В мире что-то определенно было не так.
То есть Туко знал что – белые. Сколько он помнил, все проблемы всегда были от белых, начиная с Колумба, которого, нахер, никто не звал. Так что вопрос скорее в том, что не так с этими белыми? Туко никогда не мог этого понять. Когда они разъезжают на лимузинах, то такие белые-белые, просто ослепительные. Белые господа с улыбками за пару тысяч, с яхтами за пару миллионов зеленых денег и вечеринками со "снежком".
Стоит им немного опуститься и вот уже какой-то смуглый от загара мудак в засаленном костюмчике подъезжает на подержанном опеле к "Дог Хаус" и сует мятые бумажки, желая упороться метом, коксом или любой другой херней на выбор. Белый порошок для таких как лучший друг, с которым весело проводить время и который выручает, когда страшно или на душе паршиво. А может все дело в том, что смуглые белые хотели ощутить себя хоть на время белыми-белыми? Белый порошок для белой мечты.
Но вот таких, как этот мелкий заморыш, ссутулившийся в кресле перед столом Туко, таких он не понимал совсем. Белая кожа, красные глаза, одежда поддельных брендов на несколько размеров больше, чем надо… Особая каста: белые, которые по всем повадкам хотели быть смуглыми, черными, желтыми, красными, какими угодно, но не белыми. Джесси. Имя, как у малолетней шалавы, но одежда, висевшая на худом теле, как на вешалке, запах грязи, пота и впитавшегося даже в поры наркотика, нервные движения, речь с постоянным "йо" – все вместе подошло бы ссаному ниггеру из гетто, а не белому мальчику, трусливо прячущему большие голубые глаза, будто умолявшие: не смотри на меня как на белого, я свой, бро. Этот взгляд Туко еще через видеокамеру на входе срисовал. Так смотрит какая-нибудь девка, которой хочется слупить пару лишних баксов, но страшно идти в машину к незнакомому клиенту. Она знает, что получит по тощей заднице, но все равно идет, как тупая, обкурившаяся шваль.
От таких Туко хотелось плеваться и заставить их самих плеваться кровью. Это было инстинктивным желанием, типа, как сильный зверь видит мелкого грызуна, и в нем просыпается охотничий азарт. Поймать! Ударить! Замучить! Съесть!
Джесси сидел на краешке кресла, нервно потирая нос после дозы мета и втайне мечтая стать невидимкой. Туко видел это по его глазам. Мальчик Джесси пришел к большим людям и прекрасно понимал, что ему тут не место. Такие крысы, как он, должны прятаться по углам, питаться объедками, пить из луж, а не забираться на хозяйский стол, в надежде схватить кусок индейки и успеть сбежать до появления кота.
– Тридцать пять штук, – Туко кивнул. – Беру.
Джесси вскинул на него изумленный взгляд, не веря, что действительно прокатило.
Туко оскалился, демонстрируя фиксу. Если бы в свое время в камеру, где он сидел, подсадили такого Джесси, то за неделю от того остались бы лохмотья. Туко облизнулся, проведя кончиком языка по кромке зубов. Он когда-то знал парня по имени Марк. Высокий, атлетичный, загорелый. Единственный белый на двадцать крепких мексиканских парней. Американский гринго навсегда запомнил, где его место, и за месяц превратился в трясущегося от страха ссыкуна, оглядывавшегося на любой шорох. Туко сверлил пустым взглядом Джесси, мысленно проигрывая варианты того, что можно было бы сделать с ним. Даже жаль, что сейчас они не в камере. Да. Очень жаль. Но Туко не был заднеприводным, так что такие развлечения – строго в тюрьме. А на воле есть грудастые девки, любого цвета в любом смысле, готовые на все ради дозы или пары сотен зеленых.
– Да, – кивнул Туко, – Свободен, вали. – Он махнул рукой, показывая, что разговор закончен.
– Что? – растерянно спросил Джесси. – Йо, чувак, деньги вперед, такой был уговор.
– Это консигнационная операция, – Туко развел руками, издевательски улыбаясь.
– Ты что, чек мне по почте пришлешь? – Джесси смотрел на него, явно не понимая: шутят ли с ним или серьезно кидают. – Договаривались, деньги вперёд. Я не веду так бизнес, йо.
– Да мне похер, сделка состоялась! – рявкнул Туко.
Джесси оглянулся на не менее растерянного Пита.
– Ты же говорил, все будет ништяк! Что с налом проблем не будет!
– Не будет, не быкуй, – подтвердил тот сомневающимся тоном. – Туко не такой парень, отвечаю…
– Хей! – Нож воткнулся в столешницу. Оба парня вздрогнули.
– Мне не нужно, чтобы какая-то шкура за меня ручалась! – Туко переводил бешенный взгляд с одного на другого. – Понятно?!!
Пит хотел только убраться отсюда подальше и как можно быстрее. Он не понимал почему Джесси тянет. Ведь все получилось круче, чем можно было представить, Туко согласился иметь с ними дело, одобрил товар, подумаешь одна партия, всего-то. Пит почти умоляюще косился на приятеля, стараясь силой джедаев или любой другой херней внушить ему: «Пошли! Пошли отсюда, чувак!!! Радуйся, что все кончилось так хорошо!» Но Джесси его явно не слышал или не хотел принимать телепатические сигналы.
Внезапно схватив пакет с метом, Джесси бросился к дверям. Пит не успел даже дернуться, да и не хотел он дергаться, если честно. Он просто застыл, беспомощно наблюдая, как амбалы подхватили его друга под руки, легко подняли и скинули обратно в кресло, вывезя его на середину комнаты. Пакет, естественно, отобрали.
Туко спокойно втянул еще дозу со стола и тряхнул головой. Отличный мет! Охеренный!
– Значит, хочешь мои деньги, – он вскочил из-за стола и за пару резких шагов оказался рядом с Джесси. Тот тут же сжался, втянув голову в плечи, но смотрел исподлобья, как загнанный в угол хорек.
Туко окинул его взглядом. Какой же этот белый был жалким. Весь его вид кричал: я боюсь! Где справедливость?! Взрослые дяди обижают!
Таких надо учить сразу и максимально доходчиво, потому что своих мозгов у отсосов нет…
– Хорошо. Ты притащил мне самые чистые кристаллы, так что… – Туко двинулся в сторону. Попавшийся на пути Пит тут же отошел, подняв руки, мол, я ни причем, бро. Еще один отсос. А с отсосами Туко разговаривал коротко.
Он достал из сейфа запечатанные пачки, засунул деньги в мешок и протянул Джесси. Тот помедлил, не решаясь верить внезапно сменившемуся настроению Туко.
– Ну? Бери.
Не сводя с него настороженного взгляда, Джесси встал, протянул руку, и едва его пальцы коснулись плотной серой материи, как Туко ударил. Бил почти без замаха, снизу вверх, гарантированно вырубая увесистым мешком.
– Вот тебе деньги! – Туко бил снова и снова, вкладываясь в каждый удар от души. – Вот тебе деньги, сука! Кого дурить вздумал, а? Кому ты тут указывать вздумал, паскуда?! Белый ублюдок! Запомни: никто не торгует метом в Южной долине, кроме меня! Ты понял, сука?!
Джесси лежал на полу бесформенной кучей и не шевелился. Туко замер, тяжело дыша и облизывая от возбуждения губы. Он смотрел на избитое тело под ногами и чувствовал, что если ударит его еще, то уже не остановится, пока не убьет нахер. А смертей в собственном доме не хотелось. Надо было успокоиться, выпустить пар. Ох, как же этот белый щенок его разозлил! Как разозлил! Туко чувствовал, что внутри снова поднимается волна ярости, которую он тушил исключительно кулаками об чью-нибудь рожу. Ему было необходимо видеть, как кровь заливает чужое лицо и его руки, чувствовать, как ломаются кости под ботинками! Только тогда красная пелена спадала с глаз. Как будто один красный цвет вымещался другим.
У валявшегося без сознания Джесси кровь изо рта натекла маленькой лужицей на пол. Наверняка внутри него что-то порвалось, сломалось и, когда он очнется, то пожалеет, что не сдох. Теперь его вид нравился Туко куда больше, чем пять минут назад, но все еще не достаточно. Нет, не достаточно. Хотелось сделать еще что-то, чтобы никогда больше эта сучка Джесси не забывал, что значит иметь дело с Туко.
– Приподнимите его, – велел он, отходя к столу.
Гонзо понятливо вытолкал Пита за дверь, пока Но-Доз, как пушинку, поднял Джесси. Туко взял забытый на столе стакан. Не успевший нагреться виски скользнул в горло приятной прохладой. Туко достал из пакета еще один кристалл, раздавил его толстым донышком стакана и вдохнул белую пыль. В голове тут же прояснилось и зазвенело от правильности происходящего. Казалось, что жар поднимается снизу, смешивается с алкоголем, становится оформленным, густым шаром энергии, обсыпанной сверкающим метом, как какой-нибудь гребанный шар для диско. Удивительно, но из бесцветных кристаллов тоже получался белый порошок, словно издеваясь над Туко. Типа, чтобы он не делал, но белый цвет самый правильный на всем гребанном свете.
– Поставьте его на четвереньки. – Туко сам подошел, нетерпеливо оттолкнув Гонзо, расстегнул ремень и опустился на колени.
Оторопевшие охранники не сразу, но сообразили подкатить кресло и положить Джесси животом на сиденье. Туко сдернул с него штаны вместе с трусами и на секунду зажмурился от сияющей белизной кожи. Белый мальчик Джесси. Туко даже хотел провести пальцами по этому великолепному сиянию, ему не верилось, что это правда человек, живой, теплый и мягкий. А какими глазами он смотрел всего несколько минут назад, прозрачными, как кристаллы мета, голубыми, как у невинной маленькой девочки. Не выдержав, Туко заглянул между ног Джесси, чтобы убедиться, что это парень, а не какая-то искусная подделка, типа прикидывающейся мужиком шлюхи.
Белый парень на все сто процентов. Туко радостно и жадно забрал кверху толстовку и футболку, обнажая бесчувственное тело почти полностью. Толстовка закрыла голову Джесси с его дурацкой шапочкой, и Туко это не понравилось. Он поправил ее, чтобы видеть окровавленное лицо. Жаль, что парень без сознания, но Туко надеялся, что он очнется в процессе.
Натянув презерватив, Туко схватил парня за бедра, сжимая до синяков, и навалился на это слишком белое тело. Он двигался сначала аккуратно, проверяя хватает ли смазки с презерватива, а потом все сильнее, глубже вводил член в тесноту, становившуюся податливее с каждым толчком. Может это был всего лишь наркотик, а может солнечные лучи так пробивались, подсвечивая Джесси, но он будто светился. И Туко казалось, что белый цвет растворяется под его руками, голубые прожилки вен становятся все ярче, сквозь них пульсирует кровь, заполняя красным все безвольное тело. Кожа Джесси на ощупь казалась обжигающей, Туко касался ее и вздрагивал от острых, покалывающих ощущений, словно его током било. Он закрыл глаза и теперь смотрел какое-то непередаваемое шоу, транслировавшееся из космоса прямо ему в голову. Теперь сам Туко сиял, ему больше не нужны были глаза, он видел все насквозь, как гребанный рентген.
Звуки расцветали словно радуга перед глазами, влажные шлепки вспыхивали нежно-малиновыми вспышками, собственное горячее дыхание густым, мерцающим туманом вытекало изо рта и мешало рассмотреть все в деталях. Удовольствие нарастало, затапливая его с головой. Туко шумно сглатывал, оттягивая эйфорию, напрягал руки, пытаясь удержать кайф, глядя на дергающееся под ним белое с красным, и даже не пытался понять, что это, ему было слишком хорошо, чтобы задумываться о таких мелочах. Насыщенные оттенки кружились перед глазами хороводом: зеленые узкие полосы, красные широкие, синие бесформенные пятна, розово-желтые разводы – все тонуло в белом затухающем сиянии. Единственное, что его отвлекало, так это отсутствие голубого. Туко очень хотел добавить голубого, ему это казалось жизненно необходимым, ведь без небесно-голубого цвета палитра была неполной. Он смутно помнил, что видел его совсем недавно, где-то тут рядом был голубой как раз нужного оттенка. Туко шарил руками вслепую, хватая все, что попадалось. Черная мягкая ткань с ядовитыми оранжевыми разводами не поддавалась, но Туко тянул ее, двигаясь, двигаясь и снова двигаясь навстречу. Что-то тяжелое мешало ему, но Туко точно знал, нужный голубой именно там. Резко дергая, он подтянул все-таки тяжелое к себе, едва не свалился из-за сместившегося центра тяжести, но удержался. Он поудобнее перехватил чью-то светлую голову, повернутую на бок, приподнял веко и удовлетворенно выдохнул. Закатившиеся глаза были именно того, нужного цвета. Теперь было можно. Теперь было все можно!
– Да, – он двигался все быстрее. – Да. Да, сучка. Да! Получи!
Радуга вспыхивала, пульсируя, рвалась из груди наружу, заливала Туко по макушку, вытекала через пальцы и пачкала белый цвет разноцветными кляксами. Это было так восхитительно прекрасно, охренительно хорошо, что Туко не выдержал и отпустил себя, захлебнулся яростным рыком, закрасившим все глубоким черно-фиолетовым космосом. Белый был наконец-то повержен! Им, Туко! Да здравствует Америка, гребанная страна возможностей и путей!
***
В следующий раз он увидел Джесси не одного, а в компании с этим чокнутым Гайзенбергом. Собственно, Туко потому и согласился иметь дело со стариком, у того точно были яйца, и этот мужик был готов биться за свое, как человек, которому нечего было терять. Так что да, с ним Туко было по пути. К тому же, пятнадцать тысяч за тот кайф, который Туко словил с Джесси, было не так и дорого.
Что окончательно убедило Туко, так это осознание: Джесси ничего не сказал своему хозяину о том, что с ним случилось. Видимо, боялся. И хозяина он боялся сильнее, чем Туко, раз приперся с ним на автосвалку, точно зная с кем тут встречается.
Весь разговор косясь на Джесси, Туко понимал, что хочет что-то сделать с ним. Что-то, что будет отдаваться красными всполохами под веками, отчего заныли костяшки пальцев на руках, в предвкушении ударов. Для бизнеса это было плохо, потому Туко приказал себе забыть о Джесси и сосредоточиться на Гайзенберге.
Он так успокоился, что даже не разозлился на мудаков, не сдержавших слова и притащивших полфунта, вместо целого. И даже дал денег сверху, потому что теперь точно был уверен: эти двое никуда от него не денутся. Старика в любой момент можно заставить варить лучший мет на свете, а Джесси всегда мог отработать долг по-другому.
***
На третьей встрече все пошло куда веселее. Голубой мет будоражил кровь, напоминая о испуганных глазах, скрытых сейчас солнцезащитными очками. Туко решил не лезть на чужую территорию. В конце концов, хорошего повара так просто не найдешь, а если он сам приходит и готов сотрудничать, то упускать такой шанс грешно. Да и было бы из-за чего, белых шлюшек обоего пола на улицах полно. Туко тут же мысленно выругался, осознав, что думает о сексе с парнем, как какой-то грязный педрила. В тюрьме – это одно, а на воле таких бить сапогами в лицо – большего они не заслуживают.
Поэтому он не стал затягивать сделку и все разошлись бы мирно, если бы не этот тупой выскочка, не вовремя ляпнувший хуйню.
Туко разрывало от желания дать хоть кому-то в морду, он был готов поехать и снять баб для всех парней разом, взять себе парочку девок покрепче и выместить на них накопившееся напряжение, но нет, мудаку Но-Дозу надо было вякнуть что-то в адрес Гайзенберга.
Он бил Но-Доза снова и снова, чувствуя, как в груди становится легче, будто что-то покидало его тело, освобождало его и делало легким, как воздух.
– Смотри! – резко развернулся Туко и показал кулак со сбитыми костяшками. – Смотри! – но тут же отвернулся, буркнув: – Руку испачкал.
Его что-то очень смутило, какая-то странность. Он хотел уехать побыстрее, чтобы… чтобы что? Обдумать? Но он не знал, что тут обдумывать, ему просто не понравилось, как на него смотрят… Вот оно! Уже сидя в машине, Туко ударил по дверце и оскалился, заставив Гонзо поежиться.
Они оба смотрели на Туко одинаково! И Гайзенберг, и его сучка Джесси смотрели, как два дебила, открыв рты и замерев от страха. А раньше Гайзенберг вел себя совсем по-другому. Так может он не яростный мужик, а сопливая баба? Может он и не Гайзенберг вовсе? Может он все это время ебет мозги Туко?
Когда Но-Доз стал биться в припадке, Туко велел ехать назад. Отличная возможность тут же проверить свою догадку.
Остановив машину Гайзенберга, Туко выволок Но-Доза и кинул на землю.
– Гайзенберг! Что с ним? – проорал Туко. – Что с тобой? Чего, совсем удар не держишь, сука? – он склонился над Но-Дозом, но тот только трясся и не реагировал ни на что.
– Пульса нет. Ему надо в больницу, – развел руками Гайзенберг.
– Сделай что-нибудь, – приказал Туко, глядя на него тяжелым взглядом.
– Что-нибудь? – переспросил тот.
– Ты же умный! Делай это вот, – Туко изобразил нажатие на грудь, как видел в кино.
Ему было неприятно смотреть на растерянного Гайзенберга, но теперь все становилось понятнее. Тогда, в первую встречу, старик взял их на понт, буквально нахрапом. Зато теперь было видно, как он трясется, как дрожат его руки, пока он неумело пытался откачать Но-Доза.
– Делай ему дыхание рот в рот!
– Да так давно уже не учат! – огрызнулся Гайзенберг, продолжая ритмично нажимать на грудину.
Туко острым взглядом вцепился в Джесси, все это время стоявшего позади и изображавшего статую.
– Ты! Делай искусственное дыхание!
Туко не ошибся. Спустя всего секунду Джесси, обреченно опустив голову, подошел и бухнулся на колени в пыль. Он уже было начал склоняться над Но-Дозом, но тут, к неудовольствию Туко, Гайзенберг удержал своего щенка – кровавая пена пузырилась на губах Но-Доза, стекая из его рта тонкой струйкой. Чертов ублюдок даже сдох не вовремя, не дав полюбоваться на Джесси, целующегося с трупом.
В ярости, не зная от чего больше, Туко со всей силы пнул тело, заставив Гайзенберга и Джесси отпрянуть. И еще. И еще. Чтобы вымести на нем всю скопившуюся злость.
Потом Туко закурил, велел убрать тело и как-то сумел сдержаться от того, чтобы не проломить череп еще и Гонзо, внезапно вспомнившего бога.
Теперь Туко снова чувствовал себя хозяином положения, он тут командовал и все вокруг делали то, что он приказывал. И даже парочка тупых поваров, сунувших головы в петлю, теперь он в этом был уверен, выполнят все, что он скажет, лишь бы он не выбивал из-под их ног табуретки.
– Куда это вы так быстро? – спокойно окликнул он парочку, собиравшуюся незаметно сесть в красную машину.
– Мы… – Гайзенберг замялся. – Я думаю, мы тут закончили.
Туко развернулся, медленно подошел к ним, впился глазами в глаза Джесси, который был повыше, но умудрялся смотреть снизу вверх, как побитая собака на человека с палкой. Потом перевел взгляд на второго.
– Закончили, – повторил Туко, словно раздумывая, что ему теперь делать с двумя свидетелями незапланированного убийства. – Да, – медленно кивнул он. – Вы… Закончили.
Под его тяжелым, изучающим взглядом Гайзенберг забрался в машину, Джесси двинулся за ним. Туко просто не смог смотреть спокойно на него, схватил за шею, сжал посильнее и дернул к себе, как поводком, напоминая, кто тут хозяин. Бросил на землю, заставив парня вскрикнуть больше от страха, чем от боли. Джесси поднялся, двигаясь чуть замедленно, как бы ожидая очередного удара, но даже не думая, что может защититься. Как и Гайзенберг, не проронивший ни слова и не подумавший вступиться за своего "партнера".
Туко дал им уехать.
Но он уже решил, что эти двое точно поедут с ним в гости к его семье. И они проклянут тот день, когда решили, что смогут надурить Саламанка! В этом Туко был уверен на все сто процентов.
Жить ему оставалось несколько дней.
