Мертвые живы страстями

Асока невесомо коснулась губами открытого участка шеи под рубашкой Энакина и медленно подняла к нему рассеянный взгляд: вот и был ее билет сквозь глухую лотальскую блокаду. Все это было так нелепо вовремя, что даже не хотелось задумываться, утопая в тихом, таком далеком от реальности сне. — Императору ты не нужна, — Энакин понял ее взгляд по-своему и аккуратно коснулся раскрытой ладонью спины, неосознанно прижимая ближе на словах о своем повелителе. — Батюшка решил уйти на пенсию? — бровь Асоки поползла вверх в нескрываемой иронии. Неужели Энакин и вправду думал, что она на это купится? — Не совсем, — он уклончиво качнул головой. — Мы лишь достигли понимания. Все, что я сказал тебе на Корусканте, было ошибкой. Асока беззлобно усмехнулась, опершись подбородком о его грудь и сложив руки перед собой. Конечно же, ни слово, сказанное там, ошибкой не являлось. — Хорошо, — шепнула она, едва раскрывая губы, и, теряя последние связные мысли, подалась вперед. — Прикажи своим цепным птичкам меня впустить. Энакин едва уловимо кивнул и расслабленно выдохнул, прижимая ее к себе за талию. При последнем тягучем поцелуе Асоке казалось, что его бледные губы сочатся кровью, и вкус металла заполняет всю душу до краев вместе с диким первородным огнем, что за годы так и не перестал пылать в его сердце. Впрочем, как бы там ни было, она уже очень давно перестала быть брезгливой.

* * *

Когда его меньше всего хотелось видеть, Император выходил на связь. Вейдер про себя думал, что любимый учитель просто так развлекается, и спускал стариковские причуды на тормозах, но всегда держал спину ровно, а взгляд прямо. Император же на это только шире улыбался: любил, шельмец, когда ему подыгрывали! Вот и сейчас он сиял всеми тридцатью белеными зубами, будто новыми штурмовиками на смотре войск, и ехидно отстукивал тростью по полу такт какой-то древней песенки. Впрочем, именно в этот раз связь с Корусканом Вейдер устанавливал сам. — Смотрю, мои наставления, как обычно, проходят даром, — не преминул заметить Палпатин, ехидно сверкнув глазами, как только колено Вейдера коснулось пола. Он на это только хмуро свел брови на переносице и беззвучно помял губами. Думать о том, что бы это значило, было лень. Моменты хорошего настроения Императора следовало снимать на пленку и задаром раздавать на улицах вместо унылой айсардовской пропаганды. — Чем мы обязаны твоему вниманию? Вейдера передернуло. Дорогой учитель перегибал палку — знал о чем-то, знал, что Вейдер знает, и от того веселился, будто юнлинг-пятилетка, отыскавший схрон падаванского шоколада. — Восстание на Лотале подавлено, повелитель. Мое появление на публике скрасило досуг местных шахтеров. Палпатин и бровью не повел: повел бы, умудрись Вейдер это дело провалить. — И что? — Палпатин, аккуратно отведя мизинец, пригубил чашку услужливо поднесенного дроидом кафа. — Далее мы будем слушать отчет об эффективности местной георазведки? Вейдер раздраженно скрипнул зубами, давя в себе желание влить в его монаршие уши полную сводку данных о естественном приросте населения среди чумазых землекопов. — Я связался с вами, чтобы уточнить вопрос касательно Асоки Тано, мой мастер, — он низко и покорно склонил голову, — и просить у вас мудрого наставления. Палпатин даже не поменялся в лице: он знал все с самого начала. Впрочем, без акцентов, иначе бы так не улыбался. — Что за дурь ты опять удумал? Вейдер поднял глаза и скользнул по нему недоверчивым взглядом: слишком часто ему казалось, что учитель, потеряв все концы в Великой, окончательно свихнулся умом. Но сейчас было страшнее то, что он и впрямь словил там просветление. — Просить у вас дозволения, — он вновь покорно склонил голову, — привлечь девчонку к работе с Амидалой. Император громко выдохнул и откинулся на спинку покосившегося под его весом кресла, досадливо поморщившись от острого предчувствия новых проблем и собственного сбитого настроения. — Временами я думаю просить Инквизиторий вживить тебе новые мозги, — фыркнул он и отбросил на стол кружку допитого кафа. Вейдер неслышно хмыкнул, идеально сохраняя отработанную до совершенства маску невозмутимости. — Сегодня сила вела ее, но сама Асока слепа. Вокруг нее вихрится хаос, но она не понимает этого. Он связал нас ночью и он же может быть ключом, что столь долго не давался мне в руки, — Вейдер напряженно сузил глаза и впервые в жизни ощутил под внешней статью неуверенность, горьким комом засевшую в горле. — Помогите мне, учитель, как и обещали. Дайте сил и знаний вернуть жену. Император сморщился, будто проглотив кислый мейлуран, и раздраженно щелкнул пальцем по золоченой панели подлокотника. — Я много раз давал тебе понять, что ты не силен в манипуляциях, Владыка. Ученица обыграет тебя. — Она преданна, как никогда, и пойдет за мной до конца, — Вейдер яростно сжал кулаки ниже лучей проектора. — Большего просить от нее бессмысленно, чувства ее ослепят. Палпатин сверкнул из-под капюшона злым взглядом и в предвидении закрыл глаза. Минута молчания в его исполнении всегда была страшнее любых сказанных им слов. — А сам ты в себе уверен? — наконец выдохнул он. — Абсолютно. — Отдай девчонку мне. Ты не встанешь с колен после нового провала, Вейдер. — Я сделаю, что необходимо. Покорно склоненный Вейдер не дрогнул, когда Император отвернулся в сторону, по привычке опустив руку на знакомую трость и досадливо сжимая ее до искр, летящих между его пальцами. — Я уже говорил тебе, что жизнь не появляется из пустоты. И лучше бы тебе это помнить в тот момент, когда ты решишься вернуть нам королеву. Вейдер уверенно кивнул. Все это давно было в его планах, сотни раз продуманных в десятке бессонных ночей, прошедших с безумной встречи на Корусканте. — Какой бы не была плата, голову на плаху придется класть тебе. И я не знаю, какие слова убедят Асоку Тано ею рискнуть. Вейдер досадливо скрипнул зубами, поднимаясь с колен. Этот вопрос он тоже давно предусмотрел. — Почему лишь сейчас вы говорите мне об этом? — Потому что тогда, когда я говорил тебе про опыты Плэгаса, в том не было нужды. Вейдер вопросительно поднял брови, встретившись с пристальным, критично оценивающим его взглядом Императора. Он знал: тот до последнего так и не поверит в его выдержку. Слишком много лет прошло с тех пор, как она испытывалась в последний раз. — Амидала носила под сердцем ребенка. Он сузил глаза и сжал кулаки, что на этот раз не скрылось от глаз Палпатина. — Будто бы ты и сам не сделал этого выбора, — он насмешливо скривил губы. — Тебе не свойственна излишняя сентиментальность. Вейдер цинично усмехнулся, разжимая сжатые пальцы. Конечно, он давно отдал себе отчет, в чем именно пятнадцать лет назад была его ошибка. При первом же видении нужно было бросать все, лететь к Падме и просто везти её на аборт. — Сделал бы, — кивнул Вейдер, сам не зная, что ощущать: радость ли от принятия Палпатином его плана или невнятную, щемящую душу тоску. — И сейчас я сделаю именно его. Асока будет жива, чтобы Амидала проснулась, а я отдам Силе нашего ребенка. Моя кровь даст сил завершить ритуал, а лучшей связи нельзя и предусмотреть. Палпатин заинтересованно наклонился вперед, впрочем, не теряя с лица кривой, исказившей губы улыбки. — У тебя остались живые дети? — недоверчиво поинтересовался он. — Сколь интересные подробности ты открываешь мне после пятнадцати лет ученичества, Лорд Вейдер. Все бы это смотрелось забавно, если бы хоть кто-то из них еще мог над собою смеяться. Горько усмехнувшись, Вейдер неторопливо качнул головой. — Конечно же нет, мой мастер. Я бы не посмел таить такое от вас, — он ехидно улыбнулся ему исподлобья. — Впрочем, именно это упущение Асока и исправит. — Неужели в тебе не осталось ни крупицы любви к этой девочке, на которую она так надеется? — риторично вопросил Палпатин, завороженно качая головой и глядя на Вейдера так, словно и не прошло многих лет после устроенной в храме резни. Вейдер в очередной раз невесело усмехнулся и сомкнул руки на груди, пожав плечами. — Осталась, — не таясь, согласился он. — Именно на это и ушла последняя.