Fatum

Корабли плыли домой. Октавиан устроился на корме, с которой можно было безбоязненно любоваться Марком. Он улыбался, но не мог определить, какие чувства испытывает после всего этого, и может ли все еще испытывать их. В последний раз уходя «в себя», Октавиан сцепляет пальцы в замок, чтобы Марк не смог взять его за руку и увидеть то же, что видит он. Гай Юлий Цезарь Октавиан плывет над морской гладью, далеко опережая корабль, на котором сидит, расслабившись и прикрыв глаза, его тело. Оглядываясь на Агриппу, он ясно видит, насколько тот постарел. Молодым все взрослые люди кажутся старыми, а дух Октавиана остался детским, и потому даже самого себя он видит стариком. Почему же божественный Юлий не казался ему старым? Почему ему не казался старым Лабиен, даже в те дни, когда уже действительно был таковым? Что вообще делает человека старым? Отсутствие стремлений? Отсутствие страсти? Отсутствие желания жить? Как вышло так, что они прожили жизнь и не заметили этого? Он не желает Марку еще большей старости, и ясно видит, что Марк скоро покинет его. Сначала метафизически (Октавиан отправит его подальше от себя, не разрывая с ним связи, продолжая любить его и защищать так, как может), затем и физически. Возможно, это будет болезнь, возможно – печаль и одиночество, этого Октавиан не видит. Он знает, что проживет долгую жизнь, что никогда не возненавидит Ливию, которая до конца дней будет убеждать его в правильности принятого решения. Знает, что Марк простит его, и что связь их никогда не разорвется, потому что они пришли в этот мир благодаря связи, которая уже была между ними, и хотя бы этим победили судьбу. Но если каждый из них должен будет провести остаток жизни отдельно от другого, то какая в этом победа? Возвращаясь в настоящее, Октавиан медленно, чтобы не закружилась голова, открывает глаза, расцепляет пальцы, поднимается и идет к Марку, чтобы положить голову на его плечо, невзирая на присутствие солдат, переплести пальцы с его пальцами, встретиться с ним взглядом и быть счастливым, пока прошлое и будущее замыкаются в вечное «сейчас».