favorite record

Они встречаются в дешевом захудалом баре на Десятой авеню, где играет пластинка группы Nirvana с песней All Apologies. Луи сидит за столиком, попивая дикую смесь обжигающего все внутренности алкоголя, и наслаждается песней Кобейна. А через пару минут он уже чувствует заказанный напиток на себе, а, если точнее, то на своей любимой футболке с Ramones. В баре начинается драка, и зачинщиком всего этого, как понял Луи, становится лысый качок, которого развели на деньги как лоха. Темноволосый парень, которого ударил качок, ехидно улыбается, вытирая кровь со своей разбитой губы, и бьет мудака в ответ. Следующее, что происходит так это то, что Лу, бежит по грёбаной Десятой авеню в противоположную сторону от дома и бара с, чёрт возьми, тем самым темноволосым парнем, из-за которого всё и началось. — Зейн, — говорит запыхавшийся парень шатену и начинает ускоряться. — Ты больной, а не Зейн, — отвечает Луи и слышит, как тот мужик из бара и три его друга бегут за ними с битами. Томлинсон хочет попрощаться со своей жизнью, потому что, как они, мать вашу, выберутся из этой херни. Магии не существует и волшебной кроличьей норы, в которую упала Алиса, тоже, думает Луи. Всё началось с того, что Томлинсон, чёрт побери, просто ударил стулом того лысого качка, и всё, здесь-то их всех и понесло. Томлинсон больше никогда не будет помогать незнакомцам. Даже если они будут чертовски горячими. И будут носить узкие джинсы. И даже если они будут выглядеть как долбаные Боги, сошедшие с Олимпа. Неа. Нет. Луи не будет больше помогать незнакомым людям, потому что из-за этого «Зейна» его хотят убить. Он слишком молод, чтобы его избили битой где-нибудь за урнами в соседнем квартале, а потом оставили бы его бездыханное тело там, пока контейнер с мусором не решат забрать, или пока какой-нибудь беспризорник не найдет его. Брюнет хватает Томлинсона за руку и тянет в сторону, говоря всё быстро, четко и по делу, а Томмо лишь хлопает ресницами. — Живей, мистер-не-скажу-свое-имя, полезай в канализацию, — говорит Зейн, толкая парня в плечо. Томлинсон шипит и возражает, но позже слышит знакомые голоса, и у него просто нет выбора. Футболка с Ramones испорчена опрокинутым на неё алкоголем, что такого, если она ещё и провоняет вонючей канализацией? Зашибись ведь. «Лучше бы сидел дома и щелкал тупой ящик или взял бы денег, которые откладывал на черный день и купил себе выпить, наслаждаясь уютным комфортным диваном со всеми привилегиями», — мысленно говорит себе Томлинсон, спустившись по лестнице в канализацию, а следом за ним и незнакомец Зейн. — Ненавижу тебя. Я совершенно тебя не знаю, но уже ненавижу, — говорит шатен, плетясь сзади за Зейном, который, казалось, явно знает, куда нужно идти. — Все так говорят, а потом: «Зейни, ах, ты такой классный, трахни меня ещё раз», — передразнивает брюнет голос какой-то девки или не девки, а просто какого-то человека, но это смешно. Томлинсон улыбается, а потом резко становится серьезным. Нет, это не смешно, по крайней мере, не должно быть таким, но Зейн приятный и у него замечательный голос, а у Луи давно не было секса. Чёрт. Может быть, это сказывается на нем недостаток половой жизни? Да и нет, он не собирается трахаться с этим Зейном. Из-за него меня хотят убить, напоминает себе Томмо. Луи всё же решается сказать свое имя, а Зейн говорит ему, что оно ему подходит и подмигивает. Брюнет рассказывает, что хотел просто подшутить над тем мужиком, ну, и, конечно же, сорвать куш, но для этого пришлось смухлевать в одной игре, и вот во что это всё вылилось. Зейн говорит, что Томлинсон зря решил вмешаться в его спасение, на что Лу лишь недовольно фыркает и соглашается со словами, которые он говорил себе ранее. Никогда больше не буду помогать незнакомцам. Зейн снова берет Томмо за руку и тянет влево, говоря, что они вылезут в соседнем квартале и то, что он уже ползал по канализации со своими друзьями, когда они скрывались от копов из-за вандализма. Луи узнает слишком много о Зейне, например, то, что он рисует граффити на стенах за деньги и украшает стены домов, называя это искусством. Так же у брюнета есть друзья Гарри и Лиам, которые встречаются уже пять месяцев, а до этого были просто друзьями с «большими возможностями». Он узнает, что Зейна почти не поймали, когда он курил травку в неположенном месте. А ещё Зейн слишком много болтает, а Луи говорит лишь то, что умеет играть на фортепиано и придумывает музыку для не совсем известных музыкантов, из-за чего незнакомец Зейн, открывает рот в букве «о» и хлопает ресницами, и, о Боже, его ресницы были даже длиннее, чем у Луи. Он определенно Бог, сошедший с Олимпа, который по чистой случайности любит ползать по канализациям. Томлинсон идет и улыбается сам себе как идиот. Они вылезают из ужасной преужасной канализации возле парка с зелёными насаждениями, такой же травкой и деревянными лавками, а ещё горит фонарь, потому что уже смеркалось, но не так уж, что прям ничего не видно, просто эти глупые фонари всегда включали раньше обычного. Томлинсон злится. Он злится внутри и чувствует запах, которым он пропах, его прекрасная футболка с Ramones грязная, пропахшая алкоголем и отходами, и просто... Луи хочет прибить этого темноволосого улыбающегося, как Чеширский кот из Алисы в стране чудес, и Томлинсон не знает, почему он полдня уже вспоминает эту чертову Алису, но... Томмо подходит ближе к брюнету и целует его, до боли прикусывает его губу и, отстранившись, залепляет ему пощечину. — Хэй, за что это? — возмущается Зейн, потирая место удара ладошкой. Даже его рука, блять, была восхитительной. — За всё хорошее, Зейн-люблю-бегать-по-канализациям-Зевс, — повышает голос Лу. Брюнет выгибает бровь и смотрит весьма странно на Томлинсона, и говорит: — Зевс? Хм, считаешь меня божественным и неотразимым? — Ты такой самовлюбленный. Ты испортил мою футболку, — указывает Томмо на Ramones. Зейн подходит к Томлинсону, снова это его подмигивание, и в следующую секунду брюнет стягивает с него футболку, а потом и с себя, кажется, на футболке парня были изображены The Neighbourhood. Зейн меняется с Лу футболками и... Томлинсона просто разрывает от смеха, потому что, его Ramones растянулись на теле брюнета, и это, правда, было смешно. — Я рад, что тебе уже весело. — Прости, но... Ты порвешь её, а это самая любимая моя вещь, — говорит Луи и следит за тем, как его новоиспеченный знакомый снимает футболку и остается топлес. Томлинсон всё ещё не понимает, что делает брюнет и чего добивается. — Я постираю, чувак, и не порву её, я живу не далеко, так что..., — пожимает плечами Зейн. Вау. Всё, что сейчас в голове у Луи - это превосходное тело парня напротив. Господи, Боже мой, откуда он вообще упал, заберите этого Зейна обратно на Олимп или отдайте Алисе. Хотя, нет, лучше заверните и оставьте у Луи под дверью. — Дашь мне свой номер, Зевс? — спрашивает Томлинсон. — Зейн, — поправляет брюнет Томмо. — Я знаю, идиот, просто для меня ты будешь Зевсом, — отвечает Лу. — Это один из твоих кинков или что? — усмехается Зейн, немного ежась от легкого ветерка. — Дашь номер и узнаешь, — Томлинсон стал более наглым и самоуверенным. Так и началось это весьма необычное знакомство. Зейн забил свой номер на телефон Луи, а Томмо свой, и парни мирно разошлись. Конечно, пару минут Томлинсон стоял и пялился вслед уходящему Зейну Малику, как тот записал себя, а точнее он записал себя как Зейн-Зевс Малик. Да, недостаток личной жизни сказывался, последний раз его настоящие серьезные отношения закончились пару месяцев назад. Найл был милым и вечно что-то восторженно рассказывал. Он был одним из молодых только что начинающих певцов, и как-то так завязалось, что они начали встречаться, просыпаться рядом, дарить друг другу подарки, а потом Томлинсон разрушил это, потому что стало скучно и обыденно, не было веселья. Лишь слащавость и мысли блондина о том, какую свадьбу он бы хотел и где. Возможно, Луи сволочь, что разрушил мечты светловолосого Найла, но Томлинсон понял, что он не тот, кто нужен парню, блондину был нужен такой же милый и прекрасный, как и он сам. Луи не подходил под это описание, потому что, наверное, Томлинсон тоже был больным на голову как Зейн. Луи понравилось ползать по канализации, и он был бы не прочь повторить это.

*

Через месяц общения и времяпровождения вместе с Зейном Маликом, Луи был первым, кто предложил официально встречаться. Томлинсон познакомился с Гарри и Лиамом и сделал выводы, что это ещё те идиоты, потому что Гарри вечно шутил и думал, что это смешно, смеялся лишь Лиам, утыкаясь носом в его шею. Стайлс был похож на Бэмби, на олененка, который вечно запутывался в своих ногах, а у Гарри были действительно длинные ноги. Лиам Пейн, друг Зейна и парень кудрявого парня, был чем-то похож на Алекса из Мадагаскара, а ещё... Томлинсону нужно перестать сравнивать людей с персонажами из мультиков или фильмов, но ладно, если в последний раз, то Зейн был похож на вечно улыбающегося принца из Русалочки, и, да, это весьма странно, ну и что. Они все были классными, а в особенности безбашенный Зейн, который любил рисковать, затягивая в свою жизнь и Томлинсона. Майку с Ramones он, кстати, постирал, только вот не сам, а отнес в химчистку, как сказал Гарри, за что Зейн съел все его бананы в холодильнике, а Лиам съел любимый йогурт Зейна, отомстив так за своего парня. Все трое жили в огромном лофте с голыми стенами, которые Малик иногда разрисовывал, придавая этому месту больше жизни и красок. Луи нравился Зейн, а Зейну нравился Луи. Сейчас, гуляя по подземки метро, Малик включает на телефоне песню и засовывает один наушник себе в ухо, а второй Томлинсону. Брюнет прижимается к маленькому тельцу возле себя и кладет руки на талию Луи, шепча: — Моя любимая пластинка. Луи вздрагивает, потому что это была Nirvana – All Apologies, которая играла месяцем ранее в том дешевом задрипаном баре на Десятой авеню, в котором всё и началось. И плевать, что это была не пластинка, которая на самом-то деле должна была бы играть на патефоне. Просто плевать — Моя тоже, — отвечает Томмо и нежно целует брюнета в губы, двигаясь в такт и не обращая внимания на мимо проходящих людей. Танцуй со мной всегда и никогда не отпускай. В этот настоящий отрезок своей жизни Луи теперь бегает от копов вместе с Зейном, и иногда они прячутся в канализации, а иногда и в мусорном контейнере, ну и что, что от них потом несет ещё неделю, главное, что это весело, и им легко вместе. Зейн, который будто бы был сошедшим с Олимпа, вскружил Луи голову. И это хорошо, это очень даже хорошее начало и продолжение истории.