Мертвые живы страстями

Асока лениво потянулась под одеялом, проскребя ногтями по шее Бобы, за что тут же получила по заднице. Недовольно заерзала, перевалилась через живот и уткнулась макушкой в колючий подбородок. Причмокнула губами и чуть не выколола монтралом глаз. — О, Мандо, дай мне терпения… Своей сплюснутой грудью она размазывала его по матрацу уже половину дня. Проснулась она пять минут назад, но Боба, пожалуй, был доволен. Ее руки мелко дрожали. Что было вчера, Асока почти не помнила. Кажется, они трахались еще в ангаре раз или два, а потом в какой-то каюте. Может быть, даже в этой. Между ног саднило, а значит все было хорошо. Они проспали завтрак и обед. Асока начала забираться пальцами под резинку его штанов и всерьез намеревалась проспать ужин, но терпение Бобы уперлось ей в ладонь и навязчиво скользнуло под пальцы. Она за него ухватилась и опустила голову вниз. Под одеялом было горячо, так что она задрала его к подбородку и в ответ услышала какое-то бормотание и тычок куда-то под ребро. Целился Боба выше, но с его сноровкой всегда была беда, когда она ласкала ему языком низ живота. Он шумно втянул воздух и выбросил прочь одеяло, как только она помогла своей руке губами. Асока хотела его еще во сне. Крифф побери, она хотела его больше, чем в их первый раз, когда звезды сияли ярче, а нормального секса не было с дурацкой орденской учебки. Больше, чем когда наглоталась дыма горящей дури, которую присовывали обдолбанным рилотским шлюхам вместо завтрака. — Детка… Он схватил ее за голову и направил, на ходу лаская грудь второй рукой. Она взяла его глубже и сжала, ощущая дрожь в самой глубине горла. Где-то внутри нее уже разгорался пожар. Асока выгнулась дугой, когда он ногтем впился ей в сосок, и дрожащим языком прошлась снизу и до конца. Обвела им несколько раз вокруг, огладила кончиком все неровности и заглотила. В голове мутнело от нехватки воздуха, пока она сжимала его внутри, и вскоре Асока вновь ласкала его языком, посасывая, и терлась бедрами от липкого возбуждения. — Хочу тебя всего, — сбито забормотала она, касаясь языком ниже и потягивая волосы, давая пройтись по своему носу, губам, щеке. Боба что-то невнятно простонал, толкаясь ей в горло. Все лицо уже было мокрое, губы припухли. Асока помогла себе кулаком, обхватывая снизу, и забралась языком под изгибы кожи, а потом снова взяла в рот. Он отпустил простынь и обеими руками направлял, сильнее вдавливая в себя. Воздух кончался, Асока быстро вдохнула, раздразнила зубами и приподнялась, потерла его о кожу своей груди, встретилась с ним глазами — они оба уже ничего не соображали. Она нагнулась к нему, целуя в губы, и продолжила снизу перебирать в кулаке, ловко скользя ладонью. Боба рыкнул, подхватил под поясницу и усадил сверху, жадно толкнулся внутрь. Асока застонала ему в плечо, стягивая губами испарину с кожи. Он вылизывал ей шею, ненасытно оставляя засосы. Снизу становилось слишком мокро, и она сжалась, тут же задрожав от пронзившего изнутри взрыва. Боба задержался ненадолго, а потом завалил на кровать, устраиваясь сверху сам, и светил довольной улыбкой еще шире, чем до того, как она залезла ему в штаны. Асока засветила его одним глазом, невнятно что-то промычала в подушку и вырубилась еще на два часа, довольная, как обожравшийся лот-кот. В голове оставалось пусто. Проснулась от того, что Боба хозяйничал у нее между ног, но еще минут десять решила притвориться спящей. Бобу хватило на три, а ее на пять. — Я так скучал, — признался он, еще через час скользя губами по ее животу. Крылья носа дрожали, когда он втягивал ее запах. — И я, — пришло время с этим разобраться. Лучше бы было не просыпаться. Асока зарылась здоровой ладонью ему в волосы и щурила глаза от тусклого белого света. Тело не болело, и Асока ощутила в себе силу Энакина. Боба опустил голову ей на живот и вошел двумя пальцами внутрь, потянул на себя. Мысли удалось отпустить. Асока негромко застонала и прогнулась, когда он щекой придавил ее к матрацу. — Не хочу выходить отсюда, — малодушно призналась она. Он поднял вторую ладонь к ее лицу, вскользь прошелся у оставленной Лаксом раны, но Асока поймала два его пальца губами, пососала подушечки и прошлась по ним языком. Он неспешно толкнулся ими ей в рот. — Невыносимо было слышать про тебя и губернатора. — Ничего не было. — Я знаю, — он обвел языком ее пупок и вновь поджал пальцы внутри, заставляя ее сжать коленями его грудь. — Расскажи о Вейдере. — Сейчас? — она недовольно заерзала под ним, но он накрыл большим пальцем клитор, и она заерзала довольно. — Сейчас. Асока выдохнула, наслаждаясь ощущениями от его волос под ее пальцами и его ладони у нее внутри. Сила Энакина разливалась всюду, излечивала, но он не подглядывал. Вспоминать его было неправильно. Она потерлась щекой о руку Бобы и прошлась по оплетавшим ее венам губами. — Его имя Энакин Скайуокер, — для нее на этом вопрос исчерпывался. — Что еще тебе рассказать? — Что ему от тебя надо? «Все, что я могу дать», — было верным ответом. Ее связь с ним оживилась, но Вейдер не стал их отвлекать. Вчера она сделала для него все. Он должен был быть доволен. — Помощи в поисках любимой женщины, — этот ответ был лишь правдивым. — А при чем здесь ты? — Она давно умерла. Боба оторвал голову от ее живота и хмурился, пока глядел в ее глаза, а Асока пыталась поймать его взгляд вместе с тем, что она могла за ним упустить. — Там, на корабле, — Асока решила не ждать его вопроса, — мы отрабатывали план. Безумный план, но как ни глянь, мы всегда были чокнутыми, — она горько усмехнулась, ее грудь дрогнула, и щетина Бобы оцарапала кожу на животе. — Ты тогда попал под раздачу, все вырвалось из-под контроля. Этого не должно было быть, как и тебя рядом. Ты не дышал, сердце не билось. Я так сильно испугалась. Асока встретилась с ним глазами, он сцепил зубы, и она вжала голову в подушку. Хотя бы на этот разговор Асажж успела раскрыть ей глаза еще вчера и как-то еще сумела сделать так, чтобы Асока ее услышала. — Клятые джедаи. Она обвела рукой его шею и скулу, проскребла ногтями по обросшему подбородку. Он ухватил губами за палец и поцеловал в раскрытую ладонь. — Иногда я хочу, чтобы всей этой Силы не было, — Асока вздрогнула и прижала его руку щекой к своему плечу, целуя в запястье. — Энакин никогда не стал бы Вейдером, а я крутилась бы как какая-нибудь Синг, прожигала бластером задницы банкирам и обдирала сенаторов... — Ее убили. — Кого? — Асока непонимающе нахмурилась и потянула его вверх за волосы, чтобы встретиться глазами. — Суку Синг. Асока вздохнула и прикрыла веки, укладывая голову Бобы обратно на свой живот и обвивая его ногой вокруг талии. Это было к лучшему. — Кто? — осторожно уточнила она и погладила его по голове. — Неосмотрительность, — Боба опустился ниже и приник ртом к ее взбухшим губам. Асока захныкала, сжалась, и он сорвал руку с ее плеча, сжал грудь, а потом толкнулся пальцами ей в рот. Она прикусила их, как только он сильнее надавил внутри. Может, и у него было то, о чем он хотел забыть. Другим пальцем он вошел в нее сзади и языком жарко проскользил выше, заставляя все внутри вновь ныть от возбуждения. Возможно, и правда хотел. Впрочем, вряд ли. Скорее он хотел, чтобы забыла она. Этим надо было воспользоваться. — Войди в меня, — невнятно протянула Асока, глубже заглатывая его пальцы, — ну же! Он оторвался от кровати и навис над нею, зажав ее руки и опираясь на них, когда она задрала колени к груди. Она ощущала его глубоко внутри и свела щиколотки за его шеей, чтобы стало глубже. Дыхание перехватывало. Простынь за спиной скользила и сбилась в мятый комок под головой, шрамы на нижнем лекко тянуло и Боба вбивался в нее, самозабвенно впиваясь ей в губы, пока им стало нечем дышать. Асока выгнулась, толкнула его и уложила лопатками на спину. Она качалась на нем и жадно скользила взглядом по его груди, очерчивая шрамы, волосы, царапины. Под ключицами уже краснели два свежих засоса, и губы сами сжимались в желании оставить третий. Концы лекко бились о соски от ее движений, и это возбуждало ее еще больше. Его тоже, и он почти сразу накрыл их своими пальцами. Асока замедлилась, как только он заскользил по лекко руками. Тонкая боль мешалась с удовольствием, и Асока выгнулась, сцепляя зубы. Ладонь Бобы дрогнула от неожиданности, он поднял бровь, но Асока качнула головой, и он не стал спрашивать, только поднялся с кровати и удержал ее одной рукой за спину, перехватывая темп. — Хочу быть с тобой, когда это все закончится, — жарко выдохнула она ему на ухо, зацепив зубами кожу. — Улетим. Асока тихо застонала, посасывая мочку его уха, когда он втиснул между ними ладонь и зажал ее губы пальцами. Все взорвалось и запульсировало внутри. Боба впился ей в спину ногтями, зарычал, еще глубже вбиваясь, и вышел, обхватывая себя ладонью. Асока наклонилась и присосалась к его кулаку, раскрывая языком палец за пальцем. Закапало на бедра. Перед глазами летали мушки и кружилась голова. — Вчера я спасла жизнь Бонтери, — пробормотала Асока еще через полчаса. Она лежала поверх груди Бобы и играла с его соском. — И, похоже, мы убили Герреру. Она обвела пальцем ареолу и пощекотала ее языком. — Вчера все пошло через задницу, — Боба нахмурил брови, — мы думали, что их пасем мы, а по факту все это время они пасли нас. — Ты сам привел их ко дворцу, — догадалась Асока. Он скривился, будто она поставила его в один ряд со всей бракованной каминоанской братией. — Не бери на себя промахи Суки Синг. Боба задрал губы в кривой ухмылке и похлопал ее рукой по боку, невзначай задевая грудь. — Плевать. Жалеешь о Геррере? — Нет, — она взяла его сосок в рот и прикрыла глаза, перебирая его между губами. — Никто не застрахован от того, чтобы ломаный разрушитель превратил тебя из воротилы мира в мокрую лепешку. Боба усмехнулся, его живот дернулся и Асока соскользнула с груди на бок, ткнувшись концом монтрала ему в шею. Он перехватил ее сзади и уже стал забираться пальцами ниже. Асока перекинула ногу через его бедро, и его пальцы тут же ловко проскочили внутрь. Все было хорошо. Она заерзала грудью по его ребрам и застонала, когда он подмял ее под себя и шире развел ноги. Все опять было хорошо. Даже и то, что плохо.