Мертвые живы страстями

Асока не помнила, как долетела до флота, и как взяла «Раба» Бобы тоже. Помнила только, что содрала все щиты об атмосферу и упала на холодный пол рубки прежде, чем автопилот увел корабль в гипер. В голове стреляло. Она спешно перебинтовала прострелянную руку бинтами и поверх залила бактой. Надо было сначала бактой, а потом бинтами, но бинты лежали ближе. Хотела выбросить испорченный меч, но как только взяла его в руку, он заискрил и чуть не обжег ладонь. Энакин за такое мог прожечь и душу. Она посмотрела на него еще раз, подумала и бросила в карман. По дороге он мог прожечь бедро — плевать. Мысли сбивались, бегая от повстанцев к Бобе, от Бобы к Бонтери и обратно. Все, что у них со Скайуокером не получилось и все, что получилось, было полностью в их духе: не в духе Вейдера. Хаос приносил в голову здравые мысли, как ту, почему она заранее тщательней не озаботилась проверкой Лаксовой семьи. Почему не озаботился Энакин? Почему сама, в обход Бобы, не выбила встречу с Со и не заподозрила неладное, когда Лакс ей мешал? Почему в своей заносчивости считала его трусом, когда все, что знала о нем, устарело на десять лет? Почему вообще считала, что знала его? На каждое из последствий можно было задать сто вопросов, а на ответы лишь жать плечами. Сейчас уже было неважно: все уже произошло. По своей воле она никогда бы не сделала ставку на Лакса, пока у нее был Со. Сейчас Мотма, не будь дурой, все повесит на Бонтери: и теракт, и убийство Герреры. Дележ власти, удачный повод, смерть врага, финансирование антитеррора... Кто еще помнил, что они были друзьями? И вместо двух резонансных дел, на совести Альянса останется лишь одно. Те, кто надо, Мон все равно не поверят, но она собьет напряженность. Напряженность была тем, что не дало бы сбить лихорадку в Альянсе, на которую Вейдер строил столько планов. Асока вскинула взгляд к расплывшимся звездам. Все получится? Звезды несли ответ. Что-то получится точно. А потом, через год, Лакс закажет себе ее голову. Потому что старые чувства зреют с годами и не тускнеют никогда. Асока стиснула виски пальцами. Руку прострелило. В груди крутилась воронка и выжимала из тела душу. Сила взвивалась вокруг бешеным торнадо, перемалывая все, что попадало внутрь. Асока уже и забыла, каково было жить на войне, когда в каждом сражении хоронились взводы, а залитые кровью генералы не могли найти покой в медитациях. Энакин в то время не искал покоя и учил ее использовать резервы, а Асока не ныряла в Силу с головой, чтобы рискнуть захлебнуться. Сейчас все было иначе. У нее не было сил подняться с пола. До этого редко приходилось так выкладываться: до этого у нее никто не умирал. В другой жизни они хоронили Оби-Вана, но даже тогда кем ей был Кеноби по сравнению с тем, кем сейчас был Боба? Так, отчим выходного дня для Скайуокера. Оби-Ван всегда любил Энакина больше, чем Энакин любил его. У Энакина была Падме. А Сатин же у Оби-Вана не было. Асока подумала и решила, кого будет пробовать первой достать с того света. Когда «Раб» пристыковался к «Вымогателю» и Асока поняла, что сейчас у трапа ее встретит Фетт, она побоялась выйти. Фетта не было, зато был Скайуокер. Он поднялся по трапу, взял ее под локоть и вывел в ангар. В ангаре было пусто. Мысли стали возвращаться, когда он держал ее руку в своей и залечивал Силой ожог. Асока ее выдернула. — Есть новости? — Есть, — он пожал плечами. — Все по графику. Это все ничего не значило. По графику местная пресса должна была обстреливать дворец квадрокоптерами. Ничего не было известно про ее статус в Альянсе. Это могло было быть и хорошо: если бы все было дерьмово, ее имя в даркнете начали бы поносить еще до слива о казни. — Вентресс рассказала, как прошел опыт на «Венаторе». У меня не сложилось впечатления, что она настроена на сотрудничество. Асока уже думала было уходить, но остановилась. Энакин сделал шаг вперед и остановился перед ней, глядя сверху вниз. В душу ей не лез, поэтому, идиот, и не врубался. — Она поднимала меня на ноги, когда ты играл с Гривусом в солдатики, — вполголоса прошипела Асока. У Вейдера заходили желваки, но он стерпел. Молодец, умный. — На твоем месте я бы сейчас принимала ее присутствие здесь за мягкосердие. «К нам, ущербным», — хотелось добавить ей, но она стерпела тоже. — Как я могу ей верить? — он холодно посмотрел ей в глаза. Если бы Асока знала. Вот и он не знал тоже. Она пожала плечами и думала пойти вперед: не ее проблема. Впрочем, было средство. Она вмазала ему здоровой рукой хлесткую пощечину. — Может, так полегчает? Он перехватил ее за запястье, как только ладонь отскочила от щеки, но не сломал, хотя мог в два счета протезом. Глаза пылали, он дрожал. По связи летели икры. Асока, взбесившись, сорвала все барьеры и открылась. Он пошатнулся от боли, хлынувшей в него как из зеркала. — За ошибки надо платить, — зашипела она. — Но Асажж-то плату с тебя все равно не стянет. Он заскрипел зубами. Руку не отпустил, рука заболела. Проход из ангара был пуст. Асажж и Боба ждали ее на другой платформе. Вейдер знал, что Асока не захочет их сейчас видеть. После всего он все еще угадывал ее как себя. Он ревновал: к ней, к нему, к пятнадцати ушедшим годам, к тому, что она могла без него дышать. Он отпустил руку. Буря в голове постепенно опадала. Боль всегда была неплохим замещением. Не то, чтобы он хотел понести наказание, зато сразу понял, что забылся. Ему-то уж точно было не по статусу кого-то бояться. Вслед за этой пришла и вторая мысль. — Где Рекс? — В одиночке на двадцать третьем уровне. Асока кивнула. Вряд ли поможет, но проверить стоит. — Проводишь? * * * Она смотрела на Рекса. Рекс смотрел на нее. Не помогло. Ничего в нем не было от Фетта. Какая глупость: от Фетта не было ничего в бессчетном миллионе клонов. Она потерла глаза. Вейдер стоял за ее плечом. Рекс бы точно сказал, что в нем ничего не было от Скайуокера, но Рексу-то откуда было знать? — Ты хотел умереть, — озвучила неозвученное Асока. — Я на пятнадцать лет пережил смысл своей жизни. Асока поджала губы. Не зря Боба считал их всех бракованными. И уж точно без чипа Рекс счастливей не стал. Энакин смотрел на него поверх ее головы. — Ты хотел исповедаться, — ровным голосом произнесла она. — Сейчас самое время. — А потом? — Суд, приговор, казнь. Монтралы задрожали от глухого голоса Энакина сверху. Асока не понимала, зачем он с ней остался. Рекс поджал губы. Асоке стало противно. Выискивая в нем Бобу, она находила слишком много мусора с Камино. Впрочем, она могла не вслушиваться и представить. Голос был единственным, что у них совпадало. — Пожалуй, я промолчу. Асока недовольно прищурилась. Вейдер уловил ее недовольство. — Странно, — бросил он ему, — обычно предатели многословны. Не то, чтобы Вейдеру было до этого дело, но Рекс ухватил наживку. — Я не стану говорить, что был прав. Но и раскаиваться не стану тоже. Я не знаю, ради чего живете вы, но нам-то жить незачем. Вейдер слушал ее в Силе. Асока слушала Рекса. — Ты был солдатом, и этим вполне исчерпывался смысл. — Верно, — Рекс горько усмехнулся и сел на своей койке, уперев локти в колени. — Это я сейчас понимаю. А тогда, недобиток, не понимал ведь. Все так, потому что за них это понимал чип. Психика не могла впитать за пару лет учебки весь пласт личностного развития. Одни основы, да и те через раз давали трещину вне боев. Впрочем, вне боев и не считалось — кому клоны были нужны вне флота? Асока прикрыла глаза и откинула голову на грудь Вейдера, услышала его сердце. Впервые с «Вентора» стала успокаиваться. Боба не станет засыпать ее вопросами, и скорее всего Асажж уже успела что-то ему сказать. Надо было найти Асажж. — Что сложного? Рекс встал со своей койки и подошел к ним. По звуку за ним на пол упал какой-то плед. Асока была худшего мнения о местных карцерах. Шагал Рекс тоже не как Боба. Может, сказывался возраст, но чувствовалось тут иное. Может, несвобода? — Когда сначала тебе говорят повиноваться генералу, а потом убить генерала? — Твоего генерала-то там не было. — Верно, не было. Асока чувствовала в его голосе боль. У Фетта она слышала боль редко, и почти всю так давно, что тогда списывала на похмелье. Они тогда обычно что-то говорили про прошлое. Жаль она не запомнила. — Я думал, что войны тогда не было, вот что. Что кончилась война. — Война никогда не кончается, — она слышала превосходство в голосе Энакина. В конце концов, это он среди них был мастером той войны. — Верно, не кончается. И почти не меняется. Если бы понял сразу, не ушел бы. — Хороший солдат выполняет приказы. Рекс хмыкнул с горечью и поплелся назад к своей койке. — Ты-то зачем пожаловал, генерал? Вейдер только покачал головой, проскреб подбородком по монтралам и положил руку на плечо Асоки. В связи мелькнуло, что ему-то плевать было куда идти, просто не хотел оставлять ее одну. Рекс, понятное дело, был не в счет. И Асоке все-таки полегчало. Без чипа он стал плохим солдатом, но у него так и не вышло стать человеком. Так и остался живым дроидом без программы. Дроидом, все это понимающим. Паршиво, наверное, ему было. Впрочем, не им с Энакином было его судить, но у них была власть принимать решения и распоряжаться чужими судьбами. Его судьба должна была стать кирпичом для судьбы Вейдера. Никаких противоречий. Ничего общего с Феттом, кроме голоса и шального набора генов. Другая душа, искаженная. Она представила Бобу и поняла, как сильно по нему соскучилась. Страх куда-то ушел. — Хватит, — сказала Асока. Взяла Энакина за руку и потянула к выходу.