Ненаследный принц

POV Ауно Жизнь в крепости отличалась от того, что я слышал раньше. Хотя, если подумать, откуда жителям столицы, особенно императорского дворца, доподлинно знать, как живется на северном приграничье? Слова очевидца наверняка обрастали выдумками и откровенным враньем, и только потом достигали наших ушей. Если честно, я немного побаивался того, что ожидало меня здесь, но все оказалось настолько по-домашнему мило, что я пожалел о годах, прожитых в столице. Мне бы здесь родиться. Пусть и суров северный край, но у людей здесь есть понятия о чести и дружбе, чего в императорском дворце, увы, практически не встретишь. Нет, и здесь находились ловкачи, но дар, позволявший чувствовать ложь, помогал отделить правду от вымысла, тем более что Райдон действительно взялся меня обучать. Так что всего через месяц я уже мог пользоваться своим даром вполне осознанно и целенаправленно, а заодно узнал много нового и интересного о магии. Хозяйственные книги и учет продуктов я взял на себя, чему Райдон был рад. Хоть он и бурчал вроде как несерьезно о своей старости и слабеющих глазах, я скоро понял, что это не шутка. Ему действительно тяжело разглядывать мелкие или далекие предметы, читать и писать. По молчаливому согласию мы не затрагивали эту тему, но я старался помогать, как мог, за что получал от старого мага-целителя знания и искреннюю благодарность. А вечерние посиделки, когда все дети и многие взрослые собирались послушать мои истории… Поначалу, когда Драгон в первый раз сел в широкое кресло у центрального камина и поманил меня, я немного испугался, не совсем понимая, что он затеял. Но когда Драгон мягко, но настойчиво усадил меня к себе на колени, спиной к огню, и обнял, даря уверенность и спокойствие, а потом попросил рассказать какую-нибудь сказку, я чуть не расплакался, честное слово. Иногда сказка сопровождалась ненавязчивой и тихой мелодией лютни, иногда кто-нибудь сменял меня, читая что-либо из книги, или рассказывая о далеких странах, в которых побывал когда-то, но почти каждый вечер начинался с моих сказок. Ох, у меня сердце чуть не ушло в пятки, когда я решился рассказать свою сочиненную историю, и как же я был счастлив, что она всем понравилась. В крепости я чувствовал себя не только любимым, но и нужным! Меня признали хозяином, пусть и младшим, слушали и слушались, и никто не пытался показать, что я здесь лишний. Они приняли меня в свои души и сердца, и я постарался ответить им тем же. Дальше – больше. Однажды Драгон предложил мне записывать рассказанные истории, когда узнал, что я их сам сочиняю. Это, одновременно смутило и польстило. Мои сказки будут читать даже тогда, когда не станет ни меня, ни Драгона. Значит, я не напрасно проживу жизнь, если она хоть кому-то принесет капельку радости. Одно волновало меня в эти дни – Драгон. Поначалу, когда я заметил, что разговаривая со мной, он немного отворачивает лицо, испугался. Подумал, что неприятен ему чем-то, может, разозлил или обидел. Несколько дней ходил сам не свой, пока не заметил, что ночью он не делает ничего подобного, наоборот, Драгон всегда настолько нежен и внимателен, что порой мне казалось, я стеклянная статуэтка, которую он боится разбить. Понаблюдав за супругом еще немного, я понял, что так же он ведет себя с женщинами и детьми, вот тогда до меня дошло: он отворачивается, чтобы не показывать изуродованную часть лица! Глупый поступок, но он показывает ранимость этого сурового северного воина. А я не знаю, как растолковать, что для меня эти шрамы – пустое. Что его внутренняя красота намного дороже внешней. Не знаю, но буду очень стараться, каждый день показывая свою любовь, чтобы однажды он поверил в меня. И в себя тоже. Да и со шрамами мне его лицо казалось красивым. Весь он. Когда выпал снег и остался лежать, из дальних сараев вытащили пару странных телег, у которых вместо колес оказались прикреплены длинные, загнутые на концах палки. Такие телеги здесь назывались сани, именно с их помощью перевозили по снегу грузы. Когда же охотнику нужно в лес, или воины обходили территорию, то они использовали забавные плетенные из коры овальные штуки, надеваемые на сапоги. Я их тоже опробовал. Неудобно с непривычки, зато ноги по колено в снег не проваливались. Всем было смешно наблюдать за моими первыми неуклюжими попытками перемещаться в снегоходах, но никакого злорадства со стороны бывалых северян я не чувствовал. Их подтрунивания и советы были добрыми, а Драгон не отпускал моих рук, придерживая и помогая и физически, и морально. А потом появилась делегация от дикарей, кстати, сами себя они называли суумири. Я даже немного испугался, увидев входящих в крепость существ, одетых с ног до головы в странные одеяния, сшитые целиком из шкур. Особенно примечательной мне показалась обувь суумири – лохматые сапоги из шкур. Когда они сняли шубы, я увидел, что и под ними одежда тоже из шкур, тонких и тщательно выделанных, а украшения… Пришлось даже чуть наклониться вперед, понимая, что веду я себя совсем невежливо, но очень уж хотелось рассмотреть все подробнее. Они были буквально увешаны всякими резными штучками и интересными ракушками, напоминающими морские. Драгон сказал, что если ехать на север десять дней, то там будет море, но я никогда не думал, что кочевые племена могут забираться настолько далеко. Об этом ни в одной книге не писали. Хотя, если подумать, то книг об этих племенах я вовсе не встречал. Заметив мой интерес, один из дикарей снял с руки браслет, выполненный из цельной кости и имеющий несколько более мелких фигурок из того же материала, подвешенных на коротких кожаных шнурах. — Подарок, — произнес он, и я взял, поблагодарив. Взамен Драгон тут же протянул снятый с пояса нож, так, видимо, у них принято, за что получил от меня полный признательности взгляд. Мне-то одаривать нечем, а вот искусно выполненная работа меня заинтересовала. Судя по тому, что я видел, этот народ умело управлялся с резцами по кости, а если… В моей голове тут же созрел план, забегали цифры. Если можно купить или выменять у них всяких украшений, а Драгон упоминал, что они делают еще и костяные пуговицы, их можно продать приезжающим весной торговцам за неплохие деньги. Столичные модники наверняка заинтересуются таким товаром, а мы получим прибыль, позволяющую не зависеть от милости императора, тем более что из-за меня крепость ее вполне может потерять. Язык суумири похож на имперский, только диалект немного отличался и гласные они слегка раскатывали, что делало речь более медленной и плавной. Поначалу было немного сложно их понимать, но стоило прислушаться, пообвыкнуть, и все стало ясным. Они просили помощи, и я сразу понял, что Драгон не откажет. Это меня одновременно испугало, и заставило гордиться им. Не каждый способен протянуть руку помощи тому, кто завтра может стать врагом. Отряд ушел утром. Всю предыдущую ночь я не спал. Нехорошее предчувствие не давало покоя, но отговорить Драгона идти в числе воинов и охотников не удалось. Провожая супруга, я обнял его так крепко, как только мог и попросил: — Ты только вернись ко мне. — Вернусь, — ответил он, ласково провел ладонью по моим волосам и поцеловал. От лошадей зимой, да еще и в глубокий снег, мало толку, так что запрягли одного выносливого небольшого коня в сани, чтобы везти все необходимые вещи, а люди отправились пешком, прихватив несколько пар запасных снегоходов. Прощальным светом сияли алмазные тени вокруг небольшой группы, исчезающей в белом безмолвии. Или это слезы застили мне глаза. Днем я ходил как в воду опущенный. Все буквально валилось из рук, даже магия не давалась с той легкостью, как в последние месяцы, и я чуть не испортил пару эликсиров, что варил под руководством Райдона. К счастью, и маг, и слуги быстро поняли, что от меня толку мало и не приставали ни с чем. Шана, спасибо ей большое, вновь взяла бразды правления на себя. Хотя я с самого начала не особо ее потеснил, все же она лучше меня знала: кто, чем дышит, и кто на что способен, так что я лишь слегка корректировал некоторые ее приказы, пользуясь своим правом младшего лорда, имеющего капельку дара. Время от времени я поднимался на дозорную башню над воротами, чтобы вглядеться в заснеженную даль, сокрушаясь, что научить меня создавать поисковый маячок Райдон обещал только ближе к весне, когда я буду действительно готов к серьезной магии. Я хоть и понимал, что не вернутся они так быстро, но по-другому поступить не мог. Сердце щемило до черных мушек перед глазами. Поневоле пожалеешь, что дар предсказателя недоступен ни мне, ни Райдону. Какая польза от умения отыскивать тайное и слышать ложь, когда я не могу найти своего любимого, почувствовав, где он и что с ним? Про себя я прикидывал, сколько надо времени чтобы вернуться: день – туда, день, а то и два – там, потом еще день назад. Итого три–четыре дня, но мне-то от этого знания легче не становилось. Вечером, когда все собрались вокруг большого камина в зале, я не смог вспомнить ни одной истории, не говоря уже о том, чтобы придумать новую. И я очень благодарен тем, кто взял на себя мои ежевечерние обязанности. Я сидел в нашем кресле, обхватив себя руками, мне было ужасно холодно, и вспоминал, как было уютно и тепло рядом с Драгоном, на его коленях, в его объятьях. Сжалившись, Райдон напоил меня успокоительным, но все же ночь стала кошмаром. Мне снилось, что Драгон погибает где-то там, в снегах, а я ничем не могу ему помочь. В результате я поднялся на сторожевую башню еще до рассвета и проторчал на ней почти до полудня, пока Шана лично не пришла, чтобы отвести меня обедать. Но вечернюю зарю я вновь встретил у бойницы, вглядываясь в снежную даль. По моему настоянию количество факелов на стенах увеличили вдвое, но ни ночью, ни на следующий день никто так и не вернулся, а у меня снова ночь полная кошмаров. На следующий день Райдон и Шана, словно сговорившись, загрузили меня работой по уши, а к вечеру вновь напоили успокаивающим, но забыться я никак не мог, тем более что к полудню третьего дня небо стало свинцового цвета, а потом повалил густой снег. Ветра почти не было, зато снег падал и падал, укрывая все вокруг холодным белым покрывалом. Сразу же угрюмо потемнело, хотя солнце еще не село. — Сегодня уже никого не будет, — произнес молодой воин, дежуривший на смотровой башне в тот день. – Лорд Драгон прекрасно знает, что в такую погоду путешествовать не стоит. К стыду своему должен сказать, что имена всех жителей крепости я никак не мог запомнить, если не сталкивался с ними ежедневно по каким-либо делам, так что имени того парня, что едва ли был старше меня, не знал. Я понимал, что он хочет успокоить меня, только эти слова всколыхнули в груди тревогу еще сильнее. Драгон, конечно, знает, но если они вышли из стойбища утром, то сейчас должны быть на полпути. А что предпочтет Драгон в такой ситуации, вернуться назад или двигаться вперед? На секунду прикрыв глаза, я представил себе Драгона, попытался пробудить дар и с ужасом понял, что он не повернул назад. Он идет ко мне. Он сейчас там, за этой снежной пеленой. И он не остановится. Выйти из крепости навстречу отряду мне не позволили, заперев ворота. Все посчитали слова о Драгоне нервным бредом, но ни Райдону, ни Шане, не удалось увести меня со стены. Даже Жаст отступился, хотя сначала намеревался отнести меня в крепость на руках, чтобы не мешал нести службу. Не знаю, что его остановило. То ли взгляд, то ли ладонь, обхватившая рукоять клинка, подаренного мне Драгоном. Пустил бы я его в ход? Не могу сказать, но думаю, что смог бы. Мне жизненно необходимо было остаться, и я остался. Я стоял и стоял, не чувствуя, как мороз студит лицо. Да и не так уж холодно. Драгон как-то рассказал, что в сильный мороз снегопада не бывает, а тут он все сыпался, сыпался и сыпался, не замедляясь ни на миг. От факелов, что зажгли на стенах, не было никакого толку, свет не пробивался сквозь снежную завесу. Я, стоя в трех метрах от факелов, не мог их рассмотреть, что уж говорить о тех, кто сейчас находится там. — Боги, зачем вы соединили нас, если сейчас отбираете его у меня? – шептал я, а щеки обжигали слезы. Мне казалось, что в сердце застряла черная стрела и дрожала там. Боль была беспредельна. — Драгон. Драгон, вернись ко мне. Вернись. Мне так плохо без тебя. Вернись, Драгон. Раззадорившийся ветер насвистывал тоскливую мелодию, резонирующую с болью в душе, и я, крепясь, чтобы не завыть, но хоть как-то выплеснуть свое отчаянье… запел.