Будущее скрытое прошлым

       Настала пора покинуть Лориэн. Хранители пробыли здесь около месяца. За это время я познакомилась с ними поближе, а у некоторых я даже обзавелась доверием. Сдружилась я, если можно так сказать, практически со всеми, кроме Боромира, Арагорна и Леголаса. Боромир ходил в раздумьях и никого не замечал. Иногда он даже врезался в мимо проходивших. Арагорн и Леголас ходили по Лориэну, перебрасываясь короткими фразами. С этими тремя я поговорила лишь в день перед отъездом. Но и это не дало никаких результатов. Думаю, они не радуются, что такая как я, свалилась им на голову. — Святой Эру! — восклицала Анкалимэ, когда мы уже стояли на причале, — Ты даже не будешь присутствовать на самом важном событии в моей жизни! — эльфийка обиженно надула губу. — Ты же знаешь, что мне нельзя здесь оставаться, — сказала я, когда Хранители стали рассаживаться по лодкам. — Это может быть опасно, — Анкалимэ взяла мою руку, — Обещай мне, что не будешь влезать во всякие неприятности. Обещай, — из глаз девушки покатились слезы, — Что останешься жива. — О, Анкалимэ, — я заглянула в глаза девушки. Она боялась, боялась, что со мной что-то случится. Глупая, — Со мной все будет хорошо, честно. — Обещай! — Мне пора, — сказала я, выдергивая свои руки из рук Анкалимэ, через мгновение я оказалась в лодке с Гимли и Леголасом, — Не могу ничего обещать, Анкалимэ.        Девушка хотела возразить, но мы уже отплыли. Мы плыли по течению, пока из-за поворота не выплыли Владыки. Они плыли на лодке, с вырезанным лебедем. Из далека птица казалась живой, в лодке сидел Владыка Лориэна, а рядом с ним стояла Галадриэль, она была прекрасна — высокая, стройная, в белом одеянии и венке золотистых вечно живых цветов: она пела печальную эльфийскую песню. Грустно, но звучно звенел напев, словно бы приглушаемый зимней прохладой:

Я пела о золотистой вешней листве, и леса шелестели листвой; Я пела о ветре, и ветер шелестел в шелковистой траве луговой; В Заокраинный Край уплывала луна, И за нею спешила морская волна В Эльдамар, где среди светозарных долин Возвышается гордый титан Илмарин И, горами от Мстительной мглы заслонен, Полыхает огнями Святой Тирион, А на Дереве Белом, как искры утрат, В каждой капле росы наши слезы горят… О Златой Лориэн! Слишком долго я здесь Прожила в окружении смертных и днесь Безнадежно пою про корабль в те Края, Где зажглась бы для нас прежней жизни Заря…

— Мы приплыли, чтобы пожелать вам удачи в вашем опасном и трудном пути, — допев песню, сказала Галадриэль. — Вы долго были гостями эльфов, — поддержал Селербэрн, —, но так уж случилось, что мы ни разу не разделили трапезу. Владычица приглашает вас на прощальный обед у берегов Великой Пограничной реки.        В конце прощального обеда, Галадриэль поднесла прощальные подарки. Арагорну Владычица подарила ножны под стать прославленному мечу Элендила и брошь — орел с распростертыми крыльями. Двум юным хоббитам, Мэри и Пипину, подарили серебряные пояса в массивными пряжками в форме цветка, а Боромиру — золотой, украшенный топазами; Леголас получил лориэнский лук, более упругий и мощный, чем лихолесский. Сэм получил шкатулку с, благословенную Галадриэлью, землею. — Я ничего не прошу, Владычица, — сказал Гимли. И надолго замолк, но потом набрался храбрости и закончил: — Если же говорить о несбыточных желаниях… то я пожелал бы получить в подарок прядь волос Владычицы Лориэна. Гномы умеют ценить драгоценности, а в сравнении с твоими волосами, Владычица, золото кажется ржавым железом! Не гневайся — я ведь ни о чем не прошу… — Теперь уже Гимли замолчал окончательно.        Я увидела, как несколько эльфоф за спиной Галадриэль начали испуганно перешептываться, а Селербэрн в изумлении глянул на гнома. Но Галадриэль лишь улыбнулась и спросила: — Что же бы ты сделал с этим подарком? — Хранил бы его как великую драгоценность. В память о дружбе с эльфами Лориэна.        И Владычица отрезала прядь своих волос и подарила их Гимли. Фродо Галадриэль протянула хрустальный, светящийся изнутри сосуд. Это была капля воды из Зеркальной Заводи, пронизанная лучами Вечерней Звезды. Чем чернее тьма, тем ярче он светится. Ко мне Владычица подошла в последнюю очередь: — Софи, — Галадриэль посмотрела на меня, — Я отдаю то, что поистине должно принадлежать только тебе. Это, — Владычица протянула руку, в ней лежала подвеска, — Украшение твоей матери. Не могу сказать, что оно пригодится тебе в пути.. Но я была обязана отдать тебе это. Твоя мать была храбрейшей души женщиной.        Плывя по Андуину, мы все дальше отдалялись от Лориэна. Прощай, прощай милый дом. Плыли мы на юго-восток. Предзакатное солнце, отражаясь в реке, слепило глаза. Находясь рядом с Гимли я отчетливо видела и слышала, что он не сдерживал слез с самого отплытия. Я совсем не слушала их тихий разговор с Леголасом. Да, мне определенно это не интересно. Взглянув на правый берег реки, я заметила среди деревьев слабое движение. Прищурив глаза, присмотрелась к деревьям. Что-то в них есть. Или кто-то. Заметив на себе взгляд Фродо, я повернулась к глади реки. Не хочу его нервировать, он должен быть спокоен.        Чем ближе мы к юго-востоку, тем сильнее холодает. В этих краях власть захвачена зимой. Некогда густой и зеленый лес сменился одинокими и голыми деревьями. Теплый Лориэнский ветер утих, на замену ему пришла загробная хладная тишина. Вскоре скрылось солнце и на реку пали промозглые сумерки, сменившиеся позже беззвездной ночью. Мы плыли вдоль левого берега, дальше от Андуина. Чувствуя подступавшую усталость, я положила голову на колени и, как только закрылись веки, меня сморила неспокойная дремота.