Время Великого Взросления

Руби провела Литтлфута через поляну и пролесок далее – к пустынной части Долины, граничащей с Таинственной Далью, куда никто не ходил. – Почему тебя не было на собрании? – задал Литтлфут интересующий его вопрос. – Эли и её стая вернулись. – Я видела и мне правда хотелось быть там, – печально ответила Руби. – Но я была занята кое-чем другим. Литтлфут, я… Я должна тебе кое-что показать… это у края Великой Долины, будет лучше, если никто не увидит, куда мы идём, – добавила она шёпотом. – Ладно, – ответил длинношей. Стараясь не издавать ни звука, наши двое продолжили путь, проходя мимо лесков и рек, пока не пришли к краю Долины. Литтлфут не мог не заметить, что Руби низко держала голову и шла медленнее, чем обычно. – С тобой всё в порядке? – спросил бронтозавр. – Не совсем… ты поймёшь, когда мы доберёмся до места, – печально вздохнула бегунья, затем продолжила: – По крайней мере, нас не задержат эти две длинношейки. А они, похоже, заинтересованы тобой, Литтлфут. – Да, они те ещё штучки, – ответил бронтозавр, рассмеявшись вместе с подругой. – Они нравятся тебе? – спросила Руби. – Они ничего, вроде бы, – ответил Литтлфут. – Хотя, ты права: они уделяют мне много внимания… может быть, даже слишком много. То есть, мы едва знакомы, а они уже глаз с меня не сводят! – О, Литтлфут, они флиртуют с тобой, – сказала бегунья, понимающе улыбаясь. – Флиртуют? – растерянно спросил длинношей, протискиваясь между деревьями. – Но они же меня совсем не знают! – Очевидно же, они просто считают тебя красавчиком. Не заморачивайся по этому поводу: со временем остынут, – неожиданно Руби остановилась. Литтлфут посмотрел вверх и понял, что они с подругой находятся у высокой пещеры. Та не казалась бронтозавру знакомой, поскольку в этой части Великой Долины он редко бывал, да и вход в пещеру был хорошо замаскирован окружающими камнями. – Вот мы и на месте, – печально пробормотала Руби, устремив свой взор под ноги, затем осмотрелась по сторонам, дабы убедиться, что они тут действительно одни. – Скажи, если кто окажется поблизости, – прошептала она. Динозавры прислушались, но из всех звуков до них доносилось только чавканье издалека, которое издавал длинношей, поедающий звёздочки. Литтлфут, понимая намерение подруги сохранить их разговор в секрете, наклонился так, чтобы Руби могла прошептать: – Видишь кого-нибудь? – Нет, – ответил Литтлфут. Руби понимающе кивнула. Она подошла к уху бронтозавра и зашептала: – Всё дело в Зубастике. – Так ты знаешь, где он? – спросил Литтлфут, нетерпение замерцало в его глазах. – Я так скучал по нему… Мы словно веками не виделись! Как он? – Ну… – Руби серьёзно взглянула на друга, и, к тревоге последнего, слеза скатилась по её щеке. – Ты в порядке, Руби? – взволнованно спросил бронтозавр. Бегунья кивнула, сглотнула и вздохнула. – Литтлфут… Зубастик растёт. – Ну, да, полагаю, – озадаченно произнёс бронтозавр. Но затем иная мысль посетила его голову, от которой по спине пробежал холодок. Он нахмурился и спросил: – Руби, ты хочешь сказать… Самка овираптора поспешно кивнула. – Ему в последнее время очень трудно находить себе еду. Жалящие жужжалки больше не насыщают его в полной мере, – объяснила она. – Теперь, чтобы насытиться, ему приходится съедать большие источники красной еды… а это определённо значит… – сглотнула Руби. Литтлфут ахнул и помотал головой. – Руби… Зубастик никогда не съест никого в Великой Долине… здесь он вырос, и мы для него как семья! Я ему полностью доверяю, он бы никогда не напал ни на кого из нас! – Тогда тебе стоит поговорить с ним. Если не против, я пойду с тобой. И поскольку там темновато, я возьму с собой сияющий камень, дабы указать тебе путь. – Хорошо, – прошептал Литтлфут, и Руби подобрала один из сияющих камней, лежащих в траве у пещеры. – Следуй за мной. Осторожно, не врежься в стены: эта пещера может легко обвалиться, к тому же она тесновата для длинношеих, – предупредила бегунья. Литтлфут кивнул и, не роняя лишних слов, последовал за ней. Пещера оказалась столь же тёмной и узкой, какой её описала подруга, с длинным извивающимся туннелем. Благо, света от камня в лапах Руби было достаточно, чтобы видеть, куда они идут. Но эта устрашающая тишина нервировала их. – Мы пришли… – тихо пробормотала бегунья, а эхо столь же тихо повторило её фразу. Глаза Литтлфута всё ещё приспосабливались к темноте, так что он едва мог понять, что находится посреди большого открытого пространства, где повсюду были разбросаны валуны, а с потолка свисали сталактиты. – Где Зубастик? – тихо спросил Литтлфут. Руби посветила камнем на землю, и бронтозавр увидел длинный тёмный хвост рядом с ними. Самка провела Литтлфута к краю пещеры, следуя за длиной хвоста, и вскоре они увидели тело острозуба среднего размера, лежащее на земле. У стены стояли два высоких валуна, за которыми скрылась голова хищника. Литтлфут наклонился к булыжникам и неуверенно спросил: – Зубастик? – Литтлфут… это ты? – ответила ему пара всхлипов. – Да, Зубастик, это я, – ответил Литтлфут и, услышав голос друга, сразу забеспокоился. Обычно, Зубастик был очень беспечным динозавриком, всегда готовым к играм и приключениям c Литтлфутом и его друзьями. Бронтозавру никогда не доводилось видеть Зубастика в таком подавленном состоянии, что очень беспокоило Литтлфута. Пытаясь скрыть своё волнение, он всё-таки спросил: – Почему ты всё время прятался в этой пещере? Мы с друзьями очень по тебе скучаем и хотим увидеть вновь. – Вы, ребята, не захотите меня видеть, – ответил Зубастик, рыдая при каждом слове. – И я не могу вас видеть. – Почему нет? – печально спросил Литтлфут. – Литтлфут, я… ты разве не понимаешь? Я острозуб! Мне было хорошо в вашей компании. Я мог есть насекомых и жалящих жужжалок, тогда мне было легко найти достаточно красной еды. Но… эти жужжалки и насекомые больше не насыщают меня. Я пытался, Литтлфут, я очень старался найти как можно больше жалящих жужжалок и насекомых. Я съедал сотни… тысячи за день. Но даже в дни удачной охоты мой животик урчал одинокими летними ночами. Иногда мой нюх вырывает меня из сна, потому что я чувствую повсюду красную еду. Я не мог устоять, зная, что, если моя тяга будет удовлетворена, кто-то пострадает. Видишь, Литтлфут, я острозуб… и чтобы жить, я должен есть… есть большую красную еду… есть травоядных. Литтлфут ахнул от ужаса, а его зрачки расширились. Он бросил взгляд на Руби, которая сочувственно кивнула, затем вернул взор обратно к Зубастику. – Но должен же быть другой способ! – Да, он есть… – решительно ответил острозуб. – Я не хочу никого съесть и стать монстром… Не хочу воистину стать острозубом после всего, что пережил с вами. Все были ко мне так добры… Я буду ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь, если вдруг кто-то станет здесь моим обедом. Что если я стану опасен для тебя? Что если я съем Даки… или Сэру… или Петри… или Спайка? – Не беспокойся, Зубастик, ты можешь держать себя в лапах, я в этом уверен! Смогли же твои родители сдержаться, когда мы были с ними, – утешительно сказал тому Литтлфут. – Но у родителей была другая красная еда. Со мной всё иначе. Я был голоден всё это время и боюсь, что не смогу долго противиться голоду. Так что я решил… я… вообще ничего не буду есть, – заявил хищник. – Зубастик! – ахнул Литтлфут. – Ты ведь не серьёзно? Ты умрёшь от голода! – Это единственный способ, – упрямился острозуб, затем вздохнул и произнёс: – Оставь меня, Литтлфут. Я не могу больше находиться рядом с вами, не подвергая вас опасности. Единственный способ осчастливить вас – просто лечь здесь и ждать скончания дней. – Но мы не будем счастливы без тебя! – воскликнул Литтлфут, и слёзы начали стекать по его щекам. – Зубастик… ты один из нас! Мы будем скучать по тебе всю оставшуюся жизнь! – Литтлфут, просто забудь обо мне! – твёрдо ответил Зубастик, и впервые в его голосе послышались проблески острозуба. – Так будет лучше для всех. Просто уходите и забудьте обо мне, ладно? Длинношей хотел было поспорить, но Руби прошептала ему: – Ему нехорошо… Лучше пусть немного отдохнёт, а затем попробуем ещё раз. Литтлфут медленно кивнул и наклонился близко к уху хищника, нежно прошептав: – Не важно, кто ты, Зубастик, ты всегда будешь в наших сердцах. Зубастик, похоже не услышал его, продолжая всхлипывать и громко плакать. Литтлфут и Руби покинули пещеру, сердца их наполнились скорбью. Они шли молча через туннели пещеры, а слова Зубастика до сих пор звенели у них в ушах. Литтлфут был так увлечён тем, что сказал его друг, что Руби несколько раз пришлось предупреждать его о стенах, в которые длинношей мог врезаться. Но того это заботило в самую последнюю очередь. Когда они добрались до конца туннеля, Руби положила светящийся камень на то же место, а затем вместе с другом долго стояла у пещеры. – Бедный Зубастик… – захлёбывался слезами Литтлфут. – Он ничем не заслужил такого! – Да, – печально поддакнула Руби. – Он ведёт себя так уже довольно долго. Я серьёзно волнуюсь, кабы он действительно не заморил себя голодом. – Разве мы ничем не можем ему помочь? – спросил Литтлфут, когда они стали возвращаться к центру Великой Долины, оба настолько увлеклись беседой, что не видели, куда идут. – Я тоже об этом думала, – сказала подруга. – Но поскольку есть он не станет, я ничего не могу придумать. Литтлфут вздохнул. – Плохо, что он не может есть зелёную и красную еду, как ты, Руби… – Знаю, – вздохнула бегунья, – но… Руби сделала ещё шаг, друзья услышали громкий крик снизу. Самка ахнула: – Я на что-то наступила, наступила на что-то! – Слезть с Петри! – отчаянно крикнул сдавленный голос.