***
Добравшись к вечеру до довольно большого села под названием Мельх и остановившись в не самой худшей из виденных им таверн, Гарри наконец-то смог толком рассмотреть своего попутчика. Эггси, он же Гэри, он же «как вам нравится», был одет просто, но не бедно. Добротная куртка, плотная рубашка из сурового полотна, а главное — повязка на глазах. Галахад едва удержался, чтобы не попросить снять её и рассмотреть. На серой, но явно дорогой полоске ткани были искусно вышиты синими нитками закрытые глаза. Они разместились за столом в углу, подальше от шумной толпы вечерних завсегдатаев таверны. Эггси прислонил к стене трость, уронил её, попытался прислонить еще раз. У Гарри не выдержали нервы. — Дай я. Это можно было назвать предлогом для того, чтобы подержать в руках хотя бы трость. Быстрый осмотр резьбы на ней заставил озвучить мучивший его вопрос: — Почему ты шатаешься по стране? — Хэх, сэр Рыцарь, видите ли, я не настолько богат, чтобы нанять себе полноценное сопровождение, и не настолько беден, чтобы сидеть дома. — Ты мог бы как минимум найти сопровождающего. — Чтобы получить по голове поленом или собственной же тростью и остаться без денег вовсе? Нет, спасибо, предпочту шататься. — Тогда почему ты увязался за мной? — Ну, рыцари вроде еще чтят честь и прочее? Или я что-то упустил и мне тоже стоит рассчитывать на удар поленом? Гарри фыркнул. Подавальщица поставила перед ними пиво и тушеную картошку. Сделав глоток, Галахад постучал ручкой ложки по столу и спросил: — Так что ты знаешь о драконе из Кина? — Все, — бросил Эггси, увлеченный едой. — Вот прям все-все? — Да. Где он живет, когда спит. И я бы вам не советовал вообще браться за это дело. Где дракон, а где вы, сэр Рыцарь. — Прекрати меня так называть. — Ладно, Гарри, — Эггси пожал плечами, нашарил свою кружку пива, попробовал и поморщился. — Гадость какая. И всё же? — Я уже убил одного дракона. Эггси замер. — Да? — Да. Полтора года назад, в Сэнлемских горах. — Поэтому решили взяться еще и за этого? — Эггси склонил голову набок. — Здесь… немного не такая ситуация, как ты думаешь, но да. И мне не помешала бы информация. — Не раньше чем мы прибудем в Кин. Если не передумаете — приведу к самой пещере, — слепой поднял руку, демонстрируя ладонь. — Клянусь. Галахад спиной чуял, что его спутник не так прост, как кажется. Он говорил грамотно, без простолюдинских сокращений, держался без капли подобострастия, свойственного большей части населения. Расспрашивать больше Гарри не решался. В конце концов, он сам не являлся рыцарем короны в буквальном смысле. Честно говоря, у него вообще не было ничего общего с теми напыщенными придурками, что ошивались при дворе. Да и одет он был далеко не в доспехи — посмотрел бы он на того, кто пойдет в них на дракона! Под действием пламени дурак спекся бы в латах, став отличным ужином для огнедышащей твари. Вместо лат Гарри носил куртку, которая стоила, наверное, годового оклада королевского советника, если не больше. Кольчуга, вшитая в подкладку, стальные пластины на рукавах и манжетах позволяли двигаться без затруднений, как в случае с доспехами. А главное — если бы Гарри кинул куртку в печь, то спустя несколько часов достал бы её невредимой: благодаря пропитывающему составу она не горела, что при встрече с драконом было очень важно. Как знак принадлежности к рыцарям Гарри носил нашивку на левом рукаве — перевернутую букву «К» в круге с короной над ней. Знающий человек определил бы, к какому столу он принадлежит, а неучу было достаточно догадываться, что лучше не нарываться. Пытающийся нащупать на столе солонку Эггси нашивки не видел, и отнести его к какому-то одному типу было сложно. Да и нужно ли?***
На третий день пути Каштан почти смирился с дополнительным весом и наличием постороннего человека рядом с хозяином. Почти — потому что человек с завязанными глазами ассоциировался у него с опасностью, он был пропитан ею, и если бы у Каштана был выбор, он или волки, то конь выбрал бы волков. К сожалению, Галахад укоризненного взгляда коня не понимал (а говорить Каштан не умел) и ничего не предпринимал, продолжая неблизкий путь в Кин. Иногда они с Эггси перебрасывались парой фраз, но чаще Гарри просто думал о чем-то своем, научившись не обращать внимания на то, что Гэри держался за него двумя руками, чтобы не упасть. Селений по пути не попадалось, и ночевать приходилось почти на голой земле, благо что стояло позднее лето. Гарри сооружал костер, Эггси разбирал купленную в складчину провизию, весьма ловко для слепого сооружая ужин. Честно говоря, до этого Гарри считал незрячих людей беспомощными. Впрочем, таковыми и были привычные ему слепые — попрошайки у стен аббатства в столице, которые цеплялись за подолы и протягивали руки в надежде получить монету покрупнее. Гэри разве что иногда сбивал что-то или запинался на ровном месте, обшаривал новые вещи или нащупывал двери, если таковые имелись; так что Гарри порой казалось, что он имеет дело с обычным человеком. — Как родители отреагировали на твой уход? — спросил Галахад, грея руки у огня. Август выдался довольно промозглым, к утру они обычно просыпались от холода, приправленного росой и густым туманом. — Было бы кому реагировать, — Эггси сжал губы. — А… — Мой отец погиб, когда я был маленьким. Мать нашла другого, на свет появилась моя сестра. Честно говоря, мой отчим был полным козлом! — Был? — Его убили больше года назад, и да, я благодарен тому, кто это сделал. В общем, я сам по себе, они сами по себе. Я брожу по свету, абы не сидеть дома, иногда возвращаюсь в Кин. Нечасто, — Эггси пожал плечами. — А ты? — Уже «ты»? — Ну, ты же сам забраковал «сэра Рыцаря». Так что? Не думаю, что они были в восторге от цели твоего путешествия. — Все не так просто. Дело в том, что… Эггси дернулся, странно вскрикнув. Что-то ударило Гарри в спину, заставив его вскочить и, схватив меч, приготовиться обороняться. Их окружили, и, будь на месте Галахада кто-то другой, ситуацию можно было бы назвать патовой. Наверное, разбойники хотели выдвинуть какие-то требования, но в клятве, которую некогда давал Гарри, было сказано не жалеть и не оставлять подобных людей в живых, так как на их руках много крови. Почти все разбойники были вооружены арбалетами. Стрелы и редкие болты не могли пробить куртку Галахада, позволяя тому подобраться почти вплотную к нападавшим. С тихим свистом его одноручник отсек кисть первому из них, затем голову второму. Это был определенно неудачный день в истории лесной банды.***
Эггси лежал у костра, сжимая древко стрелы, проткнувшей его плечо у самой шеи. Гарри силой заставил его убрать руки, чтобы рассмотреть ранение, и облегченно выдохнул. Стрелок почти промахнулся: стрела проткнула кожу и плоть, не повредив ничего важного. Чуть левее — и было бы хуже. — Чш-ш-ш-ш, Эггси. Сейчас я вытащу стрелу. Будет больно. Эггси невнятно булькнул, прежде чем заорать. Как Гарри и обещал, было больно. — А… а… нападавшие? — выдавил парень, пока Галахад щедро заливал рану жидкостью из медной фляги. — Что это, черт подери? — Они мертвы. Я убил их. А это аквавит, потерпи, сейчас станет легче. — Жжет. — Лучше пусть жжет, чем будет потом гнить, — Гарри авторитетно покачал головой. На своем веку он успел получить немало ранений и знал, чем они могут быть чреваты. — Не бойся, ранение пустяковое. Сейчас наложу перевязку. — А ты? — Я цел, — Галахад скептически посмотрел на царапину на руке и смочил алкоголем и её. Ночью Гарри проснулся от того, что его дергали за рукав. — Гэри, ради всего, я весь вечер таскал трупы, я хочу спать. — Мне холодно, — пожаловался парень. Гарри открыл один глаз. Костер действительно потух. — Возьми мое покрывало. — Тогда холодно будет тебе. — Хрен с тобой, иди сюда. На ощупь Эггси оказался лихорадочно горячим. Гарри ни капли не радовала перспектива воспаления, надо бы утром повторно все промыть и уповать на лучшее. Как и все из его круга, Галахад немного разбирался в медицине, но далеко не так хорошо, как Мерлин или его ученица Роксана. — Ты так и не ответил на мой вопрос, — Эггси ткнулся лбом Гарри в предплечье, и тот едва поборол желание распустить узел у него на затылке. — Про семью? — Гарри закусил губу. — Скажем так, они были не в восторге, но противиться не стали. — Вы ведь не обычный рыцарь? — С чего ты взял? — С того, что обычный бы задавил меня тогда конем и уж точно не взял с собой. И обычные громыхают сильнее. — Не стоит стричь всех под одну гребенку. Я не громыхаю вовсе. Но да, и к обычным рыцарям не отношусь. Я один из «Людей короля» или же «Кингсмена», участник Круглого стола. — А есть еще столы? — Нет, это устойчивое выражение. Не думаю, что в их латах вообще можно нормально сидеть. Эггси фыркнул. — Моя семья знает, что все, что я делаю, важно, поэтому с меня в очередной раз взяли обещание вернуться целым и невредимым и отпустили. Несколько часов спустя, когда луна почти скрылась за деревьями, Гарри потянул было руку, чтобы сдернуть со спящего повязку, но остановился. Идея увидеть лицо Эггси полностью становилась странно навязчивой. И это было не совсем правильно.***
Деревушка с нехитрым названием Утес насчитывала с два десятка дворов, учитывая постоялый, и могла претендовать на звание места почти живописного. Почти, потому что в живописных местах не должно было быть жуткого вида старух, которые цеплялись бы за рукава прохожих. Утром Гарри, растолкав не желающего выныривать из снов Гэри, разбинтовал плечо, ожидая увидеть все что угодно, кроме абсолютно чистой и уже подживающей раны, которую и обнаружил. Это, правда, не отменяло того факта, что Эггси все еще был лихорадочно горячим и дезориентированным больше обычного. Во время поездки, вместо того чтобы цепляться за куртку Галахада, парень и вовсе обнял его за пояс, навалившись всем телом, и, как подозревал Гарри, то ли уснул, то ли потерял сознание — определить было сложно. Не упал с коня — уже хорошо. Добравшись до таверны, Галахад первым делом узнал, есть ли свободные комнаты, и, получив утвердительный ответ, поспешил переместить спутника, расположив его на одной из кроватей в тесной комнатушке, окно которой выходило на лес. — Ты куда? — пробормотал Эггси, когда Гарри набросил на него покрывало. — Осмотрюсь. Тебе что-нибудь нужно? — Ничего мне не нужно. — Тогда я заранее договорюсь об ужине. Гарри перекинулся парой слов с владельцем заведения, проверил Каштана и направился вдоль дороги в надежде проветрить голову. В последние дни он не мог полностью осознать своих желаний и целей, а это было плохо. Старуха появилась из ниоткуда, схватила его за рукав и начала причитать визгливым голосом: — Твой друг несет тебе смерть! Она уже в его кармане! Ты умрешь в страшных муках! — Эй! — возмутился Гарри, отцепляя узловатые пальцы. — Не надо мне пророчеств, все равно денег не дам! Проклятия стали еще громче и еще мудренее, но перспектива быть покрытым язвами не задела Галахада так, как первые три фразы. Что-то было в них… пробирающее до костей. Только проблуждав до темноты в лесу, Гарри наконец-то обрел подобие душевного равновесия, к тому же его начали заедать комары, которых здесь было просто немерено — рядом находились болота. Эггси проигнорировал призыв спуститься поужинать, невнятно промычав из кокона, в который превратил одеяло, и Галахаду пришлось в одиночку прикончить две порции отличного жаркого из кролика (не то чтобы он был против). Сытость успокаивала, но больше всего его успокоила куртка Эггси, которую тот снял и бросил на пол. На ней не было карманов.***
Ночью над ухом Галахада прозвучало сонное «подвинься».***
Осень вступила в свои права слишком резко. Погода стала промозглой, холод — постоянным, а туман держался до полудня. Каштан чавкал копытами по размокшей земле и со стороны, наверное, выглядел так, словно плыл в белой пелене. Туман был настолько плотным, что они заблудились бы, если бы Гарри не знал так хорошо эту дорогу. За годы рыцарства он исходил всю страну вдоль и поперек, решая свои и чужие проблемы, уничтожая и обезвреживая чудовищ и им подобных. — Скоро будем в Ветреной Роще. Там как раз ярмарка должна быть. Последние дни Эггси говорил мало, а если и говорил, то тихо и неохотно, и от звука его голоса Гарри дернулся. — Откуда ты знаешь? — Я считаю. В этой местности всегда бурно и долго празднуют начало осени. А за четыре дня от Рощи и Кин. Там мы и расстанемся. Гарри только кивнул, но ответа от него, похоже, и не ждали. Напоминание о том, что придется расстаться, царапнуло внезапно больно. Он всю жизнь путешествовал сам (если не брать в расчет Каштана, конечно), и компания, прежде непривычная, честно говоря, изначально странная, сначала казалась ему не более чем обузой, но сейчас, глядя на прошедшие дни, он понял, что привык. Привык к разговорам у костра, привык к рукам, обхватывающим его за пояс, привык к тому, что утром обнаруживал спутника у себя под боком. И нет, ему не хотелось больше в Кин. Он предпочел бы, чтобы эта дорога все тянулась и тянулась длинной лентой к горизонту, к Кину, в который они не придут никогда. К черту дракона. Гарри отдал бы все, чтобы брести в тумане не в одиночку. Но Ветреная Роща неумолимо возникла из тумана, празднично-яркая, в венке из флажков и фонарей, что горели даже днем, привнося ощущение праздника в сумрачный субботний день. Люди праздновали завершение лета, начало осени, начало окончательного сбора урожая, и от изобилия яблок на рынке разбегались глаза. Играли музыканты, кто-то танцевал, зазывалы предлагали если не товар, то участие в каких-то конкурсах, бродячие артисты давали представление. Гарри оставил Каштана в конюшне и, крепко взяв Эггси за руку, повел его сквозь толпу. — Расскажи мне, что здесь происходит? — Сейчас, найду, где можно будет сесть, и расскажу. — Я был на ярмарке здесь же, еще с отцом, — сказал Эггси, когда его толпа прижала вплотную к Гарри. — Было красиво. — Сейчас здесь тоже красиво. Всюду фонарики из листьев и… да, они расщедрились на мага, это магические фонарики. — Меняют цвет? — Да. Думаю, через пару часов, когда стемнеет, здесь будет лучше. Мы как раз успеем разобраться с ночевкой. — Думаешь, есть свободные места? — с сомнением спросил Эггси. — Ты забываешь, кто я такой. Столичная пословица гласила: «Для рыцаря место найдется всегда». Было ли здесь дело в том, что рыцарей, как-никак, уважали или же в том, что платили те обычно щедро — точно неизвестно, но хозяйка постоялого двора засуетилась, сбегала на второй этаж и спустя десять минут принесла увесистый ключ с извинениями за задержку. — А я, когда мест не было, обычно ночевал в конюшне, в лучшем случае — на сеновале, — едко сказал Эггси, обшаривая дверь и стены руками. Закончив осмотр, он уронил собственную сумку на пол и сел на единственную в комнате кровать. — Хотя бы бесплатно? — Ага, щас. По какому поводу? — Ну… — А, это, — Эггси поправил повязку. — Всем насрать, Гарри. И вообще… пошли, скоро зажгут костры, я чую запах дыма. Гарри никакого запаха дыма не слышал, но проследовал за мерно стучавшим по ступенькам тростью спутником и почти не удивился, когда тот оказался прав. В густых вечерних сумерках, украшенных фонариками, то тут, то там в заранее подготовленных каменных чашах разгорались костры. Местные, следуя традициям, бросали в огонь травы и ягоды. Гарри не слишком хорошо разбирался в здешних верованиях и удивился, когда к Эггси подбежала девушка и что-то быстро заговорила, то ли спрашивая, то ли упрашивая. Парень выслушал её, кивнул и повернулся к рыцарю. — Гарри, — он протянул ему трость. — Сядь где-нибудь и подержи это. Сам же он вцепился в предложенную девушкой руку и пошел к костру. Гарри сел на скамейку возле мрачного вида женщины, вероятно, вдовы, если судить по синим полоскам на рукавах платья, и принялся ждать, готовый в любой момент в случае чего защищать Эггси. Меч его остался в комнате, но в голенищах сапог были спрятаны два длинных ножа. Народу вокруг их костра собралось больше, чем у других. Кто успел сесть — сидел, другие стояли, и абсолютно у всех на лицах читалось ожидание. Девушка вручила Эггси кубок и сделала шаг в сторону. Тот взвесил его в руке и выплеснул содержимое в огонь. Пламя вспыхнуло ярко-голубым. Эггси запел. Затянул что-то непонятное, ни одного знакомого слова, но одновременно с тем звучащее целостно и приятно. На второй строчке его песню подхватили — сперва несмело, но потом все больше и больше стоящих у костра поддержало мотив. Вдова рядом с Гарри пела едва слышно, четко проговаривая непонятные стихи. — …то, как дым взлетает до небес, Я тоже видел сны, я тоже видел лес. Гарри вздрогнул. Люди вокруг него продолжали произносить незнакомые, древние слова, но среди них на общий, немного тоскливый мотив накладывались привычные, понятные строки. — Я видел то, как жизнь не побеждает смерть, Ты можешь верить мне, мне нужно… «Позарез», — закончил Галахад строчку про себя. Он не мог прекратить вслушиваться в пение в надежде понять, кто выбился из хора, но безуспешно. Это выглядело так, словно эта определенная песня существовала исключительно для него. — До следующей весны не утечет вода, Не догорит костер, не смоются следы, И я смотрю… я помню наизусть Сиянье твоих глаз, твои глаза как ртуть. Люди замолчали, только Эггси пел последний куплет. Голос у него был приятный, глубокий, чуть-чуть, самую малость, хриплый и двоился. Он пел так, словно произносил одновременно два слова: одно — для тех, кто его окружал, второе — лично для Гарри. — Эх, я упал бы в снег, каб ты упал за мной, С тобой с горы и вниз, с тобою в летний зной, Я падал и взлетал, я стал бы на крыло, Каб ты пошел за мной… — А я иду на дно, — прошептал Гарри. Вдова рядом с ним плакала и смеялась одновременно, кто-то просто плакал, кто-то был подавлен или счастлив. Давешняя девушка вручила Эггси небольшой кожаный мешочек, стянутый веревкой, и провела за руку к Гарри. — Сегодня ужин за мой счет! — Эггси улыбнулся. — Сидим здесь или пойдем поедим? — Давай найдем место потише. Они пошли в сторону трактиров, в которых сейчас было много народу, но за столами, выставленными на улице, можно было найти свободные места. Слышалось отдаленное пение у костров, и это, к радости Гарри, были самые обычные пьяные песни. — Что это было? — В смысле? Песня? — Да. — Не пугайся, но она называется «Песня Смерти». Гарри раскашлялся. — И что она значит? — В этой местности она является традиционной, как знак того, что осень вступает в свои права, а там уже зима, все умирает и так далее. Ну, так считается, во всяком случае. Язык, на котором она написана, исчез давно, и никто его уже толком не понимает. — Но почему её попросили спеть именно тебя? — Потому что я чужак. И у меня повязка на глазах. И я знаю весь текст от начала до конца. И еще люди считают, что в этот день под её пение можно узнать страничку из своего будущего, но я лично в это не верю. Гарри хотел спросить что-то еще, но не успел. — Галахад! — закричали со стороны заведения под названием «Мечта медведя», и Гарри, развернувшись, увидел того, кого ожидал увидеть меньше всего. — Артур? — широко улыбнувшись, он пожал руку другу. — Какими судьбами? — Возвращаюсь из Гелебора. Мерзкое местечко, холодно, как в аду, а тут ехал мимо, а мне говорят: «Оставайся на праздник!» Ну я и остался. А кто твой спутник? — Это Эггси. Я обязался доставить его в Кин. — Помогаешь сирым и убогим? — фыркнул Артур. — Да ладно, я шучу. Присоединяйтесь к нашему столу, я познакомлю тебя с примечательнейшей личностью. «Примечательнейшей личностью» оказался октаринец с сильным южным акцентом, черный, словно сапог, мужчина по имени Ричмонд Валентайн. — Я алхимик, — сказал он, пожимая Гарри руку. — Осень приятно увидеть есце одного рысаря! Валентайн болтал и болтал, Гарри пытался отвечать на его вопросы и совершенно не замечал того, что Эггси сидит непривычно притихший, словно не в своей тарелке или даже больше. — А это правда, сто вы идете бить дракона, сер Галахад? — при разговоре Валентайн сильно размахивал руками. — У нас в Октарии совсем нет драконов узе лет сто! — Ричмонд, я же говорил, что мой друг — человек большой чести и… Подавальщица принесла большой поднос и начала расставлять тарелки и кружки. Будь Гарри не отвлечен разговором, он заметил бы, как у нее дрожат руки. — О-о-о, картосечка! — обрадовался октаринец. — Попробуйте, сдесь осень и осень пристойная кухня. Знаете, однажды в Тиве… — Извините, мне нужно выйти, — сказал Эггси и попытался встать. Что было в Тиве, Гарри так и не узнал. В следующий момент ему пришлось уклоняться от летящей в него кружки с пивом. Вставая, Эггси сделал ни много ни мало, а сломал стол. Ножка хрустнула пополам, три прочие разъехались в стороны, и все, что было на столешнице, оказалось в большей части на алхимике, в чуть меньшей степени на полу и совсем немного — на Артуре. — Ой! — Эггси принялся водить перед собой рукой. — Что-то произошло? Извините… я не хотел, я… я честно не хотел. А… Гарри тихо зарычал, сунул Артуру в руку несколько золотых монет и, извинившись, поволок слепого на улицу. Эггси запинался на каждом камне и бормотал извинения. — Эггси, так тебя растак! — не выдержал Галахад, уведя его на достаточное расстояние от скопления людей. — Какого хрена? Только не говори, что это случайно было! Так не бывает случайно! — Гарри, я… — Ты выставил меня идиотом перед моим начальством! — Гарри… — Что «Гарри»? Что «Гарри»?! — обычно спокойный рыцарь был в ярости. — Придурок ты! — закричал слепой. — Я тебе жизнь, между прочим, спас! — Что? — А то! Они тебя ждали здесь уже неделю! Только для того, чтобы накормить отравой! «Твой друг несет тебе смерть! Она уже в его кармане! Ты умрешь в страшных муках!» — Откуда ты знаешь? — спросил Галахад значительно тише. — Я… — Эггси опустил голову. — Я слышал. Кухарка говорила подавальщице, сколько им за это заплатят. У меня хороший слух, ты знаешь. …Ночью, ближе к утру, Гарри, спрятавшись за деревом, увидел, как трактирщик, ругаясь под нос, закапывает дохлую кошку. Когда он видел её в последний раз, она вертелась под ногами у посетителей, выпрашивая кусок.***
Эггси не спал. Окошко комнаты выходило на северо-восток, и в помещении царил мрак, но Гарри понял это, едва вошел. Он лежал, не двигаясь, поверх покрывала, и… Галахаду хотелось бы сказать, что смотрел в стену, но это было бы ошибкой. — От тебя пахнет кровью. Гарри коснулся рукой лица и потер руку о руку, размазывая кровь. — Ты был прав. — Ты убил его? — Их. Эггси сел, освобождая место на кровати, и Гарри занял его и откинулся назад, опираясь о стену. После дня в седле, а затем на ногах спина болела ощутимо. — У меня, как у всякого рыцаря, есть право вызвать любого, кто угрожал моей жизни, на дуэль. А у них не было права отказаться. К тому же тебе тогда тоже принесли отраву. — Зачем им это было? Ладно ты, а я-то что им сделал? — Эггси наклонился и почесал босую ступню. Его сапоги валялись в другой части комнаты. — Дракон из Кина, — Гарри скривился. — А он-то тут при чем? — Деньги, Эггси. Ты знаешь, сколько стоит дракон по частям? Когти, зубы, чешуя, шкура, кости, мясо, печень. Можно жить две жизни на эти деньги, если все распродать, а спрос, уверяю тебя, есть. Но вот в чем проблема — дракона не убить просто так. В этой стране в данный момент это могу сделать только я. Но я не собираюсь его убирать просто так, без причины. Только в том случае, если он действительно угрожает Кину. — Они хотели избавиться от тебя и получить на это право? — Да. Артур заверил бы орден, что дракон был действительно опасен и пришлось его уничтожить… конечно, если бы это ему удалось. В последние годы он сдал. Эггси фыркнул. В комнате стало чуть светлее, и Гарри мог разобрать вышивку у него на повязке. — Я не представляю, как один человек может победить дракона. Дракон огромный, во много раз больше. Ну, взрослый дракон. — А ты видел и не взрослых? — Гарри вскинул бровь. — Прости, если… я имею в виду, ты говорил, что не всегда… — Дракон из Кина еще юн по своим драконьим меркам. И да, я его видел, не говори об этом так, я не обижусь. — Тогда, может, ты еще и знаешь, как его зовут? Эггси помолчал, забрался с ногами на кровать и наконец-то тихо ответил: — Его зовут Аннвин. Гарри захотелось громко рассмеяться, разбудив других постояльцев. Жизнь, его жизнь, или, может быть, судьба, если такая существовала, обладала непередаваемым чувством юмора. И шутить предпочитала в первую очередь над ним самим, тыкая в него палочкой (кинжалом, спицей, факелом), чтобы посмотреть, что же он будет делать дальше. — Что-то не так? — Я знал дракона по имени Лианнвин, — сказал Гарри, и на его памяти Эггси был первым, кому он рассказал об этом. — То есть «знал»? — Мне было… пятнадцать? — рыцарь нахмурился, вспоминая детали. Крепче всего в его память врезался грохот камней и предчувствие собственной бесславной смерти под ними. — Я был в горах, и начался обвал. Меня пришибло бы валунами, но словно из ниоткуда появился дракон и, когтями подцепив меня, выволок оттуда. Сам он не отделался легко: один из камней перебил ему крыло. Он пытался тогда так же спасти его. Но крыло было слишком большим, чтобы мальчишка мог вправить открытый перелом. Улететь Лианнвин не мог, а шансы на выздоровление были слишком малы и таяли с каждым днем. Гарри не мог рассказать никому о нем: односельчане только ускорили бы смерть жуткого существа с темно-изумрудной чешуей. С ним на всю жизнь остались воспоминания о безысходности, о невозможности помочь. И дракон, что лежал, медленно умирая, пока Гарри приносил ему то воду, то еду. Глаза у него были янтарно-желтые, с вертикальными зрачками, и иногда, когда он смотрел в сторону, были видны черные белки. В глазах дракона была целая бездна боли. — У меня остались шрамы от его когтей на спине, — тихо, в два раза тише прежнего, закончил Гарри. — Я… могу посмотреть? — внезапно спросил Эггси. — Вернее… ты понял. Гарри молча расстегнул куртку, снял рубашку, бросил их на пол. Эггси сперва несмело коснулся пальцами его плеча, нащупывая, выискивая среди сети других отметин самые большие — те, что некогда оставила когтистая лапа, вцепившаяся и высвободившая из пут смерти. Руки у Эггси были слишком мягкие для обычного человека и слишком горячие для того, кто провел ночь в промозглом помещении. — Один… два… три… — Там их четыре. — Где? — Вот здесь, — Гарри взял его руку и положил на свое плечо. — Было больно? Первый луч солнца наконец-то добрался до их окна, окрашивая часть комнаты в рассветные цвета. — Не помню. Наверное, да. Эггси накренился в сторону, прижимаясь головой к его плечу. Руку он так и не убрал. У Гарри в горле встал ком. Перед ним снова маячил заветный узел повязки: руку протяни — и распустится. Желание сделать это было до невозможного сильным. Вместо этого он взял Эггси за подбородок и накрыл его рот своим ртом. Вышитые глаза оказались как никогда близко, так, что даже в полумраке он мог различить каждый стежок. Вопреки ожиданиям, его не оттолкнули.***
Они неумолимо приближались к Кину. Древний город, выстроенный на плоской скале, возвышался над туманом, далекий и близкий одновременно. Сразу за Кином начиналась горная гряда, которую очень сложно было пересечь — путники предпочитали обходить её через Стейм или Равницу. Эггси молчал, а Гарри едва сдерживался, чтобы не замедлить Каштана, дабы продлить минуты до того момента, когда их путешествие будет закончено. У них не было ничего больше того урванного им поцелуя, после которого Эггси как-то слишком печально ткнулся лбом ему в плечо и уснул. Расспрашивать о причинах Галахад не стал. Пытаясь отвлечься, он думал о будущем. О том, как вернется в столицу, как обсудит ситуацию с Артуром, предоставит Мерлину пример яда, от которого сам едва не отправился на тот свет, если бы не Эггси. А Эггси… Эггси, наверное, побудет дома и снова выйдет на дорогу, прощупывая её тростью. И кто знает, может, в следующий раз чей-то конь не успеет вовремя остановиться. — Мы уже у Кина? — тихо спросили из-за спины. — Да. Еще миля — и будем там. — У нагромождения камней возле дороги сверни направо. — Что там? — Сверни. Камни, сложенные друг на друга с полотнищем между ними, выступали в роли ориентира зимой, когда все заметало снегом и из-за метели можно было легко заблудиться. Проехав их, Гарри потянул поводья. Каштан фыркнул, словно ему не нравилась эта затея. — Там будет пещера. Видишь? — Вижу. Они спешились, и Эггси, прислонив трость к скале, протянул руку в сторону Каштана. — У тебя есть фонарь? Зажги и дай его мне. Они ступили в темноту пещеры, и что-то захрустело у Гарри под сапогами. Смотреть, что именно (камни, ветки, кости), он не стал — не спускал глаз с идущего впереди человека. Эггси держал фонарь в опущенной руке, словно (а так и было) он был ему не нужен. И трость ему была не нужна. Он шел так, словно ходил здесь много раз за много лет. — Куда мы идем? — В логово дракона, куда еще? С опозданием Гарри осознал, что меч остался снаружи и у него только кинжалы. Он не рассчитывал на бой, ничто не предвещало боя, и, может, все обойдется без него. Он заметил это не сразу, упустил момент, когда тень Эггси начинала искривляться, обрастая… чем-то. Словно он сам — больше, чем Гарри видит, и только свет фонаря показал эту истину. Туннель расширился, наполнился холодным, хвойным воздухом, словно где-то рядом был выход. И выход был широким, обломанным, как раз таким, чтобы дракон мог проникнуть в пещеру. Они вышли наружу, к отвесной скале, с которой видно речку, лес на другом берегу и еще горы. Эггси (Эггси ли?) задул свечу в фонаре и поставил его на плоский камень у входа. — Моя часть сделки выполнена. Твоя тоже. Мы независимы друг от друга, верно? — Верно. Аннвин наклонил голову, подставляя затылок. — Давай. Ты давно хотел её снять. У Гарри тряслись руки, но он распустил узел с первого раза. Ткань была грубее, чем он думал. У Эггси были голубые, почти до синевы, глаза с узкими змеиными зрачками и черными белками. На человеческом лице это смотрелось странно и завораживающе красиво одновременно. — Так ты… можешь превращаться в дракона? — Нет, — Эггси качнул головой. — Я дракон, который может превращаться в человека. Недолго, еще лет тридцать, до первой линьки. Гарри фыркнул. — Прости, что дурачил тебя все это время. Обычно я так только на людях, а потом мне попался ты, и… за этим было весело наблюдать. Галахад повертел в руках повязку. — А если ты об этом, то повязка не препятствие. Я видел каждую твою гримасу, сэр Рыцарь. Наверное, я видел даже слишком много и… — Ты слишком много болтаешь для дракона, не находишь? — А что ты предлагаешь? — Предлагаю доехать до Кина и заказать горячий ужин. У меня, знаешь ли, освободилась целая неделя в связи с тем, что решилась проблема с драконом, я могу посвятить время себе. Эггси улыбнулся, просто-таки расплылся в довольной улыбке, сверкнув глазами. Гарри сдался. — Или тебе. Эпилог. — Господин Галахад! Господин Галахад! Последние пять минут Гарри сидел, закрыв лицо руками, уставший после бессонной ночи, и очень не хотел менять эту позу. Разве что на то, чтобы свалиться на кровать. Можно на пол. Последняя неделя выпила из него все соки, почти обескровила, и все его желания теперь сводились к тому, чтобы спрятаться от всех и отдохнуть. — Господин Галахад! К вам проситель! И уж точно он не хотел куда-либо бежать. — Все просители через Гавейна. — Господин Галахад, он уверяет, что помочь можете только вы! — Кто там? — Гарри убрал руки и посмотрел на оруженосца. — Не знаю. Какой-то калека. Ну, знаете, сирые и убогие. — Сирые и убогие, — Гарри сжал губы. У него были подозрения по этому поводу. «Калека» стоял перед парадной дверью Ордена и нервно сжимал в руках трость. Глаза его были привычно завязаны серой повязкой с вышитыми закрытыми глазами. — Сэр Рыцарь, богов ради, из самого Кина я пришомши помощи просить, — весьма реалистично копируя манеру разговора какого-нибудь деревенского дурачка, затянул Эггси. — Чудище страшное людей гнобит, драконище проклятое, никакого спасу нету… Гарри рассмеялся. За таким просителем он пошел бы не то что в Кин, а даже на край света. Особенно если бы тот его вел.