Четвертая стража

…Анжелика как убитая проспала до десяти утра. Ее разбудил встревоженный голос Жавотты: — Мадам, вас хотят видеть — Я никого не принимаю. — Мадам, — сказала бледная служанка, — там два офицера. Они требуют, чтобы я подняла вас. «Неважно, как вы это сделаете», — сказал один из них. — Пусть подождут, я встаю. — Мадам, — дрожащим голосом сказала Жавотта, — я боюсь. Похоже на то, что вас хотят арестовать. — Арестовать?! Меня?! — Они приказали подать вам экипаж и выставили стражу у всех дверей. Анжелика поднялась, пытаясь собраться с мыслями. Чего они хотят? Прошло то время, когда это могла быть одна из штучек Филиппа. Что же могло произойти? Она торопливо оделась и вышла к офицерам, пытаясь скрыть зевоту. Ей вручили письмо. Почему же так дрожали ее руки, когда она ломала печать? Жавотта не ошиблась. Казенным слогом ей предписывалось следовать за подателем сего приказа. В конце письма была приложена королевская печать. — Кто дал вам это письмо? — Наш старший начальник. — И что мне надо делать? — Следовать за нами, мадам. Анжелика повернулась к слугам, которые стояли возле нее полукругом. Она приказала Мальбрану и еще трем слугам оседлать лошадей и ехать за ней. Но тут вмешался офицер: — Простите, сударыня, но король приказал привезти вас одну. Сердце Анжелики забилось. — Я арестована? — Не знаю, сударыня. У меня приказ — привезти вас в Сен-Манде. Резиденция Кольбера! Теперь, зная, что ей предстоит разговор с министром, Анжелика перестала бояться. Догадавшись о чем пойдет речь, Анжелика прокручивала в голове вчерашнюю встречу с персидским послом, пока карета несла ее по обледенелой дороге в Сен-Манде. Наконец казённый экипаж, проехав по дубовой аллее парка, остановился у центрального входа. Один из офицеров эскорта спешился, чтобы проводить арестованную маркизу к министру. В обшарпанной приемной, которую так и не успели отделать заново, она встретила мадам де Шуази, мадам де Грамаш — красавицу баронессу, шотландку Гордон-Хантли, состоявшую в свите герцогини Генриетты, и Луизу де Лавальер, сделавшую вид, что не замечает ее. Переступив порог кабинета, Анжелика вспомнила, что была здесь ровно год назад. По странному совпадению, они обсуждали визит персидского посла и ее возможное участие в переговорах. Не сделав ни единого ободряющего знака, Кольбер жестом пригласил ее сесть: — Ну-с, мадам, объяснитесь. Что побудило вас встретиться с послом Шахиншаха? — Вы, месье. — спокойно ответила Анжелика: в конце концов это было отчасти правдой. — Я?! Это шутка? — В прошлом году вы дали мне понять, что я обладаю всеми необходимыми качествами для выполнения этой миссии. — И вы даже не потрудились согласовать это ни со мной, ни с королем? — иронически произнес министр. — Но шутки в сторону, мадам. Вы виделись с Бахтиари-беем. О чем вы говорили? — Вы мало платите вашим шпионам, раз они не в курсе дела, — холодно сказала Анжелика. — Оставим, сударыня, кому и сколько я плачу! Отвечайте на вопрос! Отношения между нашими государствами в данный момент таковы, что любой, кто посещает этих невыносимых людей, может рассматриваться как предатель. — Какая глупость! Бахтиари-бей, по моему мнению, очень хочет увидеться с нашим министром или монархом и осмотреть красоты Версаля. — А по-моему, он хочет уехать из Франции, даже не предъявив своих верительных грамот. — А я, напротив, заметила, что дипломатический подход к послу Персии мягко выражаясь… крайне неэффективен. Ваши посланники держат его за грязного варвара, не стесняясь перед ним в своих действиях и выражениях. Они пытаются указывать ему, будто он не почетный гость и посланец, а французский пленник, даже не утруждая себя выслушать его требования. — Я видел эти требования. Это сплошное безумие! Он хочет проскакать верхом через весь Париж под ливнем лепестков роз и чтобы все жители падали ниц при его появлении. Анжелика пожала плечами. — Таково его желание, вам решать, как его встречать. Кольбер с мрачным видом прошелся по кабинету, заложив руки за спину. — Хм, отец Ришар, кажется, прав. Он настаивает на отозвании Сент-Амона и чтобы переговоры продолжили вы, мадам. Я уже поговорил с королем на эту тему… — И что он решил? На мгновение Анжелике показалось, что хмурое, надменное лицо министра озарила едва заметная улыбка: — Он сказал: пусть действует! Однако на этот раз вы должны действовать в соответствие с нашими интересами, четко придерживаясь плана переговоров. Полчаса спустя — больше министр никак не мог уделить, — получив подробный инструктаж, Анжелика вышла от Кольбера никем не удерживаемая. Приемная, как ни странно, почти опустела. В самом углу на скамье, сидел один единственный посетитель, по виду иностранец. Одет он был по-европейски, сверху на нем был накинут поношенный плащ, но на ногах были кожаные красные сапоги с золотыми пряжками. Он поднялся и быстро поклонился, бросив взгляд, заставивший маркизу покраснеть. — Князь Ференц Ракоци к вашим услугам, прекрасная госпожа, — произнес он сочным баритоном, немного картавя и коверкая слова сильным акцентом. Анжелика в ответ одарила незнакомца легким кивком вкупе с прохладной улыбкой, всем видом показывая что она не готова заводить с ним знакомство. Карета, которая привезла ее, ожидала на улице. Офицер вежливо поинтересовался, куда доставить мадам. — Обратно в Медон. На этот раз Анжелика решила пригласить перса к себе, чтобы опровергнуть его предубеждения против французов. Ожидая гостя — в гостиной царил восточный антураж, в саду было устроено ристалище, где несколько дворян во главе с Мальбраном, должны были продемонстрировать персу любимое развлечение короля и знати, возрождающее память о старинных рыцарских турнирах — конную карусель. Розину, причесанную и наряженную в платье из бирюзовой парчи, она припасла на десерт, чтобы развеять сомнения Его Превосходительства насчет красоты француженок. Анжелика расхаживала туда-сюда по комнате, поглядывая в окно из которого была видна подъездная платановая аллея: вместе с предвкушением борьбы и азартом, охватившим все ее существо, в душе шевелилось чувство вины: Кольбер пообещал написать Принцу, чтобы тот удерживал Филиппа в Шантильи еще несколько дней. Она машинально взглянула на старинную бирюзу на пальце. Ей кажется, или камень и правда немного потемнел? Услышав громкие восклицания слуг, Анжелика подбежала к окну: на главной аллеи показалась кавалькада всадников. Во главе на гнедом арабском скакуне ехал Бахтиари-бей. На нем было нечто напоминающее рясу священника, только алого цвета, из плотной хлопковой ткани, поверх — богато расшитая безрукавка из дубленой кожи, доходившая до талии и толстый пояс, закрученный в несколько раз, из-за которого торчала украшенная драгоценными камнями рукоять кинжала. Огромный белый тюрбан на голове —заколот огненно-красной рубиновой розой. Анжелика, в сопровождение слуг в желто-голубых ливреях Дома дю Плесси вышла навстречу гостю. Глядя, как на ристалище разминаются конные дворяне, Бахтиари-бей выразил желание лично поучаствовать в развлечении. Соревнуясь с Мальбраном, перс, к великому огорчению Анжелики, играючи одержал над ним победу. Несмотря на посрамленную честь французов, маркиза невольно залюбовалась тем, с какой ловкостью перс сносит головы манекенам и сбивает пикой картонные головы диких зверей. Горячая арабская кобыла под седлом умелого наездника великолепно выполнила круппаду — прыжок с места — и Бахтиари-бей, сделав длинный замах, сбил последнюю, самую большую голову льва, упавшую на припорошенную инеем замерзшую землю. — Асиль, хороша! — сложив ладони от умиления воскликнул переводчик посла, Агобян. Бахтиари-бей, купаясь в заслуженных овациях, красуясь, проскакал мимо Анжелики, одарив ее пылким взглядом. Его статная фигура заставила ее с тоской вспомнить Филиппа: пожалуй, в его лице Бахтиари- бей нашел бы достойного противника. Маршал дю Плесси бы сумел стереть эту самодовольную улыбку с его лица. Вдруг перс издал крик, похожий на боевой клич. Войны его охраны с кинжалами на груди и кривыми саблями у правого бока образовали широкий полукруг возле посла. В руках они держали длинные пики, раскрашенные в разные цвета. Послу подали такую же пику, он вскинул ее вверх на всю длину вытянутой руки, и кавалькада сразу же перешла на рысь. Через мгновение всадники скрылись за самшитовой изгородью. Армянин Агобян, стоявший возле Анжелики, сказал в ответ на ее немое удивление: — Они сейчас вернутся. Они разделятся на два отряда, и на ваших глазах разыграется сражение, устроенное его превосходительством в вашу честь. И действительно, навстречу друг другу вылетели два отряда бешено потрясающих пиками всадников. Некоторые на всем скаку проползали под брюхом лошади. — Его превосходительство является одним из самых искусных джигитов, — с оттенком гордости объяснял армянин. Подскакав к ступенькам крыльца, всадники замерли как вкопанные. Затем вновь разъехались и по сигналу Бахтиари-бея с завываниями бросились друг на друга. Пиками они старались выбить «противника» из седла. Всадник, который был сброшен с лошади или терял оружие, покидал «поле сражения». Несмотря на неопытность лошади в подобного рода стычках, посланник оказался в числе последних, кто оставался в седле. И все это не благодаря высокому рангу, а силе и ловкости. Когда битва закончилась, Бахтиари-бей, широко улыбаясь, подскакал к Анжелике. — Его превосходительство показывал вам развлечения, с которыми наш народ знаком еще со времен Дария… Спешившись, он подал Анжелике руку, и они прошли в гостиную, где ожидали напитки и угощения. Согласно восточным обычаям на полу были расстелены персидские ковры внахлест. Она вняла причитаниям Савари, беспрестанно тараторившим о роскоши, с которой следует встречать посла: «…и обязательно цветы, много цветов.» «Но сейчас же зима, » — устало возражала Анжелика. «Это ничего не значит для женщины вашего состояния и положения. Нужны цветы, особенно герани и петунии — это любимые цветы персов…» Маркиза постаралась, чтобы обстановка напоминала сказку из «Тысячи и одной ночи». Стопы почти по щиколотку утопали в ароматных лепестках, вдоль стен были расставлены курильницы с благовониями. На низком столике разложены в изящных вазочках разнообразные восточные лакомства и свежие несезонные фрукты. Но прежде чем пригласить гостя присесть среди шелковых подушек и насладиться сластями и беседой, Анжелика решила показать ему дом. Особенно гостя заинтересовала парильня и круглый бассейн, он внимательно осмотрел старинную архитектуру, понюхал пузырьки с благовониями, расставленными на мраморном постаменте. Его лицо внезапно помрачнело. — Французы относятся к послу Великого шахиншаха, как к собаке! Никто не предложил мне такого дома! — с обидой воскликнул он, поворачиваясь к Анжелике. Его красивое благородное лицо приобрело при этом забавное выражение обиженного ребенка. Анжелика почувствовала прилив симпатии к нему и одновременно злость на недальновидность французского дипломатического корпуса. — Моими стараниями Его Величество уже обратил внимание на сей прискорбный факт. Я уполномочена предложить вам этот чудесный дом. — вдохновенно сочиняла на ходу Анжелика. Заметив, что лицо посла разгладилось, она решилась спросить: — Но разве вы не договорились о церемонии представления с маркизом де Торси? — Нет! — взорвался перс. — Он хочет везти меня, как пленника, в клетке, окруженной неверными. Он говорит, что я должен стоять перед королем с непокрытой головой. А это не только недостойно меня, но и оскорбительно. В такой торжественный момент человек должен быть в головном уборе, как в мечети перед самим Аллахом. — А вы не боитесь попасть в немилость шаха? — спросила Анжелика, прощупывая почву. — Да, я рискую головой. Но я предпочитаю лишиться жизни, чем оказаться в смешном положении перед всем Парижем. Анжелика поняла, что все обстоит гораздо серьезнее, чем кто-либо мог предположить. — Я все устрою, — пообещала она. — Не уверен. — Все будет улажено. И хотя я для вас всего лишь женщина и чужеземка… — Вы не правы! — громко воскликнул Бахтиари-бей. — Ваш ум превосходит вашу красоту. И если моя миссия закончится успешно, я знаю, какой подарок просить мне у вашего короля. А теперь мне нужно принять ванну и освежиться после скачки. Слуги перса буквально выпроводили ошеломленную Анжелику из ее собственной купальни. В гостиной, скрестив ноги на ковре, уже сидел слуга с пузатым кальяном. Томясь в ожидании, Анжелика отпила ликера, откусила пастилы и знаком показала, что желает затянуться наргиле. Слуга закатил глаза и застрекотал на своем языке, выражая отказ, но тут появился Агобян и прикрикнул на него. Слуга покорно протянул даме гибкую трубку. Анжелика выдохнула голубоватый ароматный дым, чувствуя, как ее сознание заволакивает легкая пелена. В этот момент появился перс, ступая мягко и неслышно, как кот. Он присел рядом, и ее окутал сладкий запах благовоний. Анжелика со смехом откинулась на подушку, взяла из вазочки кусочек пастилы и положила в рот, облизывая пальчики. — Вы восхитительны! Вы напомнили мне одну из моих наложниц. Она была алчной в любви, как кошка. — Какой она была? — И сладкой как мед, и горькой, как кайенский перец… Когда берберы взяли ее в плен, она готовилась стать невестой вашего бога. Я был ласков с ней, а она была восхитительна, жадна до новых наслаждений, но я не понимал, как сильно она страдает. Я должен был понять… Иногда с ней случались приступы безумия, и она в умоляла убить ее, потому что она сама не могла этого сделать. Но я не внял ее мольбам, ибо она глубоко вошла в мое сердце. Тогда она отдалась дворцовому стражнику. — Ox! — вздохнула Анжелика, положила кусочек лакомства на поднос и широко раскрытыми от ужаса глазами посмотрела на перса. — Вот оно что?! Расскажите, как у вас поступают с неверными женами? — Мы связываем их спинами с любовниками и относим на самую высокую сторожевую башню дворца. Стервятники первым делом выклевывают им глаза, и они долго мучаются перед смертью. Но я оказался более милосердным. Я перерезал ее любовнику глотку кинжалом. Она должна была умереть под плетью, но я сжалился над ней. Знаете, что она сказала, перед тем, как я перерезал ей горло? — Что? — зачарованно прошептала Анжелика, глядя в черную бездну глаз посла. — Благодарю. — Потому что вы сделали ее счастливой. Теперь она в раю. Посол расхохотался. — Маленькая фузул… Каждое слово, срывающееся с ваших уст, как подснежник, цветущий в горах Кавказа. Дайте мне выучить новый урок: научите меня любить европейскую женщину. Мужчина должен уметь разговаривать с ней о делах, как совсем недавно мы с вами, петь ей хвалебные песни. Но когда же наступает время молчания и томительных вздохов? — Когда этого захочет женщина. Бахтиари-бей вскочил на ноги, лицо его запылало от гнева. — Неправда! Этого не может быть! Как может мужчина допустить такое унижение… французы слывут храбрецами… — Но они побеждены на поле любви. — Этого не может быть! — повторил перс. — Когда к женщине входит повелитель, она должна немедленно раздеться, намазать тело благовониями и предложить его своему хозяину. Хищная улыбка перса все ближе и ближе придвигалась к ее лицу. Анжелика изо всех сил оттолкнула его от себя. — Шетум! — выругался посол сквозь зубы. — Знаете ли вы, как огромно различие между женщиной, которая говорит «да» и которая говорит «нет»? Когда она говорит «да» — это есть величайшая победа для мужчины-француза. — Понимаю… — Помогите мне встать, — властно произнесла она, протягивая руку. Он покорно помог ей подняться. У нее мелькнула мысль, что он похож на дикого прирученного кота. — А каким должен быть мужчина, чтобы женщина сказала «да»? — У каждой женщины свой секрет, и только ей известно, почему ей нравится брюнет или блондин. Ей вдруг вспомнился сладковатый сливочный запах, которым пахли только светловолосые мужчины, особенно в тех местах, где кожа особенно нежная… Внезапно очнувшись, Анжелика поняла, что сейчас не время и не место придаваться подобным мыслям. Стряхнув с себя истому, она звонко хлопнула в ладоши: — Я уже говорила что во Франции самые красивые женщины. Теперь вы можете убедиться в этом сами. Заиграли скрытые за ширмами музыканты, и в комнату медленно вплыла Розина. Она продемонстрировала послу искусство европейского танца. Слегка прогибая стан, кружась и приседая, она прошлась в сарабанде, и Анжелика почувствовала гордость, глядя как непринужденно выводят замысловатый танцевальный рисунок белые маленькие ручки, достойные принцессы. Статью и изяществом Розина не уступала девушкам из самых благородных семейств, но в отличие от них она усвоила уроки, которые преподает жизнь, полная забот и трудностей. Когда она подпорхнула к персу, склоняясь в низком реверансе, Анжелике показалось, что щечки девушки порозовели, а в глазах зажегся огонек, но может, это была лишь игра света? Посол вряд ли заметил красоту танцовщицы, его страстные взоры были обращены к маркизе дю Плесси. Когда гости отбыли, Анжелика велела слугам паковать вещи. Сама же тем временем улеглась в постель. Жавотта бережно протирала ей лоб и виски губкой, смоченной в воде с добавлением флердоранжа. Голова раскалывалась от ароматного дыма кальяна и запахов благовоний. Но это были пустяки — сегодня она одержала оглушительную победу. Анжелика снова и снова слышала прощальные слова посла: — Мадам Бирюза, где я увижу вас снова? — В Версале, ваше превосходительство! На следующее утро, не подозревая ничего плохого, Анжелика прибыла ко двору, предвкушая заслуженный триумф. Парадный экипаж с гербами Плесси-Бельеров на дверцах, запряженный шестеркой лошадей, остановился во внешнем дворе Версальского дворца. Минуту спустя оттуда показалась сама маркиза, опираясь на руку Флипо, на ходу махая знакомым и посылая поклонникам лучезарные улыбки. Не успела она войти во дворец, как к ней подбежал запыхавшийся офицер. — Король срочно желает вас видеть, мадам. Анжелика удивленно приподняла брови: к чему такая спешка? — Я ничего не знаю, но слово «срочно» он произнес два раза. Поднявшись по лестнице вслед за своим провожатым, Анжелика оказалась в зале, где по вторникам и четвергам собирались просители. Сегодня здесь было никого кроме стражи, застывшей у дверей кабинета. Когда Анжелика вошла, фигура короля сразу бросилась ей в глаза. Он сидел за столом, лицом к двери. Его руки покоились на столешнице, олицетворяя власть и правосудие. По его застывшему лицу Анжелика догадалась — случилось нечто плохое. У окна она заметила месье Кольбера, который шагнул ей на встречу. Анжелика сделала низкий реверанс и застыла в ожидании, пока король заговорит с ней. — Итак, сударыня, вас можно поздравить. — холодным, официальным тоном начал король, — Миссия доверенная вам, блестяще…. провалилась! — по изменившейся интонации, было ясно что Людовик едва сдерживает гнев, готовый в любую секунду вырваться наружу. Тем не менее Анжелика нашла в себе смелость возразить: — Не может быть, мы с господином послом обо всем договорились. — Еще как может! Сегодня утром месье де Торси получил от перса письмо, полное угроз и претензий. Месье Кольбер, будьте добры, введите мадам в курс дела. — Его сиятельство жаловался государю, что для переговоров к нему прислали женщину, которая вдобавок оказалась лгуньей и аферисткой. — глядя на ошеломленную, застывшую Анжелику Кольбер невозмутимо продолжил. — Она пыталась соблазнить его, чтобы добиться сговорчивости и заставить дать обещание, утаив о том, что состоит в браке. Своим появлением она внушила ему ложные надежды, что французы наконец вспомнили о почтении, с которым следует встречать посланца великого шахиншаха, посылая ему столь роскошный дар. Теперь Его Превосходительство чувствует себя ослом, перед которым повесили морковку, не говоря уж о том, что по законам ислама прельститься чужой женой страшный грех. Как французский падишах может так оскорблять могущественного шахиншаха Персии в лице его доверенного представителя? Далее следуют многочисленные жалобы и обвинения, которые я не имею желания повторять. Посол угрожает прервать переговоры о шелке, кроме того — закрыть все двадцать христианских миссий и выгнать из страны всех неверных. Но посол так же согласен пойти на уступки и забыть о нанесенном оскорблении, но с условием: если виновные понесут наказание. И так как женщина целиком и полностью принадлежит мужу и не несет ответственности за свои поступки, Бахтиари-бей требует предать маркиза дю Плесси казни по собственному выбору с учетом тяжести вины его супруги. Последнее заявление показалось Анжелике столь нелепым, что она расхохоталась. Король оборвал ее смех, ударив кулаком по столу. — Над чем вы смеетесь, несчастная! — прогремел он. — вы хоть понимаете, что может означать разрыв дипломатических отношений с Персией? Под угрозой оказались не только наши планы относительно шелка, но и христианские миссии. Смех оборвался. И теперь Анжелика смотрела на короля, затаив дыхание. — И вы казните моего мужа, — она едва узнала собственный голос — глухой и бесцветный. — Нет, но он может поплатиться свободой, чтобы наши единоверцы не поплатились своими головами за ваше безрассудство. — Безрассудство, которое было одобрено лично вами, сир. Так сказал мне месье Кольбер. Разве не вы были так довольны результатами моей поездки к послу, что возложили на меня полномочия переговорщика? — Я не посылал вас заниматься проституцией! И прежде чем отдаться этому варвару, врагу нашей веры, вы могли хотя бы уведомить его о вашем семейном положении, мадам! Холодная ирония, с которой король выплюнул последнюю фразу, была равносильна пощёчине. Анжелика почувствовала, как щеки загораются румянцем, но не склонила головы и не опустила взгляда. Ее молчание окончательно сломило выдержку короля, и он резко поднялся, его глаза сверкали гневом. — Что вы скажете в свое оправдание, сударыня? — Я буду оправдываться только перед Богом на Страшном Суде, сир. — Вы играете с огнем! Ваша дерзость отнюдь не улучшит вашего положения! Анжелика уже открыла рот, чтобы наговорить еще больших дерзостей. Задетая гордость не позволяла ей оправдываться перед кем бы то ни было. Она не заслужила, чтобы с ней говорили в подобном тоне. Даже если это сам король. Но усилием воли она заставила себя промолчать. При мысли о том, что на кону свобода Филиппа ее гнев утих, и она постаралась проявить мягкость. — Сир, я готова поклясться на Библии, что не нанесла оскорбления как вере, так и чести моего супруга. Король опустился обратно в кресло. Вид у него был мрачный и усталый. Он вопросительно взглянул на своего первого министра. — Это никак не решает нашу проблему, мадам, — вступил в разговор Кольбер. — Сент-Амон уведомил нас, что Бахтиари-бей уже готовится к отъезду. — А что, если его захватить и тайно переправить в одну из тюрем? А для персидского шаха придумать достоверное объяснение его исчезновению. — Анжелика с надеждой посмотрела на короля. — С возможностями Вашего Величества это не составит труда. Король и месье Кольбер мрачно переглянулись: — Великолепное предложение, мадам. Ополчить против Франции и католиков и мусульман? Блестяще! Разорвать отношения с Персией, позволив Порте расширить свое влияние в мусульманском мире? Стяжать на наши головы проклятие папского престола?.. — раздраженно начал Кольбер, но монарх жестом оборвал его. Воцарилось гнетущее молчание. — Позвольте мне исправить свою ошибку. Дайте мне еще один шанс. — взмолилась Анжелика, когда давление стало невыносимым. — Каким образом вы собираетесь действовать? — спросил король, буравя ее тяжелым взглядом. — При помощи доводов разума и может быть…. хитрости.