Темные воды

Руку Дита Перси проигнорировал. Отчасти нарочно, отчасти потому что, после того, как силы и способность мыслить вернулись к нему, он обалдел настолько, что попросту лишился дара речи и несколько минут лежал на влажной от росы траве, неподвижным взглядом уставившись в светлеющее небо. В перенапряженных мышцах немного покалывало, усталость, казалось, вибрировала под кожей, и это было единственным напоминанием о том, что случилось. А что именно случилось, Перси так и осознавал в полной мере. Граница между тем, что он знал и в чем был уверен, и тем, что было за пределами не только лично его восприятия, но и вообще любого человека, смазалась, вот только теперь, очутившись на пороге неожиданных и не очень-то желанных открытий, Перси понимал даже меньше. Одно дело, когда знаком с необъяснимым по книгам и фильмам, другое дело — когда сталкиваешься с ним напрямую. Отказывает даже собственная фантазия. Чего ожидать, с чем сравнить? Люди уже придумали такое, да? И придумали ли вообще, или все выдумки на самом деле основаны на фактах, которые как-то просочились в мир обычных людей? — Эй. Долго еще будешь тут валяться? Пинок в бок оказался весьма ощутимым и красноречиво демонстрировал нетерпеливое раздражение Дита. Приветственное и участливое выражение сошло с его лица, он недовольно сдвинул брови и поджал губы. Перси не потребовались долгие минуты размышлений, чтобы понять, что перечить человеку, который заставил его прочувствовать весь спектр ощущений от выворачивания наизнанку, себе дороже. Перси никогда не ошибался в определении источника угрозы. Ужасно то, что обычно он всегда находил обходные пути, избегал серьезных конфликтов и ловко ускользал от неприятностей, а в этот раз прокололся, да и вообще непонятно как в эту чертовщину ввязался. Ни разу в жизни он не бывал в экстремальных ситуациях и не вступал в диалог с подозрительными личностями, поэтому весь его опыт заключался лишь в теории. В сознании всплыл университетский курс безопасности жизнедеятельности, который Перси нагло прогуливал и просыпал, зато с легкостью сдал на «отлично», но там не было ничего о том, как следует вести себя в ситуациях, не поддающихся объективному объяснению. На худой конец, можно было воспользоваться правилами поведения с террористами или психопатами. Например, то, что стоит быть послушным, однако осторожным и предельно внимательным. Перси поднялся на ноги и отряхнулся, не отрывая взгляда с Дита, который в свою очередь тоже отчего-то был насторожен и почти не моргал, буравя его своими жуткими глазами. Перси еще с прошлого раза уяснил, что встречаться с ними слишком рискованно, поэтому следил за его руками. Он не знал, на что тот способен, но руки в любом случае могли представлять опасность. — Идем в дом, — Дит кивнул в сторону. — И старайся не оглядываться, даже если очень захочется. Перси подавил в себе два желания: сначала спросить, почему, а затем тут же оглянуться. Он не сделал ни того, ни другого, хотя нездоровое любопытство беспрестанно щекотало мысли и побуждало делать все наперекор тому, что советовал Дит. Перси догадывался, что тот ему очень даже помог, когда не пускал к озеру, но на сто процентов уверовал в то, что это неспроста. Значит, и все его якобы добрые намерения — это не что иное, как попытка ослабить бдительность. Хотя не оглядываться ему подсказывало и собственное чутье. Дом был не настолько большим, как показалось Перси в прошлый раз. Изнутри он был просторнее и симпатичнее, а снаружи не выделялся ничем примечательным. Обычный двухэтажный дом из темно-серого камня. Ничего интересного, кроме разве что того, что стоял он в лесной глуши, о которой никто из местных не знал, и на берегу озера с водами прямиком из преисподней. На крыльце, с левой стороны выходящем на широкую веранду было очень уютно, несмотря на мрачную цветовую гамму. Разросшимся розовым кустам не хватало места, густая листва сильно заходила за перила, внутрь, поэтому деревянный темный пол был густо усыпан листьями и сухими лепестками. Зато атмосфера создавалась отменная — в самый раз для каких-нибудь посиделок вечером с книжкой в руках. Перси невольно подумал о Лине, которая, еще будучи зрячей, всегда проводила время подобным образом. Ей бы тут понравилось. Заходить в дом было страшно. Перси, конечно же, попал в ловушку, но приближать участь, уготованную ему, не стремился. Сбежать он решался уже несколько раз, пока они преодолевали расстояние до дома, но его удерживала возраставшая неуверенность в том, что Дит даст ему хотя бы фору. Адреналин обратил невменяемость Перси в чудовищную силу, и его не удержали даже веревки, а Дита, судя по тому, с какой легкостью он заламывал ему руки, это совсем не остановило. Он был сильнее. Плачевные последствия в виде сломанных конечностей совсем не вдохновляли, поэтому Перси посчитал, что разумнее будет выслушать его внимательнее. Он должен узнать как можно больше, всю информацию, какую только получится вытянуть. Тогда, возможно, он и выкрутится. На пороге гостиной, в которой Перси находился в прошлый раз, Дит остановился, пропуская его вперед. — Присаживайся, — он махнул рукой на кресло, а сам скрылся за дверью одной из комнат напротив. Перси снова лихорадочно стал размышлять о побеге, но в очередной раз одернул себя. Дит вел себя странно, но ничего плохого его действия вроде бы не предвещали, так что нужно успокоиться. Перси с первого взгляда оценил удобство предложенного места и с удовольствием плюхнулся в кресло. Скрипнула кожа, обоняние уловило приятный запах исходящих от нее дороговизны и роскоши. Не больно-то и печально живется парню с одним сплошным пробелом в биографии. Дит играл роль временного хозяина этого дома, но неужели он и впрямь получил право распоряжаться им как своей собственностью после потери памяти? Кто такое право вообще мог предоставлять, если он никому не принадлежал? Что у них там за система такая? Дит вернулся через пару минут со старой, почти осыпавшейся от времени коробкой под мышкой. В другой руке он держал вазу с фруктами, а на губах его в тот момент, когда Перси напрягся от одного их вида, заиграла издевательская улыбка. — На случай, если ты захочешь перекусить, — пояснил он. — Не захочу, — ядовито процедил Перси, исподлобья глядя на два граната, красовавшиеся на самом краю. — Расслабься, — негромко рассмеялся Дит. — С этими фруктами все нормально. Тот гранат был такой один. К тому же ты поздновато опомнился. — Он с грохотом бросил коробку на столик перед ним и разместился в другом кресле напротив. — Все равно уже попался. Перси положил руки на подлокотники и слегка стиснул их, пытаясь унять нервную дрожь. В коробке оказались шахматы. — Это зачем? — Чтобы ты спросил. Дит продолжал улыбаться, похоже, наслаждаясь замешательством мучившегося от неизвестности Перси. Непредсказуемость каждой последующей минуты изводила и изматывала. — Умеешь играть? — как ни в чем не бывало спросил Дит, высыпая пыльные фигурки на разложенную доску. Перси осторожно кивнул, пристально наблюдая за тем, как тот крутит в пальцах пешку и разглядывает ее так, будто видит впервые. — Сыграем на твою душу? — Еще чего, — мгновенно выпалил Перси в ответ. Дит пожал плечами. — Жаль. Ты мог бы победить. Я-то играть не умею. — Так я тебе и поверил. — Я серьезно. Тебе придется меня научить. Он сгреб фигурки в кучу и придвинул на другую половину стола, ту, что ближе к Перси, и поднял на него глаза. — Научишь ведь? Перси отвернулся в ту же секунду, когда почувствовал, что сознание начинает затуманиваться. Чертов фокусник! Дит фыркнул, но, похоже, ничуть не расстроился из-за неудачной попытки повлиять на него. — Научишь, — утвердительно сказал он. — Все равно выбора не будет. Ухватившись за фразу, ничего хорошего за собой не несущую, Перси воспользовался возможностью задать волнующий его вопрос: — Чего ты хочешь от меня? — Я уже говорил. Дит сосредоточенно принялся сдувать пыль с фигурок и затем расставлять их на доске. Перси начал злиться. — Я тоже уже говорил свое «нет». — Мне все равно. Мне нужна твоя душа — и точка. И я ее получу, — сухо констатировал Дит. Перси сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и досчитал до десяти. — Зачем? И почему именно моя? — Конечно же, для собственной выгоды. Дит перепутал местами расположение слона и ладьи, но в упор этого не замечал, в точности так же ошибившись и в белых фигурах. Он делал это специально, чтобы запудрить мозги Перси, или действительно понятия не имел об игре в шахматы? Перси шахматы любил, руки зачесались поправить, вот только сейчас было не до того. — А твоя душа очень хороша. Если понятия качества можно применить к человеческим душам, то она… — Дит замер, задумчиво отводя взгляд в сторону, — качественная. — Чушь. Я в жизни грешил столько раз, что для меня наверняка уже зарезервирован котел в аду! И вообще я агностик. Перси немного привирал. В существование высших сил он верил, особенно когда это было очень нужно — что, кстати, в его нынешнем положении совсем бы не помешало. Грешил по жизни он тоже не так уж много, но все равно высказывание по поводу качества его души показалось ему действительно бредовым. Уныние и чревоугодие были двумя его постоянными спутниками всегда. — Это ты думаешь о чуши, Перси. Чистота души в последнюю очередь зависит от религиозных верований. А грехи и соблюдение общепринятых заповедей влияют на нее совсем иначе, нежели принято считать. Важнее другое. — Что именно? Дит закончил расставлять фигуры. С его стороны фигуры были черными, со стороны Перси — белыми. Помедлив, он сдвинул свою пешку на клетку вперед, а потом откинулся в кресле, наконец обращая на Перси должное внимание. — То, как ты видишь мир, как воспринимаешь свои поступки относительно того, что хорошо, а что плохо, что чувствуешь и чем живешь. Вот в общем-то и все. — Кто сказал, что хорошо, а что плохо? — спросил Перси, все так же хмуро глядя на неправильно поставленных слона и ладью. — Не углубляйся, — отмахнулся Дит. — Грехи остаются грехами. Любой из них может очернить душу навсегда, а может заставить страдать. Во втором случае шанс быть спасенным достаточно велик, потому что муки и страдания приводят к очищению, — Дит усмехнулся. — Грубо говоря, чем чаще ты слушаешь голос совести, тем твоя душа лучше и ценнее. — Это не про меня, — покачал головой Перси. — Если пытаешься занизить цену собственной души, то не трать время. Я все равно ее вижу. Даже ничего о тебе не зная, могу предположить, что ты альтруист до мозга костей. И буду прав. Перси промолчал, неуверенный, правильно ли будет отрицать и это. В конце концов, он вздохнул и наклонился вперед, чтобы переставить слонов и ладьи на свои места. — Значит, душа представляет собой голос совести? — О… — выдал Дит в ответ на перестановку, а затем ответил на вопрос: — Нет. Частично. Душа — это в основе своей энергия и сила, которой, к сожалению, мало кто из людей способен пользоваться. Те, кто собирают души, находят ей другое применение. — Какое? — Разное, — неопределенно ответил Дит. — Слушай, ходи давай. По ходу объяснишь мне правила. — Вообще-то белые ходят первыми. — Сделаем для меня исключение. Перси возмущенно дернулся, но спорить не стал. Хотя его посетило смутное ощущение, что именно сейчас и в ближайшее время ему ничто не угрожает, даже если он будет грубить. Пока они сидели напротив друг друга, напряженная атмосфера между ними рассеялась, и стало чуть проще. Дит казался заинтересованным в двустороннем диалоге и, по-видимому, был не прочь объяснить, что к чему, хотя мысли, будто все запланировано заранее, а он скрывает за своей игрой какой-то подвох, не покидали Перси ни на минуту. Пока все было достаточно безобидно. Наверное, потому что он еще не задал самый главный вопрос. — Я сказал, что не отдам тебе душу... ты ведь не можешь ее взять и отнять? — Не могу. Перси вздохнул с облегчением и сдвинул крайнюю белую пешку. — Ты отдашь мне ее добровольно, — договорил Дит с очередной улыбкой. Перси не сдержался и сжал замершую над доской руку в кулак. — И что же ты намерен делать? — Заставить тебя. По спине побежали мурашки. Без паники. — Как? Дит отвлекся от размышлений о следующем ходе, переставая то и дело в сомнениях передвигать то третью пешку справа, то вторую слева, и посмотрел на Перси изучающе долго и внимательно. — Пока не придумал. Что ж, это не тот ответ, который можно было бы ожидать, и он внушал надежды не меньше, чем ужаса. Перси кашлянул, прочищая горло. — Ты не можешь найти кого-нибудь более сговорчивого? — Нет, мне понравилась твоя душа. А сговорчивых у меня и так уже немало. Не хватает теперь только твоей. Держу пари, подобная душа стоит как три обычных, а то и больше. Ты явно кого-то любишь, не так ли, Перси? — хитро прищурившись, поинтересовался Дит, все-таки перемещая вторую пешку слева. Нет, Перси никого не… От лица резко отлила кровь, а противный страх ощутимо засвербел в груди, когда он осознал, что самый близкий и любимый человек в жизни у него только один. Лина. Дит удовлетворенно хмыкнул. — Вот и чудно. Сам ломаться будешь или пойдем на крайние меры и привлечем третье лицо? Перси проглотил проклятия. — Поверь, тебе лучше сейчас ответить, — угрожающе понизил голос Дит. — Что бы ты ни предпринял, я не сдамся, — еле слышно проговорил Перси. — Значит, сам? Это хорошо. Предпочитаю честность в решении вопросов, касающихся только одного человека, без шантажа и других грязных приемчиков, — заявил Дит, наклоняясь вперед и опираясь локтями на колени. — И мне тут немного скучно, заодно развлечешь. Давно хочу научиться играть в шахматы, а Рональд не умеет, и вообще он чертовски унылый тип. У него нет души, но что с ней, что без нее, разницы никакой. Едва Перси услышал про Рона, как в памяти тотчас всплыли его пустые и безжизненные глаза. Нет… Разница была. — Признаться, я надеялся, что раньше умел в них играть, — продолжал бормотать Дит. — Но что-то я в этом уже не уверен… — Что со мной было, когда я оказался здесь? — перебил Перси. — Озеро позвало. Не очень приятные ощущения, правда? Не советую их игнорировать. Так и сдохнуть недолго, а мне это не на руку. Как только чувствуешь, что оно зовет тебя, немедленно иди сюда. — Как часто оно будет меня звать? — Постоянно, — ухмыльнулся Дит, сплетая пальцы в замок и кладя на них подбородок. — Старайся придерживаться баланса. Ты должен находиться здесь ровно столько, сколько проводишь вдалеке отсюда. — Лицемер, — не сдержавшись, произнес Перси. — Ты говоришь о честности, а сам обманом привязал меня к этому месту. — Мне жаль, — почти искренне ответил Дит, опустив уголки губ, как будто это его задело. — Но я не заставлял тебя есть гранат. Вини только себя. — В том, что тебе приглянулась моя душа, я тоже должен винить себя? — А в этом вини судьбу. Дит расцепил руки и выпрямился. — Давай сделаем паузу в этом допросе и сыграем одну партию. С тебя объяснения правил. У нас впереди целое утро и даже день. Надеюсь, ты не торопишься. Перси сидел в неестественной позе, ни жив ни мертв, переваривая информацию, которую так жаждал получить. Он все еще не знал, что с ним будет и чего выкинет этот странный тип, но не сомневался в том, что ничего хорошего его не ждет. Судьба — беспощадная сука.