел и обличительно ткнул пальцем в демона. - Да ты гений, - прошелестел в ответ тихий голос с легкой хрипотцой. Все сострадание как рукой сняло, но Любвиманииль тут же опомнился: ангел он или так, погулять вышел? Кем бы ни было измученное существо – оно страдало. - Вылезай, нечистый, - вздохнул свет несущий и оторвал у клетки дверь. - Только без рук... и без ног, и без всего остального там! - рявкнул он и отшатнулся, стоило инкубу лишь слегка пошевелиться. - Как же я без рук, без ног и без всего остального вылезу-то? - Ну ты понял! Не надо этих вот ваших штучек! - Любвиманииль неопределенно помахал рукой перед носом выползшего демона. - А отблагодарить за спасение? - Не стоит благодарности. Все, изыди, исчадие! - Куда изыднуть?* - В ад! В преисподнюю! В пекло! Короче, домой иди! - Не-е-ет, я не могу, - искривил в усмешке бледные губы инкуб. - Чегой-то? - Я теперь твой должник и не могу покинуть тебя, пока не отдам долг жизни, - пояснил демон и игриво взмахнул хвостом. - Называй меня Распрекрасный Распрекрас, о хозяин, - провыл он и призывно потянул руки-веточки к ангелу. - А ну, убери свои корявки, Раскрасный Раскрас, в бога душу твою мать! - возмутился Любвиманииль и отошел подальше. - Не надо в бога! - испугался инкуб и скуксился. - Я освобождаю тебя от долга! - торжественно провозгласил светлый. - Все, свободен! - Не так быстро, ты же знаешь правила, м-м-м? Так нельзя. - Сгинь, а? - жалобно попросил ангел. - Не-а, - покачал головой инкуб. - Ладно, тогда не смей приближаться ко мне, сластолюбец, иначе благословлю! - Но как же... но я же... но мне же... - растерялся демон. - А кормить меня как? - Ты... это... сам как-нибудь... - Как? - Ну-у-у... там маг у входа валяется, вот ты и... - пробормотал Любвиманииль. Распрекрас облизнулся и рванул набираться сил. Ангел с чувством сплюнул вслед и отправился замок перестраивать. Надо его подарить братьям, пускай радуются: тут такие деревни, столько нечисти, а уж сколько людей ходит, которых надо на путь истинный наставлять. Любвиманииль трудился всю ночь, не жалея живота своего, не покладая рук, ног, головы, крыльев и прочих частей тела и стараясь не обращать внимания на доносящиеся со двора характерные звуки, которые издают инкубы во время питания. Даже небольшой дождь не смог испортить ненасытному Распрекрасу аппетит. Наступило и прошло утро, незаметно подполз полдень, когда уставший ангел вышел на улицу, чтобы вдохнуть свежего воздуха и полюбоваться на дело рук своих. А полюбоваться было на что. Темные стены замка, умытые теплым дождем, матово переливались в ярком свете полуденного солнца. По ним буйным зеленым ковром стелился плющ, радовавший взгляд крупными нежно-розовыми цветами. Вместо мертвого забора из стражей-скелетов красовалась живая изгородь из кустов роз, над которыми весело порхали стрекозы и разноцветные бабочки. В чистом голубом небе широкой дугой раскинулась радуга и, словно крупные хлопья снега, подхваченные шаловливым ветром, танцевали замысловатый танец белые голуби. По густой зеленой траве лужайки прыгали маленькие пушистые кролики, а недалеко от замка, на холме, паслись небольшие табуны единорогов и розовых крылатых пони. - Красота-то какая, - умилился Любвиманииль и утер белоснежным рукавом скупую ангельскую слезу. - Гадость-то какая, - вторил ему сытый Распрекрас, лениво развалившийся на зеленой лужайке. - Сгинь, нечистый! - цыкнул на него ангел. - Неправда! - возмутился инкуб и приподнялся. - Я чистый. И действительно, демон, как и замок, заметно преобразился за эту ночь: черные длинные волосы перестали напоминать воронье гнездо и блестящими крупными кольцами вились по плечам, достигая середины спины; на кончике гибкого хвоста обнаружилась пушистая кисточка; темные глубокие глаза слегка мерцали красным; бледная кожа приобрела золотистый цвет и чуть светилась. Распрекрас где-то уже успел откопать черные полусапожки, черный кожаный жилет и такие же штаны, которые теперь бесстыдно обтягивали его длинные стройные ноги и то место, откуда они начинались. - Тьфу, охальник, - Любвиманииль тяжко вздохнул и перекрестился. - Маг-то где? Жив? - Жив, - оскалился инкуб. - Силен был, зараза, только пуст теперь совсем, да и умишком повредился чуток. Чего с ним делать-то? Может, прибить, чтоб не мучился? - Нельзя убивать! Селянам отдадим. - Зачем им дебелый колдун без магических сил? - В хозяйстве все сгодится. Жизнь на селе трудная, каждая пара рук на счету, - наставительно произнес Любвиманииль. - Давай, бери его. Распрекрас нехотя поднялся и легко взвалил на плечо голого некроманта, который валялся тут же, на травке. Маг что-то неразборчиво забормотал, перемежая слова тихим хихиканьем, и зашарил руками по спине инкуба. - А ну, не устраивать мне тут срам! - прикрикнул Любвиманииль. Распрекрас шлепнул кисточкой хвоста по макушке разбушевавшегося некроманта, тем самым вырубив его на время, и зашагал в сторону деревни. Свет несущий ангел Любвиманииль немного постоял, проследил взглядом от мотавшейся из стороны в сторону кисточки до места, откуда начинался демонский хвост, понаблюдал за вихлянием этого самого места, возвел взор к небу и мученически вздохнул, предчувствуя все неприятности, которые привнесет в его праведную жизнь Распрекрасный, чтоб его, Распрекрас.