Исцеляя твою душу

Догадываюсь, что именно алкоголь, а не дурной глаз Лаванды или негатив вчерашнего дня превратил за пару часов сна мою голову в судовой колокол. Я прижала указательные пальцы к вискам, надеясь обнаружить прорастающие из своей непутевой черепушки оленьи рога, объясняющие, почему мне хочется опустить голову в ведро с холодной водой и подержать ее там, пока не кончится воздух в легких. Где-то в коридоре мяукал Чери, и был бы низзл ближе, я непременно бросила в него подушку, чтобы он замолчал и перестал походить на азкабанскую сирену. – Кики! – вздрагивая от звука своего же голоса, я кликнула домовуху. Через секунду раздался хлопок аппарации. Не открывая глаз, я попросила Кики принести настойку. – Зеленую? – хмуро уточнила домовуха. – Да. – Я приоткрыла один глаз. – Ты что-то имеешь против? – Хозяин все выпил. – Кики безразлично пожала плечами. – Вам следовало бы реже употреблять спиртное, Изабелла. – А тебе стоит быть последовательнее: либо «хозяин», либо советы. – Я беззлобно указала домовухе ее место. Если она свободный эльф, то откуда это старомодное обращение «хозяин», а если она считает себя служанкой, то зачем лезет со своими нравоучениями? Подозреваю, что Том для нее – воспоминание об ушедшей молодости, когда она была второй мамкой-нянькой какому-нибудь чопорному аристократическому дитятке, чье взросление ей не удалось лицезреть. – Тогда принеси кружку теплого молока и приготовь завтрак в столовой. Я спущусь через полчаса. Дети еще спят? – Молодые люди, – Кики сделала акцент на этом словосочетании, – час назад ушли гулять. Просили передать, что к обеду их не ждать. Отлично. Снова проснулась последней. Хорошо, что я одна из добродетельных семейственных кумушек, и все хозяйство в доме прекрасно обходится без моего участия. – Хозяин просил передать, что прием, организованный Министром Скриджером, начнется в семь вечера, и к половине седьмого вы должны быть готовы. – Кики низко поклонилась и, предупреждая мой вопрос, добавила. – Сейчас два часа дня. Погода солнечная, осадков не ожидается. *** Несмотря на то, что мне хотелось надеть серьги с изумрудами – подарок Тома, я понимала, что у кого-то они могут возродить ненужные воспоминания о суде над Ромильдой Вейн, а это было излишне. Поэтому я остановилась на брильянтах, и пусть Лаванда корчится от зависти, – ей Терри ничего подобного никогда не подарит. Василькового цвета платье шло к моим волосам и коже и вместе с тем не привлекало к себе взгляд, а это было именно то, что нужно среди орденцов и им сочувствующих. Перчатки, аккуратные туфли и массивный браслет на левой руке завершали образ. Том аппарировал по каминной сети ровно в половину седьмого. Стряхнув пепел с костюма, он внимательно меня оглядел и бесстрастно отметил, что выгляжу неплохо. Том довольно скуп на комплименты, поэтому озвученная им положительная оценка казалась ценнее едва ли не всех брильянтов, что я на себя нацепила. Он предложил мне руку, и вместе мы вышли из дома и аппарировали к поместью Скримджера, в котором наш министр ради разнообразия – и, очевидно, чтобы похвастаться новой коллекцией картин великого художника Антонио Виччени, – решил провести юбилейный прием, посвященный «Героям войны». В саду, любуясь скульптурами, которые мне казались не только грубо вылепленными, но и с несоблюдением пропорций, прохаживались парочки, среди которых я еще издалека заприметила Гермиону и Рона, явно мечтавших о том, чтобы прием поскорее начался. Ведь чем скорее он начнется, тем скорее закончится, и Гермиона сможет вернуться к своим бумагам, а Рон – к прерванному квиддичному матчу. Они шли медленно, неловко останавливаясь возле статуй, чтобы обменяться парой комментариев. Прием был организован и в их честь тоже, но вряд ли они чувствовали себя причастными к торжеству. – Не возражаешь, если мы сразу зайдем в дом? – Том проследил за моим взглядом и разумно решил, что с Гермионой нам сейчас встречаться не следует. – Буду только рада, если этот скульптурный хаос окажется вне поля моего зрения. – У Скримджера своеобразный вкус, ты еще успеешь привыкнуть. – Чтобы привыкнуть, мне надо убить в себе чувство прекрасного, – проворчала я, подумав мимоходом, что симпатичный хоркрукс получился бы. Скримджер жил в трехэтажном коттедже, издали похожем на огромный пароход. Везде блистала позолота, лежали красные ковровые дорожки, висели картины разной степени художественности. Полуодетые, кривоватые персонажи и – чаще всего – абстрактные фигуры кланялись нам, приветствуя. В просторном зале на третьем этаже было накрыто несколько столов, и около каждой тарелки стояла табличка с именем. Так я узнала, что наши с Томом места рядом с Драко и Асторией, а также двумя типами, чьи фамилии и инициалы мне ничего не говорили. Лучи вечернего солнца ползли по цветным витражам, превращая пол близ окон в произведение искусства. – Хочу танцевать. – Я потянула Тома в сторону свободной площадки в холле, рядом с которой как раз расположились приглашенные музыканты. Сейчас они играли какую-то незамысловатую мелодию, и я вдруг отчетливо поняла, что уже давно не танцевала. – Позже. Мы не развлекаться пришли. – «Не развлекаться», – я передразнила интонацию Тома. – А что еще делают на подобного рода приемах? – Завязывают полезные контакты и создают себе имя. – Городят чушь, рассказывают небылицы, строят из себя напыщенных индюков, хвалятся женами, потому что больше нечем. – Я по очереди загнула четыре пальца. – И мы, хрупкие стройные красивые создания, как этот мизинец, тянем на себе совершенные образы наших мужей. – Откуда только в тебе эти глупости? – Том криво улыбнулся. – Мне же нужно придумать себе важную миссию, которую я буду выполнять, скучая в бессмысленных разговорах с женами твоих коллег. – Я пожала плечами. Том, тихо рассмеявшись, оставил меня на попечение миссис Скримджер, кругленькой женщины неопределенного возраста, тут же сообщившей, что ее муж так занят, что и головы от бумаг поднять не может, а дети обещали аппарировать только к десяти. Выдавив из себя пару замечаний относительно погоды и прекрасного вечера, я скрылась от словоохотливой хозяйки дома в дамской комнате. Будь моя воля, я бы прямо отсюда отправилась домой. Еще собрались не все гости, да и Скримджер не торопится присоединяться к торжеству, но мне так холодно, что ни один костер не согреет. Я смотрю на себя в зеркало и не узнаю эту девушку, по щекам которой ползут красные пятна, а губы покрыты тонкой паутиной синевы. В гроб краше кладут. Быстро подправляю макияж и, тихо выругавшись, выхожу в коридор, где света меньше, а значит, меньше шансов, что кто-то обратит внимание на мою бледность. Я слышу вдали голоса и узнаю смех Джинни, нарочитую небрежность в словах Гарри, жеманное сюсюкание Лаванды. Я не хочу к ним, поэтому разворачиваюсь и иду в противоположную сторону. Возможно, найду там библиотеку, откуда можно тихонько утащить какой-нибудь интересный манускрипт о зельях. В конце петляющего коридора в самом деле оказывается библиотека, но по размерам она едва ли больше чулана для метел. Книги на полках тоже не воодушевляют: «Лучшие советы по выведению плесени», «Дом и сад», «Сто лет лондонскому аврорату». Мое внимание привлекла брошюра «Уход за кожей лица», но ценности изложенного в ней не поверила бы и первокурсница. Вздохнув, я открыла дверь библиотеки и собиралась было выйти в коридор, как вдруг увидела на освещенном участке стены тень мага в длинном одеянии с капюшоном. Такие плащи обычно носили Пожиратели Смерти, и вряд ли кто-то из гостей осмелился так облачиться. Мое сердце упало в пятки, и в животе сразу возник холодный комок. Тень двигалась в сторону зала, где должна была проходить церемония, и я, борясь со страхом, медленно и осторожно пошла вслед за ней. Темный коридор петлял, но не разветвлялся, и я знала, что рано или поздно догоню мага в плаще. Мы приближались к освещенному залу, но, в очередной раз свернув за угол, я перестала слышать и так еле различимые шаги незнакомца. Решив, что он остановился, я тоже замерла. Время и воздух вокруг превратились в желе. Внезапно послышались не только шаги, но и тихий разговор. Я вжалась в стену. Мужчина и женщина спорили, их голоса казались мне знакомыми. – Это платье ужасно. Я не понимаю, почему ты заставил меня его надеть! – Оно тебе идет, к тому же стоит целое состояние. – Нет, ты просто хочешь выставить меня на посмешище! Разве я не понимаю, что все это из-за нее? – Астория, ты преувеличиваешь. Я глубоко вздыхаю и чувствую, как холод в животе исчезает. Это просто-напросто вновь скандалящие Драко и Астория. Отлепляюсь от стены и, как ни в чем ни бывало, иду им навстречу. – Астория, Драко, как я рада вас видеть! – Целую воздух рядом с щекой блондинки, отмечая про себя мимоходом, что черное платье, из-за которого, похоже, и разгорелся спор, подошло бы больше фигуристой шатенке, как Панси в лучшие годы нашего знакомства, но вовсе не худощавой Астории. Целуя мою руку, Драко нервничает. – Мне казалось, я видела, как Гарри только что скрылся за поворотом. Он не попался вам? – Нет, Изабелла, ты, наверное, ошиблась: мы с Драко никого не видели. Ни Гарри, ни кого бы то ни было еще. – Астория отвечает холодно, и я чувствую недовольство, направленное и на Драко, подобравшего ей платье, подходящее для бывшей подружки, и на меня, помешавшей высказать наболевшее. – Как жаль. Похоже, тени сыграли со мной злую шутку. – Отвечаю, улыбаясь, но по спине бегут мурашки, и с этим я ничего не могу поделать. Я видела тень человека в плаще Пожирателя Смерти. Держу пари, он где-то здесь, среди гостей, выслеживает меня. – Но как хорошо, что я вас встретила! Астория, пожалуйста, позволь мне на пять минут украсть у тебя Драко. Блондинка выглядела явно недовольной, но мне были безразличны и ее чувства, и этикет. Драко же, напротив, приободрился. – Если ты хочешь обсудить последний отчет, то я как раз собирался послать тебе сову. – Да, возникло несколько вопросов. Втроем мы возвращаемся в зал. Выдумывая предлог за предлогом, я заставляю Асторию позволить мне обсудить с Драко некую конфиденциальную информацию. Девушка отходит в сторону, даже не пытаясь спрятать раздражение, уродующее ее личико. Я увожу Драко в сторону, откуда нам прекрасно виден весь зал. Убедившись, что поблизости нет чужих ушей, я рассказываю ему о тени. – Так вы точно никого не видели? – Нет, никого, но он мог надеть мантию-невидимку или скрыться за какой-нибудь из потайных дверей. Этому дому столько же, сколько нашему, и скрытых проходов здесь едва ли меньше, чем в Хогвартсе. – Драко оглядывается по сторонам. – Тебя не удивляет, что Скримджер до сих пор не спустился? Он трудоголик, но никогда не упускает случая покрасоваться. – Думаешь, что-то случилось? – Этим можно было бы объяснить появление Пожирателя Смерти. Если бы он должен был убить тебя, то в том коридоре никто бы ему не помешал. – А если он просто выжидает? – Торжество «Героев войны» было бы неполным без убийства Ромильды Вейн? – Только после твоего ареста, мой милый болтливый союзник. Что будем делать? – Если придется, будем отбиваться. Том знает? – Еще нет. Завязывает полезные контакты и создает себя имя. – Я бы тоже в данную минуту с удовольствием этим занялся, если бы не твоя паранойя. – Если бы не моя паранойя, ты бы все еще выслушивал упреки Астории, причем – замечу – упреки справедливые. Это черное платье в духе Панси, но никак не твоей нынешней подружки. Драко молчал, рассматривая стену где-то слева от моего лица. Он был чуть выше меня, и поэтому в его взгляде мне чудилось снисхождение, подобное тому, с каким учат несмышленых детей. Драко поправил воротник рубашки, отряхнул пылинку с плеча и спокойно произнес: – Я люблю ее. Люблю Панси. – Она мертва, и ты не можешь ее вернуть. – Но я могу воссоздать ее образ, – весомо заявил Драко. – У Астории нет личности, она живет мнениями других, и пока это продолжается, я могу лепить из нее то, что захочу. Как из глины. – Однажды это закончится, и вы оба останетесь со сломанными судьбами. – Когда это закончится, Астория будет жить моим мнением, а я хочу, чтобы она стала такой, как Панси, и она станет ей. – Драко, ты не должен так делать. Астория не кукла, у нее есть чувства, есть мысли, желания. Она страдает от твоего безразличия, Драко, пойми это и обрати на нее внимание. – Она глупая дешевка, исполняющая все, что я ей прикажу. Ей нравится угождать мне. – Драко говорил спокойно, и я знала, что он для себя уже все решил. Мои слова не могли заставить его прозреть, понять, что заставляя Асторию быть Панси, он убивает ее индивидуальность, ее чувства, волю к жизни. – Ты ошибаешься. Драко, второй Панси не может быть. Каждый из нас уникален. Астория любит тебя, пусти эту любовь к себе в сердце, и тебе станет легче. Здесь, – я на мгновение приложила ладонь к его груди, – у тебя холод, самая зимняя из зим. Возможно, тебе кажется, что любые положительные эмоции, которые ты будешь испытывать к Астории, станут предательством по отношению к памяти о Панси, к твоей любви, но это не так. Панси было бы больно знать, что ты страдаешь и мучаешься. – С чего ты взяла? Кто вообще дал тебе право лезть в мою жизнь? Осуждать меня и учить? – Красивое лицо Драко исказилось гримасой душевной боли. Я чувствовала, что мои слова его тронули, но не могла настаивать. – Такие, как ты, понятия не имеют, что значит любить. Я хотела ответить, но оркестр внезапно замолчал, повисла напряженная тишина, и мы оба повернулись к дверям, откуда должен был выйти Скримджер. То, что я увидела, заставило меня похолодеть от ужаса. Скримджер был мертв: он лежал на полу лицом в луже собственной крови, и тонкая красная полоса терялась в темноте коридора. Было что-то неестественное в позе тела и том, как медленно вытекала кровь. Наконец, тишину прервал истошный женский крик. Сначала один, потом другой, потом третий… Поднялась суматоха. К телу подбежали авроры, среди которых были и Гарри с Роном. Кто-то громко постановил, что Скримджер умер не только что, а раньше, и кровь течет так медленно, потому что рана была нанесена уже трупу. – Как это возможно? – прошептала я. – Тайные коридоры. Пожиратель убил его, а затем принес сюда и выбросил на потеху публике. У этого парня стальные нервы. – Он хотел показать его нам? Но зачем? – Сумасшедшие не ищут причин, они просто делают то, что хотят. Увидев, как с другого конца зала к нам пробирается Том, обходя упавших в обморок дам и расталкивая бегущих к выходу магов, я поспешила ему навстречу. Только спрятавшись в его успокаивающих объятьях, я почувствовала, что страх понемногу уходит. Том сильнее всех в этом зале, он лучший волшебник, он не даст меня в обиду. – Там был Пожиратель, – тихо сказала я Тому в плечо. – Это он убил Скримджера. Я видела тень. – Милая, нам надо уходить, и чем скорее, тем лучше. Мы были уже на лестнице, перед витражом, изображавшим Мерлина и короля Артура, когда нас окружили авроры. Среди них были и те, кто только что стал свидетелем убийства Скримджера, и те, кто еще пять минут назад спокойно пил кофе в Министерстве. Одна группа ждала у подножия лестницы, другая – за нашими спинами, на площадке. Гарри выступил вперед и подошел к нам, не делая попыток спрятать волшебную палочку. – Изабелла, мне очень неприятно это говорить, но несколько часов назад аврорат получил анонимное письмо, предупреждающее об убийстве Скримджера. – Его голос был одновременно и извиняющимся, и угрожающим. Да, наш Герой готов ко всему. – Письмо недвусмысленно указывало на твою вину. – Гарри, ты веришь какой-то бумажке?! – мой голос сорвался на писк, и только твердая рука Тома удержала меня от того, чтобы не поколотить нашего доблестного «героя». – Мне нужно посмотреть на твою левую руку. Это просто формальность, – бесцветно ответил Гарри. Я замерла, и это не осталось незамеченным. – Мы убедимся, что на твоей руке нет Метки, о которой говорится в анонимном письме, и ты тотчас будешь свободна. – Ваше упорство, миссис Небел, рождает подозрения, – вдруг заявил какой-то неприятный тип в сером костюме. Гарри взглядом осадил его. Я была готова атаковать при первой же возможности. Перемещение волшебной палочки из крепления на руке в ладонь занимает меньше секунды, и у меня будет еще одна секунда на заклинание, пока авроры не опомнятся. Что лучше: вызвать стену огня или взорвать лестницу? Стена не позволит нам сдвинуться с места, а взрыв может задеть, что опасно. Сомнения решил Том. Он взял меня за руку без лишних разговоров, и мы выпрыгнули из окна сквозь яркий витраж, который больше не будет гордостью этого дома. Едва оказавшись в воздухе, мы аппарировали. Земли коснулись только цветные осколки. Аппарации в полете не обучают в школах и аврорате, но это не означает, что она невозможна. *** Мы упали на траву около нашего дома. Авроры смогут аппарировать, лишь оказавшись на улице, поэтому у нас было несколько секунд, а возможно – даже больше, чтобы поставить купол, защищающий от незваных гостей. Мы колдовали вместе, как пять лет назад, и я чувствовала, что моих сил с тех пор не стало меньше. Ариадна и Виктор уже спешили к нам из дома. – Что случилось? – спросили они едва ли не в один голос. – Мы уезжаем, – быстро ответил Том, не поворачивая головы. – Виктор, я был рад с тобой познакомиться, но тебе лучше отправиться домой. Камин в гостиной. – Изабелла, почему вы ставите защиту? – Ариадна коснулась моего плеча ладонью. – Снова война? – Как можно быстрее собери все самое необходимое. Мы уезжаем. – Но… – Я все объясню позже. Собирай вещи. Ариадна убежала в дом, но Виктор остался во дворе. Достав волшебную палочку, он стал вместе с нами ставить защиту. – Парень, я не шучу. – Том повернулся к незваному помощнику. – Либо ты сейчас же отправляешься домой, либо у тебя никогда больше такая возможность не появится. – Я не хочу домой, – пробормотал Виктор. – Там никому нет до меня дела. Им, моим родителям, будет только лучше, если я не вернусь. Пожалуйста, позвольте остаться с вами. Наверное, до конца своей жизни я так и не узнаю, почему Том разрешил Виктору остаться. Он не сказал ничего, просто кивнул, и то же самое сделала и я, просто потому что сейчас было не лучшее время для долгих бесед. – Выключи камин и предупреди домовиков, чтобы не думали пускать к нам гостей. Виктор кивнул и побежал в дом. *** На доме стоял защитный купол, камин был выключен, но мы знали, что авроры вскоре окажутся у нас на пороге, поэтому принимать решение надо было быстро. Ариадна сложила в уменьшающий мешок немного продуктов, палатку и сменную одежду, собранную Кики и Муши, но я не хотела слоняться по долинам, лесам и полям, как «золотое трио» в поисках хоркруксов. Собирая в другой уменьшающий мешок зелья, рецепты и ингредиенты, я прокручивала в голове возможные варианты побега, когда на пороге комнаты возник силуэт. Я подняла голову и увидела Ариадну. – Изабелла, у Ричарда осколок стекла в шее застрял. Нам нужно в Мунго. Попросив Ариадну собрать все зелья в мешок, я, проклиная все на свете, побежала к Тому. Туфли на каблуке мешали, и я сбросила их, едва поднявшись по лестнице. Ощущение холода под ногами успокаивало. Том был в гостиной вместе с Виктором и истошно мяукающим Чери. – Если достать стекло, кровь пойдет сильнее, – выпалила я, вбегая в комнату. Виктор колдовал над шеей моего мужа. Том морщился от боли, но молчал. Я присела рядом и посмотрела на рану. Похоже, небольшой осколок вонзился, когда мы разбивали витраж. Тонкая, едва заметная царапина, похожая на ужа. Проблема была в том, что если стеклышко достать, то кровь пойдет сильнее, а Том уже давно с биологической точки зрения не был живым человеком. У оболочек кровь не свертывается, и мы оба об этом знали. – Виктор, спроси у Ариадны зелье второй кожи. Она сейчас в моей лаборатории. – Дождавшись, пока юноша уйдет, я обратилась к Тому. – Я залью рану сверху зельем, так потеря крови будет происходить медленнее, но что потом? – Проверим опытным путем, – Том вымученно улыбнулся. – В крайнем случае мне придется кого-нибудь убить, чтобы переселиться в новое тело. – Боюсь, это невозможно. Переместить один хоркрукс намного проще, чем уже сложившуюся личность. К тому же такие эксперименты до сих пор не проводились. – Тогда, возможно, мне поможет еще один хоркрукс. Я впитаю в себя его силу и таким образом смогу регенерироваться. Хотя это тоже просто догадка. – Тем не менее, надо попробовать. Найти хоркрукс мне кажется намного этичнее, чем снова убивать. К тому же мне нравится эта оболочка. – Я нежно поцеловала Тома. – Так как мы не можем оставаться вечно в этом доме и пользоваться чужими именами, а тебе нужно хотя бы минимальное лечение, то у нас есть только один выход. Том понял меня с полуслова. Легко кивнув, чтобы не расшатать осколок, он ответил: – Портключ в серебряной шкатулке. – Сняв с шеи тонкую цепочку, на которой болтался ключ, он протянул ее мне на ладони. – Ты знаешь, я никогда не хотел туда возвращаться. Мое сердце учащенно билось. Есть только одно место во всем Лондоне, где, я верила, хотя бы некоторое время мы будем в безопасности. Авроры знают, кто я, и наверняка утренний «Пророк» выйдет с моей колдографией на обложке. Интересно, что сенсационнее: смерть Скримджера или мое возрождение? В любом случае, сейчас не время и не место об этом думать. Я поднялась по ступенькам в спальню. Серебряная шкатулка, подаренная Тому, как главному меценату, стояла в тайнике за картиной. Резной рисунок на крышке – переплетенные стебли плюща – казался таким хрупким, что я боялась слишком сильно надавить на него пальцами. Призвав с помощью Акцио два дорожных плаща, я бросила последний взгляд на комнату. Когда появится возможность, попрошу Драко позаботиться о моих украшениях и платьях. Закрываю за собой дверь и накладываю на нее с десяток заклятий, среди которых и то, что скроет комнату от чужих глаз. Возможно, авроры не научились еще с ним справляться. Спускаюсь по лестнице в гостиную, где рядом с Томом суетятся Ариадна и Виктор. Чери растянулся на коленях у моего мужа. Рядом с диваном лежат метлы, но они нам не потребуются: я никогда не любила подобный способ передвижения. За окнами непроглядная ночь, сквозь которую прорываются вспышки заклятий авроров, пытающихся пробить тройную защиту дома. Я стою босиком на пушистом ковре, одетая в василькового цвета платье и нацепившая на себя самые крупные брильянты, что могла найти для этого ужасного вечера. На моих губах – нервная улыбка, и я не скрываю дрожь, сковывающую пальцы. По шее Тома медленно ползут темно-красные капли, стекая за воротник некогда белой рубашки. Нам придется вернуться туда, откуда все началось. Я натягиваю на лицо улыбку, Том ободряюще мне кивает. – Ариадна, возьми уменьшающие мешки, Виктор, крепко держи Чери. Мы сейчас аппарируем. – Куда? Мы теперь преступники? – Нет, мы не преступники. – В этот раз я совсем не лгу. – Беремся за руки, живо. Следующая остановка – Хогвартс. Я слишком долго не произносила это название вслух, но оно все еще звучит с той же силой, что и всегда. Портключ работает исправно, и мы летим в бесконечно длинном туннеле, как в желудке у гигантского сома. Сарказм в данном случае неуместен, но, в самом деле, у нас два пути: либо быть переваренными, либо – отрыгнутыми. Обе перспективы выглядят неутешительно. Значит, будем прорываться сами. Как всегда.