Мертвые живы страстями

Асока медитировала на сына Энакина с раннего утра, нервно кусая губы то в предвкушении, то в страхе за то, что времени на его поиски остаётся все меньше. Каждый раз он ускользал, касаясь ее мыслей лишь отзвуками присутствия на планете, и она все глубже погружалась в вихри кружившей над ней Силы. Все это казалось бы странным, если бы не присутствие здесь Оби-Вана, который и мог спутать след вечность назад, пусть в настоящем и давно позабыл, для чего. Голова разболелась тогда же, когда и желудок. Раскрыв глаза и косо глянув на помигивающие с приемника часы, Асока поняла, что дальше искать младшего Скайуокера смысла нет, и помятой неваляшкой соскользнула из мешка на пол, силой направляя стоптанные башмаки к ногам. — Оби-Ва-а-ан — лениво выдохнула она с зевком и прищурилась от ярких солнц, а затем поднялась и потерла затекшую шею запястьем. — Завтрак есть? Само собой ей никто не ответил, и Асока мысленно приготовилась к тому, что жарить омлет придется самой. Посиневший Кеноби нашелся за кухонным столом, где потягивал свой любимый сок и явно боролся с мигренью. Вообще выглядел он так, будто не спал всю ночь, но уж Асока знала точно: просто надо было меньше пить. Она скривилась и отвела взгляд, не к месту вспомнив о том, насколько сама была на него похожа тогда, когда роман с Бобой только начинался. Еще через минуту, когда зажаренные на силе яйца были готовы, Асока уселась прямо перед Кеноби на табуретку, подтянула к себе одну из бутылок бенового сока и решила пойти ва-банк, чувствуя, что, если уж не выиграет, то точно не проиграет. — Оби, а Оби, — пробормотала она, увлеченно выковыривая скорлупу из тарелки краешком вилки и насаживая на другой кусок бекона. — Знал ли ты, что у Энакина был ребенок? Тот поднял к ней пустой взгляд, несколько раз недоуменно моргнул и расслабил руку так, что пустая бутылка выскользнула на стол. — Что? — Мальчик, — Асока тяжело вздохнула. — Много лет назад Орден ошибся. И равновесие способен восстановить лишь сын Энакина. Он избранник. — Я… — Кеноби болезненно нахмурился и опустил поднятый было взгляд к столу, размышляя, а затем ухватился за бутылку. — Я не помню. Асока сжала губы от досады, проследила за рукой Оби-Вана взглядом и принюхалась. Она бы руку дала на отсечение за то, что в нее был налит самогон. Бен прятал от нее глаза как ребенок, и как ребенок же скрывал свои проказы. Это было ужасно, и Асока, закинув в рот единственный кусок бекона, поняла, что больше она ни минуты не выдержит в этом сумасшедшем доме и нужно идти в поля. Но, сжав зубы, она улыбнулась Бену, вздохнула, как понимающая мамаша, едва сдержала себя от того, чтобы не погрозить ему пальцем, и степенным шагом направилась в отведенную ей комнату. Прямо перед ней была замечательная, не просматриваемая с кухни дверь в спальню, куда она и бросилась тут же, едва концы ее лекко скрылись за поворотом. В его берлоге было жутко, скверно пахло, и грязи было даже больше, чем во всем другом доме. Асока сделала вывод, что после своих обычных пьянок Бен либо вообще не доходил до дома, либо падал мертвым грузом на кухне за тем же самым местом, где и сидел с утра, прочищая полы туникой. Но ей нужно было проверить, не осталось ли в личных вещах Кеноби упоминаний о том счастливом времени, когда в нем еще теплился рассудок, а ребенок не был потерян окончательно. Асока даже не удивилась бы, найди она среди его старых тряпок грязные пожелтевшие пеленки. Но их не было, как не было и ни единой деки, ни единого кристалла, ни одной старой помятой бумаги. Асока заглянула в каждый открытый ящик, не обнаружив ни одного закрытого, залезла под кровать и наглоталась пыли, а затем простучала всю стену на тайники — ничего. Либо Бен сам все уничтожил много лет назад, либо кто-то, хоть тот же Органа, давно вывез все ценные вещи из этой хижины, оправданно беспокоясь о том, что будет, попади не в те руки все знания опального генерала. Впрочем, зная Бейла, сама она поставила бы на Мотму. Так или иначе, Асока разогнула спину, чихнула несколько раз в кулак и покинула бенову спальню так же, как и вошла, а затем быстро собралась и вышла из его дома, помахав на прощание сопящему за столом Кеноби ручкой. Улица встретила ее ожидаемой пылью, ветром и непереносимой жарой. Замотавшись в тряпки по моде аборигенов, Асока завела кар и направила его по дороге в город к той самой кантине, в которой думала искать ловца на джедая. Сопливый юнец, конечно, не подошел бы для этого, но поиски обычного пацана доверить ему она могла. Асока утешала себя той мыслью, что, по крайней мере, с утра до ночи жариться на солнцепеке ей не придется.

* * *

— Что это? — с придыханием пробормотала Сабин и дотронулась кончиком пальца до сияющего чистым светом камня. Зеб пробормотал что-то о бабских безделицах себе под нос и с недовольным видом притопнул, демонстративно поворачиваясь к ней спиной. На месте дверей в разбитом проходе зияла дыра. На этот раз на взрывчатку не поскупился Эзра, с каждой минутой все больше заводясь и скребя механической рукой по стене, словно нарочно выводя из себя всю остальную команду. — Беда, — Рекс скривился и оббил крышкой пальцы Сабин. — Это все? Обиженно надувшаяся девчонка порывисто кивнула, и ей вторил хмуро притихший Кэнан. Ржавый дроид что-то согласно запищал, через раз подпрыгивая, переходя на хрип и тыча манипулятором на дверь. — Уходим. Скрипнув зубами, Джаррус перехватил у него увесистый сундук, крякнул от тяжести и демонстративно зашагал к дыре, всем видом демонстрируя своё доверие. Шёл уверенно, прямо, помня о том, что Гера увела за собой погоню по широкой дуге. Рекс тяжело вздохнул и направился следом, качая головой и строя догадки о том, когда же все-таки подстрелят этого самодовольного индюка. Ещё с каминоанским молоком он впитал в себя идеи о том, что джедаи стоят где-то на уровне между высшей расой и дланью господней, но без вынутого биочипа эта идея иногда начинала давать сбой, и рука сама собой ложилась на спусковой крючок. Рекс потом обязательно себе говорил, что это в целях самообороны от стремящегося его пожрать кэнанского эга и отточенным движением поправлял винтовку на плече. — Штурмовики, — шикнула Сабин и беззвучно прижала его к стене, украдкой выглядывая из-за угла. Обливавшийся потом Кэнан передал поклажу Зебу и сейчас с самым сосредоточенным видом пытался концентрироваться за закрытыми глазами на чем-то известном лишь ему одному. Эзра хмурился, переглядывался, кривился, но молчал. — Ушли, — послышался облегчённый выдох. Они петляли в этом музее естественной истории уже третий час, и Рекс шестым чувством чуял, что Асока вообще послала их сюда, чтобы сбыть с глаз долой. То, что они нашли иголку там, где и сена не было, виделось её, Асоки, унаследованной удачей и его трижды клятой судьбой. И эта иголка, без сомнения, если и хранила чью-то смерть, то точно не Его Всемилостивейшего Величества, а пяти неудачливых диверсантов и их жужжащего металлолома. Им в руки умудрился попасть ящик чистейших джедайских кристаллов. Коря Тано на чем свет стоит, Рекс все также методично просматривал коридоры, выбираясь вперёд всех из-под земли, пока не услышал ровный шаг одного единственного человека, которого было легче лёгкого скосить оглушалкой из-за угла. Так должно было быть, но он уже и забыл, как это, идти на операцию по заданию Скайуокеров. Поэтому, едва выскочив из-за поворота, он замер на месте, а за ним застыли и пять его молчаливых спутников.