Сгоревший

Хотелось спрятаться от бьющего в глаза света. Хотелось поплотнее закутаться в одеяло, пытаясь спрятаться от холода. Хотелось пойти душ и сидеть, долго сидеть там, пытаясь смыть с себя кровь, сперму, боль и ужас… Хотелось. Но сделать этого я не мог. Все тело жутко болело и ломило. Сильно саднило горло, невозможно было выговорить ни слова. Распухшие, покусанные губы покалывало. При малейшем движении копчик простреливало болью. Больно, больно… Хотелось завыть, заплакать, забиться в самый темный угол или просто потерять сознание, спрятаться куда-нибудь от настойчивого солнечного света, и забыть, навсегда забыть вчерашний день, поверить в иллюзию, что ничего не было, не было… Хотелось умереть. Я, абсолютно голый, лежал в своей спальне на кровати. Сквозь не зашторенное окно в комнату проникали солнечные лучи. В кровати я был один, плотно замотанный в одеяло. В груди просыпалась ярость. Заботливый, блять! Раздел, в кровать уложил… Сука! Дверь резко распахнулась, и он зашел в комнату. Моя ярость испарилась моментально. Я вспомнил, ЧТО он сделал ночью, вспомнил, что у меня нет пламени, вспомнил, во сколько раз он сильнее меня. Если он захочет, то снова изнасилует меня, и никто не сможет ему помешать. Меня затопил ужас, дикий ужас. Страх от пережитого и старый, почти исчезнувший за все эти годы страх, возникнувший при первой встрече. Я всегда боялся его. И сейчас этот страх достиг критической отметки. Если бы я смог, я бы закричал. Из горла вырвался сдавленный хрип, я попытался отползти на другой конец кровати. Куда угодно, лишь бы не видеть его. - Савада, - его голос хриплый и грубый, как всегда. Нет, не приближайся! Не трогай меня! Казалось, что если он коснется меня, я сойду с ума. Страшно. - Не подходи, - не голос, а какое-то карканье вырывается из горла. Занзас останавливается, не дойдя буквально двух шагов до кровати. Отодвигаюсь еще сильнее, практически падая на пол. Двигаться больно. Но если он дотронется, нет, даже если приблизится ко мне, станет еще больнее. Почему мне так кажется? Не знаю. Но я уверен в этом так же, как и в том, что солнце встает на востоке. Больно. - Мусор, ты летишь со мной в Италию. Сегодня. Если согласишься добровольно, я не буду тебя трогать. Если нет – повезу в бессознательном состоянии. Уяснил? Киваю. Не смотреть на него. Тогда можно представить, что его здесь нет. Его здесь нет, его здесь нет, ничего не было, не было… - Машина приедет через два часа. Собирайся, - резко хлопает дверью. И ужас немного отпускает, а внутри разрастается холод, дикий холод… Рядом с Занзасом страшно – но с ним было теплее. Мы больше не разговаривали. Находясь в квартире, затем едя в машине, садясь в самолет – я старался находится от него как можно дальше. Жар его тела обжигал мою кожу даже на расстоянии. Хуже всего было лететь в самолете. Боль в заднице, синяки на запястьях, громадные засосы на шее, легкий аромат коньяка, исходящий от него – все заставляло вспомнить прошлую ночь. Хотелось кричать, плакать и смеяться. Меня мелко трясло, я изо всех сил старался сдержать истерику. Страшно. Больно. Холодно. К концу полета я отрубился, устав сдерживать свои эмоции. Проснувшись, я понял, что Занзаса нет рядом. Оглядевшись, я увидел его. Он пересел на другое место и пил коньяк. Самолет принадлежал Варии, и в салоне можно было хоть танцы устраивать, не то, что пить. Мозг отмечал все детали как-то отстраненно. На Зансаса я поглядел как-то равнодушно. На все почему-то стало наплевать. Абсолютно на все. И, почувствовав на себе его взгляд, я спокойно заглянул ему в глаза. Разраставшийся с утра холод внутри занял все пространство. Мне было абсолютно все равно. Исчез страх, ненависть, боль – остался только холод внутри. Теперь понятно, что значит «ледяное равнодушие». Усмешка скользнула по губам, ненатуральная, просто дань привычке. Босс Варии нахмурился, в его глазах скользило удивление и… страх? Почему разросся холод внутри? Наверно, потому что утренний всплеск ужаса и боли поломал сопротивление. Я ХОТЕЛ, чтобы исчезла боль, ушел страх. Я хотел этого – и холод помог мне. И мы сидели в самолете, проносящемся над океаном, смотря в глаза друг другу. Я могу гордиться собой – он первый отвел взгляд. В Италии было жарко, от асфальта поднимался пар. Яркое солнце светило с голубого неба. Неприятно. Я слегка прищурился, осматриваясь вокруг. И опять привычка. Сейчас мне было абсолютно все равно, куда меня привезли. Аэропорт. Абсолютно незнакомый. Хотя, знакомых аэропортов у меня было не так-то и много. Недалеко стояла черная машина. Одна-единственная. Похоже, она ждала нас. Водитель машины открыл перед нами дверь, ожидая, пока мы залезем внутрь. Я сидел в паре миллиметров от Занзаса, мы почти соприкасались локтями. Судя по всему, ему было жарко, он открыл окно и слегка оттянул воротник рубашки. Меня же чуть не потряхивало от холода. В сознании попробовал появиться страх, но исчез, замороженный холодом. Наверно, эта была какая-то странная защитная реакция организма на стресс. Мне казалось, что вчерашняя ночь, да и сегодняшнее утро были давно. Много, много лет назад, словно неявные и размытые воспоминания старого кошмара. Казалось, что сон в самолете стер все ненужные воспоминания, провел резкую черту. Этого не было. Это кошмар, просто кошмар… Не было боли. Не было страха. Был только холод внутри. Особняк Варии не изменился. По-прежнему огромный, мрачный и подавляющий. Похожий на своего хозяина. Темный холл с лестницей. На полу ковры, на стенах картины. В некоторых из них торчат знакомые ножи. Принц не любит искусство? - Вроооооооой, чертов босс, ты где был?! – в гостиной нас встретил вопль. Я почти что умилился: некоторые люди не меняются. – И кого это ты притащ… САВАДА?! - Заткнись, мусор, - холодно бросает Занзас, направляясь к выходу из комнаты. В дверном проеме останавливается, и, не поворачиваясь, приказывает Скуало показать мне мою комнату. Затем уходит. Пару минут в комнате стоит гробовая тишина. Вария смотрит на меня, я изучаю обстановку. - Ши-ши-ши, принцу сказали, что ты сдох, Савада, - лыбится психопат с манией величия, поигрывая ножичками. - Не тебе одному, - говорю спокойно, глядя ему в челку туда, где по идее должны находиться глаза. - А ты изменился, ши-ши-ши. - Все меняются. - Вроооой! – о, Скуало ожил. – Так, Савада, пошли, я тебе комнату покажу. Комнату мне выделили просторную, в светлых тонах, с громадной кроватью под балдахином посередине. В большое окно заглядывало солнце. Целый день я был абсолютно равнодушен к окружающим меня вещам и событиям. Просто сидел и тупо пялился в стенку. А вот ночью… Мне приснился кошмар. Страшный, кровавый, наполненный сценами из прошлого, чьими-то неясными тенями. И пробуждение не помогло. Кошмар лишь стал более реален. Комната была освещена лунным светом, по полу скользили длинные тени. В каждой тени, в каждом темном углу чудилось прошлое, которое было страшней любого монстра. От страха я тихо поскуливал в подушку, не решаясь шевелиться. Страшно, страшно. Помогите! Я не знаю, как я сумел добраться до ванны. Остаток ночи я провел, сидя на холодном полу, трясясь от страха. Я не мог закрыть глаза, потому что ко мне возвращались тени. Оставалось только ждать и надеяться. Ждать чего? Надеяться на что? Ведь никто не придет… И я тихонько завыл, осознав весь ужас этой ночи. Еще никогда в жизни я так отчаянно не ждал рассвета…