Their Verdict of Vagaries

Гарри не заметил, как февраль неторопливо сменился мартом. На землях замка становилось солнечнее и теплее, и ученики в перерывах между занятиями высыпали во двор насладиться весенней погодой. К сожалению, это совсем не касалось пятых и седьмых курсов — хотя до СОВ и ТРИТОНов оставалось ещё целых три месяца, их буквально погребали под домашними заданиями. Гарри вместе с остальными пытался выполнять их в срок, хотя отметки мало его волновали. Кому какое дело до школьного аттестата, если он наперёд знал, какие знания и грани магии ему понадобятся после выпуска... и какие из них ещё предстоит доучить. Он делал домашнее задание, чтобы не выделяться среди остальных, только и всего. На него не давило бремя предстоящих экзаменов, поэтому всё давалось несколько легче. Но вся эта волокита почти не оставляла им с Томом времени друг на друга. Иногда Гарри начинало казаться, что Риддл вот-вот устанет от него. Впрочем, это всё паранойя. Отстранённость Тома была понятна: в отличие от Гарри у него было достаточно обязательств перед школой. И, нужно отдать ему должное, он никогда не срывался на Гарри. Для этого были Пожиратели. Сейчас Гарри и Том сидели в пустующей комнате на шестом этаже. Здесь было приятно отдохнуть, когда кругом не сновали студенты других факультетов. Они заперли двери, занавесили окна от возможных соглядатаев и теперь наслаждались уютом. У них редко получалось найти свободное место, но возможность побыть вдвоём стоила долгих ожиданий. Всякий раз они разговаривали. И всякий раз всё заканчивалось одинаково — объятиями. Гарри нравились их посиделки и разговоры почти наравне с бесконечными поцелуями. Ему нравилось выслушивать догадки Тома и делиться своими, нравилось жить настоящим. И хотя темы не всегда были приятными и жизнеутверждающими, ему нравилось делиться ощущениями и мыслями. Так Гарри становилось легче. Гарри положил голову на плечо Тому и переплёл их пальцы. Сегодня пятница и дел не так много как обычно, так что сразу после тренировки с Пожирателями Смерти они незаметно улизнули. Был вечер, и солнце почти скрылось за горизонтом, оставляя темнеющее голубое небо. — Все заметили, как изменился курс новостей, — тихо произнёс Том. И он имел в виду не только Пожирателей Смерти, но и студентов и преподавателей Хогвартса. Вот уже несколько недель Гарри тоже видел в их мыслях вполне чёткие подозрения. — Знаю, — ответил он, — но пока они не поняли, что происходит, будет тихо. — Если Гриндевальд оступится, не пройдёт и нескольких месяцев, — заметил Том. — И я надеюсь, он оступится, — с наигранной горечью ответил Гарри. В последнее время тема Гриндевальда больше пугала, чем успокаивала. — Это станет объявлением полномасштабной войны, — протянул Риддл. — Пусть так, но весь мир будет знать, кто тому виной. Том замолк на минуту, задумчиво поглаживая большим пальцем его руку. — Ты ведь не станешь преследовать Гриндевальда, когда он заявит о себе во всеуслышание? Гарри красноречиво помолчал, раздумывая над ответом, а потом вздохнул. — Не стану, пока не буду уверен, что смогу победить... это может занять годы. Но я хочу сражаться, зная, что у меня есть шанс на победу. Он сказал это для отмазки. На самом деле Гарри не собирался встречаться с Гриндевальдом раньше Дамблдора и уж конечно — побеждать его. Гарри не станет менять историю только для того, чтобы впечатлить или удовлетворить любопытство Риддла. Вот прийти к Дамблдору за Старшей Палочкой после того, как тот одолеет Гриндевальда — другое дело. — Я рад, — ответил Том. — А зачем ты вообще спрашиваешь? — поинтересовался Гарри. — Простое любопытство. Они помолчали. Гарри слушал дыхание Риддла и размышлял о Дарах Смерти. А Том скоро вновь задал очередной вопрос: — А чем Гриндевальд занимался в Годриковой Впадине? Он встречался с Дамблдором лично? Гарри немного удивился. Разве Том ещё не узнал об этих двоих всё?.. Но через секунду он вспомнил, что об этом эпизоде жизни Гриндевальда вообще мало кто знал. А те, кто знали, уже наверное и забыли. Так что Том, скорее всего, нашёл лишь крохи о жизни в Годриковой Впадине. — Да, Гриндевальд знал Дамблдора, — ответил Гарри, сам пока не зная, что он вправе рассказывать, а что — нет. — Мать Дамблдора скончалась незадолго до того, как в городке появился Гриндевальд, — произнёс Том, прежде чем Гарри успел продолжить, — а его отец сидел в Азкабане. — Да, — подтвердил Гарри. — Персиваля Дамблдора обвинили в нападении на трёх магглов, правильно? — Риддлу на самом деле было интересно. И давно он хотел поговорить о Дамблдоре? — Ага, — ответил Гарри, — но они первыми напали на его дочь. — Напали на Ариану Дамблдор? — удивлённо уточнил Том. — Так поговаривают. По слухам, Персиваль не хотел, чтобы его дочь упекли в Мунго, поэтому ни слова о ней не сказал. Ариана была неуравновешенной и не справлялась с собственной магией. Из-за этого её не отдали в Хогвартс, и всю жизнь продержали взаперти, — Гарри сам не понимал, зачем так откровенничает. После секундной тишины у Тома появились новые вопросы. — Что с ней произошло? — Сам толком не знаю, — ответил Гарри. — Кажется, она была больна. Кендра Дамблдор присматривала за ней до конца своих дней и умерла в 1899... Думаю, Ариана нечаянно убила её, поэтому Дамблдор после окончания Хогвартса вернулся домой. — И в тот год он встретился с Гриндевальдом? — уточнил Том. — Да, — кивнул Гарри. Он хотел бы понять, о чём думает сейчас Риддл, но по его тону ничего нельзя было разобрать. Гарри поёрзал на диване и сел к нему лицом к лицу. Он был рад возможности пересказать эту историю, хоть с кем-нибудь ею поделиться. — Гриндевальду в то время исполнилось шестнадцать, и его отчислили из Дурмстранга. В Годриковой Впадине жила его тётушка, и он решил навестить её. Не знаю, как он познакомился с Дамблдором, но они очень скоро стали близкими друзьями. — Чем они занимались? — Хотели доказать превосходство магов над магглами, — с невольным возмущением ответил Гарри. — Они начали то, чем Гриндевальд занимается по сей день: жертвует магглами — и даже волшебниками — «ради общего блага». Том разглядывал его, надолго задумавшись, прежде чем снова спросил: — Откуда ты всё это знаешь? Гарри ждал этого вопроса, ведь Риддл редко верил только словам, ему нужны были подтверждения — или хотя бы искренность. — Мы заполучили их переписку. Письма хранила тётушка Гриндевальда, и кое-кто из нашей организации украл их и скопировал. Там были не только планы, но и личные разговоры. Том изумился, но, кажется, поверил. — Дамблдор помогал Гриндевальду? Но почему он не остался с ним? — Гриндевальд убил Ариану во время сражения с их братом, — ответил Гарри. — Аберфорт не хотел, чтобы Альбус бросил сестру и отправился путешествовать по миру. Говорят, битва была впечатляющей... некоторые до сих пор спорят, кто на самом деле убил Ариану. — Странно, что об этом мало кто знает... — задумчиво пробормотал Том. — Просто не распространяются, — произнёс Гарри. — Теперь понятно, почему ты ненавидишь Дамблдора. — Мне не по душе, как он всё переиграл, — ответил Гарри. — Получилось, будто он ни при чём... — Но почему Гриндевальд поделился с ним своими планами? — спросил Том. — Наверное, до него доходили слухи о мастерстве Дамблдора, — отмахнулся Гарри. — Да... — Что? — он узнал этот пытливый тон. — Просто странно, что Гриндевальд охотно кому-то всё рассказал, но ещё необычнее: почему Дамблдор готов был бросить нездоровую сестру ради едва знакомого человека? — Я бы не удивился, — признался Гарри. — Его самомнение могло побороть всё на своём пути. — Может быть. Но не забывай, брат постоянно напоминал ему о дорогой сестрёнке. О долге перед семьёй. Одного самомнения тут мало. Гарри не совсем понимал, куда клонит Риддл. — Мне казалось, слизеринцы ставят честолюбие превыше всего. Думаешь, Дамблдору оно было незнакомо? — Не в таком положении, — покачал головой Том. — В восемнадцать — особенно гриффиндорцам — хочется быть правильным. Мать Дамблдора умерла за месяц до того, как в городе появился Гриндевальд, её смерть должна была сплотить семью. Том хорошо разбирался в людях, и временами Гарри с ужасом представлял, куда это может завести. Его рвение узнать о прошлом Дамблдора не удивляло, но кто бы мог подумать, что он столько поймёт только по рассказам? — Но разве их с Гриндевальдом планы не доказывают его распущенность? Если Дамблдор предвидел все эти жертвы, какая разница, как он относился к семье? — В одиннадцать лет его зачислили на Гриффиндор, значит, уже в то время в нём преобладала храбрость и желание делать «правильный» выбор. Его оценки и награды лишь доказывают, как он гордился своими способностями. Дамблдор не «распустился» бы без причины. — У него умерла мама, — Гарри не собирался спускать Дамблдору его злодеяний, — поэтому он мог пойти по кривой дорожке. — Если бы Дамблдор «пошёл по кривой дорожке», он бы бросил сестру на Аберфорта и с головой ушёл бы в тёмные искусства, — возразил Том. Гарри поборол желание и дальше очернять поступки бывшего директора и спросил: — Если Дамблдор не хотел отомстить всему миру, почему они с Гриндевальдом сработались? — Они могли быть любовниками, — заметил Том. Гарри округлил глаза. Повисла тишина, он всё ждал, когда Том воскликнет: «шутка!». — Думаешь... Дамблдор гей? — Да, — кивнул Том. — Сам подумай, двое мальчишек в городе без ровесников. И если Гриндевальд хотел использовать Дамблдора, проще всего добиться этого лаской. Гарри попытался это вообразить, но выходило плохо. А ведь Дамблдор никогда не был женат. Может быть, ему просто не хватало времени на отношения. Но связь с Гриндевальдом вписывалась в картину куда лучше; Дамблдор мог просто не оправиться после смерти сестры и их разрыва. А ещё Том никогда бы не провёл параллелей между собой и профессором Трансфигурации, если бы не был уверен в собственной правоте. Ведь он ненавидел быть таким же, как остальные. Чего стоило его недовольство, когда в одиннадцать лет он узнал от Дамблдора, что какой-то бармен из Дырявого Котла носит его имя. Сейчас Том лучше прятал своё отношение, но оно никуда не делось. Гарри не нравилось думать, что Дамблдор просто пошёл на поводу у чувств, но у него оставалась ещё одна причина для ненависти: старик предал лично его, намеренно скрывал правду. — Это кое-что объясняет, — неторопливо согласился Гарри. — Это всё объясняет, — поправил его Том. — Новая привязанность могла лишить его разума. Смерть матери надломила его, и тут появляется Гриндевальд, человек, с которым Дамблдора ничто не связывает — и ему захотелось всё начать с чистого листа. — Может быть, — согласился Гарри. — Но... как-то не верится, что у Дамблдора могла быть тайная личная жизнь. — Ты сам называл его скрытным, — напомнил Том, — так что ничего удивительного. — Всё равно, он плут, — добавил Гарри больше себе, чем Риддлу. — Без сомнений, — ответил Том. Выражение его лица вдруг изменилось, будто он понял что-то ещё, и голос стал тише. — Он в ответе за всё... что произошло с тобой. Риддл даже не догадывался, насколько прав. Гарри имел полное право ненавидеть Дамблдора и сейчас. Прошлое словно нарочно обнажило самые страшные ошибки профессора. Стоило вспомнить, сколько крови на руках Гриндевальда, как ненависть поднимала голову. Дамблдор тоже в ответе за тысячи отобранных жизней. — Как думаешь, он захочет снова встать на сторону Гриндевальда? — спросил Том. — Надеюсь, нет, — Гарри посмотрел на их переплетённые пальцы. — Дамблдор силён... — Да, — ответил Риддл и замолчал, тоже разглядывая их руки, а потом спросил: — Почему ты не используешь кольцо? Гарри вскинул удивлённый взгляд. Он почти забыл о нём. Оставалось надеяться, что Том не обиделся. — Не знаю, — честно ответил Гарри и под любопытным взглядом добавил: — Наверное, нет времени. Том медленно кивнул, но промолчал. О чём он, чёрт возьми, задумался? Вряд ли его разочаровала ненадобность кольца. Гарри заволновался, что его заподозрили во лжи. Да, это глупо и бессмысленно, но он ничего не мог с собой поделать и через силу спокойно выдавил: — Почему ты спросил? Том вновь перевёл на него внимательный взгляд и осторожно уточнил: — Гарри, ты ведь не сторонишься тех, кого потерял? С чего Том это взял? А потом Гарри вспомнил, что кольцо ему подарили давно. И с тех пор он просто... начал забывать о погибших друзьях и семье. Гарри застыл как громом поражённый. Не может быть. Он начал забывать о друзьях. Он ведь вспоминал о них каждый день, он ведь... был так занят в последнее время. Гарри попытался найти подсказку в самом вопросе. — Почему я должен сторониться их? — Причин может быть немало, — ответил Том, но не назвал ни одной. — Ты сторонился своей матери, — Гарри будто попытался намекнуть, что Риддлу это тоже не чуждо. — Верно, — согласился Том, — но в отличие от тебя я не призывал её. Гарри не понимал, к чему он ведёт, и начал раздражаться. Ещё чуть-чуть, и он готов был отдёрнуть руку. — Тот человек был твоим отцом? — осторожно спросил Том, будто чувствуя, что Гарри вот-вот вспылит. — Нет, — он вдруг вспомнил, где действительно его отец. Раздражение сменилось стыдом, глаза знакомо припекло, и Гарри отвёл взгляд. Может, он действительно сторонился семьи, и причина тому... — Он не пришёл? — догадался Том. Гарри передёрнул плечами, по-прежнему не поднимая взгляда. Жаль, он не знает окклюменции, иначе можно было бы спрятать мысли от самого себя. — Почему? — спросил Риддл. Гарри вздохнул и заставил себя ответить. — Не знаю. Кажется, мёртвые как-то общаются друг с другом и, отец, может быть, узнал, что выжил только я. А может, он так любил маму, что не простил мне её смерти... — он резко замолчал. Больше Гарри ничего не знал о Джеймсе Поттере. Горько было осознавать, что спустя столько времени отец не смог простить его выбора. — Понятно, — тихо произнёс Том и, решив отвлечь, сменил тему: — Так кого я видел? — Лучшего друга отца. — Он был одним из тех, кто усыновил тебя? — Да, — Сириус действительно хотел усыновить его. И пусть вспоминать о нём по-прежнему больно, лучше о нём, чем об отце. Они были близки, и Сириус ни в чём не винил его. — Он погиб два года назад, — может, не стоило рассказывать такое, но стало легче. Врать или вовсе забыть о смерти Сириуса казалось неправильным. Том легонько сжал его руку, но промолчал. И когда Гарри поднял наконец глаза, наткнулся на встревоженный взгляд Тома. — Уже поздно, — неловко заметил Гарри. — Не думаю, что нам пора возвращаться, — ответил Том. — Друзья переживут один день без нашего общества. — Было бы здорово, если бы у нас было своё место, — произнёс Гарри. — Эта комната хороша, но... — он замолчал, не зная, как продолжить. Они жадно вглядывались друг в друга, а потом Том подался вперёд и мягко прижался к его губам. Как жаль, что они сейчас не наедине в спальне, мельком подумал Гарри, пылко отвечая. — Всему своё время, — прошептал Риддл.