Не хочу быть героем

И вдруг раздалось глухое «умпф», баррикада словно осела, и к нам бросились разъярённые Каноники… Ну, где же Ромаш с помощью? Нам же сейчас будет полный кирдык, бурбуров–изменников Каноники в живых не оставят, а уж что со мной могут сотворить – даже думать не хочется. К тому же, судя по злобным рожам Каноников, достали мы их своим сопротивлением капитально… И не только морально. Судя по покоцанным физиономиям, кое-как замотанным окровавленными повязками головам и рукам, а так же прогрессирующей хромоте почти всех верных служителей Великого Сарайа – праща очень даже неплохое оружие, и следует отдать должное, хорошая голова была у пастушка Давида, недаром его потом евреи царём выбрали… Все эти глупости пронеслись у меня в голове в мгновение ока, как и мрачная мысль о том, что прямого вреда Каноникам я нанести не могу, если не хочу лишиться способностей… А вот если попробовать от них просто отгородиться? Читал же я о каких-то щитовых чарах у разных авторов, так почему бы и нет? И я прыгнул вперед, так, чтобы оказаться перед Уртаком и Маа-йа, и вытянул руки, представляя между собой и Канониками невидимый прочный щит, что-то вроде бронебойного стекла. И когда об это самое неизвестно откуда возникшее «стекло» расплющились физиономии двоих, самых рьяных, я и сам оторопел. Каноники оторопели не меньше. Они пробовали прошибить невидимую преграду плечами, кидали камни, метали огненные шары… Бесполезно. Камни отскакивали от моего «щита», огненные шары разлетались прозрачными брызгами и шлёпались на песок, плавя его. Кроме того, «щит» гасил все звуки, и всей гаммы впечатлений Каноников я не слышал, хотя, судя по выражениям лиц, послушать там было что. Наконец самый старший и, вероятно, умный, остановил бесполезно прошибающих «щит» Каноников и велел… похоже, велел ждать. Логично. Я буквально чувствовал, как «щит» сосёт мою Силу – не слишком быстро, но неотвратимо. Я проверил состояние своего «кокона» и прикинул - минут на пятнадцать меня ещё хватит, а там и он подтянется – Геройский Пиздец. Но вся предыдущая жизнь приучила меня к тому, что сопротивляться и бороться нужно до последнего. И я продолжал упрямо удерживать «щит», не забыв скорчить Каноникам пару рожиц. Ответом было ещё несколько прилетевших в «щит» шаров, которые закономерно растеклись огненными брызгами. Я показал Каноникам язык и продолжал удерживать «щит», буквально чувствуя, как тает Сила. Где же Ромаш? А то нам троим остаётся только геройски погибнуть… Заболела голова, глаза стал заливать пот. Так до конца и не восстановившийся организм тянул последние резервы Силы. Я пошатнулся, а на мерзких рожах Каноников отразилась злобная радость. Ещё один огненный шар с их стороны… «Щит» ещё держался, но, похоже, истекали последние мгновения… Каноники оживились, готовясь напасть, Уртак и Маа-йа встали по обе стороны от меня и злобно защёлкали хелицерами, на кончиках которых закачались мутные капли яда. И тут в нишу влетел сверкающий серебристый вихрь, буквально разметавший Каноников по углам. Потом вихрь замедлился, и я понял, что это спешащий мне на выручку Аралиан, двигавшийся с такой скоростью, что можно было разглядеть только движения его клинков. Влетевший следом Эрил метал в поверженных Каноников какие-то заклятья, после чего те, кто пытался ещё сопротивляться, замирали неподвижно. Я медленно опустил руки, чувствуя, как истаивает «щит», и ещё успел заметить, как мстительный Уртак мечет паутинные нити в поверженных Каноников, превращая их в некое подобие мумий. А Эрил с Аралианом бросились ко мне… и тут Сила покинула меня окончательно. Короче, я снова грохнулся в обморок, как истеричная барышня. Похоже, это уже становится нехорошей тенденцией. *** Мне снился мой прежний мир. И место, которое мне приснилось, было не самым приятным. Это было кладбище. Да, старое Волоховское кладбище, на котором были когда-то похоронены мои мама и бабушка. Я несколько раз бывал на нём – приносил цветы, сыпал за оградку немного семечек и зажигал тоненькие быстро оплывающие церковные свечки. Я спокойно шёл между могилами, кивая некоторым памятникам, как старым знакомым. Вот удивительной красоты кованая оградка… говорили, что там похоронена последняя представительница дворянского рода Замошиных-Турунда – вредная старая дева, известная тем, что основала первый в городе приют для бездомных животных. Вот и на могиле у неё дремлет гранитный котёнок рядом с блюдечком молока. В это блюдечко обычно бросают монетки - обычай такой. А когда монеток накапливается побольше, клабищенские бомжи покупают на них корм для своих четвероногих друзей. А вот могила девушки, бросившейся со строящейся пятнадцатиэтажки от несчастной любви. Сюда обычно забредают юные романтичные души и привязывают на оградку ленточки или заколки – считается, что юная самоубийца после смерти помогает соединиться влюблённым. А вот плачущий мраморный ангел на могиле маленькой девочки. «Ляленька Гуленко, три годика». Девочка умерла от пневмонии – не сумели вовремя поставить диагноз, а потом было уже поздно. На этой могилке всегда лежат новенькие мягкие игрушки… М-да, что-то я отвлёкся. И зачем меня сюда принесло? Ага, вот могилы мамы… и бабушки… и… и моя… Я в полном оцепенении пялился на собственную могилу, с небольшой пирамидкой из чёрного габбро, на которой красовались моё имя, отчество, фамилия и даты жизни… А ещё на чёрном камне был выгравирован мой портрет, явно взятый с паспорта – уж больно официальный у меня вид. Да костюмы я пару раз всего в жизни и надевал. На скамеечке у могил притулилась одинокая фигурка, в которой я без труда узнал… тётю. С чего вдруг у тёти Тамары проснулись родственные чувства? Неужели в самом деле сожалеет о моей смерти? Между тем тётя поправила венок на могиле матери, опустила в вазочку на моём памятнике яркие искусственные подсолнухи и торопливо заговорила: - Вот так и живём, мама, Света, Костя… Если бы я могла хоть что-то изменить – не дала бы я тебя увезти, и ты бы не погиб… Кто же знал, что через месяц за тобой приедут? Оказывается, ты там, в Африке, не просто так, а принц какой-то… Коста Набимото Кунсунга… Как этот мужик бушевал, когда узнал, что тебя больше нет… А потом… Потом он всё узнал… Что мы с Виктором тебя фактически продали Павлу Ивановичу, будь он проклят… Ничего не сказал нам, ничем угрожать не стал… Уехал к себе в Африку… А через месяц Юрочка, сыночек мой, без вести пропал… А Виктор заболел… слёг… Так и болеет до сих пор. И деньги наши все прахом пошли. Все, все… Тётя прижала платочек к глазам, а я же слушал этот монолог в полнейшем обалдении. Было такое чувство, что тётя произносит его не в первый раз, но зачем? Такое чувство, что ей важно было, чтобы её кто-то услышал… Но тут тётушка всхлипнула и продолжила: - А потом пришло письмо, в котором говорилось, что я раз в месяц должна ваши могилки посещать и историю эту вслух пересказывать. Зачем – непонятно, там, в конце полный бред был написан – ходить мне сюда до тех пор, пока ты, Костя, не дашь мне знать, что слышишь меня. Вроде, если я всё выполню – то Юрочка вернётся… Да только не верю я больше ни во что… Устала я… И тётушка тихо заплакала… Ничего себе, ёлки-фантики… Это зачем я вдруг кому-то понадобился с моей исторической Родины? Столько лет не вспоминали – и на тебе, прошу любить и не жаловаться… Хотя… Мама рассказывала, что когда она из Мугабве бежала – там шла гражданская война, и мои родичи с трудом отбивались от других претендентов на «дай порулить». Может, они сумели всё-таки порядок навести и меня ищут, как претендента на трон? Увы, идея уже малоосуществимая… Хотя месть родственничкам исполнена шикарно, снимаю шляпу. Жаль, конечно, тётушку, но они с дядей в своё время за призрачные прибыли отдали меня в лапы садисту Павлу Ивановичу, так что некая справедливость в этом присутствует. Хотя… кузен, может и сволочь, но мне он ничего плохого не сделал, за что ж с ним так? Нет, надо как-то дать знать тёте, что я её слышал – может, ей хотя бы сына вернут… И я сосредоточился и оглядел себя. Выглядел я в своём сне так, как и полагается привидению – бледный и полупрозрачный. Интересно, тётушка меня увидит? А если позвать? И я переместился прямо под нос к тётке и мысленно позвал: «Тётя Тамара! Тётя Тамара!» Тётушка ещё раз всхлипнула, подняла голову и встретилась со мной взглядом. Она смертельно побледнела и прошептала: - Костя? Тыыыы??? Ты жив? Я покачал головой и сказал: «Со мной всё в порядке. Но в этом мире меня больше нет. Передай… этим, что я услышал тебя… Надеюсь, что твой сын найдётся, тетя Тамара… Прощай…» - Костя! Костя! Погоди! – крикнула тетка, но меня уже с непреодолимой силой тянуло прочь – прочь из моего бывшего мира, обратно в тот, где я был Слышащим… *** А потом я открыл глаза и встретился взглядом с Эрилом и Аралианом. И понял, что такое счастье. Я попытался сказать, что люблю их, что рад их видеть, но из горла вырвалось только неясное сипение. Ничего себе это я надорвался… - Не пытайся говорить, - мягко сказал Эрил. – Мысленно… попробуй мысленно… «Я… вас… люблю…» - Мы тоже, - улыбнулся Аралиан и, взяв мою руку в свои, поцеловал пальцы. Я мгновенно покраснел и попытался руку отобрать, но Аралиан не отпускал. Эрил глянул на него, кивнул и сказал: - Знаешь, мы чуть с ума не сошли, когда эти тебя похитили… Удалось очень быстро установить, что ты в Сарайате, но даже магам туда пробиться нелегко, фанатики были очень сильны… Но с тобой они связались зря… Ой, зря… - Да, - усмехнулся Аралиан, - подгадил ты им с освобождением бурбуров… Молодец, Костя… Но какое же счастье, что мы успели… Ромаш, умница, мчался как ветер, выложился весь, до сих пор отсыпается… «Я давно без сознания?» - на этот раз мысленно произносить слова было легче. - Двое суток, - ответил Эрил. – Маги тебя в столицу доставили, сейчас ты в госпитале при Школе. Всё в порядке, Костя. Всё кончилось… Я улыбнулся им и постарался скрыть мысль о том, что всё, похоже, только начинается…