Пока ты не закончился

Воздух на улице холодный, крепкий, пропитанный инеем и сонным утром. Густой туман ложится на Метрополис с поздней ночи и не отпускает даже после восхода солнца. Мечется по улицам, путается в ногах городских жителей и убегает молочной речкой вниз, к истокам города. И хоть ближе к обеду солнце прогоняет туман, в воздухе все же зависает мутная пленка тоски и холода. У больницы св.Петра почти никого в такое утро. В саду не гуляют пациенты, жители прячутся в уютных кафешках где-то в центре города, и даже тишина зависает меж массивных блоков здания, большого, каменного и светлого. Больница красива, прямо архитектурный памятник, но витающий аромат хлорки и крови оставляет на этом месте свой отпечаток тонкого флёра смерти. Джин Бодлер высоко задирает голову, чтобы посмотреть на торчащую на самой крыше антенну. Ее, словно куклу, везут куда-то в удобном инвалидном кресле, навстречу солнечным лучам и подальше от каменных стен. Подальше от аромата смерти, боли и дурных мыслей. — Знаешь, тут красиво, — замечает голос позади, и Джин улыбается. — Да, но страшновато. — Я тоже не люблю больницы, — признается Эллен, толкая кресло вперед. — Когда тебя выпишут? — Я еще стоять на ногах не могу. Как только встану, наверно. Эллен замирает, вдыхая глубоко, полной грудью. Ее уложенные волосы стали свисать непривлекательными сосульками от повышенной влажности, а подводка чуть потекла у правого уголка глаза, но сейчас, в это время, она выглядит очень молодо и наивно. Так, что Джин улыбается, наконец признавая, что Эллен не просто еще одна соседка, а подруга. Настоящая, верная и очень добрая. — Ты мой герой, француженка, — улыбается Эллен. Джин оборачивается и встречает улыбку. Девушки задорно смеются и набирают скорость на скате. Джинни вцепляется руками в подлокотники, но снова чувствовать ветер в волосах ей гораздо важнее, чем безопасность. Они смеются, громко и задорно, так, что холод забивается по углам этого здания. Так, что некоторые медсестры выглядывают на улицу, недовольно цокая. Так, что они обе чувствуют сладкую свободу. Эллен успевает затормозить перед юношей, пока Джин, напевая что-то о звездах, не просит повторения. Открывая глаза, Бодлер встречается с озадаченным выражением лица Зандера. — Привет, — неловко здоровается девушка, махнув рукой. — Привет, — кивает Зандер, протирая свои очки. Джинни отводит взгляд. Всегда, когда Зандер делал это простое дело, она, кажется, переставала понимать разницу между ним и Джеромом. Физически они были абсолютно одинаковыми. — Я Эллен, — девушка протягивает руку, и Уайлд аккуратно пожимает ее. — Зандер. — Тот самый? — не сдерживается Эллен, за что получает весьма красноречивый пинок от Джин. — Я вижу, вы развлекаетесь… — О, нет, нет, нет, я уже ухожу, — болванчиком кивает Эллен, оборачиваясь к Бодлер и быстро целуя ту в лоб. — Я приду еще. — Ага. Зандер усмехается. Он прямо слышит, как Эллен позади замедляет шаг и смотрит ему в спину. А затем Джин усмехается, а это значит, ее подружка высоко его оценила. — Не знал, что у тебя посетители. — Ревнуешь? — Переживаю, — Зандер занимает место позади Джин, везя ее обратно ко входу в больницу. — Нет, прошу, еще пять минут. — У тебя нос красный от холода, — смеется Джереми, вспоминая себя в детстве. Он обожал холод. Гулять в снег, когда маленькие снежинки оседают на его лице и волосах, когда мороз щиплет щеки и губы, а они с Джеромом играют в снежки, а потом отогреваются в трейлере с чашкой ромашкового чая и под одним пледом. Тогда они были братьями, а сейчас Зандер едва ли вспомнит, в каком городе это было. — О чем задумался? — Бодлер смотрит искоса, наслаждаясь погодой. — Да, так. Это тебе, кстати. В руках Джинни шоколад. Тот, что запретили ей врачи. Но Джин с жадностью раскрывает пачку и, не предлагая никому и кусочка, отгрызает. Молочный вкус взрывается во рту, отчего Джинни довольно мычит, а ореховая начинка дополняет удовольствие. — Как ты ушнал, што эта мой любимый? — Догадался, — смеется Зандер, вспоминая, что, кажется, этот вкус также любила и Экко. Он взял наугад, но, как видно, попал. Уайлд увозит ее подальше от входа и окон, в парк, где тишина нарушается только игрой ветра и сухой листвой. — Зандер, какой твой любимый цвет? — Джин хочет разбавить тишину его голосом, идеально вписывающимся в эту обстановку. — Синий, наверно, — Уайлд покусывает губу, когда размышляет. — Цвет одиночества, — задумчиво протягивает девушка. — Несет в себе и возбуждение, и покой. — Также, как и желтый. И если желтый несет свет, но синий… — Тоже читал эту статью «Дэйли Планет»? — Сложно было пропустить, — смеется Зандер. — Значит, и про дело Миллса ты читал? Уайлд замирает. Обходит кресло и присаживается рядом на корточки, так, чтобы их глаза были на одном уровне. Его пальцы накрывают ее, и Джинни вздрагивает. Слишком теплые для этой погоды. — Ты остановила «Губителя», полиция Метрополиса благодарна тебе. И, в благодарность, они не раскрывают твоего имени. Они не заведут дело на тебя, ты проходишь как свидетель. — Я и не хочу появляться там… — Детективы узнали все, что требовалось. Мои адвокаты вполне доходчиво разъяснили, что это была самозащита. Миллс мертв, ответственность не ляжет ни на тебя, ни на его жену. — А что с ней? Зандер замолкает. Долго обдумывает, а затем выдыхает. — Она уехала из Штатов. Бодлер кивает, пальцы Зандера все еще крепко держат ее. Неужели он боится, что она упадет в обморок? Джин даже становится смешно от такой несуразной заботы. Она выдыхает, слишком судорожно, и просит Уайлда помочь ей. — Тебе нельзя вставать, даже не думай… — Если долго лечится, забываешь, каково это, быть здоровым, — усмехается девушка. И когда Бодлер оказывается на ногах, парень только закатывает глаза и помогает стоять ровно. Холод впитывается в стопы, Джинни наслаждается этим чувством устойчивости, ровной земли, самостоятельности, до момента, пока Зандер аккуратно не ставит ее на свои лакированные туфли. — Знаешь, я видела подобный фильм… — Танцевать не будем, хорошо? Джинни смеется, вглядываясь в Валеску. Он так близко, и никакого запаха крови. Никакого безумия. Рядом с ним Джин спокойно и как-то солнечно. И хорошо. — Ты меня так странно разглядываешь иногда… — Смущает? — тут же ухватывается Джинни. — Нет, но ты будто всегда ждешь чего-то, — Зандер хочет задать вопрос, видела ли она уже его лицо. Но не решается. Ему гораздо проще поцеловать ее, чтобы скрасить неловкость. И Джин с радостью принимает этот поцелуй и нового Валеску в свою жизнь. В жизнь, где есть только Зандер Уайлд. И неважно, кем он был до их встречи.

***

Несколько месяцев спустя… — Знаешь, это странно, — девушки украшают искусственную маленькую ель в канун Рождества. — Что именно? — Эллен оборачивается, гирлянда на ее шее забавно переливается в тусклом свете огоньков. — Все так… словно в сказке, — Джин смотрит на стеклянный шар. Огоньки, что они повесили на окна, отражаются в этом синем шарике и ложатся тенями на всю комнату. В комнате царит беспорядок и рождественское настроение. Повсюду мишура, бусы, шары и женские вещи. Джин Бодлер выписали еще три недели назад, пожелав удачи и больше не заниматься частным розыском. Джин честно пообещала этого больше не делать, и потому вернулась в старую квартирку к Эллен, наотрез отказавшись от предложения Зандера переехать на время к нему. Излишняя наблюдательность и забота Зандера иногда здорово выводили Джинни, но язык как-то не поворачивается жаловаться. Только вздыхать, когда Уайлд в очередной раз спрашивает о ее самочувствии. — У тебя появился красивый, богатый, умный, интеллигентный… — Да, спасибо, я знаю, Эл, какой он. В этом вся и суть. — Прими уже то, что он тебя любит. А ты его. И поезжай на этот рождественский бал. — Я с больницы… — Отмазы, — тут же прерывает Эл, усмехаясь. — У тебя даже платье есть. Съезди. Бодлер вешает стеклянный шарик, в отражении которого играет ее улыбка. — Может быть, — протягивает Джин и выпрямляется. — Сделаешь мне прическу? — А у меня есть выбор? — Неа. Эллен усмехается, беря в руки расческу. Она разглядывает Джин, здорово похудевшую за это время, но привлекательную и розовощекую. Румянец всегда играет на ее щеках, стоит Эллен заговорить о Уайлде. — Знаешь, француженка, я ведь никогда не спрашивала, кто у тебя был до Зандера? Джин вопросительно глядит на подругу. Сжимает руки в кулаки, оглядывая себя в зеркале. Теней она там не наблюдает. Только она и Эллен, рождественский беспорядок позади и свет. — Да так… — Дай догадаюсь, — Эллен расчесывает темные волосы с особой тщательностью, — он был плохим мальчиком. И у вас была суперлюбовь. Бодлер смеется чуть ли не до слез. Ее смех начинает становиться его эхом, отчего девушка резко замирает, глядя на удивленную Эллен. — Да, ты права. — А почему расстались? Он стал слишком плохим или слишком хорошим? Джинни снова смеется. Но в этот раз иначе. Эллен смотрит на ее отражение очень долго и красноречиво. — Мне жаль, — тихо выдыхает девушка. — Не держись за прошлое, Джи. Зандер заслуживает шанса. И чувств. — Не ты ли называла его скучным? — Может быть, я хочу своего плохого мальчика, а? Девушки улыбаются друг другу. На сердце Джинни покой царит уже так долго, что она забывает обо всех плохих мальчиках. И только ночами вспоминает, что она Джинни Блейк. Не Бодлер. Но в это Рождество ей будет снится только дом. Где есть Эллен, Зандер и имбирное печенье. И клоуны не будут вселять в нее страх. Она ведь всегда считала их смешными.

***

Вечер выдается сказочным, прямо как и должно быть на Рождество. Зандер в синем костюме встречает свою спутницу уже у двери, улыбаясь во все тридцать два. В его руке маленькая бархатная коробочка. Он протягивает ее, ожидая, когда Джин откроет подарок, и улыбка заиграет проказницей на ее лице. — Это… — Ты хотела полароид. Я помню, так что… — Мой подарок тогда выглядит просто ужасно. — Это мне решать, не находишь? — смеется Зандер, увлекая за собой в теплую для зимы ночь. Он открывает маленькую коробочку уже в машине и видит там забавную булавку для галстука. Вроде в виде клоуна. Джинни показалось это смешным и она купила ее сразу же, а сегодня, открывая, подумала, что это дико глупо. Ведь клоуны преследуют не только ее. — Я заметила, что ты носишь всегда очень темные галстуки, как сейчас, например, — тихо оправдывается Бодлер, — и нужно было как-то приправить цветом и все-такое. — Мне нравится, — тихо и уверенно кивает Уайлд, чмокая девчонку в макушку. Она сама надевает булавку на галстук. Этот клоун забавный, подмигивает глазками-стразиками и широко улыбается. Джинни дотошно поправляет булавку, ловя на себе насмешливый взгляд Зандера. — Я не перфекционистка, просто сегодня праздник. — Думаю, Лекс простит нам опоздание. — Лекс Лютор? — Я разве не говорил? — Зандер мнется, пожимая плечами. — Это вроде его вечеринка. Джин невольно вздыхает, усмехаясь. — Да хоть у дьявола, Зандер, — тихо выдыхает девушка в губы своему парню. — Главное, с тобой. Здание «Люторкорпа» встречает их неоном и ярким светом. В пентхаусе царит атмосфера дружеской встречи, люди смеются и пьют, танцуют под известные трэки и ведут светские беседы на темы акций. Джин и Зандер замирают на пороге, вглядываясь в толпу. Официанты тенями скользят меж ними, протягивая на выбор алкоголь и закуски. Большая ель, живая и пушистая, стоит в самом центре, подсвечивая пространство всеми цветами радуги. Омела также висит над головами некоторых людей, заставляя взрослых смущаться, словно детей. Музыка, свет, даже закуски подобраны с исключительным вкусом, каждый шар переливается на своем законном месте и в целом картинка выглядит потрясающе. — Лекс умеет делать вечеринки, — тихо протягивает Зандер. — Но званые ужины у него до сих оставляют желать лучшего. — Никогда не видела ничего подобного, — в ответ ему прилетает тихое бормотание Джин. - Здесь прекрасно. Зандер сжимает ее ладонь чуть крепче. Улыбается, делая шаг вперед. Ведет ее следом за собой, ловко маневрируя между акционерами компании «Люторкорп» и официантами. Он ни с кем не здоровается, идет прямиком к рождественскому древу. Джин замирает позади Уайлда, оглядываясь по сторонам. Она узнает несколько лиц, вроде известной телеведущей утреннего шоу, но совершенно не понимает, кто рядом с ней. — Здесь много политиков, министров, но и медиа-личностей он не обделяет вниманием, — тихо поясняет Зандер. — Лекс любит собирать радугу, чему не рад Лютор-старший. — Эти люди все… — Не все, но многие, — кивает Уайлд. — Поэтому я не особо хотел появляться здесь. Джин хмурится, глядя на заметно начавшего нервничать Зандера. Парень постоянно оборачивается, выискивая глазами знакомое лицо, но натыкается на множество других, каких бы он не хотел видеть. — Эй, давай уедем, — тихо предлагает Бодлер, касаясь плеча Зандера. — Встретим Рождество вместе. — Я не помешаю, — раздается позади, и парочка заметно вздрагивает. Лекс подходит к ним, пожимая руку Зандеру в абсолютном молчании, а затем, расплываясь в шкодливой улыбке, обнимает. — Я до последнего думал, что ты не приедешь. — После личного приглашения? — вздыхает Уайлд. — Я не хотел, но ты бы не простил. — Следующее Рождество я встречу в Канзасе. Отец открывает там филиал и… — Отец решил? — понимающе кивает Уайлд, замечая на лице Лекса мрачную тень мести. Лекс пожимает плечами и отпивает шампанское. Лютор всегда добивается целей, Зандер знает. Лютор — самый опасный человек, которого только встречал Уайлд, и не важно, старший или младший. Потому его отец пошел на поклон отцу Лекса, а сам Зандер давным давно неожиданно для обоих мальчишек завел дружбу с Лютором-младшим. Судьба, не иначе. Лютор скользит взглядом по Зандеру, а затем фокусируется на его спутнице. Быстро и незаметно улыбается, заставляя Уайлда нахмуриться, а затем вспомнить, что он упустил важную часть. — Позволь представить, Джин Бодлер, моя спутница. Лекс галантно целует руку, окидывая девушку взглядом. Хорошенькая, но не в его вкусе. — Приятно с вами познакомиться, мистер Лютор, — улыбается Джин, отмечая, что вживую Лекс Лютор-младший куда симпатичнее, чем на фотографиях. Он более уверен, обаятелен и явно умен. И, кажется, что отсутствие густой шевелюры придает ему только своего шарма. — Зандер никогда не знакомил меня со своими девушками, — доверительно шепчет Лекс, улыбаясь уголками губ. — Этакий шпион. — Я не такой сердцеед, как ты, — усмехается Уайлд, но чуть крепче сжимает руку Джинни. — Не слушай его, — Лекс быстро снимает бокал с шампанским с одного из подносов рядом и протягивает Бодлер. — Ты француженка, Джинни? — Нет, коренная американка, — Джин улыбается, но к шампанскому не притрагивается. Лекс кивает, улыбаясь своим мыслям. Бодлер кажется, что он кого-то вспоминает, и неприятное предчувствие покалывает меж ребер. — Предлагаю выпить и покинуть это место. У меня уже голова трещит, — доверительно сообщает Лекс и подмигивает Джин. — Я думаю, ты тоже этого хочешь, Зандер. — Прощайся, личное такси подоспело, — хмыкает Уайлд, провожая друга взглядом. — Не знала, что вы друзья. — Это наш большой секрет, — тихо замечает парень, и рука его ложится на талию Бодлер. — Лекс — хороший товарищ. — Не сомневаюсь, — смеется Бодлер, ища глазами официанта. Лекс возвращается быстро. В руках у него дорогая бутылка шампанского и озорной огонек в глазах. — А теперь увези нас как можно дальше, — Лютор достает еще одну бутылку, но в этот раз виски. — Увезу тебя в Готэм и оставлю на обочине, — смеется Зандер, когда они идут к лифту. — Я ведь подвину Пингвина с его места. — Тогда он убьет тебя, — усмехается Бодлер, вспоминая Освальда. — И не посмотрит на то, что ты такой красавчик. — Ты считаешь меня красавчиком? — Не зазнавайтесь, мистер Лютор, — осекает его девушка. Лекс хищно улыбается, нажимая кнопку лифта. Это Рождество они проводят в поместье Люторов, споря о виски, египетских пирамидах и спокойствие. Джинни смотрит на Зандера каждый раз, когда тот вступает в спор с другом так оживленно, что временами напоминает ей о Нигме. Не о Джероме. Тот споров не любил. Это Рождество выдается самым спокойным за последние несколько лет в жизни Блейк.

***

В это же Рождество Экко, сидя в своей квартире перед ноутбуком и попивая глинтвейн, получает файл от неизвестного. Она давится алкогольным напитком, только завидев содержимое. Ее руки чуть трясутся, когда она нажимает на «воспроизвести». Первое видео содержит сцену ограбления. Несколько человек в красных колпаках обносят банк, а затем расстреливают полицейских. Позже один из бандитов снимает капюшон, показывая камере свое лицо. Экко узнает брата Джереми. Он о чем-то разглагольствует, махая руками, звука, к сожалению, не было. А затем Экко видит удивительную сцену, где полицейский пытается выстрелить в психопата, даже делает это, но подельник Валески стреляет в упор снова и снова. Безжалостно и безостановочно. Девушка ставит на паузу, замечая две вещи: один из полицейских выжил. Женщина, которая также видела лицо убийцы. Лицо Джинни Бодлер. Экко выдыхает, борясь с тем, чтобы не позвонить Зандеру прямо сейчас. Рядом с ним всегда находилась эта опасность, эта болезнь, она влюбила его в себя, и вот теперь… Следующее видео заставляет Экко случайно смахнуть чашку глинтвейна на пол. Красное пятно пропитывает носки, пока девушка с жадностью вглядывается в экран. Звук ударяет ее по ушам. Чужой скрипучий голос. Безумие на дне зрачка. Широкая улыбка. И лицо, что она узнает всегда. Теперь лицо другое. Оно зашито, прикреплено, и обещает нести хаос. Телефон настолько неожиданно звонит, что Экко подпрыгивает и тут же оказывается на ногах. Стул падает с оглушительным треском, заставляя Экко бездумно пройтись по комнате. Она дрожащими пальцами нажимает на ответ, и слышит знакомый голос на другом конце телефона. — Милая Экко, — начинает с улыбкой мистер Уайлд, — ты веришь в призраков?