Преданная стая

«На двоих сто морей и одно окно. Говори… ну а лучше пообещай: Говори мне, что будет все хорошо. Я готов. Я привык к таким вещам…» (Звери «Говори»)

Обратно ехали молча. Юругу видел – его команда подавлена и погружена в размышления о странных нападавших. Сам же он предпочитал сейчас не думать об этом: скоро незнакомцы вновь дадут о себе знать, вслед за намеком последуют прямые требования или угрозы. В этом не было сомнений, учитывая и слова Седого волка о его неожиданном друге, и желании многих заполучить Вонголу. Все это, вероятно, связано между собой, но распутать клубок сейчас невозможно. Все только начинается… Поэтому в гнетущей тишине автомобиля Юругу тревожился и удивлялся совсем по другому поводу, время от времени косясь на этот «повод». Ямамото… По-детски непосредственный чудак, живущий в мире своих иллюзий, порой ведет себя совсем не как дитя. Только что он полными непонимания глазами смотрел на наркотики в своих руках, и казалось, что он вообще не из этого мира и не понимает, что происходит. Но тот же самый человек без колебаний бросает гранату под колеса автомобиля, полного людей, пусть и опасных для Вонголы. И ни один человек не сможет убедить Юругу в том, что Ямамото в тот момент «играл». Что думал, будто граната не настоящая, что он просто хотел припугнуть. Нет. Достаточно было видеть его взгляд в тот момент – лишенный эмоций и привычного тепла, чужой, почти пугающий, отчужденный. Этим по-девичьи красивым глазам не шел этот взгляд… Сейчас Ямамото выглядел встревожено и озадаченно, однако глаза были прежними, излучавшими мягкий, но усталый свет. Словно это и не он был рядом с Юругу там, на горячем асфальте у колес автомобиля босса Вонголы. - Давайте по домам, ребята, отдыхайте сегодня, - заботливо улыбнулся Юругу друзьям, когда они снова стояли у здания офиса. – Вы сегодня хорошо поработали. Спасибо вам… - Расскажи, если выяснится что-нибудь новое. – Бианки подняла руку в прощальном жесте, уже повернувшись спиной и неспешно шагая по тротуару прочь. - Я останусь, Юругу. Я не могу уйти, зная, что повторное нападение может произойти в любую минуту, - категорично помотал головой Риохей. Ямамото не стал слушать спор босса и его телохранителя, медленно поднимаясь по ступеням к дверям офиса. - Эй, Такеши! А ты почему не домой? – услышал он голос Юругу за спиной и, не оборачиваясь, вяло пробормотал: - Я только заберу кое-что и уйду… …В той самой комнате, где состоялся разговор с Хибари, Ямамото открыл шкафчик с «лекарством» для Гокудеры. Долго задумчиво разглядывал россыпь маленьких пакетиков с порошком, хмурил брови, кусал губы, наконец сгреб несколько в карман и так же неспешно направился к выходу. «Нужно посоветоваться с Дино насчет всего этого» - рассеянно размышлял Ямамото, перебирая хрустящее содержимое кармана. Парень не превышал прогулочного темпа, не замечая, что описывает очередной круг по окрестности, ни на шаг не приблизившись к цели. Почему-то ноги сами собой сворачивали с пути, ведущего к Дино, и гоняли Ямамото по кругу, словно в ожидании чего-то. Возможно, этим «чем-то» и был звонок мобильного телефона, на дисплее которого высветилось фото улыбающегося Гокудеры. Этот снимок был сделан тысячу лет назад, но Такеши так и не сменил его. Потому что боялся забыть улыбку друга. Ямамото никак не хотел отделаться от глупой иллюзии, что если Хаято улыбается на фото, значит, он улыбается и на том конце провода. И эти пара секунд, предшествующие приему вызова, были самыми волшебными вспышками надежды практически ежедневно. «Он звонит – значит, я все же бываю нужен ему… Если он звонит, может, какие-то новости о Тсуне?..» Эти два имени были прочно связаны в сознании и удваивали надежду, которая в понимании Ямамото была святыней. Вот почему фразу: «Да, я слушаю» он раз за разом практически выкрикивал, бессмысленно-восторженно. В ответ, обычно, голос с прохладцей. Но сегодня – неожиданно иначе. - Ямамото… Мне так плохо… - Шепот такой тихий, что едва различим за прерывистым дыханием. Такеши от изумления споткнулся, замер, молчал – пытаясь сообразить, не показалось ли. Слишком невероятным представлялся Гокудера, позвонивший, чтобы доверительно пожаловаться. Да еще именно ему! Ямамото наконец позволил себе поверить, тепло улыбнулся, с мягкой заботой спросил: - Хочешь, я прямо сейчас к тебе приеду? - Конечно, хочу, бейсбольный болван! Тебе же Хибари велел передать мне кое-что! Где тебя черти носят до сих пор?! Ямамото закатил глаза, мгновенно растеряв весь энтузиазм и букет трогательных намерений, коротко и смиренно отозвавшись: - Хорошо, сейчас буду. Гокудера открыл дверь не сразу, да и «открыл» - слишком громко сказано. В образовавшейся щели между дверью и косяком появилось его бледное лицо в темных очках, через секунду – узкая требовательно-раскрытая ладонь. В которую Ямамото не торопился ничего вкладывать, кроме своей же руки для дружеского пожатия. - Принес? – быстро теряя терпение, глухо вопросил Гокудера, буквально вытряхивая ладонь Ямамото из своей. - Принес, конечно, - беззаботно улыбнулся тот, делая шаг вперед с намерением войти в квартиру. В ответ на это Гокудера прикрыл дверь еще плотнее – ровно настолько, чтобы не защемить собственное запястье. - Принес – так давай, - невозмутимо прозвучало вслед за этим. - Ты не впустишь меня? «Болван…» - с досадой подумал Гокудера, вслух же произнес ровным голосом: - Обнахалился. Я тебя к себе не приглашал. - Настоящие друзья приходят без приглашения. – В голосе Ямамото не было и тени обиды. Гокудера стиснул зубы, словно уговаривая себя воздержаться от ответа. «Болван» - раздраженно повторил он про себя, но промолчал. Вместо этого пальцы Хаято крепко вцепились в галстук Такеши. И, резко дернув на себя, киллер Вонголы угрожающе и подчеркнуто-раздельно прошипел: - Давай. Сюда. Порошок. Ямамото отметил, что этот выпад выглядел бы гораздо более внушительным, если бы глаза друга не скрывали темные очки. Не действия Гокудеры больше всего пугали – но голос и взгляд. - А почему ты до сих пор в очках? Ты даже дома их носишь? У тебя очень темный дом, мне кажется, нет смысла носить очки и там… «Болван!» - в отчаянии скрипел зубами Хаято, едва сдерживаясь, чтобы не приложить Ямамото головой о дверь. - Мне так хочется, - дрожащим от напряжения голосом ответил он, вымученно улыбнувшись, и проникновенно, как ребенку, добавил: - Послушай, мне сейчас правда очень плохо, Ямамото. Давай поговорим с тобой как-нибудь в другой раз, а сейчас – отдай мне лекарство от Хибари и, пожалуйста, дай отдохнуть в одиночестве… Тепло – пусть даже откровенно фальшивое – на простодушного Такеши действовало безотказно. Словно смутно догадываясь о чем-то, он тяжело вздохнул, и, ощущая все возрастающую тяжесть на сердце, протянул другу один пакетик со странным порошком. Разговора не получилось, что-либо выяснить об этом подозрительном поручении от Хибари – тоже. - Дружище, ты болен? Может, позвать доктора Шамала? - Болван! – не сдержался Гокудера, торопливо пряча в карман пакет. – Ты же сам принес мне лекарство! Так что – спасибо тебе, ступай домой теперь. И, не дожидаясь ответа, юноша торопливо захлопнул дверь перед носом дотошного приятеля. Однако удача была сегодня на стороне упрямого Ямамото. То ли Гокудера слишком поспешно хлопнул дверью и ушел в комнату, то ли сама дверь от небрежного к ней отношения перестала слушаться хозяина – но замок не защелкнулся. И безмолвным приглашением постичь чужие тайны стала щель между приоткрывшейся дверью и косяком. Первым намерением Ямамото было машинально закрыть непослушную дверь еще раз и убираться восвояси. Но ощущение, что Гокудера скрывает что-то, слишком тяжкое для одного, послужило причиной иного поступка. О котором Такеши не задумался бы при иных обстоятельствах. Разувшись на крыльце, он неслышно прокрался в дом на цыпочках, посмеиваясь над собой и сгорая от стыда. Мысли о том, что это, возможно, необходимо, мало оправдывала – Ямамото был бы рад ошибиться… Гокудера был в гостиной и даже ухом не повел, не ощущая чужого присутствия. Невольный шпион списал эту беспечность на плохое самочувствие и увлеченность своими делами. Ему не хотелось думать, что прежде чуткий Хаято «потерял нюх». Он и правда был очень увлечен какой-то кропотливой работой с принесенным «лекарством». И Ямамото до последнего не хотел верить своим глазам. Лишь когда Гокудера, устало ссутулившись, склонился над столом и шумно втянул одной ноздрей дорожку порошка, Такеши ощутил, как сердце пропустило удар… Потеряв контроль над собой и не задумываясь, как было бы поступить лучше, Ямамото выскочил из своего укрытия с отчаянным воплем: - Это кокаин! Гокудера, я так и думал! Это наркота, да?! Признайся! Это кокаин?!! Испуганный Хаято развернулся так резко, что опрокинул легкий маленький столик и сам едва устоял на ногах. Этим замешательством и воспользовался Такеши, подскочив к Гокудере и схватив за плечи. Солнцезащитных очков на нем уже не было, и мгновение, когда взгляды двух друзей встретились, для каждого показалось мучительно долгим. Хаято выглядел растерянно-затравленно, и лишь сейчас Ямамото понял, почему тот не снимал очки: покрасневшие, болезненно-запавшие глаза были подведены яркими синяками. Где-то в глубине серо-зеленого взора дремало усталое безразличие, маскировавшееся иной раз лихорадочно-сильными эмоциями. Как сейчас она пряталась за озлобленным остервенением. - Пошел прочь! – прошипел Гокудера чужим дрожащим голосом, стряхивая с себя оцепенение, вызванное страдальческим выражением на лице Ямамото. - Неужели ты стал наркоманом? – сдавленным от боли голосом шептал тот, судорожно стискивая худые плечи друга. – Как? Когда? Зачем?! Казалось, ужас сейчас выплеснется из его глаз слезами, но Гокудера не стал этого дожидаться. Едва ли не пинками, он вытолкал ненужного свидетеля за дверь, а тот был так ошарашен, что почти не сопротивлялся. Лишь оказавшись на крыльце, Ямамото опомнился и ринулся обратно. Вложив в этот бросок все свое отчаяние, он с такой силой толкнул закрывающуюся дверь, что сбил с ног напиравшего с той стороны Гокудеру. Не давая растянувшемуся во весь рост Хаято опомниться, Ямамото грохнулся на колени рядом и схватил его за запястья, прижимая к полу. Вот теперь было страшно смотреть в полыхающие голодной злостью глаза Гокудеры, видеть его обнажившиеся в рассерженном оскале зубы, по-звериному вздрагивающие крылья носа – он сам казался чужим, незнакомым, опасным. - Еще можно все исправить, - со страстной убедительностью шептал Ямамото, будто на большее не хватало голоса или смелости. – Мы вытащим тебя. Ты еще сможешь вылечиться, Гокудера, слышишь? Еще не все потеряно… И эти слова, и безжалостно стискивающие пальцы Ямамото причиняли лишь больше боли – наряду с незаслуженном теплом в его глазах, с поборовшим боязнь светом, наряду с этими не пролившимися слезами горечи и сострадания. «Не смотри на меня» - хотел взмолиться Гокудера, но не смог разжать зубы, стиснутые бессильной яростью. Яростью, вызванной обстоятельствами и собственной слабостью. - Ты слышишь меня? Эй! Хаято! – с возрастающей тревогой вопрошал Ямамото, тряся за руки. Это не давало сосредоточиться, выбрать какую-нибудь маску и разрешить эту нелепую ситуацию, кажущуюся галлюцинацией. Отвернувшись, зажмурив глаза и шумно выдохнув, Гокудера понял, что ничего уже не исправить. В следующую секунду, собрав остатки сил, он рванулся из держащих его рук. К нему вернулась безысходная неистовость загнанного в угол зверя, с которой Хаято легко опрокинул опешившего Ямамото на обе лопатки. Удержать сильного бейсболиста на полу ослабевшему от наркотического недуга Гокудере было бы стократ сложнее, если бы не сковавшее Такеши изумление и обреченное ожидание. «Сейчас попытается избить, - подумал Ямамото. – Откуда в нем столько силы? Надо попытаться извернуться и снова повалить на пол, когда будет удобный момент…» О том, что сейчас будет драка с лучшим другом, ставшим неузнаваемым, Ямамото старался не думать. После будет время попереживать – сейчас не до этого… Однако вопреки ожиданиям Гокудера тоже упал на колени рядом с Ямамото, хотел было так же схватить за запястья, но в горячке промахнулся – прижал свои ладони к его, невольно переплетя свои и чужие, одинаково дрожащие, пальцы. От этого неожиданного жеста Такеши снова растерялся и в изумлении распахнул глаза шире. От ожесточения, злобы на лице Гокудеры не осталось и следа – казалось, он сейчас расплачется. - Прости меня, Ямамото, пожалуйста! Слышишь? Прости… - торопливо, словно захлебываясь словами, с горячей мольбой бормотал он. Былая безысходность Ямамото теперь будто зеркально отразилась на лице Гокудеры. Он выглядел неузнаваемо потерянным. – Я не хотел, чтобы ты узнал об этом!.. Я не хотел, чтобы ты все понял!.. Прости меня… - Глупый… - с теплой улыбкой тихо произнес Ямамото, сводя на нет весь произошедший здесь переполох. – Я понял всё давным-давно… Теперь и его глаза казались незнакомыми – проницательные, с небывалой в них доселе грустью. Словно в считанные секунды из беззаботного ребенка Ямамото превратился в слишком много знающего взрослого. - Понял всё? Правда? – недоверчиво переспросил Гокудера, теряя весь свой пыл. - Конечно. Про настоящую мафию, про врагов не «понарошку», про «всамделишные» проблемы… Только про наркотики верить не хотел… - А зачем же ты изображал из себя идиота, идиот?!! Ямамото пожал плечами, добро усмехнулся: - Я подумал, что всем будет легче, если кто-нибудь продолжит улыбаться… В коридоре, медленно наполняющемся сумерками, повисла раздумчивая тишина – словно время остановилось здесь. Момент истины, отказа от масок и иллюзий казался слишком неправдоподобным. Не хотелось больше никаких перемен, страшно было раскрывать тайны друг друга, узнавать с другой стороны, - словно знакомиться заново, теряя кого-то очень дорогого прежнего. Гокудера отвел глаза в сторону – казалось, он не замечает, что все еще стискивает ладони Ямамото, обессилено нависнув над ним, повинно или повержено опустив голову. Ямамото не спешил нарушать это озадаченное молчание, с тихим сочувствием наблюдая за тем, как меняется мир в глазах друга. И когда Хаято снова перевел растерянный взгляд на него, сжав губы и недоуменно покачав головой, словно отказываясь понимать, Такеши мягко произнес: - Брось, дружище. Брось эти опасные игрушки. Давай лучше напьемся и забудемся. М? - Напиться с тобой, бейсбольный болван? – с усмешкой переспросил Гокудера. – Да мне такое и во сне присниться не могло!.. Вместо ответа Ямамото осторожно высвободил одну руку и отвесил другу легкий, полушутливый укоряющий щелбан. Получилось как-то покровительственно, что никак не вязалось с Такеши и вгоняло в еще большую растерянность. Лишь сейчас Гокудера обратил внимание на сплетение пальцев – в мгновение ока он залился румянцем, отпрянул в сторону и, не зная, как скрыть смущение, возмущенно надулся. Поднимаясь с пола, Ямамото рассмеялся – незнакомым, сдержанным смехом, за который уже не было желания обзываться придурком. - Отстань, болван, я не хочу пить – мне плохо, - по привычке огрызался Гокудера. Ямамото посмеивался и тащил его за собой в магазин, крепко держа за галстук, словно ведя на поводке. Хаято на самом деле был благодарен другу за эту детскую выходку – таким он был по-настоящему похож на себя прежнего. И Гокудера, еще не до конца веря себе, понимал, что именно таким он хочет видеть Такеши всегда. Привычка или – страшно подумать – привязанность? - Ты идиот! Ты меня дозы лишил! Смотри, все по полу просыпалось!.. – пьяно, но не зло, ругался Гокудера, обреченно глядя на усыпанный порошком ковер. - Ты сам стол опрокинул! – Ямамото весело покачал пальцем перед самым носом друга. – Если хочешь – собери по щепоточке обратно. Потому что у меня больше нету. А к наркологу завтра не пойдем, потому что сегодня мы пьяные… - Я не пойду к нему ни завтра, ни послезавтра, ни вообще никогда… Сейчас ты у меня сам это собирать будешь! – грозно хмурился Хаято. - Зачем? Тебе, я вижу, хватило и половинки пакетика. Скажи спасибо, что я поздно ворвался… - беззаботно и так узнаваемо расплылся в улыбке Такеши. Язык у него явно заплетался. - Всё. Всё! Не хочу больше говорить на эту тему! – отмахнулся Гокудера. Он взял со стола, за которым сидел, очередную быстро пустеющую бутылку. Плеснул содержимое в рюмку, протянул Ямамото, сидящему на полу рядом. Бутылку с остатками Гокудера уже приложил к губам, но вдруг передумал. - Все, хватит, я уже такой пьяный… - протянул он и сполз со стула на пол, устроившись рядом с Такеши. Тот тоже отставил рюмку в сторону: - Тогда я тоже не буду… - серьезно сказал он и тут же рассмеялся: - Слушай, ты такой смешной, когда выпьешь!.. - Ты только ради этого меня напоил, чтобы посмеяться? – добродушно усмехнулся Гокудера, ведя рассредоточенным взглядом по комнате. - Нет! Я хочу, чтоб ты немножко отвлекся… Ну? Отвлекся ты? – дотошно вопрошал Ямамото, тормоша друга за плечи. - Да-да, перестань трясти… - Вот видишь! Мне это всегда помогает!.. - Ты что, часто так напиваешься? – изумился Хаято. Ямамото притворился, что не расслышал вопроса. - Чем теперь займемся? А, Гоку? - Перестань называть меня так!.. - Почему? Это так мило… Ну так, что теперь будем делать? - Хочешь, я устрою фейерверк? - В доме? – с притворным испугом уточнил Такеши. - Зачем в доме? На улице! - В нынешнем состоянии это почти так же опасно, как и фейерверк в доме… Лучше не надо, если не хочешь спалить дом и переехать ко мне… - Нет, не хочу! – испуганно замотал головой Хаято. Глядя, как Ямамото с детским любопытством берет с ковра щепотку рассыпанного кокаина и подносит пальцы к носу, Гокудера нешуточно ударил его по руке. - Ой, зачем дерешься? – обиженно проворчал Ямамото, на что тот на удивление трезво произнес с явной угрозой: - Не сметь! – и поспешно, чтобы Ямамото не увидел в этом заботу, добавил: - Это мой кокс! - Вредина, - шутливо поморщился Такеши и вдруг, озаренный новой идеей, обернулся к другу: - Ой, Гоку, а давай позвоним Мукуро! - Не зови меня «Гоку»!.. А зачем ему звонить? - Попросим его прислать нам девочек. А то скучно что-то становится… - Ты что, с ума сошел, бейсбольный болван? – воскликнул Гокудера, но проворный Ямамото уже вынул из кармана мобильник и набрал номер. Спасаясь от пытающегося отобрать телефон Гокудеры, он быстро вскочил с пола, отбежал в другой угол комнаты, устроился с ногами на кровати. - Тссс! Тихо! Погоди… - Ямамото легко и небрежно отпихнул Гокудеру, неуклюже усевшегося рядом и снова попытавшегося отобрать телефон. – Мукуро, а Мукуро! Хаято схватился за голову. - А, да, привет, – невозмутимо продолжал Такеши. – Слушай, мы тут с Гоку вдвоем… - Не зови меня «Гоку»! – обреченно пробурчал тот. - Вдвоем с Гоку? - усмехнулся Рокудо откровенно едко. - Как любопытно… Вы что, нажрались там, что ли? - Нажрались? – весело переспросил Ямамото. – С чего ты взял? Мы не нажрались. Просто мы пьяные в хлам. Вооот… Слушай, Мукуро, а пришли нам, пожалуйста, парочку своих девчонок. А то Гоку такой грустный сидит, да и мне из-за этого как-то невесело… - Да ты в своем ли уме-то?! – пьяно ворчал Гокудера, снова предпринимая попытку отобрать трубку, едва ли не обхватив Ямамото неловкими руками. - Вот оно что… – От усмешки Мукуро веяло холодом. - Значит, в отсутствие Десятого Гокудера даже начал интересоваться девушками?.. - О чем это ты?.. – озадаченно пробормотал Ямамото, и глуповатая улыбка медленно стала исчезать с его лица. В следующее мгновение, разгадав намек, Такеши покосился на Гокудеру с плохо скрываемым сочувствием: – Мукуро, не надо так, это недобрые шутки… - Так, шутники, - резко оборвал его Рокудо. – Немедленно укладывайтесь спать, и чтобы завтра оба были полны бодрости и жизни. И я настоятельно рекомендую не засыпать в одной комнате – иначе вся Вонгола рискует лопнуть от смеха, если узнает… - Мукуро! – с упреком воскликнул Ямамото, но услышал лишь грозное: - Спать! – и короткие гудки. Такеши перевел задумчивые глаза на Гокудеру и вяло улыбнулся: - Что-то он тоже какой-то… невеселый… - А что он там про меня говорил? – испытующе уставился на друга Гокудера мутными глазами. - Да ересь какую-то… я сам не понял… - отвел взгляд Ямамото. Хаято тут же схватил его за ворот рубашки и неразборчиво, но угрожающе потребовал: - Ну-ка давай признавайся! Что плел ананасоголовый?! Не рассчитав силу, он повалил Ямамото на кровать, продолжая требовательно трясти. - Да отстань, Гоку! - смеясь, отбивался Ямамото, вцепившись в запястья держащих его рук. Он не сразу понял, что ощущает под пальцами ткань бинтов. В сегодняшней потасовке Ямамото и не обратил на них внимания, да и трудно было увидеть их под застегнутыми манжетами рубашки и рукавами пиджака. Сейчас, когда Гокудера снял пиджак и расстегнул манжеты, не заметить белые полоски было невозможно. - Эй! Это что? Бинты? – сообразив, изумленно воскликнул Такеши, поднимая по очереди оба рукава рубашки друга. - Ну и что? – смутился тот, попытавшись вывернуться. Но Ямамото уже крепко вцепился в одежду, не поднимаясь с кровати. Потеряв всю свою игривость, он методично закатывал рукава неловко вырывающегося Хаято. - Какой кошмар! Бинты не только на запястьях?! – Полоски белой ткани поднимались выше, к предплечьям, минуя сгибы локтей. - Да ты весь перебинтованный, как мумия, Хаято! – На лице Ямамото появились нешуточная тревога и недоумение. С этими словами он бесцеремонно расстегнул верхнюю пуговицу рубашки Гокудеры, сдвинув ее на одно плечо. Потом на другое: - У тебя даже плечи перевязаны! Что с тобой произошло? - Да отцепись ты! – сопротивлялся Хаято, разжав наконец пальцы Такеши. – Я не собираюсь заменять тебе путан – так нечего раздевать меня! - Гокудера, что с тобой случилось? – Ямамото наконец приподнялся на кровати и дотошно вглядывался в прикрытые и словно в одно мгновение протрезвевшие серо-зеленые глаза. Шепотом, словно боясь произносить вслух, предположил: - Ты что… резал вены?.. - Ну ты точно с ума спятил, бейсбольный болван! – возмущенно воскликнул Гокудера, торопливо застегивая рубашку и стараясь повернуться спиной к приставучему другу. – С чего бы мне резать вены?! Да еще до самых плеч! Ямамото молчал, гипнотизируя встревожено-вопрошающим взглядом. - Да не резал я вены, понятно?! – выкрикнул Гокудера, взвинченный этим пристальным молчанием. – Просто на одной из миссий на меня напали собаки… Вот и все. – Он устало опустился на пол, прислонившись спиной к кровати, привычно сгорбившись. Со сбившимся дыханием, но, тем не менее, четко и уверенно произнес, сумрачно глядя на свои запястья: - Что бы ни случилось, я никогда не буду пытаться покончить с собой, ясно тебе, болван бейсбольный? - Ясно, - едва ли не в самое ухо прошептал ему Ямамото. И, не давай опешившему Гокудере опомниться, он торопливо бросил ему на колени подушку и плед, невинно улыбнувшись: – Я сплю на кровати, ты – где хочешь. - Ты? Спишь на моей кровати? – округлил глаза тот, по привычке грозно сжимая кулаки. – Я думал, ты с минуты на минуту отправишься к себе домой! - В таком-то состоянии? – хохотнул Ямамото, с наслаждением вытягиваясь во весь рост. – Я такой пьяный, что даже дом свой не найду! - Ложь! Ты прикидываешься! – Гокудера в сердцах швырнул подушку обратно, но Ямамото легко поймал ее на лету и сбросил на пол, рядом с кроватью. - Ложись здесь. Поближе… - Вот еще! – насупился Хаято, демонстративно усаживаясь посреди комнаты по-турецки и кутаясь в плед. Ему пришла мысль стащить Такеши на пол силой, но не хотелось снова завязывать борьбу – пусть даже шуточную. Чтобы не напоминать о бинтах, не вспоминать о том, что было днем, - чтобы продлить иллюзию беззаботности хотя бы до завтра. - Не бойся, Гоку, - неразборчиво бормотал Ямамото, смежив веки и улыбаясь в полусне. – Я уйду завтра рано-рано… никто и не узнает, что я ночевал у тебя… Да ты и сам решишь, что все это тебе приснилось… «Скорее уж приглючилось…» - вздохнул про себя Гокудера, вслух буркнул: - Не наступи на меня утром, когда будешь уходить… Ответа не последовало – Ямамото уже спал. Невольно любуясь беспечно-сладким сном друга, Гокудера и сам не заметил, как уголки его губ вздрогнули в нерешительной теплой улыбке. Еще несколько минут он разрешил себе наслаждаться ощущением позабытого удовольствия – от осознания того, что кем-то не забыт, от этой гостившей у него надежды на лучшее, от воспоминаний о случайных неравнодушных прикосновениях. По истечении отведенного самому себе времени Гокудера сам же разрушил все волшебство неожиданно-насыщенного вечера. Негромко позвав Ямамото по имени и не получив ответа, Хаято одними губами шепнул: «Прости меня, глупое солнце Вонголы» и, подобрав с пола небрежно брошенный пиджак Ямамото, вынул из кармана несколько пакетиков с кокаином. Гокудера больше не улыбался, и на лбу прорезалась знакомая угрюмая складка. Спрятав наркотики в самые глухие тайники комнаты, он погасил свет и сразу ощутил мгновенно окутавший его холод. Это было давно знакомое ощущение, Гокудера разуверился найти выход из этой зябкой пустоты. Но сегодня, после окружавшего его весь день тепла, прохлада возвращающегося одиночества казалась еще невыносимее. Устроившись на сдвинутых вместе креслах, юноша мелко дрожал и кусал пальцы, томясь от неясной тревоги и нечистой совести. Из-за Ямамото он чувствовал себя почти преступником. Уединение становилось его болезнью, преследованием призраками, сосредоточением на физической и душевной боли. Он пообещал себе смириться с этим, свыкнуться и принять, как кару – но сегодня избавление было таким близким и заманчивым. И, повинуясь неуверенному предчувствию, он, после минутного замешательства, перебрался на пол, поближе к кровати. Поближе к «глупому», но щедрому на свет «солнцу». Еще не улеглось чувство смятения, еще ворочался, кутаясь в плед, беспокойный Гокудера, когда рука неловко повернувшегося во сне Ямамото соскользнула вниз. И безвольно расслабленные пальцы оказались у самого лица Хаято, случайно коснувшись его щеки. Гокудера испуганно вздрогнул, но неожиданно для себя шарахаться в сторону не стал. Потому что в сердце, против воли и здравого смысла, ворвалось что-то похожее на уют и умиротворение, принесенные этим бессознательным касанием. И, надеясь списать все на пьяную неадекватность и чистую случайность, Хаято едва ощутимо прильнул к руке Ямамото, пугливо прижмуриваясь. Чувствуя, что это, возможно, то самое спасение, которое он уже отчаялся найти.