Изменщику одна дорога?

Удивительное дело — заснуть в машине под неприятную громкую музыку, смех и разговор водителя, прижавшись виском к окну и все время стукаясь головой о стекло. Люц проснулся только тогда, когда водитель уже начал дергать его за куртку. Осоловело хлопая глазами, омега осмотрелся. До него не сразу дошло, что он в машине. Глянув в окно, он увидел порог своего дома. Люц поежился — он бы так и дальше ехал. К тому же, дома наверняка его ждет пустая и холодная постель. Но пришлось себя пересилить. Омега стал копаться в карманах куртки и джинсов — кошелек, естественно, он оставил дома. Опять обругав себя за свою вспыльчивость, Люц едва ли нагреб нужную сумму. Стоя перед дверью квартиры, омега задумчиво смотрел на замок. Ключи-то тоже остались лежать на столике. Не особо надеясь на удачу, Люц надавил на дверную ручку. К своему изумлению омега обнаружил, что квартира-то не заперта. Тихо проникнув внутрь, Люц осторожно закрыл за собой дверь. Хотелось спать и омега стал снимать обувь, куртку. В темноте это было не очень удобно, но включать свет не следовало — вдруг разбудит кого или внимание привлечет. Вряд ли образцовый омега может возвращаться домой в двенадцать часов ночи после того, как побывал непонятно где. И непонятно с кем. Люц потянулся повесить куртку на вешалку. Сколько он ни говорил не вешать вещи одни на другие, никто его не слушал. И вот теперь, по темени, было сложно найти себе место. Когда наконец-то омега повесил куртку, вешалка вдруг покачнулась под тяжестью вещей и стала падать. Люц неловко выставил перед собой руки, но ничего не произошло. Свет вдруг включился и омега увидел Джаспера. Муж был в той же одежде, что и днем, потрепанный и обеспокоенный. Альфа крепко держал вешалку и затем поставил ее в прежнее положение, не произнося ни слова. Люц слышал только его тяжелое дыхание — верный признак того, что муж зол. — Ты видел, который сейчас час? — чеканя каждое слово, спросил Джаспер. — Видел. А что ты тут делаешь? — стараясь придать своему тону безразличие, сказал омега. — Живу. — Смешно. Я думал, ты уже ушел к тому, кто тебя так преданно ждал. — Я тебя ждал, между прочим! Но сперва спрошу — ты всегда так уходишь из дома, шляешься и возвращаешься поздно? Дети одни дома сидят. Ты о чем вообще думаешь? Люц прикусил внутреннюю часть щеки. Как же хотелось кричать, рыдать от обиды и злости — он-то шляется? Это еще надо решить, кто из них двоих тут и правда загульный. Омега искоса глянул на мужа — хоть тот и делал вид, что ему все равно, но от самого исходили жаркие волны гнева. Это даже вызвало неуместную вспышку радости, ведь это не обычное равнодушие и холод. — Я не шляюсь, в отличие от некоторых! — ядовито произнес Люц. — И чего это ты про детей вдруг вспомнил? Столько лет плевать было, а как только нашелся повод упрекнуть меня — вспомнил! И вообще, чай не грудные — одному двадцать два, второму пятнадцать, глаз да глаз не нужен и за третьим один вечер могут последить. Ах, подожди! Тебя ведь третий не интересует… Тогда ты зря волнуешься, я тебя уверяю. Щека Джаспера нервно дернулась. Для них двоих это была болезненная тема. Люц всегда замечал, как патологически безразличен к младшему сыну муж. Первые месяцы после рождения Роберта он смотрел на него с плохо скрываемой злостью и был крайне небрежен. Со временем отношение к малышу у Джаспера улучшилось, но все равно не устраивало Люца и делало ему больно — муж обращался с Роби также, как с любым ребенком. Чужим ребенком. Омега знал, почему это так — младший имеет подозрительно нетипичный для семьи цвет волос, глаз. Такое бывает, Люц-то знал, но объяснить Джасперу так и не вышло. Всякий раз он хмурился и уходил. Стал пропадать для Люца. Закусив губу, омега решительно двинулся к лестнице. Увы, желание сбежать было слишком велико. Ступив на первую ступеньку, омега почувствовал, как Джаспер схватил его за руку. — Отстань! — Люц вырвал свою руку из хватки мужа, но, не успев и шага сделать, оказался крепко прижатым к сильному телу. — Я же тебе сказал, Джаспер! Омега дергался, но муж только крепче его прижимал к себе, не оставляя ни единого шанса на свободу. Осознавать свою слабость Люц отказывался, трепыхался, словно загнанная птица, но с каждой секундой борьба неумолимо сходила на нет под давлением более сильных чувств. Омега ощущал на себе каждый неспокойный и глубокий вздох Джаспера, бешеный и тяжелый стук его сердца. Такой знакомый, любимый, родной и будоражащий запах. Когда муж заговорил, его слова звучали с мольбой: — Не спеши, Люц. Я тебя прошу, давай поговорим. Просто поговорим. Я тебе все объясню. Пожалуйста. Мне это так осточертело… Омега кивнул. Он столько ждал этого, перед ним даже замаячила надежда — они наконец-то разберутся со всем, весь этот ужас прекратится. Вдруг Люц почувствовал, как напрягся Джаспер. До омеги не сразу дошло, что альфа прижался носом к его шее и шумно втягивает воздух. Сердце Люца оборвалось — муж почувствовал чужой запах. Запах Дана. Хватка Джаспера ослабла и омега развернулся лицом к нему. Слова застряли в горле, стоило только ему взглянуть в глаза альфы. Руки мужа медленно легли на хрупкие плечи Люца и сжали их так, что омега невольно охнул от боли. — А где ты был, напомни-ка? — ледяным голосом поинтересовался альфа. — Мне больно, Джаспер, — тихо проговорил Люц, не шевелясь. Он ощущал — если дёрнется, то будет хуже. — Где? — повторил свой вопрос альфа, еще сильнее сжав плечи. — Я был в общежитие нашего университета у студента. Скоро зачет, а он не понял тему. Я ему объяснял… Джаспер, пусти меня! Альфа все-таки отпустил Люца. Но для того, чтобы достать телефон. На душе стало как-то неспокойно. Кому и зачем муж собрался звонить ночью, да еще и с таким грозным видом? — Кому ты звонишь? — осмелился задать волнующий его вопрос омега. — Ректору этого университета. Ты больше там не работаешь. — Что? — переспросил Люц, не веря своим ушам. — Ты. Больше. Не. Работаешь, — выделяя каждое слово, с твердостью и непоколебимостью повторил альфа. Люц ошалело уставился на Джаспера. Тот невозмутимо смотрел на экран телефона, будто так и надо. Омега готов был вымаливать прощение за свою измену, готов был простить мужу все — лишь бы их отношения наладились. Но теперь все желание исчезло. Люц замахнулся, дабы выбить телефон из рук, но Джаспер легко остановил его руку. — С каких это пор ты решаешь за меня? — С тех пор, когда ты мне сказал «Да»! — Наверное, мне следовало сказать «Нет»! — рявкнул омега, высвободил свою руку, и, развернувшись, кинулся по лестнице наверх. — Или послушать братьев и не бежать к тебе, когда они тебя избили. Кровь в висках стучала. Было ли ему стыдно за свои слова? Не особо. В сильных порывах обычно говорят то, что думают на самом деле. Люц не мог себе признаться в том, что и правда так думает. Раньше он был уверен, что не зря тогда сорвался с места и рванул на другой конец города за Джаспером, не зря согласился с ним встречаться, не зря согласился пожениться. А что же теперь?.. Возле самой двери в спальню Джаспер нагнал его. Альфа потянулся к дверной ручке, но Люц ударил его по руке. — Руки убери. Ты тут больше не живешь. Я не хочу спать с тобой в одной постели, в одной комнате! — решительно отрезал омега. — Что? — брови альфы слегка приподнялись. Он явно недоумевал. — Ты. Тут. Больше. Не. Живешь. Губы Джаспера недовольно сжались в тонкую линию. Альфа снял очки и стал протирать стекла краем рубашки. — Вообще-то, это моя квартира, милый, — водрузив очки снова себе на нос, Джаспер посмотрел прямо в глаза Люцу. Милый. Раньше он любил, когда муж его так называл. Теперь тошнило, резало слух и делало больно. Прикусив язык, дабы не сорваться, дети все-таки рядом спят, Люц выдохнул. На лице омеги появилась нервная улыбка, уголки губ то и дело дергались. — Ты прав. Чего это я? Извини, ошибся. Я ухожу. Ты оставайся! — Я не это хотел сказать, Люц! Но омега его уже не слушал. Спустившись вниз, он расположился на кухне и почти полчаса просто сидел, положив руки на стол и уткнувшись в них. Нет, он не плакал — на это уже не хватало сил. Сколько раз он после рождения Роберта сидел на этой же кухне или в спальне и рыдал, пока никто не видит? Много. Слишком много. И в этом утешения не находил. Не найдет и сейчас. Из мрачных закоулков собственного сознания Люца вывели тихие шаги рядом. Подняв голову, омега увидел Дамиана. Парнишка неловко дергал себя за рукав пижамы. Вид у него был подавленный. — Чего не спишь, сынок? — натянув доброжелательную улыбку, спросил омега. Дамиан пожал худыми плечами. Он взял стакан и налил себе воды, не говоря ни слова. Но Люц знал, чувствовал — Дамиан обязательно что-то должен сказать. Только ему нужно собраться с мыслями. Юный омежка немного постоял, водя глазами по полу и сел напротив папы. — Можешь ответить на один вопрос? — сжимая в руке стакан, спросил Дамиан. — Конечно! — кивнул Люц. — У вас большая разница в возрасте с отцом? — Семь лет. — А вы… Долго встречались до того, как поженились? — Ну… — вопрос, признаться, был неожиданным. Но если он задан — нужно ответить. Обижать еще и сына омега не собирался. — Полгода. — Вы были знакомы всего полгода? — Дамиан был, кажется, шокирован. — Нет, конечно. Мы были знакомы чуть больше года — он приходил в мою школу, его отец был спонсором. — Вы с ним дружили? — Ох, нет! — покачал головой Люц, вспоминая те времена, когда прятался от Джаспера и всячески пытался прогнать его. — Я от него бегал очень долго. Но твой отец был безумно настойчивым. Как же он меня этим раздражал! — Он тебе так сильно не нравился? — Дамиан слегка склонил голову набок. — Как раз наоборот… Очень нравился! — грустно улыбнувшись, сказал Люц. Он не знал, стоило ли говорить сыну всю правду, но он, в конце концов, довольно взрослый. — Просто я — второй муж Джаспера. На момент нашего знакомства у него был супруг. Я не хотел разрушать чужую семью. Но, как видишь, Джаспер своего добился. Дамиан был ошарашен данной новостью. Но больше всего Люц боялся увидеть осуждение в глазах сына — он в свое время был сыт по горло такими взглядами. Но ничего такого не было. — И как же так? — Ну, мои братья прознали, что за мной по пятам ходит Джаспер. Подслушали наш разговор, где я просил его меня оставить. Братья поймали твоего отца и избили, дабы не повадно было меня обижать и надоедать. Я тогда так испугался. Братьев обругал, кинулся к Джасперу. Мне его так жалко стало… Он сказал, что одно свидание избавит его от боли и заставит забыть все. Я согласился. А потом… Все завертелось. А у тебя что-то случилось, да? Дамиан не решался сказать. Но Люц не торопил — он был рад, что сын вообще с ним заговорил без злости, обид и укоров. — За мной один парень ходит. Старше меня лет на десять. Надоедает жутко. Смотрит на меня, ждет все время рядом со школой, следит. Все, как у тебя с отцом. — Это не так плохо! — Но… Он мне не нравится. И я не с точки зрения омеги. Он так смотрит. Это пугает. Будто хочет… — Дамиан запнулся и опустил глаза, — …изнасиловать. Я боюсь. Неприятный холодок прошелся по телу. — И давно? — Месяц почти. Люц посмотрел на край стола. Он всегда этого боялся. И Дамиан так долго ничего не говорил — а ведь за целый месяц можно было бы этого подозрительного парня поймать и наказать. Повезло, что за этот месяц ничего не случилось. За этой настырностью скрывается явно не симпатия, как у Джаспера. — Молодец, что сказал! — Люц протянулся через весь стол и ласково взял сына за руку. — Не волнуйся. Я обязательно скажу отцу, он приставит к тебе охрану — этот парень к тебе не подойдет. Его найдут и прогонят от тебя. Дами, все будет хорошо. Я тебе обещаю. Сын поднял голову. Губы его дрожали, в глазах стояли слезы. — Спасибо, пап… — едва слышно прошептал он. Но Люц услышал. Омега встал, обошел стол и прижал голову Дамиана к своей груди. Тот сразу же уцепился за папу, спрятал лицо в шерсти свитера. Его трясло. Люц гладил Дамиана по голове. Он бормотал, что все будет хорошо, просил, дабы сын не боялся. А самого бросало в холод лишь от одной мысли, что за Дамианом следят. Они сидели так долго, пока Дамиан не задремал и Люц не послал его спать. Сам омега остался сидеть. Идти в спальню он не мог — там Джаспер. Вспомнив о нем, на душе стало отвратительно. Страх и беспокойство за сына добавляло горечи и тяжести. Уже слабо осознавая, что делает, Люц нашел спрятанную кем-то бутылку. Ему было все равно, что там — коньяк, виски, ром. Хоть водка. Дальше в памяти осталась лишь горечь напитка.

***

Проснулся или, вернее сказать, очнулся Люц от жуткой головной боли. Даже глаза было больно открывать. Будильник звонил так громко, будто его включили на всю мощность и поставили прямо над его ухом. Большим усилием воли Люц открыл глаза и осмотрелся. Он ожидал, что окажется где угодно, но только не в своей спальне. Омега ничегошеньки не помнил с ночи — ни до сколько он сидел, ни сколько выпил в одиночку, ни как оказался в спальне. Люц слегка привстал и заметил, что на тумбочке стоит стакан с водой и таблетка. К его голове были придвинуты все подушки, даже те, которые принадлежали Джасперу. К тому же, Люц был аккуратно накрыт одеялом и переодет в пижаму. Нет, он явно пришел сюда не сам. Вряд ли ему удалось бы все это проделать самому. Люц потрогал вторую половину постели — она была холодной. Пересилив самого себя, омега встал с постели. Надо было собираться. Он поймал себя на том, что минут десять бестолково сидел перед зеркалом и смотрел на себя. Очнувшись, Люц потряс головой. К слову, зря — боль пронзила виски. Взяв стакан, омега выпил таблетку в надежде, что она ему поможет. Люц одевался мучительно медленно. За руль ему садиться точно нельзя было. Вызвав такси, омега вспомнил, что по милости Джаспера он больше вроде как не работает в университете. Телефон завибрировал — сообщение от ректора. Он любезно напоминал, что сегодня Люц проводит зачет. Как мило. Значит, Джаспер так и не позвонил. Ну, тем лучше. Снова пришлось ехать в темных очках — с таким лицом, как у него после пьяной ночи, лучше не показываться. Голова у него так и не прошла — пока он ехал в такси, рядом все время говорил Роберт и Люц смог расслабиться лишь тогда, когда сын скрылся за дверями садика. Но долго его минуты тишины и спокойствия не продлились — они удивительно быстро добрались до университета. Люц чуть было не попросил еще один круг сделать, но сдержался. Омега купил себе воды и пачку жвачки в ближайшем магазине. Почти всю пачку он сразу же засунул в рот. Половину бутылки Люц опустошил, еще не дойдя до аудитории. С грохотом усевшись на стул, омега снова отхлебнул немного воды. Нет, лучше так больше не пить. Постепенно в сознание Люца стали прорываться сцены прошедшей ночи. Алкоголь лишь ненадолго избавил его от всех этих мыслей. Взглянув на ситуацию иначе, откинув возмущение, омега все-таки признал, что был слишком вспыльчив и резок. А ведь все могло быть иначе… Джаспер был готов к разговору. Люц твердо решил сразу же поехать в офис к мужу после зачета и поговорить теперь спокойно. Право слово, он был готов бросить университет. Бросить Дана. Сердце сжалось от вины. Он ведь, по сути, использовал парня. Люц слышал, как приоткрылась дверь. Повернув голову, он наткнулся на лучезарную улыбку Дана. Через мгновение его улыбка погасла, и он молниеносно оказался рядом. — Вас опять сын толкнул? — с яростью спросил Дан. Глаза его опасно сузились. — Нет! — возразил омега. — Вы так и в прошлый раз говорили! Люц даже не сопротивлялся, когда Дан сбросил с его лица черные очки. Гнев сменился удивлением. Альфа долго смотрел на него — омега даже смутился под таким взглядом. — Много выпили? — Я не помню. — А чего пили? Что-то случилось? — дотошно расспрашивал Дан. В голосе его снова отразился гнев: — Это из-за мужа? Не в бровь, а в глаз. Люц натянул очки обратно, снова сделал глоток воды и вздохнул. — Нет. И какая тебе разница? — Омеги не должны пить. Они же детей рожают! — с укором сказал альфа. — Ох, Дан, не тебе ведь рожаю, не беспокойся. Уйди, голова и без тебя болит! — Люц махнул рукой на дверь. — Это несерьезно! — возмутился Дан. Не дождавшись от омеги ничего, кроме как мычания, альфа поцокал языком и вкрадчиво добавил: — Ну ладно. Но у меня зачет сегодня у вас — так что от меня не скроетесь. Таблеточку? Дан полез в карман и достал целую пачку таблеток. — Ты их всегда с собой таскаешь? — спросил Люц, забирая пачку. — Каждый день омег от похмелья спасаю! — бросил Дан, особенно выделив слово «омег». Он был недоволен. Слишком недоволен для альфы, который не является ему ни мужем, ни братом, ни родственником. Руки немного дрожали. Смотря на это, Дан покачал головой, отобрал пачку и сам достал таблетку. Люц мрачно улыбнулся и потянулся за ней, но альфа увел руку в сторону. Ухмыльнувшись, он невинно спросил: — А что мне за это будет? — Дан! Альфа все-таки отдал таблетку, и Люц наконец-то ее выпил, в надежде, что хоть она поможет. Неожиданно Дан нагнулся к нему и быстро поцеловал в губы. — Я сам возьму награду! Люц только открыл рот для того, чтобы выразить свое негодование, как альфа скрылся за дверью аудитории. Быстрый, как всегда. Жаль, что он не успел среагировать и предотвратить поцелуй. Следовало бы сказать Дану, что между ними все конечно. Вскоре таблетка подействовала и Люц мог перенести два зачета. Студенты шутили насчет его очков, мол, повторяется. Омега отшучивался, что эти другой формы. Но все это время он думал, как бы все сказать альфе. Он успел заметить, что Дан удивительно наглый и настойчивый. И как он отреагирует? А должен ли вообще? В конце концов, Люц здорово мог переоценить свою значимость в жизни Дана. Если это так… Тем лучше даже. В аудиторию зашла группа Дана. Одно радовало — это последний зачет. Люц со всей внимательностью, на какую он был вообще способен в своем состоянии, слушал студентов. Когда перед ним сел Дан, омега слегка приободрился. Оказалось, Дан ничего не знает. Кроме той темы, которую Люц успел рассказать альфе вчера. Но Дан не был этим обеспокоен. Закончив свой рассказ, он спокойно смотрел на омегу. — И все? Больше ничего не знаешь? — спросил Люц. — Нет, — ответил Дан. — Ну ты же понимаешь, что только двойку заслужил? — Какую двойку? Я же не мычал! — запротестовал альфа. — Ты мне ответил только то, что я тебе рассказал вчера и то не полностью! — возразил Люц. Вдруг губы Дана растянулись в улыбке. Ох, как она не понравилась омеге! Альфа подвинул стул ближе, украдкой осмотрелся и приблизился к Люцу. — А почему не полностью, м? — интимным шепотом спросил парень. Намек был слишком прозрачным. Люц почувствовал, как краснеют его щеки. — Замолчи! — шикнул омега и чуть громче сказал. — Это не имеет значения. Я не поставлю тебе больше двух баллов. Точка. Получилось резче, чем он рассчитывал. Дан замер в одной позе, на лице застыла маска недовольства. Он немного помолчал, обдумывая все. И, видимо, принял неправильное решение, ибо стал выглядеть слишком счастливым. — Вы обиделись? Ведь все прошло не полностью, вы ушли неудовлетворенным… Мне жаль. Но я могу исправиться! — Дан накрыл своей ладонью ладонь Люца. В черных глазах плясали чертики. Омега сразу же убрал руку, моля бога, дабы никто не заметил этого жеста альфы. — Ты что творишь? — едва сдерживая гнев, прошептал Люц. Слова полились потоком. — Забудь. Не было ничего. Ни-че-го. Не подходи ко мне больше, если это не по учебе. Хотя знаешь, скоро и по учебе подходить не сможешь. Так что это конец. А теперь идите и готовьтесь к пересдаче, студент Вейлан! Дан в изумлении уставился на омегу. Он был, очевидно, не готов к таким нападкам, к таким словам. У Люца появилось чувство дежавю — он уже говорил такие слова. Только после того раза, помнится, омега был пойман на ревности и как-то снова оказался в постели Дана. «Нет, в этот раз так не будет!» — убеждал себя Люц. Альфа откинулся на спинку стула. Он был зол и обижен. Но то, что омега уловил в его взгляде, заставило почувствовать себя виноватым еще сильнее — боль. Чересчур сильная, чем должна быть у отвергнутого партнера по мелкой интрижке. Дан ушел, не сказав ни слова.

***

В офис Люц приехал полный надежд. Ему было стыдно, что он так поступил с Даном, но как бы это эгоистично не звучало — важнее было сейчас поговорить с Джаспером и наладить свою жизнь. Поднимаясь на лифте, он перебирал все фразы, которые скажет, хотя прекрасно знал — сколько ни готовься, все равно все пройдет иначе и он будет говорить совершенно другое. В офисе на него смотрели немного странно — кто с жалостью, кто с насмешкой. Люц ощущал неясную тревогу. Когда он подошел к кабинету Джаспера и не застал на своем рабочем месте Эклиза, эта тревога усилилась. Открыв дверь, омега так и застыл на пороге. Джаспер держал Эклиза за руку, что-то увлеченно ему рассказывал. Секретарь хихикал и стоял совсем близко к креслу альфы. И его поза… Как у шлюхи. Настоящей шлюхи. Весь план, все надежды треснули. Лопнули, как воздушный шарик. Люц со всех сил сжимал дверную ручку. То, что вчера говорил Джаспер, как он просил разговора — все это показалось сном. Пьяным сном. Не мог человек, который вчера обнимал его, просил, шептал на ухо, сейчас мило беседовать, — флиртовать! — с другим омегой. Люц сцепил зубы до такой степени, что, казалось, они раскрошатся. Он наблюдал за этой сценой секунд тридцать, пока его не заметил Эклиз. Он перестал смеяться и дернул руку. Джаспер тут же повернул голову, отпуская Эклиза. Люц заметил, что они едва не расцепили руки — но стоило альфе увидеть его, как муж сразу же взял ладонь омеги обратно. Еще крепче. Дышать стало тяжело. И не хотелось. — О, Люц. Чего приехал? — спросил Джаспер. Спокоен, как удав. — Я хотел… — с трудом овладев собственным голосом, начал омега. Он чувствовал, что еще немного — и сорвется. Стоило больших усилий придать хотя бы голосу спокойствие и холодность. — Дамиан пожаловался, что за ним кто-то следит. Приставь, пожалуйста, к сыну охрану. И пусть найдут того ублюдка. Все. Больше не буду вам мешать. На лицо Джаспера легла тень беспокойства — единственное, что успел увидеть Люц. Он закрыл дверь и, не видя перед собой ничего, понесся к лифту. Вдруг его кто-то окликнул, но омега не останавливался. Для него оказалось неожиданностью, когда кто-то его обхватил за талию и остановил. Люц обернулся — его держал светловолосый альфа. Симон, муж Эша, друг и коллега Джаспера. — Малыш Лю, ты куда так несешься? По офису не бегают, мой хороший, — как всегда веселый и беззаботный. Но, видимо, на лице Люца все было написано и весь задор исчез. Симон посерьезнел и стал взволнованно осматривать омегу. — Что случилось? Ты как смерть увидел. И черные очки напялил… Боже, Люц, ты плачешь? — Не плачу, с чего ты взял? — голос нервно дрожал. Черт. — Я вижу — слезы по щекам текут. А ну-ка снимай очки, дружок. Если это Джаспер, ты скажи, я… — Симон потянулся к очкам, но Люц вырвался из рук альфы. — Нет, тебе показалось. Я пойду, прости. Меня дети ждут. — Люц! Остановился Люц только тогда, когда оказался довольно далеко от офиса. Сорвав очки, омега провел рукой по глазам. Мокрые. Слабый идиот. Наивный дурак. Номер будто сам собой набрался. — Я слушаю. — Дан, — голос холодный и безжалостный. Бесчувственный. — А, это вы? Что такое? — Прости меня, глупость ляпнул. Мне стыдно за свои слова. На другом конце провода недолгая тишина. — Будем считать, что это был ваш пьяный бессмысленный треп. Под парами алкоголя не считается. — Отлично. Можно приехать к тебе? Я помогу подготовиться к зачету. Все расскажу. — Ну… — Все расскажу. Полностью. В этот раз закончим. Исправишься. — Аааа! — довольно протянул альфа. — Я понял. В этот раз нас никто не прервет, клянусь. — Отлично. — сброс вызова. Отлично. Отлично…

***

Дверь чуть не слетела с петель. — Джаспер, гребаный ты мудак! — с ревом ворвался в кабинет светловолосый альфа. Омега вздрогнул и нервно сглотнул. Под свирепым взглядом альфы он прижал руку к себе. Через пару секунд секретарь быстро удалился. Светловолосый стукнул кулаком по столу. — Ты совсем уже разум потерял, а? — Симон, не ломай мой стол, — предельно спокойно попросил черноволосый альфа. — Джаспер! — угрожающе зарычал Симон. Черноволосый встал со своего кресла и подошел к большому окну во весь его рост. Прекрасный вид на дорогу и центр города. Сцепив руки за спиной, он разглядывал проезжающие мимо машины. Неосознанно он искал ту, которую много лет назад любовно подарил мужу. Он тогда был так счастлив — сиял, обнимал, целовал, не переставал благодарить. Не раз отблагодарил и ночью, когда они остались вдвоем в темноте. Сердце кольнуло — когда-то. Когда-то. — Не надоело мальчика изводить своей ревностью?! — распалялся Симон. Его друг всегда был добр к Люцу и обожал его, словно тот был его младшим братом. Или сыном. Или… Странно, но даже сейчас, слушая Симона, то, как друг говорит о ЕГО омеге, он ощущал ярость и кипящую ревность. От одной мысли, что какой-то подонок касался Люца, смотрел на него, вытворял с ним разные вещи, — ребенка ему заделал, в конце концов! — альфа начинал звереть. Кулак врезался прямо в стекло. Симон даже замолчал. А что же он сам? Тоже хорош… В памяти всплыл момент четырехлетней давности. Он в больнице, где несколько недель назад родился третий сын. Развязный лаборант с влажным взглядом протягивает листок. Отцовство исключено. А затем слова утешения из уст лаборанта, его бормотание и руки, блуждающие по всему телу. Он был так податлив, страстен, лишенный стыдливости и приличия напрочь. Джаспер прижался лбом к стеклу. Это была самая ужасная его ошибка. — Сколько раз я тебе говорил — он бы тебе не изменил ни за что! Он же тебя любит, дебил. Даже сейчас, когда ты такое вытворяешь и мучаешь его! Плачет. А ты… — Любит, — едва слышно повторил альфа. — Я тоже…

***

Люц хватался за плечи альфы, жадно переплетал свой язык с чужим и не стеснялся стонать в голос. Просил глубже, сильнее, грубее. Было невыносимо жарко, хотелось охладиться. По лицу тек пот, тело пылало, будто в огне. А в душе было холодно. Холодно и пусто. Ужасный контраст.