Пока ты не закончился

Готэм удивляет холодом и серостью. Пустошью на дорогах и темнотой в окнах простых обывателей. Идеальная картина Апокалипсиса. Вымерший за пару дней город-миллионик, где по дороге можно заметить скомканную летающую газету, сродни перекати-полю. Когда-то величественный и своенравный, город прогибается под терроризмом и кровью. Под безумием. И это в центре этого города. На окраинах же бушуют пожары безумия и адское пламя прямо из самого Ада. Джинни надвигает капюшон глубже, скрывая свое лицо. Прошло ведь достаточно времени, чтобы о ней позабыли. Похоронили на глубине трех метров, оставили в сырой земле и не приходили на могилу. Блейк тоже о себе забыла. А яркая вспышка, что неожиданно озарила ее тогда, в Метрополисе, по пути развеялась. И теперь Джинни, выйдя на холодный воздух, думает, что нельзя было возвращаться. Что порыв был на эмоциях. Что она мертва, на секундочку. В Метрополисе осталась ее жизнь, ее работа, ее… возлюбленный? Блейк кривится, вспоминая их разговор с Экко. Но идет прямой походкой, сминая двадцатку в кармане, оглядываясь через плечо, сжимая сумку так крепко, что болят пальцы. Легкая сумка болтается на плече лишним грузом, небольшие сбережения с карты она сняла, так, чтобы Зандер (теперь уже в мыслях Джеремайя), не смог ее выследить. Не стоит ему появляться в Готэме теперь, когда его брат-близнец на свободе. Первый порыв — заявиться в участок, махнуть рукой Гордону и объявить, мол, Джимбо, я жива. Затем приходит понимание, что она вне закона также, как он. Джинни ловит такси и просит отвести ее в Нерроуз. Там есть мотели, номера в которых можно снять за пару баксов. Переночевать на разок. Тем более на город стремительно опускаются сумерки, озаряя город бардовыми и вишневыми красками, фиолетовыми росчерками на небе и первыми едва видимыми звездами. Таксист ведет тачку медленно. Он ей кого-то напоминает, но Джинни старается в лица не вглядываться. — Ужасная погодка нынче, да? — каркает водила, затормаживая у светофора. — Холодно, — коротко отзывается девушка. — Лучше бы дома посидели, мисс, — усмехается мужик и вдавливает педаль газа. Джинни молчит. Готэм проносится мимо, серый и неживой. Почти умерший. На переднем сидении у мужика газета, и Блейк просит ее одолжить. На первой полосе — Джером. Его лицо стало иным, взгляд на фото — мертвый. Джинни пару секунд ищет черты прежнего Валески, находя их только в окровавленной улыбке. — Не выходите после заката, мисс, — говорит ей таксист на прощание, когда она оплачивает проезд. Сверху она кладет еще два бакса, забирая газету. Она высаживается в самом центре Нерроуз, идя неспешно, оглядываясь. Где-то слышно, как разбивается окно, а далее крики, пронзительно громкие, умоляющие о помощи. Блейк улыбается своим мыслям, заходя в первый попавшийся мотель. На ресепшене ее встречает старый мужик, высохший в этом месте, но с пышными седыми усами. Он не улыбается, когда видит гостя, а просто кивает, молча ждет, когда девчонка оглядится и подойдет ближе. — Мне на две ночи. Сегодня и завтра, — Джинни тоже не церемонится. — Пожелания? — Телек, — затем, подумав, девушка добавляет, — и душ. — Четырнадцать долларов, — оповещает мужчина и выдает ей ключ. Тридцать девятая комната располагается на третьем этаже, в самом конце коридора, хорошо освещенного, чему удивляется Джин. Она открывает дверь быстрее, чем видит соседа. Одна койка, телек в углу и небольшой шкаф. Смежная комната с душем, раковиной и унитазом. Джинни морщится, когда замечает, что шторка в душе точь-в-точь шторка из «Сияния»*. Она скидывает вещи, забирается на кровать в обуви и остается сидеть в пустоте. На полу, прямо перед ней, брошенная газета с лицом Джерома. Что ты творишь, твою мать? Джинни впивается ногтями в волосы, судорожно приглаживает их, а затем ложится. Потолок весь в трещинах, но Блейк не смотрит на них. Она поворачивается на бок, поджимая под себя ноги. Слезы идут сами по себе. Одна за другой они спускаются по щекам, заставляя девушку улыбнуться. Хватит. Больше ни одной. Она никогда не была такой ранимой, чтобы плакать от безысходности. Она плачет только по потерям. И сейчас она знает, что потеряла.

***

Утро приносит с собой солнце. Джинни принимает душ и спускается, беря с собой сумку. Выходит на улицу и идет вперед, наугад выбирая направления. Через пару кварталов она застает закусочную, где выпивает литр кофе и съедает огромный бутерброд. Там же она покупает газету и просит позвонить. Номер она помнит наизусть. Но на том конце телефона сообщают, что его не обслуживают. — Может, еще раз? — предлагает милая официантка. — Спасибо, не поможет, — Блейк протягивает купюру и уходит. Натягивает капюшон и цепляет очки на нос. Совсем не выделяется, как же. Такси довозит ее до указанного адреса, и, стоя перед подъездной дверью, девушка мешкается. Она замирает на ступенях, скидывая сумку на землю и вглядываясь в окно, которое было ей жизненно необходимо нужно. Там не горит свет. Но занавески новые, а, значит, квартирка жилая. Джинни уже подходит к домофону, когда перед ней распахивается дверь и оттуда выходит парень с девушкой. Блейк отворачивается быстро, не слушая чужие разговоры. Она уже набирает цифры, когда понимает, что голос, бьющий в спину, знаком ей до зубного скрежета. Джинни спускается по ступеням и замирает на последнем, окликая мужчину. Он оборачивается и замирает. На секунду это можно было принять за очень романтичную сцену, где двое влюбленных встречаются после долгой разлуки. Пока мужчина не открывает рот. — Твою мать. — И я рада видеть тебя, Джеки, — усмехается Джинни, снимая очки. Девушка рядом с Джеком переводит взгляд с него на Джинни, возмущенно хлопая ртом. — Джек, кто это? — задает резонный вопрос спутница, но Джек, кажется, ее не слышит. — Иди, Мориса, я сегодня на смену не поеду. — Джек… — Иди, — гаркает на нее мужчина, делая шаг к Блейк. Когда они остаются одни, Джек быстро озирается, поднимаясь снова по ступеням. — Идем, выпьем. Джинни снова оказывается в его квартире, мало поменявшейся за это время. Джек скидывает рюкзак, идет прямиком в гостиную и открывает шкаф. Достает бутылку виски и прямо с горла отхлебывает. — Доброе утро, да? — неловко улыбается Джинни. — Они и тебя… воскресили? — Я не умирала, Джек. Просто исчезла. — Я был на твоих похоронах. Блейк усмехается и пожимает плечами. Джек морщится от привкуса виски во рту, но все же наливает напиток в два стакана. — Он тоже где-то здесь? — руки у парня ходуном ходят. Он боится и выглядит затравленным. Даже испарина на лбу проступает, отчего Джинни прячет улыбку. — Нет. Я хочу найти его. Джек слегка расслабляется. Садится прямо, будто палку проглотил. Смотрит на нее внимательно, словно впервые видит, и делает еще глоток. — Езжай, откуда приехала. Ты хорошо выглядишь. Хорошо пахнешь. И безумия в тебе нет, — Джек кивает сам себе. — Я тоже исцелился. — Я заметила. Но мне нужно его увидеть. — Джинни, ты реально не понимаешь? — Джек подскакивает, начиная ходить по комнате. — Он не тот. Не тот Джером. Не наш. У него реально крыша поехала. Ты бы видела, что он творил все эти дни. — Я читала… Джек усмехается и всплескивает руками. От этого часть виски проливается на ковер, и парень чертыхается. — Я не хочу в этом участвовать, — тут же бормочет Джек, садясь обратно. Опрокидывает в себя третий стакан, не переставая дергать ногой в такт. — Ты в этом уже участвуешь, Джек, — убийственно холодно говорит Джинни. Она устает от него быстро. Он напуган, бесполезен и опасен. Потому Блейк отставляет нетронутый напиток и поднимается. Делает к нему шаг, замечая, как мужчина сжимается. — Говори все, что знаешь, — почти рычит Блейк, оказываясь слишком близко к Джеку. От того несет алкоголем, потом и лекарствами. Он бледнеет, начиная мелко раскачиваться и затравленно озираться по сторонам. — Джек, — девушка кладет руку на его плечо. — Прошу тебя. Я не верю, что, работая в больнице, ты не слышал о нем ничего. Джек долго решается. Он мнет губы, теребит пальцы и глаза его выражают вселенскую муку. Но потом он смотрит ей прямо в лицо, и слезы выступают у него на глазах. — Я слышал… не знаю, правда ли… — Скажи мне, — мягко просит его Блейк. И Джек решается.

***

Тишина в этом месте простая. Нормальная. Тишина должна быть здесь также, как и все остальные звуки. И Блейк идет в эту тишину, купаясь в ней, как в реке. Она замирает, глядя на склады. Неплохо. Хочешь спрятаться, прячься на виду. Благо, Джером не выбрал резиденцию мэра. Девушка идет мимо забытых складов, мимо заброшенных мусором и временем ангаров. Она внимательно разглядывает каждый, но все идет и идет. Пока случайно не слышит звук. Джинни усмехается и спешит увидеть, что это разбивается так. Или… двое сумасшедших играют консервной банкой в футбол, еще трое просто наблюдают за ними. Они играют в тишине, но очень громко. Блейк выглядывает аккуратно, оценивая обстановку. Обычные склады, таких тут сотни, но почему именно тут? Девушка не успевает продумать тактику, когда чувствует, как к ее затылку прикладывают пушку. — Идиоты, — шипят на них, подталкивая Блейк вперед. Все тут же замирают, оглядывая незнакомку и идущего с ней парня. Парня зовут Майлс, кажется, но все зовут его Сиделкой. Кажется, даже сам Майлс так себя зовет. — Вы внимание привлекли, — как детям объясняет он другим. — А это кто? — Пристрелишь ее? — Она по-любому коп… Джинни оглядывает этих людей, тяжело вздыхая. Эти были тупицами, и если остальные будут такими же, то Валеска уже должен рвать и метать. — Я не коп, ребят, — улыбается Джинни, включая безумие, — я хочу к вам. — А ты кто? — Мориса, — тут же выдает девушка, широко улыбаясь. — Мне нужен Джером. — Он всем нужен, дорогуша, но его тут нет, — отвечает Сиделка, опуская оружие. — В смысле? — Джинни оборачивается к парню. Высокий, хорошо слаженный, явно только закончивший школу, прямо мечта всех девчонок-чирлидерш. Блейк вглядывается в него, но не видит сумасшествия. Скорее, интерес. — Знаешь, твое лицо мне кажется знакомым, — вертит оружием парень. — А твое я никогда не видела, — тут же парирует Блейк, оглядываясь. Ее уже окружили. Она знала, что так будет, но надеялась, что Джером обитает неподалеку. — Мне нужен Валеска, — уверенно произносит она, делая шаг к Майлсу. — Очень. — Он всем нам… — Заткнись, — обрывает Сиделка остальных, щурясь. — Я знаю тебя. Знаю. — Поздравляю, — усмехается Блейк. — Отведешь меня к нему? Майлс прячет оружие и тяжело вздыхает. — Видишь ли, он сам появляется, когда мы ему нужны. Так что прости, не могу. Джинни кивает. Отступает на несколько шагов, а затем бьет консервную банку со всей силы. В подсознании бьется шальная мысль о том, что скоро он узнает. Явится, как Иисус, и будет нести не мир и благодать, а хаос. — Подождем? — улыбается Джинни Блейк, раскидывая руки в стороны и подзывая к себе этих сумасшедших. Ведь не только Джерому веселиться, верно?