Пока ты не закончился

Капюшон бросает плотную тень, такую, что лицо разглядеть невозможно. У здания мэрии слишком много бедных. Оборванцы, словно голодные псы, шныряют туда-сюда, требуется свежая сладкая кровь. Безумие все еще витает высоко в воздухе. Надышаться и сдохнуть. Джин тянет капюшон плотнее, когда знакомая фигура без страха вышагивает в нескольких метрах от нее. Сейчас он дышит властью, прекрасной и опьяняющей так же, как безумие. Бездомные тянутся к нему, руками тянутся, просят поделиться властью. Деньгами. А он шагает дальше к своему новому автомобилю, чтобы сесть на заднее сидение, а водитель увез бы его далеко за чертов город, туда, где цветут глицинии. — Аккуратно, — ее голос тонет в недовольных восклицаниях, он не слышит. Блейк вдыхает безумие, рвется вперед мимо его, черт возьми, охраны. Телохранитель больно хватает за плечо, готовится вытащить шокер, чтобы молодая оборванка перестала вырываться из цепких рук. — Эд! Теперь он ее слышит. Тормозит, спина под теплым зеленым пальто напрягается, и оборачиваться старый знакомый не спешит. Но все-таки, спустя долгих пять секунд, когда охранник почти ломают руку под нескончаемую ругань, поворачивает голову. Неуловимым движением дает знак, и Джинни почти падает к чужим ногам в лакированных туфлях. Смотрит снизу верх, вдыхает безумие так глубоко, что она вдруг стучит по ребрам. Улыбка сползает на лицо как бронежилет, она хватается за предложенную руку в перчатке, встает, но капюшон не скидывает. — Ты вернулась, — удрученно выдыхает Нигма. — Скажешь, что не рад? — ей интересно. Эдвард на это слегка усмехается, открывает дверь автомобиля, рукой приглашая сесть. Джин долго не думает. Только когда они отъезжают, она снимает чертов капюшон, оказываясь словно голой перед старым знакомым. — Скучал? — ее голос отдает веселой фальшью. — Вспоминал, — не отпирается Нигма. — Твой кавалер воскрес, вот думал, когда половинки воссоединятся. — Скучал и сильно, — делает упорный вид Блейк, усмехаясь по-настоящему живо. — Давно в городе? Эдвард чуть наклоняет голову, рассматривает получше. Из безумия только огонек тлеющей свечи и, удивительно, улыбка. Атрибут неотъемлемый, привычный в стенах психбольницы. — Меньше недели, — Джин не врет. — Деньги кончились, а тут видела, что ты вдруг стал крутой правой рукой нашего доброго мера. Пингвин, серьезно? Куда полиция смотрит? — На твоего парня, — без обиняков выдает Эд, улыбаясь. — Да и Освальд не самая плохая кандидатура. — Ты лучше, — просто выдает Блэк, замечая, что лесть все еще тот самый рычаг на Нигму. Не стоит перегибать, но поиграть с ним, как с коробкой передач, приятно. — Что планируешь делать? — в голосе Нигмы деловые нотки. — Жить, — просто сообщает Блейк, прекрасно понимая, что в игру с Эдвардом вступать не стоит. — Выпьем? Поделишься своими приключениями, я своими. — Уверен, это будет… интересно. Интересно было. Первый бокал развязывает язык смелостью, Джин рассказывает о Метрополисе, о новом увлечении в виде детективных расследований, о соседке. Ни слова о Джеремайе, о Люторе, о маньяке. Рассказ Нигмы куда длиннее и интереснее. Джин пьет бокал за бокалом, давится красным полусухим, когда Эд вдруг рассказывает о своем романе с некой Изабеллой, красавицей и умницей, в которую он, похоже, влюблен. — Я могу задать прямой вопрос? — Нигма снимает галстук и расстегивает рубашку на две пуговицы, пока они вдруг с удобных кресел переходят на жесткий пол возле пожираемого внимание камина. — Конечно, если в нем не будет загадок, — пьяно усмехается Джин, быстро кидая взгляд на Эда. Ему психбольница помогла. Не в том, что вылечила, а научила жизни. Теперь загадки — плавные и терпкие, такие, что хрен разгадаешь на трезвую голову, а внутренние границы четкие и смелые, податливые, какими всегда их хотел видеть Нигма. — Зачем ты вернулась, если не за ним? Имена лишние, как и ответ. Эд понимает это быстро, по холодному взгляду собутыльницы. Джин отставляет бокал, глядя в огонь до желтых точек перед глазами. Так, чтобы больно стало окончательно. — Я больше не знаю. — Знаешь и боишься, — тут же вставляет Эд. — Что… — Даже не начинай, — выставляет палец перед собой Блэк, угрожающе глядя на Нигму. — Я не вынесу еще одну загадку в стиле «что человеку требуется и не хочется», ясно? Эдвард пару секунд моргает, глядя мутным взором на девчонку. Странная слабость и тепло потихоньку туманит разум, отчего Нигма усмехается, тоже отставляя бокал. — Прощение? — он кидает ответ в пустоту, наугад больше. Но получает только тихое хмыканье. — Чем планируешь здесь заниматься? — выдает еще раз ровный вопрос Эд. — Не будешь же сидеть в Готэме вечность и гнить тут? — Ну, полагаю, что Джером скоро нанесет удар, а я постараюсь его опередить и предотвратить хаос. — Не получится. — Это еще почему? — искренне удивляется Джинни, за что получает усталую улыбку. — Для этого у нас есть Джим Гордон, — усмехается Эдвард, запуская пятерню в волосы. — Ты будешь мешать. — Очень приятно, спасибо. — Переходи уже на другую сторону, мисс Блейк, — фыркает Нигма, ловко поднимаясь на ноги. — Можешь пожить у меня, но недолго. Агентством частного детектива быстро заинтересуется полиция, если откроешь его легально. Будешь работать на меня, и никто не узнает о твоем приезде. — Работать на тебя или на Пингвина? — тут же фыркает Блейк, старательно протирая глаза. Эд усмехается устало, так, будто перед ним маленькое дите. Уговаривать он не станет, знает, куда приведет кривая тропинка из бесконечных слов. — Эй, Эд, — Блейк снова смотрит в спину Загадочника, удивляясь глубоко про себя, почему вообще обратилась именно к нему. — А тебе зачем все это? Джинни замирает, как перед прыжком, ожидая прекрасный план, как он разыграет ее карту. Будет ли это в постоянной борьбе с Джимом Гордоном или в помощь Освальду, но бескорыстью тут точно пахнуть не будет. — Предлагаю найти разгадку самой, — усмехается Нигма и выходит, оставляя бывшего полицейского один на один с догорающими поленьями в камине.

***

Утро следующего дня приносит с собой сухое похмелье и свеженькую газету. Там огромная фотография улыбающегося Джерома в наручниках и целая эпопея о том, как он, маньяк-преступник, выкрал наследника самой богатой и престижной компании Уэйна, организовал адский цирк посреди города и как доблестные полицейские его поймали и обезвредили. Счастливый конец. Маньяк в Аркхэме, наследник жив и невредим, полицейские — местные герои нашего времени. — Ну, теперь ты хотя бы знаешь, где его искать, — попивая кофе, протягивает Нигма, умудряясь в своем темно-зеленом костюме выглядеть удивительно свежим и бодрым. — Я рада. — По тебе видно, — усмехается Эд и, на удивление им обоим, протягивает карточку. — Отработаешь, но для начала, выбери какое-нибудь броское платье. — С родителями будешь знакомить? — Они мертвы, если что. Сведу тебя с одной яркой личностью, думаю, она поможет тебе устроиться на первое время. — А ты? — И я, — кивает Нигма, поправляя очки одним отточенным движением. — Но она сделает документы, это будет и в ее интересах. Блейк молчит. Плывет по течению, когда уходит Эд, оставляя ее одну в своей берлоге. Бывший полицейский по полкам не рыщет, выбирает платье, туфли, бутылку вина и вечером, давясь собственной гордостью, переступает порог бара Барбары Кин. — Рехнулся? — шипит змеей девчонка. — Поверь, тебе она не откажет, — Нигма порог клуба не пересекает. — Слишком много людей, связанных с Гордоном, будут знать, что я жива. — Долго ты от него это все равно не скроешь. Смирись и иди, — в улыбке Эда оскал хищника. Лишь окунаясь в атмосферу клуба, в музыку и вереницу незнакомых лиц, Джинни понимает, что она засланец. Умно, даже гениально. — И кто тут у нас? — Барбара у барной стойки замечает ее почти сразу. Двое мужчин по бокам напрягаются, вот-вот готовятся достать ножи, но Барбара их останавливает. Кивком разрешает подойти ближе, протягивает маргариту и смотрит с неким темным пониманием. — Итак, дорогая, — улыбается женщина, отпивая свой коктейль. — Тебе нужна помощь или услуга? — В зависимости от цены твоей доброты, — не теряется Джинни, быстро оценивая обстановку. — Твоя жизнь сама по себе ценна. Рыжик ведь все еще… — Нет, — тут же отрезает Блейк, получая довольную улыбку Барбары. — Тогда мы точно подружимся, — обещает Кин, легко и звонко ударяя ножкой бокала об бокал Блейк. — За нас.