Безоткатка и Магия

Жесты Владычицы Галадриэли оставались выдержанными и спокойными до самого конца церемонии, хотя сегодня королева Золотого леса впервые столкнулась с неизвестной доселе аурой. Единственный, кто покинул Валинор и так сильно влиял на окружающую энергию – Гэндальф, но маг оставался на виду, а пульсация чьей-то мощи витала где-то рядом, рассеянная в воздухе. Наконец Владычице представили виновника зародившихся опасений – правда, после окончания коронации, когда люди начали расходиться на узкие, ветвистые улицы, славя нового Короля и устилая белый камень цветами до самых краев площади – словно центр яруса укрыли праздничным ковром, сотканным из нитей тысячи оттенков. Истари, завершив все приличествующие случаю церемонии, облегченно вздохнул и направился к группе эльфов, не отделившихся от толпы почетных гостей, но все равно держащейся на отдалении. Владыка Эльронд, сперва приветственно и величественно кивнув, а после и радушно обняв старого друга, отошел к Арвен, до сих пор говорившей о чем-то с новым Королем Гондора. Оставшись наедине с Истари, царственная чета Золотого Леса немедленно вопросительно воззрилась на Гэндальфа, не спеша переходить с мыслеречи на слова. «Владычица, король Келеборн, я не так давно уже видел вас, но тогда наша встреча была менее радостной. Сегодня Минас-Тирит и весь этот народ – а то и мир – отмечает великую победу. Вижу, весть о ней достигла и Лориэна.» «Да, Мудрейший – и, вполне возможно, мы узнали о ней одними из первых. Но прежде, чем говорить о победе – Гэндальф, неужели Горхтауэр все ещё здесь?» «О нет, Королева, - маг мысленно рассмеялся, без усилий догадавшись о причинах интереса эльфийки. – Но наш союзник, не хуже меня управляющийся с магией, в городе – и я буду рад его представить. Владычица позволит мне отойти на несколько минут?» Тон Гэндальфа не имел ничего общего с униженным. Скорее старый знакомый просил Владычицу не обижаться, что не предугадал в радостной суете неизбежно возникшего бы вопроса. «Не смею задерживать. Но поторопитесь – эта встреча обещает быть интересной.» Маг, улыбаясь, откланялся обоим Перворожденным и вклинился в человеческий поток, ища Синигра. Не спеша, несмотря на обещание, Истари продвигался в толпе и обдумывал нюансы знакомства – нельзя сообщать чете о истинном происхождении механоида. Возможно, это станет допустимым потом – но сейчас подобное признание не приведет ни к чему хорошему. Перворожденные! Живя чаще среди людей, Гэндальф заметно отвык от степенных, не изменяющихся веками манер Первого народа. Даже знакомая с незапамятных времен Галадриэль руководствовалась иногда столь запутанными и туманными эльфийскими принципами, что маг с трудом понимал её помыслы. Поэтому и рисковать с правдивой историей Синигра не стоило. Истари наконец протолкался к отошедшему в более-менее свободную от людей точку соратнику, молча кивнув и коснувшись руки. Кожу получившего послание, вероятно, слегка кольнуло, подавая идею посмотреть на ладонь. Три слова – «никакого другого мира» - больше ничего передавать и не требовалось. Гэндальф церемонно склонил голову и приглашающе указал на ожидающих на противоположном конце площади эльфов Лориэна. - Друг мой, Галадриэль заинтересовалась твоей аурой, да и тебе, возможно, будет полезным с ней пообщаться. К тому же она красива до умопомрачения – хоть глаза порадуешь после этого празднества и разряженных советников. Но учти – красота скрывает острейший ум, и едва ли соответствует настоящему возрасту. Синигр уловил посыл Гэндальфа. Просьба была понятна – насколько механоид понял из рассказов, эльфы имели сообщение с тем местом, куда могла занести его судьба, да и Валар, обитающие там, не должны узнать о его происхождении. Он не боялся – сбежать было реально, но вот основная цель – исследование мира – будет провалена. Невозможно изучать местную магию и жизнь при её полном сопротивлении.. Синигр не переоценивал себя ,понимая, что даже по сравнению с Гэндальфом – слаб. Его главной силой были яды, скорость и непредсказуемость. Но сейчас это не требовалось – ожидались дипломатические игры. Синигр не особо ценил подобное время провождение. Словесные кружева для него, начавшего использовать местную речь даже не полцикла назад, значили мало. Прибавить ко всему общую усталость, периодическое истощение магического ядра, постоянную нагрузку на разум – и часть ограничителей, выставленных им для сдерживания собственных, зачастую, резких и жестких слов, превратилась в простые условности. Механоид не имел ничего против общения, но вот играть интонациями и словами он был готов только для личного отдыха. А значит, его собеседников ждали большие объёмы сарказма. В выбранный зал он зашёл следом за Гэндальфом. Неторопливо прошёл к свободному месту, невольно оказавшись напротив Владычицы. Сел за стол, скинул капюшон, рассыпав по плечам хитиновые отростки.. Галадриэль на одну долю секунды не удержала маску спокойствия и мудрости. Одухотворённость уступила место вспышке удивления. Не будь у Синигра невероятно быстрого восприятия – ничего бы не заметил. Конечно, оставалась ещё и опосредованная считка эмоций, но уж ей пользоваться было..не так интересно. Механоид окинул взглядом собеседников, ни мига не уделив им внимания больше, чем хотел. Часть ресурсов его разума всё ещё работала над перспективными проектами, остальные 80% были готовы вылить на окружающих литры сарказма и насмешек. Галадриэль, видимо, что-то почувствовав, чуть смягчила вопросы. Синигр отвечал достаточно точно, когда дело не касалось его происхождения и сути. - Да, человек. Нет, не знаю, как могу, всегда умел. Нет, эти отростки результат эксперимента. Верно, Владычица, я учёный. Нет, увы, я не местный. – А вопросы становились всё разнообразней.. Механоид скрывал большую часть силы, не желая перенапрягать проводящие каналы, однако эльфы, похоже, чувствовали именно весь запас. Приходилось недоговаривать. - Да, говорят ,что силён. Точно не уверен. Нет, дорога привела меня из очень дальних краёв, тут я впервые. Нет, к сожалению, я не говорю на вашем языке и, думаю, вам доставляет определённые трудности произношение моего имени. Беседа продолжалась. Упомянув, какие усилия в первые разы прилагал Гэндальф, пытаясь произнести его имя, Синигр подстегнул в эмоциях окружающих веселье. Тихо хмыкнул даже старый маг, похоже, втайне злорадствуя над эльфами, чьи чуткие органы слуха едва не сворачивались в трубочки. Механоид же упоминал о своих возможностях исцеления, постоянно уточная ,что его боевая мощь невелика, наблюдал за окружающими, участвовал в беседе и.. постоянно анализировал, подозревая собеседников, ища сотни смысловых вариантов, подбирая именно ту линию, что не вела к полному раскрытию информации о нём. Кроме того, он получал эстетическое удовольствие, наблюдая за Владычицей Галадриэль, уделяя должное и её спутнику. Они были стары и опытны, Синигр же – молод на вид и хитёр. Опыт и знание разумных сошлись с естественной скрытностью и мощнейшим разумом, способным обрабатывать во много раз больше данных, чем мозг большинства существ. Несомненно, Гэндальф мыслил так же, либо даже быстрее, а вот насчёт остальных собеседников возникали сомнения. Наконец, предложив собеседникам узнать друг друга немного лучше, чем сейчас, Синигр дожидался ответов всех участников разговора. Владычица Галадриэль всегда – от прихода в Средиземье до сегодняшнего дня считала себя достаточно сообразительной, чтобы понимать, откуда исходит неясность в собеседнике и чем она вызвана. Сейчас пришлось убедиться, что случаются и обратные ситуации – Синигр, казалось, видел их эмоции и сомнения насквозь, в то время как получить от него более-менее проясняющий наличие магических способностей ответ не получалось уже почти полчаса. Привыкшая за это время вытаскивать из человека все интересующие сведения Галадриэль учла противника – реплики стали осторожнее, а вопросы – точнее и тоньше. Впрочем, пикировка скорее доставляла ей удовольствие, Келеборн же, устав от бесконечных внешне невинных, но каверзнейших расспросов супруги, удалился в зал Совета, где сейчас шла стремительная подготовка к пиршеству для высшей знати. Королева Золотого Леса окончательно убедилась, что собеседник – не человек, по крайней мере, на три четверти после часа словесных кружев, которые его магичество изволили плести со скорее эльфийской искусностью. Нуменорец? Сгинувшие раньше, чем началась настоящая, омытая кровью, история Средиземья, северяне были не так умелы в словах, а стать отличалась крепостью и первозданной силой, видевшейся в каждом с рождения. Здесь же на поверхности скорее были острота ума и ловкость, гибкость, как в разговоре, так и в жестах, постоянно сопровождавших речь Синигра – выдавая горы эмоций, новый маг с удивительным упорством и изяществом уклонялся от прямых сведений, ссылаясь на незнание или отвечая общими туманными словами. Похоже, собеседник не скрывал ничего злого – просто не хотел касаться некоторых тем с кем бы то ни было, опытно балансируя на грани предупредительной вежливости. К тому моменту, когда Галадриэль сочла полученную информацию достаточной для размышлений, Владыка успел перепробовать все, что готовилось на кухнях дворца, обойти большую часть роскошно украшенных залов и переброситься несколькими фразами со свитой. Довольный, разве что не сияющий Келеборн был центром внимания всех оставшихся на площади людей, чиновников, знати – и одновременно по крупицам собирал информацию. Из разговоров с симпатичными служанками и степенными советниками мало-помалу вырисовывался истинный портрет высокого незнакомца, так заинтересовавшего Владычицу, что просьба узнать побольше коснулась даже супруга. Девушки взахлёб заливались рассказами о героизме Синигра во время осады, о чудесной жидкости, убившей противников, и самое главное – о теле насекомого, так странно сменившемся на человеческое. Благодарный народ с легкостью забыл испуг от этой формы, но запомнил восторг собственных жен при взгляде на обновленного мага. И эти драгоценные крохи информации собирались из десятков уст, провоцируемые мелкой завистью, радостью, болтливостью – словом, всеми человеческими чертами, которые не относятся к самым лучшим и на которых легко сыграть, если знать – как. Келеборн знал способы и умел ими пользоваться в совершенстве – величавому, светлому Владыке эльфов стоило спуститься до уровня обычной прислуги, произнести несколько слов – и человек сам рассказывал все, что требовалось, стремясь угодить высокому гостю и продлить его благосклонность. Келеборн, поражаясь в очередной раз доверчивости людей первому встреченному высокопоставленному, завершил круг и вернулся к Галадриэли, заканчивавшей в свою очередь разговор с магом. - Наш новый маг не станет возражать, если я украду у него свою супругу? – Губы Владыки тронула ироничная улыбка, мягко прося оставить чету наедине. – Я рад знакомству, хоть и до сих пор с трудом произношу ваше имя – поэтому, вы не против, если я стану называть вас просто другом? Владычица сбоку напряглась, обжигая взглядом супруга – для неё сложность произношения не была оправданием для нарушения этикета – однако Келеборн не хотел усложнять церемонии, особенно когда нужно было быстро обменяться фразами, ни к чему серьезному, по сути, не обязывающими. Более простой и в то же время опасный собеседник, Владыка имел право поступать согласно желанию. В то же время, но совсем в ином месте – далеко от всего, связанного со Средиземьем, через мутные объятия Пустоты пробирался некто знакомый, от старого облика которого осталась лишь полупрозрачная тень, двигавшаяся рвано и нервно, словно опасаясь за собственную спину каждую секунду. Серое, липкое Ничто сковывало разум, делая мысль вялой и медленной, а время и вовсе не допуская в это царство Небытия. Гортхауэр подозревал, что прошло несколько дней, но точнее определить не смог – слишком однообразно было все вокруг. Одичавшее, озлобленное существо вело желание мести – и надежда встретить того, что был здесь задолго до него, и чей разум был слишком силен, чтобы просто угаснуть. Аллор, стоя рядом с потемневшим от времени зеркалом, вглядывался в свое лицо долго и тщательно, ища перемены, случившиеся за последние дни. Внешне ничего не происходило, но изнутри назгул чувствовал, как ломается без привычной подпитки слаженный механизм. Годы, прожитые в бессмертии, теперь догоняли Девятого, как и любого из выжившей Четверки. Не простая старость – нет, это ещё не ощущалось бы так остро, хоть эстетствующий всегда и везде улаири и не терпел старости, собираясь умереть молодым или не умереть никогда. Молодым не получилось, никогда тоже, вот и проходилось любоваться на свою абсолютно юную физиономию со старым сознанием внутри. Кажется, их четверых смерть догонит раньше, чем остальных, кто сейчас выглядит точно таким же. И Девятому до жути не хотелось дожидаться, пока внутренние изменения прорвутся наружу, сделав его живым издевательством над собственными принципами. И все-таки Сайта прав – остальные ждут. Жалко, конечно – часть жизни так и останется для них закрытой, особенно младшему – не успевшему досыта попробовать молодости и всего, что она дает. Но решение правильно. Хотелось бы оставить Кхамула – Второй изрядно отдохнул, отъелся, в конце концов, почти влюбился – а может, и влюбится после всех этих передряг, так ему и надо. Но тоже за ту же песню – «с вами», «с вами». Не маленькие, да только не отвяжешься от бывшего командира, если захочет. А красноречие уходит туда же, куда и желание проживать ещё одну долгую, обыкновенную жизнь никому не известными воинами. И Аллор мысленно кивнул, принимая мнения остальных, хоть и ворча на них в лучших традициях двора Нуменора, в свое время фонтанировавшего кислотой так, что слуги старались не ввязываться в разговоры и вообще держаться подальше от знати, перегрызающей друг другу глотки за призрачные причины. Разговор выдался непростым. Как только Владыка Келеборн попросил для себя и спутницы уединения, Синигр с радостью согласился сделать небольшой перерыв. То, что его будут обсуждать, механоид ощущал всеми доступными чувствами. Его очень заинтересовало отношение Келеборна к излишним церемониям. Галадриэль как раз специализировалась на тонком кружеве дипломатии, а вот её супруг… он был совсем не прост. Чувствовался в нём развитый разум, решавший и не такие задачи, как поиск данных о новом маге Средиземья. Похоже, все сплетни, ходившие о нём среди местных жителей уже стали известны чете эльфов. Синигр на такое мог только незаметно пожать плечами. Сейчас он сидел рядом с Гэндальфом вне того зала, где совещались эльфы. Маг степенно курил трубку, глядя в небо, выдыхая дым, принимавший образы самых разных существ. Механоид задумчиво наблюдал за этим, после взял анализ табака и образец дыма и недовольно поморщился. - Друг мой, не стоит тебе так себя ненавидеть. Это же чистый яд. И вся твоя сила от него не спасёт. - Гэндальф только усмехнулся, похоже, веселясь с реакции механоида .- И всё же, - не унимался Синигр,- это бессмысленно. Нет, конечно, я знаю, что содержащиеся в нём алкалоиды и другие соединения приносят подобие удовлетворения, но… Договорить ему не дали. Синигр обнаружил у себя во рту копию трубки мага, в которую тот уже набивал табак. Пара искорок, механоид втянул воздух, прихватив затлевший состав.. И задумался. Ничего особо приятного в этом не было – отрава как отрава. Но и ожидание скрасилось, и вкус, вроде даже, не такой уж плохой.. Синигр выдохнул дым в виде облака зеленоватых огоньков, усмехнувшись. После короткого совещания чета эльфов выглянула к магам и застала прелюбопытнейшее зрелище. Оба мага, молодой и старый, сидели и неторопливо курили, заставляя созданных из дыма существ взаимодействовать. Представление удалось на славу. Корабли Гэндальфа, на которые грузились призрачные пехотинцы Синигра, рощи и опускающийся на них туман.. Получалось неплохо. Синигр нейтрализовал яды табака, добавил в него пару крупиц чего-то своего – и из костяной, уже его личной трубки вырвался сполох пламени, обладающего изумрудно-зелёным оттенком. Механоид хмыкнул, используя дым как инструмент, подгоняя личную трубку и запас под себя. Результат исследования табака Гэндальфа его поразил. Выращенный на земле, наполненной магией, поливаемый точно такой же водой, табак был пропитан и переполнен странной природной силой. Его употребление, конечно, не повышало возможности мага, однако изрядно прибавляло колдующему естественного чутья на энергию и её взаимодействия. Если бы не вред здоровью, с которым Гэндальф смирился, данный состав был бы крайне полезен всем и каждому. Механоид добавлял в уже известный ему состав сушёные части тех растений, что собрал ранее. Даже в микроскопических объёмах они, пропитанные его силой, придавали огоньку в трубке новые оттенки, меняя состав дыма и, зачастую, всей смеси. Хмыкнув, механоид заметил Владык, со странным выражением на лицах наблюдающих за экспериментами эльфов. Похоже, даже они, с их хорошей сопротивляемостью растительным ядам, замешкавшись, ощутили множество воздействий от тех обычных добавок к табаку. Владыка Келеборн едва уловимо качнулся на месте – зеленоватый дым с запахом трав едва не сбивал с ног, на миг нарушая координацию. Владычица Галадриэль же, незаметно поморщившись, невозмутимо закрыла лицо тонким платком, пропитанным водой. - О, прошу прощения.. - Синигр волнообразно повёл ладонью и дым, так и пропитанный его силой, пошёл рябью и, сгустившись в одно облако, выплыл за пределы помещения. - Вижу, вы отдохнули от моего, несомненно, не самого лучшего общества. Посему предлагаю вернуться в зал. Мне ещё необходимо кое-что вам продемонстрировать.. Выслушав все, что удалось узнать супругу, Галадриэль долго молчала, осознавая новую информацию. Загадочный маг теперь изрядно вырос в глазах королевской четы, но это не отменяло некоторых неясностей, не выходивших у Владычицы Золотого Леса из головы. - Герой осады.. Кажется, именно о боевых способностях Си-ни.. Дорогой? - Синигр. - Синигр. Итак, он о них и умолчал. Но это ещё объяснимо – будь у меня такая же сила убивать, я тоже не стала бы рассказывать об этом каждому. Однако вот что не дает мне покоя – к чему этот маг стремится? После победы он мог бы жить в роскоши, войти в Совет, стать наместником Эллеассара, на худой конец. А он выглядит так, словно работает над чем-то дни напролет, забывая про сон, встрепан, хоть и не отказывается от всеобщего уважения, но и не ищет его. Если в мир вступит новый игрок, мы должны знать его цели. – Галадриэль степенно, изящно приподняла подол легкого костюма, надетого в дорогу и не выделяющегося ничем среди одежды свиты, и тем же изящным шагом направилась в Залы Совета. В конце концов, именно там можно было сейчас найти всех самых значимых лиц, от которых теперь зависела судьба страны. Келеборн сдвинулся с места на секунду позже, но быстро выровнял шаг, догнав Галадриэль и с неизменной галантностью взяв её под локоть. Владычица ответила тем же благосклонным взглядом, что и всегда – на протяжении столетий. Возможно, эта пара была и не самыми мудрыми существами в Средиземье, но отказать им в опыте, бесценном и гибком, было невозможно. - Ты упускаешь одну важную деталь. Неизвестно, почему именно его и сейчас отметил Эру – война войной, но сущности майара, как в Гэндальфе, я в нем не чувствую. Сила, которую он использует, чужда всему здешнему, а значит, стоит ждать перемен. Негласное «что принесет возвращение Эру» было слишком опасной темой, даже в обществе друг друга. А здесь, посреди крупнейшего города Гондора, Владыки просто не видели смысла рисковать. - Я помню об этом. Наша пора отправляться в Валинор не так далека, как хотелось бы – хоть мы и увидим снова свет его земли, но Средиземье будет покинуто. Минутная слабость быстро прошла – эльфийка стряхнула задумчивость и решительно толкнула дверь во внутренний зал Совета, в котором в прошедшие дни проходили длинные и бессмысленные собрания, а теперь слышались голоса, смех и рьяные споры, среди которых иногда проскальзывали отголоски магии Гэндальфа Белого, ощущаемые почти физически – маг не слишком сдерживал силы, позволив себе расслабиться. И только толкнув створку, Галадриэль поняла, что смущало её в ровном течении ауры старого знакомого – тонкие, темно-зеленые струйки чужой энергии, оплетавшие потоки силы Истари и дополнявшие их. Картина за дверью полностью соответствовала почувствованному – перед Владыками предстали сидящие у стены два мага, курящие человеческие трубки и заполняющие помещение едким, снова зеленоватым дымом. Клубы его складывались в причудливые фигуры, медленно растворяющиеся в воздухе и теперь потянувшиеся к отрытой двери в зал. Оценить по достоинству искусные магические пассы магов, создающие миниатюрные творения из самой нестойкой стихии смог только Келеборн – Галадриэль чуть не закашлялась, вытаскивая откуда-то из складок одежды платок и при этом смотря с таким немым укором, что оба курильщика постарались освободить угол от последствий собственного отдыха одновременно, едва не столкнувшись руками в рассеивающих жестах. Предложение Синигра отправиться в другое место было воспринято с энтузиазмом, обычно редким у царственной четы. Гэндальф, покачав головой, проводил уходящую троицу, на выходе остановив вопросительный взгляд на механоиде: - Что ты задумал? Имей в виду, я хочу поучаствовать. Маг уже уяснил для себя закономерность – скучно рядом с лидером клана не бывает, а именно скукой, выполнив все законные обязанности коронующего, Истари и страдал. Гэндальфу хотелось ощутить себя нужным на этом празднике жизни, где даже хоббиты чувствовали себя неловко. На вопрос мага, Синигр только рассмеялся. Его изрядно повеселили слова Гэндальфа. Будто сейчас они договаривались о чём-то крайне незаконном или, как минимум, нестандартном. Например, залить Минас-Тирит пивом, созданным из органики.. или уговорить Владычицу Галадриэль спеть матерную частушку. В общем, идеи были крайне стоящие, но сейчас механоидом руководила другая задумка. - Ничего необычного, друг мой.- Синигр неизменно улыбнулся Белому магу, лишь чуть хитрее прищурившись.- Помнишь ту ночь, когда тебе в первый раз не уснулось из-за музыки?- Он дождался подтверждающего кивка Гэндальфа и продолжил. - Это был модуль Синестезии, сопрягающий несколько нервных центров в единые структурные элементы. Поверь, тебе понравится. Вернувшись в зал и дождавшись чуть задумчивого мага, механоид улыбнулся чете эльфов, тряхнул головой, рассыпая по плечам отростки, заменявшие ему волосы, броню и потенциальное оружие ближнего боя и активировал Синестезию. Результат впечатлял. Радиус охвата позволял всем четверым слышать город, сейчас наполненный оранжевым мягким звоном общей радости. Всё разбавляли гулкие, подобные ветру в трубах, звуки камня. От ключевой точки седьмого яруса доносился зеленоватый шорох пробуждающегося Белого Древа…. Пока все присутствующие пытались осознать происходящее, Синигр мягко подтолкнул внешние слои чужих аур и наполнил свою силой. По полу зала начал стелиться зелёный мягкий туман, а воздух наполнила мелодия, уже знакомая Гэндальфу. Сектор Болот вновь вторгался в Средиземье, неся запах болотных трав, духоту и дымку, следуя за существом, которого тут не должно было быть. Синестезия развернулась, давая всем присутствующим вслушаться в чужую мелодию. Ответом ей стали три новых темы, созданных незаметно для их владельцев. Галадриэль.. её аура отсвечивала золотом, едва уловимой грустью и закатным солнцем, распространяя свежесть и тихий мелодичный звон тысяч стеклянных нитей на лунном ветру. Келеборн отвечал своей спутнице шелестом листвы, зеленью могучей рощи, древнейшей, но сохранившейся в первозданном виде. Гэндальф отсвечивал переливчатой темой из пения птиц, исторгаемой из белой, теплой ауры, одаряющей огнём и светом всех присутствующих. Синигр не скрывался, звуча для всех, вплетаясь в каждую мелодию звуками древнейших болот, в которых зарождалась новая, странная жизнь. Четыре темы, сопровождаемые звуками города, всё ширились – Синестезия выходила на полную мощность, отображая и самые сильные эмоции. Владычица невольно поделилась со окружением скрытой грустью, её муж вторил ей, на сей раз ведя основную партию их бессмертных душ. Гэндальф звучал чуть удивлённо, делясь меж тем спокойствием и незыблемой уверенностью в том, что завтра будет лучше, чем вчера. Механоид смотрел на всех и каждого, делясь лишь загадочной, слегка скрытной улыбкой, словно пряча в мыслях сотни лекарственных рецептов.. и тысячи ядов. Никого это не пугало и не настораживало – все и так ощущали тщательно запрятанную Синигром опасность. Не все с этим мирились, но не настаивали, словно чувствуя, что сейчас четыре темы держатся на общем стабильном состоянии. Синигр мягко кивнул, прикрыв глаза. Синестезия отключилась, а мелодия медленно растворилась в сознаниях всех слушателей. Тишина повисла в зале. Гул города за его пределами словно исчез. Никому не хотелось нарушать атмосферу того, что они сейчас испытали. Синигр улыбнулся всем и каждому и негромко щёлкнул пальцами, давая остальным сбросить странное оцепенение. - Готов выслушать все ваши вопросы. - Ранее полностью правильный, мягкий голос механоида приобрёл едва уловимую жёсткость и остроту. – Надеюсь, вы зададите их правильно. - Он сел за стол поудобнее, прикрыл глаза и сцепил пальцы рук, не прослушивая эмоциональную сферу и просто анализируя то, чего достиг или не достиг этим шагом. Владыки, ещё не до конца разобравшись в происходящем, тихо разговаривали в пустом зале, освещаемом только отсветами из высоких окон под самым потолком. Лучи света скрещивались над головами стоящих, но не касались их самих, оставляя в помещении мягкую тень, полумрак, скрывавший излишне гротескные очертания. Вошедшего Синигра встретили внимательными взглядами – похоже, Галадриэль и её супруга действительно удалось заинтересовать. Полный встреч и празднеств, день, тем не менее, казался тысячелетним созданиям скучным, единственным ярким относящимся не к новому королю событием стал маг, резко отличающийся от всего уже изученного эльфами. И теперь его изучали тоже – вдумчиво, без спешки, взвешивая шаги и полученную информацию. При первых звуках мелодии глаза Владычицы расширились, ловя нечто более тонкое и эфемерное, чем сама мелодия – тончайшие нити магии, её бушующие всесметающие потоки за стенами Совета, где заслуженно ликовал народ, и странную, ещё только зарождающуюся тему Синигра – тягучую, лишенную резких переходов и удивительно живую – казалось, что за спиной этого высокого худого паренька, хоть и словно постаревшего очень рано, встрепанного, как древние летописцы, проводившие всю жизнь в поисках ответов на вопросы природы и человеческого ума – за его спиной незримо стояла целая раса. Галадриэль готова была поверить, что ошиблась, но отточенное, не дающее сбоев чутье подсказывало – то, что сейчас звучит в этой комнате, абсолютно чуждо миру, и, тем не менее, в него вплетено. Эмоции супругов, вплетенные в музыку, одновременно разошлись по двум восходящим дугам, выдавая всплеск эмоций, и вновь встретились, зазвучав сложной, но успокоившей свой ход мелодией леса. Владыки незаметно расслабились, хоть снаружи это и не проявилось даже взглядом. Гэндальф, прислонившийся к стене у входа, задумчиво покачал головой, начиная тихо поддерживать мелодию старинным, текучим напевом. Маг опирался на собственную музыку, вплетая ещё один оттенок в общий звук, заполнивший теперь весь огромный зал. .. Последние отзвуки медленно, как осенний туман под солнцем, растворились в воздухе, и между всеми, невидимое, но ощущаемое, повисло напряжение. Синигр, оставаясь собранным и серьезным – и, кажется, чувствуясь ещё старше, чем несколько минут назад, - сел на край стола, занимавшего центр зала. - Готов выслушать все ваши вопросы. Надеюсь, вы зададите их правильно. Длинное, нерешительное молчание повисло в помещении, показывая, что собеседники подбирают нужные слова. Наконец тишину прервал глубокий, чуть торжественный голос Келеборна, очнувшегося раньше супруги. - Кажется, у нас больше нет вопросов, маг Синигр. Ты сказал достаточно. Даже более чем. Каждый звук речи эльфа сменил модуляцию, становясь более настоящим и менее вычурным. Владыки всегда понимали Эру, но не всегда делали это полностью – и теперь, когда создатель вплел в свой мир ещё одно существо, спасшее от небытия Средиземье, королевская чета принимала его существование как факт. Гэндальф, затихший ранее в своем углу, пошевелился, словно сбрасывая оцепенение – и, подойдя к механоиду, коснулся плеча в жесте уважения. - Знаешь, мой не слишком старый друг, ты действительно показал достаточно, чтобы мы лучше тебя поняли. Но разбираться с последствиями такого всплеска придется ещё долго, иначе у стен Совета люди начнут впадать в то же состояние, что и мы. Взгляд мага говорил о том, что он ни капли не жалеет, что предпочел пойти с Владыками вместо докуривания лишней трубочки. Впрочем, понятия «лишней трубочки» у Гэндальфа и не существовало.