Послевоенная галактика Млечный Путь. Главы и зарисовки.

      Адмирал Георгий был восхищён и впечатлён – он редко когда жил столь интенсивно и полно, столь разнообразно и увлекательно. Казалось, не было в «Ликино» и в Городе, а уж тем более – на «Волге» места, где его бы не ждали в любое время дня и ночи. Ждали не только как гостя, но и как коллегу, сослуживца, знатока, профессионала, специалиста, эксперта. Ни для кого из сотен его новых знакомых, которыми адмирал обзавёлся здесь, не были проблемой его немногословность, суровость, жёсткость.       Он проводил долгие насыщенные до предела работой и общением часы в Центральном Посту крейсера, в его командных частях и отсеках, общался с инженерами, техниками, навигаторами, пилотами, штурманами, попал даже под внимательный взгляд и опеку уникального врача – Аллы Селезневой. Стал свидетелем появления на свет двойни – мальчика и девочки, родившихся у одной из навигаторов корабля, смог одним из первых поздравить молодую маму, подарить ей букет цветов – Светлана, улучив момент, заблаговременно подсказала, какие именно ей нравились больше всего.       А уж из КДЦ «Ликино» он был готов не вылезать сутками, если бы у него была такая возможность. Помня о том, что у него осталось только двое суток, адмирал и сам изумлялся, как его новые многочисленные знакомые втискивают в минуты общения и совместной работы столько всего, сколько обычно можно было втиснуть только во многие часы. Он проводил пятнадцатиминутки с диспетчерами, общался с пилотами и командирами разведкрейсеров, базировавшихся в «Ликино», общался с офицерами кораблей и со старшинами, не избегал и общения с рядовыми членами экипажей крейсеров и кораблей обеспечения.       В вирт-центре он несколько часов участвовал в очередном виртуальном тренинге экипажа одного из крейсеров и был полностью удовлетворён как уровнем своего участия, так и уровнем профессионализма своих новых знакомых. Ему всё больше нравились эти мужчины и женщины, избравшие армию своей судьбой, сделавшие военную службу Империи своей жизнью. Конечно же, они расспрашивали его в редкие минуты отдыха о Светлане и об экипаже «Волге», интересовались его мнением о событиях прошедшей войны. Но это не носило характер унылой обязаловки, наоборот он находил большое удовольствие, говоря о внучке и о её коллегах, о корабле, которым командует Светлана, о том, что удалось совершить волговцам в ходе минувшей войны. Конечно же, он с большим удовольствием рассказывал и о том, как воевала «Двина» и её экипаж, чем заняты двинцы сейчас. О планах он по понятным причинам не говорил и слушатели его правильно поняли: секретность, всё такое.       С братом Светланы – Михаилом он долго говорил о том, какие чрезвычайные ситуации сейчас возможны, как их следует предупреждать, ограничивать и преодолевать. Вирт-центр КДЦ «Ликино» очень помог адмиралу в общении с Михаилом – там были созданы все условия для воссоздания и исследования самых заковыристых и сложных сценариев.       Там же, в КДЦ он много времени провёл над картами Земли вместе с Семёном – средним братом Светланы. Это только так кажется, что командир имперского линкора может не интересоваться деталями картографии планет – на самом деле для экипажа линкора мелочей нет и знание планет, и не только их картографии вполне может облегчить – и не раз – выполнение очередной задачи и даже спасти жизнь корабля и экипажа. Потому Семён и Георгий получили большое взаимное удовольствие, вдоволь пообщавшись несколько часов по вопросам и проблемам, которые действительно представляли для обоих реальный взаимный интерес.       На исходе вторых суток для адмирала и командира линкора «Двина» в КДЦ «Ликино» не осталось никаких «белых пятен» - он не претендовал на то, что за столь короткий срок охватит всё, поэтому отказался от поездки в ближайший речной порт, куда его приглашал дед Устим – капитан сухогруза «Иртыш». Устим понял Георгия правильно и не стал настаивать, ведь действительно, каждому – своё и нельзя объять необъятное, тем более, что у Георгия оставались в запасе только сутки. А ведь так ему хотелось продлить пребывание здесь, в «Ликино» хотя бы на несколько часов. Но – нельзя, линкор и его экипаж ждут своего командира и работа тоже не может ждать, как и служба.       Нашёл Георгий возможность и поговорить наедине с Игорем. Убедился, что он – по-прежнему важен и дорог для Светланки, успокоился. Игорь почти постоянно пропадал в Медотсеке «Волги», а если и выходил из него, то только для того, чтобы переместиться в базовый госпиталь или улететь в военный госпиталь Города. Так что, как понял Георгий, в эти несколько суток у Игоря не будет много времени на сколько-нибудь плотное общение со Светланой. Ничего, у Игоря ещё впереди есть неделя отпуска и Светлана приняла Игоря, они правильно поняли друг-друга, так что здесь сложностей не будет.       Конечно же, не обошлось и без плотного общения с генерал-полковником Стрельцовым – военным лётчиком. Уговорил таки Георгия Валерий – слетали они в тест-зону космодрома на «спарке», дал Валерий Георгию попилотировать машину так, как захотел адмирал. Всё же командир «Двины» - пилот по основной профессии, а космофлот и астрофлот выросли из военной авиации и любой пилот Астрофлота обязан уметь пилотировать не только космические, но и атмосферные корабли. Потом, после окончания трёхчасового полёта, Георгий и Валерий в классе послеполётных совещаний ещё долго обсуждали проведённый полёт, отмечали недостатки, проблемы, искали пути их преодоления. Говорили о многом, не только о том, что касалось службы.       Адмирал и генерал совместно побывали у пилотов истребительного полка, прикрывающего небо над «Ликино», затем побывали у воинов зенитно-артиллерийского полка, обеспечивающего противовоздушную оборону базы «Ликино», у десантников полка, осуществлявшего наземную охрану и прикрытие базы.       Вернувшись далеко за полночь – где-то в два часа ночи на борт крейсера, адмирал Георгий встретился с практически никогда не спавшими в человеческом понимании тремя киборгессами, те проводили его в столовую, где буквально принудили поужинать.       Пока адмирал ужинал, Зара и Аликс, которые, как понял Георгий, были в большей степени сориентированы на армейское житьё-бытьё, немало интересного рассказали ему, и сами с интересом выслушали рассказы адмирала. Лекси больше задавала вопросы, но вопросы были конкретными, чёткими, выдававшими хорошее знакомство киборгессы с предметом. Георгий понял, что Лекси только кажется вполне мирной и даже очень гражданской – случись какая-нибудь профильная ситуация и все окружающие поймут очень быстро и надёжно, что эта киборгесса прежде всего – оружие. Всё же Оливия воспитала Аликс как воина, а уж Аликс в свою очередь воспитала прежде всего как воинов своих обеих дочерей.       После ужина Зара и Аликс сопроводили Георгия в одну из свободных кают, заверив адмирала, что он точно никому не помешает – многие волговцы получили возможность и право жить в наземных общежитиях базы, а на корабле появляться только в часы службы. Пожелав адмиралу спокойного отдыха, киборгессы удалились, а Георгий, едва добрался до кровати, отключился почти мгновенно, будучи предельно доволен прожитым невероятно интенсивно и содержательно днём.              Наутро после завтрака в офицерской столовой адмиралу предложил составить компанию младший брат Светланы – Кирилл и они вдвоём улетели на флайере в расположение десантного полка, прикрывавшего базу. Там Кирилл оказался в своей родной стихии – его ждали с нетерпением и сразу «закружили». Не остался в стороне и адмирал – он с удовольствием несколько раз преодолел десантную и штурмовую полосы препятствий, прошёл тренировку по парашютному многоборью в тренажёрном центре полка, поработал вместе с офицерами штаба над планами боевой учёбы, побывал в парках боевой техники, принял участие в её техобслуживании и ремонте.       Обедали Георгий и Кирилл в общей столовой зале полка, одной из самых больших. Здесь адмирала завалили вопросами о боевом пути линкора «Двина», о проведённых экипажем и командой боевых вылетах в минувшую войну. Кирилл блеснул своими знаниями о многих наглухо закрытых для гражданских страницах истории линкора, чем впечатлил и порадовал десантников.       Встречу адмирала и генерала с десантниками транслировал местный военный информационный центр, так что и другие воины полка смогли задать гостям свои вопросы и получить полные, развёрнутые неформальные ответы. После обеда адмирал вернулся на «Волгу» - предстояло уделить внимание и время сёстрам матери Светланы, а Кирилл остался у десантников – у него ещё было предостаточно и задач, и планов, и задумок, реализовать и выполнить которые он мог бы только там.       Конечно же, к десантникам адмирал улетел ранним утром, облачившись в полную военную форму. И планировал, что вернувшись на «Волгу», он переоденется в гражданское, всё же предстоит общаться с женщинами, а там форма ни к чему, а вот гражданский парадный костюм – самое то. Но ни Альбина, ни Рената, не дали адмиралу ни секунды на раздумья – благодаря Аликс они точно узнали, на какую стояночную площадку КДЦ «Ликино» распорядился направить флайер, пилотируемый Георгием и подошли минута в минуту прямо туда, так что, едва открыв салонный «фонарь» флайера, адмирал сразу был взят в мягкие и упругие сильные «клещи», будучи вынужденным сдаться на милость очаровательных захватчиц и отказаться от мысли в самое ближайшее время облачиться в гражданское. Что поделать, женщины в Российской Империи всегда были очень неравнодушны к мужчинам в военной форме и тем более, если эти мужчины были в немалых воинских чинах.       - Идёмте, адмирал. – сказала Рената. – Не на корабль – в местный Дворец культуры. Мы уже в курсе, что вы пообедали в расположении у десантников и насильно заставлять вас вторично обедать не будем. – она усмехнулась, поймав взглядом улыбку Альбины. – Но при случае – накормим. Там, говорят, прекрасный ресторан. И мы хотим, чтобы вы составили нам обеим там – и не только там – компанию. А о Станиславе не беспокойтесь – он вместе со Светланой улетел в КДЦ «Ликино», пробудет там до позднего вечера – обычная командирская работа, ничего особого.       - Успокоили. – адмирал взглянул на улыбающуюся Ренату. – А то ведь я подумал…       - Станислав не ревнив без особой на то необходимости. – убеждённо заявила Рената. – И он знает, где и с кем я проведу эти часы, поэтому он – нисколечки не против. А уж мы обе – тем более не против! – она указала адмиралу на пешеходную дорожку. – Тут всего два километра, заодно успеем и поговорить.       - Ладно, уговорили. – усмехнулся адмирал, чувствуя, что из «клещей» ему не суждено вырваться до самого позднего вечера.              Они действительно проговорили до самого входа в большой и красивый Дворец Культуры. Адмирал и раньше знал, что обе сестры с ранних лет занимались пением, музыкой, танцами, шили себе сами разные наряды, преимущество отдавая старинным, богато украшенным. Вот и сейчас обе сестры щеголяли не в привычных имперцам комбинезонах, а в платьях – почти вечерних, явно праздничных, необычных: Альбина отдала предпочтение платью нежно жёлтого цвета, а Рената – платью розового цвета. Конечно, к платьям сёстры подобрали и браслеты, и пояса, и серьги. Бус и колье они не надели – платья спереди доходили до шей, так что при всём желании бусы и тем более колье были бы явно лишними. Хотя… может быть такое сочетание и было бы интересным.              Танцзал на втором этаже сейчас пустовал и Рената с Альбиной об этом, вероятнее всего знали заранее.       - Аля. – услышал адмирал, остановившийся у входной двери в зал, шёпот Ренаты. – я – за рояль!       - Ясно, сестра. – кивнула Альбина       Рената отпустила руку адмирала, направляясь к сверкавшему чёрным лаком и манившему к себе открытой крышкой концертному фирменному роялю. – Действуй. – на лице обернувшейся младшей сестры мелькнула лукавая улыбка, адресованная, вне всяких сомнений, не сестре, а ему, Георгию.       - Адмирал, разрешите? – услышав первые аккорды, Альбина присела перед ним в церемонном реверансе.       Георгий выпрямился, церемонно поклонился, подхватил партнёршу и они закружились по залу в вальсе. Похоже, Ренате удалось в очередной раз продвинуть свою сестру вперёд и не только в силу её старшинства. Просто Рената, видимо, рассудила, что установив прочные, как она была уверена, взаимоотношения со Станиславом Титовым, она уже не имеет права проявлять повышенный интерес к другим мужчинам, в частности, приглашать их на танец, а вот Альбина - замужняя дама и она вполне может себе позволить потанцевать с видным кавалером, целым адмиралом и командиром не простого корабля, а могучего боевого линкора.       Альбина танцевала профессионально, мастерски, с душой, учитывала, что здесь и сейчас не она ведёт, а ведёт кавалер, потому давала адмиралу право управлять рисунком танца и определять направление движения. Георгий и Альбина кружились по залу, минута шла за минутой и им обоим очень нравилось быть вместе. Изредка Альбина взглядывала на сидевшую за роялем сестру, улыбалась, но ещё больше она улыбалась, взглядывая на Георгия. И тот улыбался в ответ, получая огромное удовольствие от танца с такой красивой женщиной.              Уловив окончание мелодии, Георгий провёл Альбину к уголку отдыха – столику и нескольким креслам, подождал, пока она сядет, кивком поблагодарил её за танец, извинился, отошёл к Ренате:       - Давайте я попробую. Давно, знаете ли, не играл. А вот сейчас… захотелось попробовать. – сказал он, подходя к роялю.       - Охотно, Георгий. – Рената встала, уступая адмиралу место за клавишами.       Георгий сел, пробежался пальцами по клавишам, вспоминая позиции, затем поставил ноги на педали и заиграл. Ещё когда он шёл к роялю, он думал, что именно будет он играть, играть так, чтобы Рената запела. О, он знал, как она умеет петь… И почему-то ему хотелось, чтобы и сейчас она спела по-настоящему вечную песню для всех землян, не только для имперцев – для всех людей. Конечно же, легендарную и вечную «Надежду».       Рената, стоявшая у рояля, узнала мелодию сразу. И поняла, что уж эту песню она споёт. Альбина коснулась рукой своего инструментрона и это движение Рената увидела. Увидела краем глаза и поняла – сестра сделает всё, чтобы заснять то, как она будет петь. Наверное, это будет приятно маме, Светлане и Станиславу. Надо постараться. Надо очень постараться, ведь адмирал очень скоро улетит, вернётся к службе, к своему кораблю. Пусть он тоже запомнит эту песню, пусть он запомнит, как она пела эту песню, пела, обретя счастье, полное женское счастье, полное семейное счастье.       И песня взлетела над сводами танцзала, заполняя собой его пространство. Ни сёстры, ни адмирал не знали, что киборгессы уже попросили сотрудников Дворца Культуры записать всё, происходящее сейчас в зале.              «Светит незнакомая звезда,       Снова мы оторваны от дома.       Снова между нами города,       Взлетные огни аэродрома...       Здесь у нас туманы и дожди,       Здесь у нас холодные рассветы,       Здесь, на неизведанном пути,       Ждут замысловатые сюжеты.»              Георгий видел, как Рената расцветает, сбрасывает рутинный, обычный облик. Как её голос крепнет, обретает глубину, силу, мощь, убеждённость, нежность. Многое было в этом голосе счастливой женщины, желавшей поделиться своим счастьем, своей уверенностью в будущем с окружающими людьми.       Альбина подалась вперёд, вперила долгий внимательный взгляд в сестру, на её лице играла мягкая улыбка, глаза лучились радостью и довольством – она, несомненно, видела, чувствовала и знала, что сестра – счастлива. Теперь – счастлива. Счастлива настолько, что этого счастья хватит не только ей самой, но и Станиславу, и её будущим детям, сколько бы их у неё не было, а у неё их, несомненно, будет очень много.       Аликс перебросила канал из Дворца Культуры базы на инструментрон Станислава и включила на экране инструментрона старпома ярлык оповещения, сопроводив ярлык «баллоном» с пояснением. Пусть Станислав послушает, как поёт Рената вживую – запись он всегда успеет послушать позднее! Лучшую, качественную запись, ведь это уж она, киборгесса-мать точно сможет сделать.       И Станислав услышал, на несколько минут, ставших для него предельно счастливыми минут, прервав общение с сотрудниками КДЦ. Секунда – и он сам перекидывает канал на экраны зала командирской подготовки, уловив, как заинтересовались песней присутствовавшие в зале офицеры. Песня мощно и широко зазвучала в динамиках зала:              «Надежда - мой компас земной,       А удача - награда за смелость.       А песни довольно одной,       Чтоб только о доме в ней пелось.       Ты поверь, что здесь, издалека,       Многое теряется из виду,       Тают грозовые облака,       Кажутся нелепыми обиды.       Надо только выучиться ждать,       Надо быть спокойным и упрямым,       Чтоб порой от жизни получать       Радости скупые телеграммы...»              Вошедшая в зал командирской подготовки Светлана уже знала о происходящем. И увидела совершенно счастливого Станислава. Очень редко, когда она видела его таким счастливым, открытым и довольным. Титов не обратил никакого внимания на появление в зале Стрельцовой, он продолжал слушать, впитывать каждый звук, каждую ноту, каждую деталь мелодии и голоса любимой женщины, своей главной подруги. Обретённой им уже после войны:              «И забыть по-прежнему нельзя       Все, что мы когда-то не допели,       Милые, усталые глаза,       Синие московские метели.       Снова между нами города,       Жизнь нас разлучает, как и прежде.       В небе незнакомая звезда       Светит, словно памятник надежде.»              Припев, финальный припев к песне подхватили уже все находившиеся в зале офицеры и Титов обрадовался ещё больше, ведь он знал, что Рената поёт эту песню не только для него одного, а для всех людей Земли, выживших в этой страшной войне, привыкавших к мирному времени, к мирной жизни. Надеющихся на лучшее, на то, что теперь это лучшее – вполне достижимо, ведь наступил долгожданный мир!              «Надежда - мой компас земной,       А удача - награда за смелость.       А песни довольно одной,       Чтоб только о доме в ней пелось.».              Отзвучала песня. Экраны в зале командирской подготовки в КДЦ обзавелись заставками, затем – погасли, но несколько минут все офицеры аплодировали, аплодировали стоя. Киборгессы записали и эти аплодисменты – пусть потом Рената увидит и услышит их. Да, Станислав не будет ей об этом много и долго говорить, но увидеть эти аплодисменты и услышать их самой Ренате будет очень приятно и важно.       - Я расцелую Рену. – тихо сказал Станислав. – Она подарила мне сейчас одни из лучших минут в моей жизни. – он посмотрел на подошедшую Светлану. – Спасибо, командир. Я ведь знаю, это сработали киборгессы. Я их всех расцелую лично. В самое ближайшее время.       - Уверена, Слава, что так и будет, улыбнулась Стрельцова, пожимая руку старпому. – Рена пела для вас. Прежде всего для вас. А адмирал…       - Я и не знал, что он настолько профессионально играет… - кивнул Титов. – Мастер. Я постараюсь лично поблагодарить его. Он так помог Рене…       - Да. – подтверждающе кивнула Светлана. – Благодаря ему я тоже убедила себя в необходимости заняться музыкой. А ведь не хотела. Потом – втянулась. И сейчас… Да ладно, что там. – Стрельцова обернулась, увидела заинтересованные взгляды офицеров, находившихся в зале. – Не буду мешать, мне ещё к штурманам зайти надо. – она развернулась и вышла из зала.              Альбина встала, порывисто подошла к Ренате, обняла и расцеловала её, потом подошла к встававшему адмиралу, склонилась перед ним в поклоне:       - Георгий… лучшее исполнение… я вряд ли слышала. Огромное вам спасибо!       - Я всего лишь постарался поддержать Ренату. – кивнул адмирал. – Она волшебно точно и чётко чувствует ритм, стопроцентно попадая в синхрон. – он усмехнулся, подошёл к смутившейся Ренате, склонился, поцеловал ей руку. – Я восхищён, Рената. Спасибо вам!       - Я рада, Георгий. Вы мне действительно очень, очень помогли. – Рената улыбнулась, одарив адмирала нежным взглядом. – Идёмте, тут ещё есть очень даже немало интересного.       - Неуёмная. – фыркнула Альбина, отступая в сторону и пропуская вперёд сестру, уже взявшую адмирала под руку.       - Какая уж есть. – ответила Рената, переступая порог танцзала.              Они прошли по коридору, поднялись на третий этаж и тихо вошли в мастерскую скульпторов. Едва только они переступили порог – поняли, что все – и наставники, и ученики слышали пение Ренаты и игру адмирала. Их встретили восторжёнными аплодисментами и одобрительными возгласами.       - Придётся поддержать их счастье? – улыбнулась Альбина.       - Теперь – твоя очередь волшебничать, сестричка! – усмехнулась Рената, проходя между рядами постаментов, за которыми работали ученики.       - Попробую. – Альбина подошла к свободному постаменту, обернулась, выбрала на стеллаже кусок пластика, взяла с другого стеллажа укладку с инструментами, вернулась к постаменту, надвинула на лицо защитную маску, включила лазерный резак…       Дальнейшее повергло не только учеников, но и наставников в шок: меньше чем за пятнадцать минут глыба пластика обрела очертания линкора «Двина». Адмирал, надев защитную маску и халат, подошёл ближе, с изумлением вглядываясь в хорошо знакомые ему обводы родного корабля, становившиеся с каждой секундой всё чётче и определённее.       Ещё пятнадцать минут – и Альбина выключает резак, внимательно, крайне придирчиво оглядывает получившуюся модель, подходит к стеллажу и берёт набор красок. Пока она выбирала набор, адмирал, склонившись над моделью, не мог поверить в то, что он действительно видит – перед ним была точнейшая модель «Двины». Да, он помнил о том, что Альбина обладает фотопамятью, способна запомнить множество мелких деталей, но такое… Здесь фотопамяти явно мало, здесь нужно многомерное восприятие, причём – предельно точное, да ещё совмещённое с точной моторикой, чтобы нигде, ни в малой степени не допустить отклонений от оригинала. А масштаб… Почти один к сорока, да с припусками минимальными. Лёгкие, ажурные держатели, вне всяких сомнений, будут заменены на подставку.       - Подставку сделаю я. – тихо говорит Рената. – И – не только подставку. – она подходит к одному из наставников, о чём-то договаривается с ним, подходит к стеллажу, выбирает кусок дерева, внимательно его разглядывает со всех сторон, направляется к свободному постаменту, берёт резак, взглядывает на стоящую поотдаль модель «Двины», включает лазер и…       Несколько минут – и подставка вчерне готова. Уже сейчас адмирал видел общий замысел Ренаты. Конечно же, «Двина» в полёте! Классическая «дуга броска». А Рената продолжает выпиливать, освобождать задуманный ею постамент от всего лишнего. Вот проявляется прямоугольное мощное основание, а вот проявляется место для надписи. Много места для надписи. Значит, не только для надписи, но и для подписей. Конечно, и с тыльной стороны подставки будет предостаточно места, но здесь…       Обернувшись к Альбине, Георгий замер – под острейшей кистью «Двина» обретала свой обычный цвет. Тот самый, хорошо знакомый ему, её командиру. Цвет боевого тяжёлого корабля. Цвет линкора. И почему-то адмирал знал, уже сейчас знал, что Альбина на этом не остановится.       Ученики бросили свои работы, сгрудились, окружили мастериц. Вглядывались, учились. Наставники стояли среди учеников, не пытаясь пройти в первые ряды. Адмирал чувствовал – им тоже интересно. Никакие особые пояснения не требовались – всё происходило на глазах людей.       За двадцать минут Альбина закончила полную покраску модели линкора и по рядам окруживших её постамент зрителей пронёсся вздох восхищения – линкор уже сейчас был как живой, но это явно был не финальный штрих. Сменив кисть и комплект красок, Альбина приступила к покраске и раскраске отдельных мельчайших деталей корпуса тяжёлого корабля. Никаких экранов, никаких ридеров, никаких инструментронов – всё по памяти. И это особенно удивляло и восхищало свидетелей настоящего чуда.       Рената уже закончила вытачивать постамент для модели, подошла к стеллажу, выбрала лаки и консерванты, взяла нужные укладки, вернулась к постаменту, включила вытяжную вентиляцию над постаментом. Кольцо зрителей вокруг мастерицы сомкнулось, но Рената не обращала на это никакого внимания. Лёгкие, точные движения – и вот уже основание «дуги» полностью покрыто слоем консервирующего лака, а сверху уже ложится первый слой основного лакового покрытия. «Дугу» пока Рената оставила без внимания, ведь основание имеет более сложную форму, надо хорошенько прокрасить лаком достаточно мелкие детали в местах, предназначенных для подписей и надписи.       Адмирал уже вполне себе представлял красоту и совершенство постамента для модели, но никак не мог справиться с удивлением и изумлением – оказывается, Рената и Альбина и такое могут?! Тогда можно себе представить их силу и мощь в тех областях, которые они сделали основными, базовыми для своей профессиональной деятельности. Очень хорошо представить огромность этой силы и мощи.       Посмотрев заворожённо, как Рената прокрашивает несколькими слоями лака постамент для «дуги», адмирал обернулся к рабочему месту Альбины и просто выпал в осадок: такого свидетельства совершенства фотографической человеческой памяти он ещё никогда не встречал в своей жизни – на лёгких, почти незаметных держателях парила, плыла, летела его «Двина». Альбина уже заканчивала прокрашивать последние мелкие детали, но уже сейчас адмирал не мог найти, как ни старался, в своей памяти ни одной такой или хотя бы подобной масштабной модели своего корабля. То, что сотворила за несколько десятков минут Альбина было действительно уникально. Без всяких скидок и натяжек уникально. Вокруг постамента с «Двиной» царила мёртвая тишина. Зрители – и ученики и наставники – казалось, боялись даже громко дышать. Многие держали открытыми экраны инструментронов, на которых уже светилась «Двина» в её реальном виде. Ясно были видны взгляды, переходившие с экранов на модель, ясно были видны расширенные в искреннем изумлении и удивлении глаза не только учеников, но и наставников.       Альбина ни на что вокруг не обращала внимание, полностью сконцентрировашись на модели. Адмирал отметил, что многие присутствующие в мастерской потихоньку снимают процесс на видео, используя для этого, конечно же, инструментроны, но, как оказалось, Альбина была совершенно не против съёмки и Георгий догадывался почему – повторить такое никто из присутствующих не сможет, во всяком случае в сопоставимые по краткости сроки. Может быть за недели, может быть за декады, может быть – за месяцы. Раньше с таким качеством и полнотой, без обычной поддержки – никогда.       Уловив неясный шум, адмирал повернул голову и увидел, как несколько наставников с почти десятком учеников работают над… чехлом для модели. Прочное металлическое основание, куб из закалённого бронированного стекла – и с таким, как оказалось, работали здесь, металлический чехол с ручкой, обёрнутой мягким и прочным материалом. Похоже, местные умельцы решили сделать своими руками достойное убежище для столь уникального творения. Едва сдержав довольную улыбку, адмирал взглянул на рабочее место Ренаты и понял, что она уже завершает работу над прокраской постамента для модели. Наверное, когда Альбина закончит работу над моделью, постамент уже просохнет и будет готов принять на себя вес изумительно красивой, точной и, вне всяких сомнений, уникальной модели.       Довольно-восхищённый вздох отметил окончание работы над моделью «Двины». Альбина выпрямилась, подняла голову, но не стала оглядываться по сторонам, придирчиво осматривая свою работу. Сейчас адмирал даже сомневался в том, сумеет ли он найти хотя бы малейшее несоответствие между реальным линкором и его моделью. Надо было подождать несколько минут, чтобы краска высохла и Альбина использовала это время для финального, крайне внимательного осмотра своего творения.       Лёгкие шаги раздались за спиной адмирала – это подходила Рената. В руках у женщины был постамент для модели. Вздох изумления в который уже раз – совершенно искренний и заметный – пронёсся по рядам зрителей. Постамент был прекрасен. Он вне любых сомнений был достоин такой уникальной модели.       Альбина увидела постамент, улыбнулась, одобрительно кивнула сестре. Та улыбнулась и кивнула ответно. Было ясно, что краска на постаменте полностью высохла. Место для основной надписи прикрывалось пластиковой пластиной. Рената поставила постамент-подставку рядом с моделью линкора и Альбина осторожно сняла модель с держателей. Вспыхнули «блицы» многочисленных инструментронов – ни ученики ни их наставники не смогли отказать себе в возможности запечатлеть столь важный момент – соединение модели и её подставки и тем более – модель линкора, находящуюся в руках её единственного создателя. Альбина поняла, на несколько десятков секунд задержала модель в своих руках, потом аккуратно поставила её на подставку. Рената закрыла защёлку и закрутила блокирующий винт. Раздались несмелые хлопки, перешедшие в аплодисменты и грозившие перерасти в овацию. Сёстры встали рядом с моделью, снова вспыхнули блицы, запечатлевая важный момент рождения произведения искусства.       - Откройте пластинку, адмирал. – тихо сказали в один голос Альбина и Рената. – Это – ваше право.       Георгий подошёл к модели, склонился, прикоснулся пальцами к пластинке. Та упруго пружинила, словно прося снять её с подставки, открыть то, что под ней. Лёгкое нажатие и под пластинкой – название корабля. Краткое, без пояснений. Конечно же, в кавычках, как и положено: «Двина». Аплодисменты усилились. Адмирал повернулся к сёстрам – они улыбались, счастливые, довольные, что их работа удалась. Совместная работа. Альбина, которую протолкнула вперёд отшагнувшая назад Рената, взяла модель в руки:       - Это – вам, командиру корабля и всему экипажу линкора наш подарок, адмирал! – она подала модель адмиралу, тот принял её обеими руками и поднял над головой, слыша ещё больше усиливающиеся аплодисменты.       - А это – вам, адмирал, наш вклад. – сказал один из наставников, подойдя к сёстрам и Георгию и держа в руках чехол. – Мы очень рады быть свидетелями такого чуда и хотим, чтобы оно было в полной сохранности. – он повернулся к Альбине и Ренате. – разрешите?       Сёстры кивнули и двое учеников подождав, пока адмирал поставит на постамент модель, накрыли её стеклянным кубом, закрепляя замки и защёлки. Вспыхнули «блицы», фиксируя обретение моделью своего дома, своей защитной оболочки.       - И – чехол, конечно. – продолжил наставник, передавая сёстрам металлический кожух. – Только… не надевайте сразу, дайте нам насладиться таким чудом…       - Охотно. – кивнули сёстры, не скрывавшие довольных улыбок. Альбина и Рената собрали инструменты, укладки, вернули их на стеллажи на прежние места, почистили постаменты. – Спасибо всем. Мы были рады и довольны быть вместе с вами!       - Мы донесём модель… Она слишком большая, а вы, вероятнее всего, без транспорта? – сказал другой наставник.       - Да. – кивнула Рената.       - Аликс уже вызвала из гаража базы флайер. Через пять минут он будет у входа. – сказала Альбина, закрывая инструментрон.       - Тогда мы отнесём модель в салон. – сказал наставник.       - Хорошо. – Альбина поймала согласный кивок адмирала. – Командир линкора даёт «добро»!       - Согласен. – подтвердил Георгий. – Спасибо вам. – он оглянулся, стараясь увидеть всех, кто присутствовал в этот момент в мастерской. Да, здесь никто не носил форму, но было ясно, что и ученики и наставники – кадровые офицеры, старшины, сержанты и рядовые. Гражданских здесь не было да и не могло быть. – Всего вам всем доброго! – он снял и повесил на вешалку халат, положил на стеллаж защитную маску и переступил порог следом за двумя учениками, несущими кожух с моделью.              Рената приотстала от сестры и адмирал, проводив взглядом двух учеников, уносивших модель к прибывшему флайеру, вдруг почувствовал, что Альбина уже точно знает, куда идти. Ему оставалось только подчиниться желанию уникальной мастерицы. Похоже, Альбина сейчас может проявить ещё одну грань своего таланта.       И он не ошибся. Старшая сестра поднялась на четвёртый этаж и открыла дверь мастерской живописи. Рената зашла следом, адмирал осторожно переступил порог и как можно тише прикрыл дверь. Наставники встретили их у входа в мастерскую – похоже и они уже многое знали о происшедшем в скульптурной мастерской.       - Твоя очередь, Альбина. – тихо сказала сестра. – Здесь я точно пас. Не умею. Не сподобилась.       - Ладно тебе прибедняться, Рена. Сработай пока рамку. – Альбина подошла к стеллажу, выбрала холст, взяла комплект красок и кистей, встала за свободный мольберт, натянула холст, замерла, задумавшись, что-то вспоминая.       Георгий остановился в нескольких метрах от Альбины – ближе он не хотел подходить. Холст был слишком большой. Рената тихо и незаметно вышла, наверняка пошла в близлежащую – он сам видел табличку на дверях, мимо которых прошёл – столярную мастерскую.       Пока никто из учеников и наставников не подходил близко к мольберту Альбины – все понимали, что в эти минуты лучше мастерицу не волновать и ничем не беспокоить. Никто из учеников не покидал своих мольбертов, никто не стремился подойти ближе к тому, за которым стояла незнакомая им женщина. Да, они все, включая наставников, знали, что она сотворила в скульптурной мастерской, но что она сможет нарисовать здесь – ещё никто не знал.       Георгий не смотрел на мольберт, не смотрел на Альбину. Он вспоминал модель, созданную руками и разумом Альбины. И понимал, что сейчас он может стать свидетелем очередного чуда. Сейчас ему было всё равно, в чём именно это чудо будет заключатся, он был абсолютно уверен в одном – это чудо никто не сможет повторить. Он не замечал времени, хотя понимал, что уже давно день сдал свои права вечеру. Адмирал понимал, что Альбина измотана, она устала, ведь такая работа, такое творение забирает человеческие физические и духовные силы экскаваторными, карьерными объёмами. Огромными. А тут – такой большой холст… И времени осталось до полуночи слишком мало. Надо ведь ещё Альбину накормить. Да так накормить, чтобы хотя бы физические силы она восстановила. А потом надо заставить её лечь спать. Чтобы она отдохнула как можно более полно.       Альбина между тем очнулась, пробежалась пальцами по рядам кистей, выбрала острейшую кисть, обмакнула её в краску и… Если когда-либо адмирал и видел, как работает компьютерный плоттер, переводящий изображение с экрана компьютера на пластик, то он никогда не мог себе представить, что так же сможет работать человек. Альбина с первых минут набрала ужасающий темп, кисти менялись в её руках как свёрла в станке с числовым программным управлением, а на холсте проступало изображение. Его экипаж. В полном составе. Все несколько сотен офицеров, старшин, сержантов, рядовых. Никого не забыла Альбина. И, хотя она только наметила лица, уже сейчас Георгий чётко видел и понимал, кто именно где стоит в этой многорядной сложной композиции на фоне… «Двины». Ракурс был достаточно необычный – линкор как бы отодвинулся на очень задний план, а на переднем стояли все двинцы.       Сейчас Альбина рисовала только общие контуры рядов членов экипажа, не выписывая пока что деталей форменной одежды, но Георгий вдруг почувствовал, как его глаза наполняются… слезами?! Среди двинцев на холсте были те, кто уже ушёл за Грань. Все. Кто погиб на линкоре в годы войны с Жнецами, кто не дожил до Победы, кто умер в госпиталях. Как же они, с огромной неохотой отправившиеся с борта «Двины» в станционные и планетные военные госпитали, желали вернуться назад… И теперь адмирал видел, чувствовал, знал: они вернулись! На этом холсте они стояли в едином строю со своими коллегами, друзьями, боевыми побратимами. Стояли так, словно никуда и не уходили. Они никуда и не ушли – их помнят нынешние двинцы и теперь этот холст, эта картина будет напоминать им о них постоянно. О тех, кто ушёл, но не предал, не уронил, не посрамил гордого и ёмкого звания: «двинец».       Альбина, с ужасающей скоростью менявшая кисти и краски, продолжала работать над общими контурами картины, а адмирал едва справлялся с эмоциями… Оказывается, не только он стремился, пытался, старался втиснуть в эти оставшиеся часы максимум возможного – это же хотели сделать и, главное, делали и другие волговцы. Да, да, волговцы, потому что нельзя не считать родных и близких членов экипажа такого корабля чужими этому кораблю. Нельзя так считать, это неприемлемо! Альбина, конечно же, волговец, как и её сестра Рената. По-иному и быть не может, но после такого ему, адмиралу, придётся приложить все усилия к тому, чтобы теперь она вошла и в состав двинцев. Она заслужила это вот этими двумя уникальными творениями. Вне всяких сомнений – и модель, и картина займут одни из самых почётных мест в интерьере главных помещений линкора. И он сделает всё, чтобы об авторах этих творений двинцы знали почти всё. Потому что… Потому что Рената и Альбина заслуживают, чтобы двинцы их знали.       Альбина приступила к прорисовке линкора и скорость её работы ещё больше возросла. Адмирал всё чаще ловил себя на мысли, что она так может себя перенапрячь, загнать себя за пределы допустимого. Да, возможно, после создания модели линкора ей будет достаточно легко воспроизвести корабль в одномерной, условно одномерной плоскости картины, но всё равно, впереди у Альбины ещё прорисовка деталей форменной одежды и главное – лиц всех нескольких сотен членов экипажа. Адская работа. Адская по объёму и сложности и Альбина ведь не снижает темп, продолжает работать.       Кольцо вокруг её мольберта грозит очень скоро сомкнуться. Пусть смотрят. Пусть учатся. Здесь есть что увидеть и чему научиться. Пока что полный замысел, конечно, не реализован, но очень многое адмиралу понятно. И очень дорого. Георгий уже сейчас думал о том, что и картина и модель корабля встанут на конкретные места в интерьерах линкора. Мысленно он примерял их к самым различным помещениям линкора, в том числе -и к коридорам своего корабля. Такие шедевры нельзя прятать в каютах и отсеках, им место там, где их смогут увидеть все двинцы. В любое время.       Время летело незаметно. За окнами сгустились сумерки, вечер сдавал свои права ночи, но из мастерской никто и не думал уходить. Ясно, что наставники предупредили командиров и офицеров о происходящем, согласовали позднее возвращение своих учеников к местам расквартирования. Никто из присутствующих и не думал как-то запечатлевать на инструментроны процесс рождения полотна. Не появлялась и Рената, видимо, не только потому, что не хотела мешать сестре, а и потому, что, вполне возможно, закончив изготовление и покраску рамы, не хотела торопить сестру. Пусть Альбина не спешит, рисует свободно, спокойно. Хотя вряд ли она сейчас внутренне спокойна. Нет, адмирал видел, чувствовал, что она напряжена, держит тысячи деталей в памяти и старается передать их на полотне с максимальной точностью и полнотой.       - Георгий, я приеду. – послышался в наушном спикере адмирала голос Аллы Селезневой. – Уже сейчас вижу – Альбина истощена. Не отвечайте ничего – я уже выехала. Подожду её в машине. Заодно проконтролирую сохранность уникальной модели. Аликс подскажет мне, когда подойти в мастерскую. – главный врач крейсера переключила каналы.       Адмирал понял – волговцы полностью контролируют происходящее и не допустят, чтобы с сёстрами произошло что-либо нежелательное. На полотне между тем «Двина» приобрела почти завершённый вид. Детальный, фотографический, насколько, конечно, это возможно при использовании таких красок и полотняной основы.       Обернувшись к наставникам, Георгий жестами попросил их убедить учеников отойти от полотна подальше – стремясь рассмотреть детали, они оставили Альбине меньше полутора метров свободного пространства вокруг мольберта. Наставники поняли и через несколько секунд ученики, пусть и нехотя, но отошли на несколько метров от мольберта Альбины. По меньшей мере они не будут дышать ей в спину и лишать свободы движений – подумал адмирал, с растущим напряжением наблюдая, как мастерица приступила к выписыванию лиц двинцев. Не столько сложны детали форменной одежды, сколько детали лиц – это Георгий понимал хорошо. А Альбина, видимо, решила добиться фоточёткости и потому тратила на каждое лицо по нескольку десятков секунд. Кисти так и летали в её пальцах. Кто-то принёс два новых комплекта кистей, раскрыл, положил на столик рядом с мольбертом. Альбина благодарно кивнула, не прерывая работу.       Когда часы в мастерской показывали половину одиннадцатого, Альбина закончила работу. В этот момент в мастерскую вошла Рената, держа в руках раму. Кто-то восхищённо вздохнул, увидев убранство рамы – не простой декор, а именно на космическую тематику, военную тематику. Всё в тему, всё расположено правильно, всё заставляет смотреть не на раму, а на картину, хотя и рама сама по себе - настоящее произведение искусства.       С помощью нескольких наставников и учеников Альбина и Рената вставили холст в раму, натянули его, закрепили, поставили на мольберт. Под внимательными восторжёнными и восхищёнными взглядами всех, кто был в этот момент в мастерской, Альбина в уголке картины поставила свою подпись и сегодняшнюю дату, после чего положила кисть и отошла в сторону.       Адмирал приблизился. Встал перед картиной. Посмотрел на раму и утонул взглядом в глубинах полотна. Прошёлся по лицам своих коллег, друзей, соратников, останавливал взгляд на лицах ушедших за Грань. Здесь они навечно среди двинцев. Словно и никуда они не уходили. Они здесь – живые, предельно узнаваемые.       Рената обняла Альбину, усадила её в кресло, дала выпить травяной настой. Старшая сестра закрыла глаза, откинула голову на подголовник. Рената держала кружку с настоем у её губ – руки сестры бессильно лежали на подлокотниках. Она очень устала, была крайне вымотана.       Адмирал продолжал смотреть на картину, чувствуя, что Альбине надо отдохнуть. И всё глубже, острее, полнее понимая, что Альбина совершила очередное чудо. Он сделает всё, чтобы двинцы признали её своей. Равнодушный к линкору и его экипажу человек не смог бы никогда создать такие шедевры. Альбина заслужила звание «двинца», в этом Георгий был глубоко убеждён уже сейчас и верил, что увидев, вглядевшись, всмотревшись в эти два уникальных произведения, в праве Альбины на звание «двинца» убедятся и остальные члены экипажа линкора. И кораблю понравится его воплощение. Оба воплощения. Он будет рад нести их в себе. Именно в себе, а не на себе.       В мастерскую вошла Селезнева, подошла к Альбине, склонилась, коротко переговорила с Ренатой, подошла к картине, встала рядом с Георгием, всмотрелась в полотно:       - Это чудо. – тихо сказала она. – Они здесь – живые. И корабль, и его экипаж! Все!       Адмирал только кивнул. Слова не были нужны – главный врач крейсера сказала то, что сказал бы вслух он. Сейчас ему не хотелось ничего говорить. Ему хотелось действовать. Он подошёл к сидевшей в кресле Альбине, склонился, осторожно и бережно взял в свои руки её правую руку и поцеловал запястье мастера:       - Спасибо вам, Альбина. От всех двинцев. – тихо сказал он, выпрямляясь. – Вы совершили настоящее чудо. – добавил он. – Разрешите? – он уловил кивок Альбины, подхватил женщину на руки и понёс к дверям мастерской, сопровождаемый Селезневой и Ренатой. Двое учеников осторожно накрыли картину полотняным чехлом и вынесли следом за адмиралом. Альбина обняла адмирала за шею и сказала, не открывая глаз, когда он вышел в коридор, только одно:       - Спасибо вам, Георгий. – после чего уснула.       Георгий бережно пронёс Альбину по коридорам Дома культуры, погружённым в полумрак, вышел на крыльцо, направился к флайеру. Рената открыла салон, подождала, пока адмирал устроит сестру на заднем сиденье и рядом с ней сядет Алла, взглянула на учеников, укладывавших картину в чехле в багажном отсеке, кивком попрощалась с ними, села на штурманское кресло. Хотела сесть за управление, но уловила взглядом отрицательный кивок головы адмирала и не решилась противоречить.       Включив двигатели, адмирал сразу поднял машину в воздух – Альбина нуждалась в отдыхе, он чувствовал и утомление Ренаты. Машина преодолела расстояние до ангара за каких-то двадцать минут – пришлось пролететь по сильно удлинённому маршруту – космодром принимал на стояночное поле очередной крейсер разведки. Опустив флайер вплотную к воротам ангара, адмирал вышел, подхватил Альбину на руки и, повинуясь безмолвным указаниям Аллы, пронёс женщину в одну из жилых кают. Опустив спящую Альбину на кровать, он выпрямился, помедлил, затем вышел – пусть Алла и Рената сделают остальное. Если врач сочтёт нужным – Альбина поужинает, а нет – так лучше пусть поспит до утра. Сон всегда лучше всего восстанавливает силы человека.       Вернувшись к флайеру, он с удивлением обнаружил у машины трёх киборгесс.       - Мы не спим, Георгий. – тихо пояснила Аликс, доставая из салона кожух с моделью. – Светлана тоже ещё не ложилась, Титов - тоже. Они хотят увидеть эти уникальные творения своими глазами. Разрешите? – она отметила, что Лекси подхватила чехол с картиной, а Зара закрыла флайер и отправила машину на стояночную площадку.       - Как я могу такое запретить? – тихо ответил адмирал. – Альбина и Рената… меня просто потрясли. Я понимаю, что они так делают только потому, что у меня-то всего ничего осталось времени и завтра вечером я уже должен улетать… Как жаль, как жаль…       - До завтрашнего вечера у нас у всех – предостаточно времени, Георгий. И, думаю, все волговцы и все гости будут рады увидеть эти два шедевра. Уверена, они запомнят свидание с ними надолго. Очень надолго. – убеждённо сказала Аликс, пропуская вперёд адмирала и дочерей. – Лекси знает, куда повесить картину. Завтра мы её повесим в коридоре, главном коридоре крейсера. Там её смогут увидеть все. Рядом - поставим модель. А пока она с моделью побудут ночь в командирской каюте. – старшая киборгесса кивнула Заре, открывшей дверь каюты Светланы. – Света, Слава, мы пришли!       - Ну наконец-то – из кресла в уголке отдыха встал Станислав. – Я уже получил сообщение от Аллы – с Альбиной и Ренатой всё будет в порядке. Они обе уже спят, врач не видит особых проблем – к утру они обе полностью восстановятся и плотно позавтракают.       - Рад. – Георгий смотрел, как киборгессы распаковывают установленную на боковом столе модель и вешают рядом на стену картину, извлечённую из чехла. В этот момент из кабинета вышла Светлана.       - Приветствую вас, Георгий. – поздоровалась с адмиралом хозяйка крейсера. – Боже… какая красота! – она подошла к картине, вгляделась. – И не поверишь ведь, что такое можно сотворить вручную. Человеческими руками.       - Далеко не каждый плоттер способен на такое качество. – тихо сказала Аликс. Её дочери согласно кивнули.       Титов подошёл к модели. Склонился, вгляделся. Изумлённо покачал головой.       - Два таких шедевра… - тихо произнёс он. – Один за другим, с минимальным интервалом… Немудрено, что Альбина крайне истощена.       - Зато она это сделала. И мои двинцы и мой корабль будут за это ей предельно благодарны. Всегда. – тихо ответил Георгий. – Она любит их. Она знает их и понимает их. И экипаж, и корабль. Редко кто может так их знать и понимать…       - Она оставила на модели много места для подписей. – сказал Титов.       - Думаю, мы не вправе их использовать, Станислав. – сказал Георгий. – Здесь должна стоять только одна подпись.       - И она там есть, друзья. – тихо сказала подошедшая Лекси. – Подпись Альбины. И подпись её сестры. А также подписи тех, кто создал этот футляр и чехол. Все они – на оборотной стороне подставки. – киборгесса легко обеими руками приподняла стеклянный куб вместе с подставкой, а подошедшая Зара подставила под подставку сенсор-пластинку, включила экран своего инструментрона. – Смотрите сами. – она перевела изображение на настенный экран. – Все подписи. И дата.       - Предполагаю, что так оно и должно быть. А для этих свободных мест применение найдётся. – Титов взглянул на адмирала. – вы ведь – третий командир на линкоре?       - Да. – кивнул Георгий. – Понимаю, о чём вы. Надо показать модель прежним командирам. Они имеют право поставить свои подписи. Думаю, им понравится это чудо.       - Вы правы. А остальные места… Пусть они пока останутся незаполненными. Возможно, следующую подпись поставит, став командиром «Двины», ваш нынешний первый помощник, адмирал. – сказал Станислав. – А что будет дальше – время покажет. Пусть эти места будут предназначены только для подписей командиров линкора. Это – долгоживущие, прочные корабли. И эта модель и эта картина вполне смогут стать талисманами «Двины». Думаю, линкор их примет.       - Надеюсь. И хочу верить, что так и будет. – тихо сказал адмирал. – Спасибо, Лекси, Зара. – он отошёл от модели, подошёл к Светлане, замершей перед картиной. – У тебя чудные сёстры, Света.       - Знаю. И теперь я в очередной раз в этом глубоко и полно убедилась. – ответила Стрельцова. – Для меня главное, что они мне – родные. А степень родства как-то мне не особо и интересна. Я знаю, что они для меня родные и мне этого знания вполне достаточно. Чем думаешь заняться завтра, до отлёта?       - Чем-чем. – чуточку недовольно протянул адмирал. – Отправлю Олега по его собственному графику, а сам… Думаю, что Александр и Мария не откажутся мне составить компанию до самого вечера. – он обернулся. – И, если можно, то и с вами я бы хотел побывать в нескольких местах, дамы. – он посмотрел на троих киборгесс. Те согласно кивнули, обменявшись с адмиралом понимающими взглядами.       - Только вот согласно графику Олега он желает тоже пообщаться с детьми, Георгий. – уточнила Светлана. Так что вы уж как-нибудь утречком скооперируйтесь. Думаю, Олег не откажется составить вам компанию, адмирал. И нечего ему в последний день напрягаться. Он и так уже сегодня занимался и в космодромных «местах» и в городских «местах». Умотался, прилетел на флайере, перекусил почти что в сухомятку и отрубился – едва дошёл до каюты. Вот, Зара подтвердит.       - Так точно, адмирал. Лично сопроводила и видела как мгновенно он уснул, едва лёг. Хорошо, что успела побудить его всё же не засыпать на пороге каюты.       - Ладно-ладно. Тогда, чтобы никого не обижать, оккупируем завтра с Олегом, детьми и вами, дамы, космодромный виртцентр. Всё равно за оставшееся время в город по умному смотаться нам не удастся – много времени уйдёт на дорогу туда-обратно даже полётом, а так хоть доставим удовольствие молодому поколению. Как, принимается такой вариант?       - Принимается, адмирал. – кивнула Зара.       - Принимается, Георгий. – сказала Лекси.       - Если так. – усмехнулась Светлана. – отпущу детей. Виртцентр им не повредит, тем более – рядом с такими профессионалами, как вы. – она обвела взглядом адмирала и киборгесс. – Спасибо всем.       - Мы проводим вас, адмирал. – сказала Аликс. Зара и Лекси направились к двери.       - Тогда – спокойного отдыха. – Георгий кивнул Светлане и Станиславу, те кивнули в ответ и адмирал переступил порог командирской каюты, прикрывая за собой дверь.       - Всё, Слава. Иди. Рената будет в эту ночь рядом с сестрой. Завтра – новый рабочий день. Для нас – рабочий. – уточнила Светлана, провожая своего старпома до двери. – Спокойного отдыха.       - Спокойного отдыха. – Станислав кивнул и вышел из командирской каюты.       Светлана закрыла дверь, отметила сонный взгляд Зирды, убедилась, что собачата – все четверо – спят спокойно и направилась в спальню. Спустя несколько минут она уже спала.