Дома все мелькали и мелькали. Это была самая унылая поездка в моей жизни. Водитель раздражал своим акцентом и намерением поговорить. Плейлист повторялся по десятому кругу, но не снимаю наушники, не хочется быть пораженной болтовней этого человека, ведь ему нужно было отвлечь нас от того, что он не мог найти нужный нам переулок.
После смерти отца мама решила, что нам срочно нужен переезд в другой город, к человеку, который мне совершено не был знаком.
Я его знала только по описанию с уст матери. Он её близкий друг, о их встречи в клинике, то как он ей несказанно помог, и какой же он прекрасен, молодой мужчина. Мне остается только делать вид как я за нее рада.
Наверное, я одна не понимала, что этот переезд мог изменить. Но у меня нет иного выхода, как просто поступиться ей, ведь выбор у меня не был широк.
Все же через часа два, машина остановилась у ворот дома, который не отличался от других. Это неудивительно. Даже мрачная осеняя погода не портила его богатого вида. В этом районе живут только те, кто имеет деньги в кармане.
Закрываю за собой калитку и провожаю взглядом желтую машину, надеясь, что мама передумает.
— Ну что, пошли? —У матери сияли глаза от радости.
Она сюда хорошо вписывается. Роскошная рыжеволосая дама в черном платье каждый раз смущенно опуская глаза когда мимо нас проходят такие же роскошные леди. И я, категорически не подходящий к ней аксессуар. Поправляю большой черный свитер и ловлю на себе осуждающие взгляды идеальных, как с иголочки людей.
Становиться дышать тяжелей, легкие как будто отказываются принимать кислород. Мать все так же стоит рядом. В такие моменты, хочется провалиться, лишь бы она не смотрела этим взглядом, который вмещает в себе жалость и одновременно угрозу.
Делаю медленные шаги к порогу дома. Еще пару взглядом и вздохов кидаю в сторону матери. Надежда умирает последней. Женщина достает из сумки маленький ключик и дает в руки мне. Хмурю брови, из-за этого мама закатывает глаза, это уже вызывает намного больше вопросов.
Щелчок. Открываю темные деревянные двери. Но не вхожу.
- Нас никто не встретит? - С интересом изучаю дом изнутри, потираю вспотевшие ладони об светлые джинсы и переступаю порог дома вытирая об коврик ботинки.
- Он занятой человек, Хель, - мама закалывает рыжую прядь волос которая так небрежно упала на ее тонкие плечи, и берется за ручку двери, чтобы открыть ее шире и насладиться теплом, - и к тому же, я уже была здесь.
Чувствую как ее холодная пальцы прикасается к моей спине и толкает вперед.
Она себя вполне комфортно чувствует, а вот я, наоборот. Не смотря на то как светло в доме, пахнет свежестью, мне хочется выбежать на улицу, и остаться промокать под дождем.
Оставив мать в компании чемоданов, мое любопытство берет верх над моим разумом.
Вхожу на кухню, довольно интерьер здесь не плохой, все выполнено в бежевых, серых тонах, мне это нравиться, нет той жути которая была в прошлом доме, с прошлым, таким же тошно-идеальным, очередным любовником мамы. Покинув кухню прохожу по коридорчику, несколько дверей и огромная гостиная, большие окна, через которые пробиваются солнечные лучи, широкая, белая, деревянная лестница c коваными черными перилами, ведущая на второй этаж, по середине комнаты стоит пару кресел, шкафы с книгами и большой черный рояль.
Подойдя ближе, с дрожью в сердце провожу по крышке рояля пальцами, аккуратно подняв ее нажимаю на одну из клавиш, за тем на вторую и прекрасные ноты как будто текут по моим венам к самому сердцу. Сажусь на мягкий пуфик и начинаю водить пальчиками по клавишам, создавая приятную мелодию.
— В этом доме запрещено играть, — слышу грубый мужской голос, который раздался по гостиной эхом.
Тот самый идеальный мужчина. Поднимаю глаза. Минут пять просто молча смотрим друг на друга и я поступаю как обычно, даже если это его дом, рояль, музыка для меня как наркотик. Именно поэтому проигнорировав, продолжаю играть.
Затем раздаются шаги. Громкий хлопок. Это была крышка от рояля. Не моргнув, поднимаю глаза на мужчину, который снова повторяет выдавливая чётко каждое слово, пытаясь скрыть свою грубость :
— В этом доме, запрещено играть. — Чёрные, аккуратно уложенные волосы и голубые глаза, которые насквозь пронзают холодом.
От грохота вбегает мама. Мужчина резко отворачивается от меня и подходит ближе к ней. Обнимает и целует руку.
— Рад, что ты выбрала этот вариант. Я уверен…
Пропуская разговор старших мимо ушей ведь чувствую на себе взгляд.
Облокотившись на перила, стоит высокий парень. На нём белая футболка, темно-красная рубашка с закатанными рукавами и темные джинсы. Чёрные волосы в полнейшем беспорядке. Наши взгляды встречаются, но не отвожу взгляд. Что же я теперь не одна выгляжу так беспардонно в этом доме рядом с столь элегантными людьми. Ударив об перила парень отвернулся и через несколько минут раздался громкий хлопок двери.
Просторы коридора и комнат этого дома впечатляют, никогда не понимала, в чем заключается любовь к огромным домам. неуютно.
В доме совершенно не уютно. Несмотря на простор, кажется, что стены сдвигаются, а потолок давит. В нем нет чего-то душевного, уютного, родного.
Через несколько попыток я все же нашла нужною мне дверь. Проще было попросить нарисовать мне карту или же расставить указатели как в музее "руками не трогать" и "это твоя комната, Хель".
Открыв дверь я опять же вижу то же что и во всех комнатах, в которые я успела заглянуть по ошибке, стены так и пронзают своим холодом. Возле двух больших окон по середине стоит кровать, рядом две тумбочки, ближе к двери шкаф, рядом с ним стол, цветочные обои на удивление не отвратительные, что нельзя сказать об розовом коврике по середине комнаты. Что ж, интерьер подбирала мама, это очевидно. На белом столе стояла ваза с белыми розами, а в них виднелась записка.
«Рады вас повествовать в доме ОʼБрайенов.»
Нет, это вовсе не мило. Глядя этому человеку в глаза ты уже чувствуешь его отвращение к тебе.
«Швырнув» сумку в угол комнаты, я падаю на мягкую кровать.
Не успев и закрыть глаза на минуту, я слышу голоса доносившийся из коридора. Да, это неправильно подслушивать чужие разговоры. Но я любопытная и с этим ничего поделать не могу. Приоткрыв дверь, вижу темноволосого парня. Он стоял оперившись об стену.
— Знаешь, Дилан, ты прав, мне плевать на твои личные проблемы, в какой-то степени ты сам влез в это дерьмо, но ты должен спуститься вниз сейчас, иначе... — заметив меня, мужчина прекратил размахивать руками перед парнем и направился в мою сторону, от его резкого движение, я приготовилась закрыть дверь, но его нога быстрее оказалась в дверном проеме, чем я осуществила свои действие в реальность.
— Милая Хель, — и снова я вижу эту ухмылку, от которой мне даже жутко, только сейчас замечаю, что он похож на Чеширского кота, хотя знаете, этот кот был намного посимпатичней, - надеюсь, ты присоединившийся к нам за ужином?
***
Что и ожидалось. Тихий ужин. Но как только я подумаю о идеальной тишине, так кому-то нужно ее испортить:
— Хель,— произнёс мужчина, аккуратно поставил бокал вина на стол. Он слегка улыбнулся, — мы с тобой так и не успели познакомиться. Я - Дэвид О’Брайен, с этих пор, в какой-то степени, твой личный психолог, — его наигранный смех раздался эхом. Посмотрев на парня, На его лице мгновенно исчезла улыбка и мужчина напряг скулы. — А этот молчаливый юноша, который сидит напротив тебя и показывает всем своим видом недовольство, — Дилан, мой племянник. Чувствуй себя как дома, милая.
Странно, что этот человек не выбрал профессию актера, его наигранность, улыбка, слова, настолько правдивы, что от этого хочется повесится. Не видела людей которые настолько притворяются даже со своими родными. О нет, с этим человеком живу уже шестнадцать лет.
Ковыряюсь в своей тарелке, пища в горло не лезет, разделяя куриную грудку, которая порезана кубиками от овощей. Дэвид и мама все продолжают попивать красное вино и беседовать, время от времени мать одаривает меня недовольным взглядом все повторяя о еде.
За весь вечер впервые смотрю на Дилана. На бледной коже раскиданы родинки, никогда не видела такого. Темные волосы как-нибудь уложены. Густые брови, которые он хмурит из-за этого проявляются морщинки. Карие глаза, под которыми можно заметить синяки, где нигде на лице маленькие царапины, свежие. Тонкие, сухие, покусанные губы, по которым он проходится языком. Продолжаю свое наблюдение.
Обращаю внимание на руки, которые сложены на груди, косточки в свежих ранах, на руках много шрамов, поворачиваю голову набок, стараясь получше рассмотреть шрамы на руках, их так много, даже интересно откуда, смотрю на свои руки которые уложены на коленях, они также в шрамах, но они не так сильно заметны.
Перевожу снова свое внимание на лицо парня, и только сейчас замечаю что его взгляд направлен на меня, теперь он хмурится еще больше, одна бровь приподнята. Меня резко бросает в жар от чего краснею, снова смотрю в тарелку, иногда бросаю взгляд на ОʼБрайена, что бы убедиться, что он не смотрит на меня и расслабится, но нет, он все продолжает прожигать меня взгляд, от неловкости поправлю волнистые волосы за ухо.
-Хели, - вздрагиваю от неожиданности и автоматически выравниваю спину, - ты даже не прикоснулась к еде, что-то случилось ?
Рыжие волосы аккуратно уложены, темно-зеленое платье показывает всю красоту фигуры женщины, ее глаза давно так не сияли, а эта улыбка, когда девочка ее видела в последний раз?
Она никогда не смотрела на дочь с любовью, только ненависть к ней и наигранность при посторонних людях, а эти, казалось бы голубые глаза, в которых только доброта и любовь, на самом деле пропитаны злостью и отвращением.
Ее дочь это полное противоположность ей, она точная копия отца, характер, манеры, действие. Возможно это и есть причина ненависти.
-Я... - Девушка пытается подобрать правильные слова, что бы улыбка матери не исчезла. - Я не голодна, просто устала с дороги.
-Пожалуйста, Хели, кушай, ты давно хорошо не питалась, с момента... - Ванесса продолжает играть в свою игру, она знает как заставить ее отпрыска рыдать.
-Я же сказала, я не голодна. - Грубость в голосе возрастает. Хель подрывается со стула и направляется в глубь длинных коридоров ища защиту, но ее больше нет.
Забудь о любви, милая Хели, теперь настал твой личный ад.
