Изменщику одна дорога?

Снег крупными хлопьями падал на землю. Давненько такого не было в начале зимы. Люц, будто завороженный, смотрел в запотевшее окно, следя за расплывшимися огоньками машин и фонарей. Ему казалось, что он попал в замкнутый круг — около месяца он каждый вечер сидит возле этого окна и смотрит на дорогу, все это повторяется изо дня в день. Ничего не меняется. Люц выпустил кольцо дыма. Хотя нет, меняется — он заново научился делать дымовые колечки. Много лет назад он в этом был неповторим, но пришлось оставить это сомнительное умение ради здоровья Дэниэля. Ради спокойствия Джаспера. Ну, теперь же ему ничего не мешает возвратить эту фишку в свою жизнь. Почти ничего. Даже в этой небольшой комнате в полной тишине Люц так и не приловчился слышать или хотя бы чувствовать приближение Дана. Только когда сильные руки легки на плечи, горячее дыхание обожгло голое плечо, он понял, что альфа вернулся. Люц вздрогнул, когда холодные капли воды с волос Дана попали ему на спину. Парень прижался носом к виску омеги, и ловким и быстрым движением вцепился в сигарету Люца. — Вы опять? — в голосе его звучала усталость и доля раздражения. — Снова, Дан, снова, — безразлично сказал омега. Увы, с настойчивостью и силой альфы ему было не тягаться, и парень через несколько секунд уже тушил сигарету Люца о подоконник. Обидно. Альфа методично вдавливал окурок в белый подоконник, а омега молча наблюдал. И это тоже происходило часто. Вдруг Люца охватил приступ удушающего кашля. Он продолжался слишком долго и омега едва ли мог уже ровно сидеть, но Дан крепко его держал. Отдышавшись, Люц продолжил, как ни в чем не бывало: — Ты тоже куришь, но я же молчу. — Пф… — фыркнул Дан, приоткрыл окно и выбросил окурок на улицу. Лицо Люца обдало прохладным морозным воздухом. Альфа прижал его к себе. — Вы уже кашляете, как курильщик с большим стажем. И не сравнивайте — кто я и кто вы? — Это мои слова, между прочим! — проигнорировав слова про кашель, заметил омега и стал накручивать на палец прядь волос Дана. Жгуче черные, как смоль, они блестели от воды. Несколько отчужденно наблюдать за игрой тусклого света на волосах парня — это стало тоже своего рода обыденностью. — Ты знаешь, что курение — это ужасный вред для организма? — Это мои слова, между прочим! — передразнил Дан Люца. Он снова заводился. Слова его были одинаковы, повторялись каждый день. — Омеги не должны курить — какие тогда дети родятся? Альфы могут. Я вам запрещаю! В моей стране… — Вот! Что-то запрещай и поучай омег со своей страны! Не надо мне ничего запрещать и наставлять, — огрызнулся Люц, дергая парня за волосы. И, пока Дан не разразился очередной речью, добавил: — Здоровье будущих детей зависит не только от омеги. Вот у тебя, Дан, если будешь пить и курить, могут даже от здорового омеги появиться больные дети. Так что молчи уж. Тем более ко мне не лезь. У меня их трое и больше детей ни я не хочу, ни мой муж. «По крайней мере, от меня он точно не хочет», — появилась в голове печальная мысль. Тут же Люц по привычки думал сделать затяжку, но вспомнил, что сигарета его в снегу. А при Дане доставать новую — это нарываться на ссору, нотации и снова наблюдать его гнев и проявление характера. Альфа напрягся и отстранился, что-то пробормотав. Люц смог уловить только слова «причем» и «муж». — Что? — Ничего. Половина девятого, говорю, — отозвался Дан. Люц решил, что не будет даже думать о том, что сказал альфа на самом деле. Лучше не надо. Омега разлегся на узкой кровати Дана, отвернулся к стене и натянул одеяло на голое тело. Он с некоторым ужасом, который пробивался сквозь его стену забытья и безразличия, замечал изменения в поведении Дана. В начале их знакомства, да и потом, альфе было все равно, что он курит — парень сам с ним не раз выкуривал сигарету-другую. Но в один момент Дан стал противиться и заставлять Люца бросить, проявлять властность. Та же ситуация и с алкоголем. В своем гневе он был до боли похож на Джаспера — тот был таким же, когда заставлял бросать пагубные привычки. Но он-то право имел, сначала как возлюбленный, жених, а затем и муж. Дан — нет. Еще альфа стал беспокойным и хмурым. Всякий раз омега замечал, как он погружается в свои явно невеселые мысли, думая, что его никто не видит. Говорить правду отказывался, только улыбался, шутил и целовал. К слову, Дан стал в разы бережнее относиться к нему. И, как не единожды отмечал Нил, ревнивее. Люц этого пытался не замечать. Не хотел. Омега сильно зажмурился, прогоняя назойливые мысли. Можно полежать еще немного, а потом уже придется вставать, быстро мыться и ехать домой. Просто спокойно полежать не вышло — Люц сам не заметил, как уснул. Проснулся он от громкого шепота альфы. Во сне он перевернулся на другой бок и теперь, чуть приоткрыв глаз, мог видеть Дана. Альфа напряженно смотрел на экран ноутбука. Выглядел он виноватым. Жаль, что не было видно, с кем он говорит. Голос собеседника альфы был разгневанным и нетерпеливым, хрипловатым, но Люц мог с уверенностью сказать — это омега. Очень интересно. Но понять, о чем говорил омега по ту сторону экрана было невозможно — язык был совершенно чужой и незнакомый. И очень похож на тот язык, на котором по телефону говорил Дан тогда, на мосту. Дан отвечал ему порывисто, сдерживая раздражение. Под конец он говорил уже с мольбой, повторяя одну и ту же фразу. У Люца сложилось впечатление, что он кого-то успокаивает и убеждает. Омега рассеянно взглянул на часы. Одиннадцать. Люц подскочил, как ужаленный — полежал немного, называется. Дан торопливо захлопнул ноутбук, но омега успел заметить кого-то в черной одежде на экране. — Я думал, вы спите, — сказал Дан. — И кого ты там прячешь? — хватая полотенце, спросил Люц. — Папу своего прячу, — быстро ответил альфа. — Он с лицом не закрытым, а не членам семьи видеть его нельзя. — Да? Я думал, нельзя лица видеть только посторонним альфам, а омегам можно. — А вот нельзя. Тем более моего папу. Люц не придал значения этому уточнению и поспешил в душ, схватив свои вещи. Уже выходя, он столкнулся с Нилом. Рыжий альфа теперь не мешал, уходил, когда надо и умел выбрать время своего возврата, дабы еще успеть поговорить с омегой перед его уходом. — О, Люк. Ты еще не ушел? — Сейчас ухожу уже. Так что привет, Нил. И сразу же пока. Альфа кивнул, помахал рукой и с разбегу шлепнулся на свою кровать — Люц даже услышал, как жалобно она заскрипела под телом Нила. Уже возле двери его схватил Дан и поцеловал. — Эх, я даже скучаю по твоему лживому «Созвонимся» или «Встретимся потом»… — с наигранной тоской протянул Нил, ухмыляясь. Люц оттолкнул от себя альфу — он до сих пор чувствовал опасность и стыд, когда Дан касался его, целовал при Ниле. Омеге казалось — вот-вот и рыжий парень его узнает и сдаст, что преподаватель ходит к собственному студенту. Но Нил вел себя как обычно. Он, как оказалось, вообще не ходит в университет и учится по составленной лично для него программе — приходит лишь от силы раза три к преподавателям, дабы показать уровень своих знаний. Дан говорил, что Нил, несмотря на свой вид полного кретина, в своей специальности не имеет равных и даже гениален. Но только в своей специальности — в остальном он был несведущ, как дитя малое. Со студентами, кроме Дана, Нил не общался, так что Люц мог бы быть спокойным за сохранение своей настоящей личности, но легкое беспокойство все равно не унималось. — Пока! — попрощался омега и поспешил домой. Люц ожидал, что родной дом его встретит тишиной, но в гостиной горел свет, слышались голоса, звуки стрельбы. Устало вздохнув, омега заглянул в комнату. Перед телевизором, играя в очередную стрелялку, сидели Дамиан и Роберт. Эта картина даже радовала — средний и младший всегда вели какую-то войну и были почти непримиримы. Дамиан вообще немного изменился после того, как Люц узнал о его преследователе и заставил Джаспера приставить охрану к сыну — странный незнакомец испарился, и юный омежка перестал быть таким нервным. Радовало, что он практически перестал грубить, странно коситься. Хотя характер все равно проявлял. — Всех перестреляли? — подойдя сзади, Люц положил одну руку на плечо Дамиана, а вторую — Роберта. — Нееет, па! — воскликнул средний сын, не отрываясь от игры. Роберт же проговорил что-то нечленораздельное. — Дамиан, тебе же не нравилось. — Это лучше его дурацких мультиков… А, черт! На экране высветилось, что победа досталась второму игроку и Роберт с победным кличем начал прыгать на диване. Заметив Люца, он прыгнул ему прямо на шею. — Папа, видел, я выиграл у Дами! Выиграл! — тарахтел Роби. — Я играл первый раз! — попытался оправдаться его брат. — А чего вы не спите вообще? Одиннадцать часов. — Да? — для обоих сыновей это стало открытием. — Да! — кивнул Люц. Следовало бы их отругать, но не было ни сил, ни желания. Да и что ругать, если он сам вернулся поздно. — Я так понимаю, отца дома нет, да? — Нет еще. — Прислуга где? — Так ушли уже все. — Ну да. А Дэни? — Вообще-то, он вернулся в свою квартиру! — с прежними нотками сказал Дамиан, складывая руки на груди. — Вообще-то, он тут, в своей комнате наверху! — передразнивая брата, отозвался Роберт и тоже сложил маленькие руки на груди. Дамиан сразу взвился и снова вернул себе прежний задиристый и высокомерный вид. — Не кривляй меня, малявка! — А ты взрослый, да, Дами? — с вызовом воскликнул Роберт. — Ты считать так и не научился? Конечно, взрослый! И не тебе меня кривлять, понятно? — Так, все! — прикрикнул Люц. Что ж, их перемирие хотя бы было, пусть и такое недолгое. Омега снял с себя младшего сына и поставил его на пол. Роберт насупился, Дамиан стоял, вот-вот готовый снова начать спор и ответить на любое слово. — Разбежались по своим кроватям, быстро. Дэниэля я сам найду, без вас. — Кстати, а чего ты сам так поздно вернулся? — тут же накинулся Дамиан. — Вот станешь преподавателем, узнаешь, почему! — Делать мне больше нечего. Не буду я преподавателем! — сразу же возмутился юный омежка. Недоверие в его глазах исчезло. — Тогда придется верить мне на слово! — развел руками Люц. Вскоре дети разошлись по своим комнатам и омега проверил каждого. Оба уже спали. Люц заглянул в комнату Дэниэля, хотя уже по храпу заведомо знал, что сын не поехал к себе. Проходя мимо комнаты, в которой теперь жил Джаспер, Люц остановился. Муж оставил ему их когда-то общую спальню. Омега не смог удержаться от соблазна и заглянул — там было пусто. И бардак. Как обычно. Сдержав тяжелый вздох, омега зашел и методично стал собирать вещи. Уже когда он всё собрал и выходил, в голове появилась мысль — а зачем он это делает? Пусть его милый секретарь и другие подстилки убирают за ним. Захотелось закурить. Или выпить. Закрывшись на замок, Люц переоделся и залез в кровать. В сон провалился сразу же.

***

На этом берегу он не был уже много лет — с тех пор, как перестал навещать своего брата, который жил на другом конце страны. Было очень холодно, по всему телу бегали мурашки, от мороза покалывало лицо, руки, ноги. Люц обхватил руками голые плечи, но ничего не помогало. Почему в такой мороз он так одет — легкая майка, тонкие короткие шорты? Но сильнее всего мерзли ноги — он стоял по колено в ледяной морской воде. Омега попытался поднять ногу, но ничего не вышло. Будто камни на ногах. Где-то далеко маячили фигуры. Одна откололась от компании и стала приближаться. К своему облегчению Люц узнал в этой маленькой фигуре Роберта. Младший сын опустил руки в воду, совершенно не обращал внимания на омегу, словно его тут и не было. — Роби! — позвал мальчика Люц. Но он как ни в чем не бывало мыл руки в воде. Омега снова окликнул Роберта, но результат был все тот же. Уже отчаявшись докричаться до сына, Люц зачерпнул воду рукой, как вдруг мальчик наконец-то поднял голову и посмотрел прямо на омегу. — Сынок, я не могу выйти. Позови отца или Дэни! Роберт шмыгнул носом, продолжая неотрывно смотреть на своего папу. Но идти мальчик явно никуда не собирался. Люц уже хотел повторить свою просьбу, как Роберт встал и убежал, все также молча. Омега тяжело вздохнул и снова попытался сам выбраться, но ничего не получалось. Руки опускались. К берегу приблизились двое — Джаспер и Дан. Почему-то Люц не удивился, когда увидел этих двоих вместе. Когда они стояли рядом, в глаза так и бросалось их внешнее сходство. Но единственное, что омегу беспокоило — это как выбраться из воды и согреться. Сначала он решил, что их позвал на помощь Роберт, но альфы стояли, ничего не предпринимая. — Джаспер, Дан, может, поможете мне? — от пробирающего мороза зуб на зуб не попадал, язык и губы немели. — Зачем? — удивленно спросил Дан. — Как — зачем? — опешил омега и перевел взгляд на Джаспера, ища помощи и поддержки у него. Но муж сохранял свой спокойный и безмятежный вид. — Мы не можем ничем помочь! — констатировал Джаспер, пожав плечами. — Почему?! — закричал Люц. Его охватывала паника и ужас. — Разве люди не должны платить за свои проступки? Должны. Особенно за те, в которых они не раскаиваются! — вновь заговорил Дан. Его губы сложились в тонкую линию, он устало провел рукой по лицу. — Прощайте. — Мне жаль. Прощай. Я буду скучать, милый… — скорбно сказал Джаспер. И Люц потерял опору под ногами. До дна омега больше не доставал. Он начал барахтаться, кричать, пытаться выплыть наверх, но что-то его настойчиво тянуло вниз. Грудь разрывалась и горела огнем от нехватки воздуха. Все надежды выбраться покинули его, когда Люца прижало ко дну и света он больше не видел. Последний беззвучный крик — больше воздуха не было.

***

В комнате стояли ужасные вопли. Люц очнулся именно от них. В голове стоял шум, он слабо понимал, что к чему. Кто-то прижимал его к себе, крепко держал, гладил по голове и что-то говорил. Вскоре омега осознал, что крик, стоящий в комнате, принадлежит ему. — Тихо, тихо… Все хорошо, это сон, кошмар… — терпеливо твердил голос. Люц поднял голову и наткнулся на полный тревоги взгляд. Джаспер. Муж сразу же заметил, что омега проснулся. — Наконец-то! — с облегчением выдохнул он. Альфа потянулся к прикроватной тумбочке, взял стакан и приставил его к губам мужа. Люца охватил внезапный и острый испуг при виде воды — сразу вспомнилось, как он тонет. Резко взмахнув рукой, он выбил стакан из рук Джаспера и тот с грохотом упал на пол. Разбился. — Не надо, убери! — закрыв лицо руками, взмолился омега. — Хорошо. Джаспер прижал голову Люца к своей груди, не прекращая успокаивающе гладить его по взмокшим волосам. Омега постепенно чувствовал, как тревога уходит и ужас, преследующий его, исчезает. Сон блек и стал ускользать из памяти. Альфа выводил узоры на ладони омеги, переплёл свои пальцы с его. Он что-то шептал, но Люц его не слушал, проваливаясь в дремоту. Как только Джаспер зашевелился, пелена сна сразу же слетела. Омега распахнул глаза и мертвой хваткой вцепился в мужа. — Не уходи! Не надо со мной прощаться, Джаспер! — в голосе Люца стояли слезы. Ему было так страшно отпускать альфу! Нет, только не сейчас. — Я с тобой не прощаюсь. Я здесь, не волнуйся. Джаспер вернулся в свое прежнее положение и омега сразу же успокоился. Сердце бешено билось в груди. Альфа поднял глаза на старшего сына, который все это время стоял в дверном проеме. Именно он первый прибежал в комнату папы, когда услышал его крики, но сделать ничего не мог. С приходом Джаспера Дэниэль успокаивал младших братьев, укладывал их спать, а дальше молча наблюдал. — Можешь идти, — сказал альфа сыну, но тот никак не отреагировал. Пришлось повторить, но теперь громче. — Я сказал — ты можешь идти! Понял? Парень, очнувшись, кивнул головой. Командный тон отца не смутил Дэниэля и он поспешил уйти. Хрипы Люца насторожили Джаспера, а надрывной кашель и вовсе испугал. Альфа потрогал лоб мужа, положил руку на его грудь. — Что за кашель? Но ответа он так и не дождался.

***

Утро выдалось для Люца непривычно бодрым. Быстро приведя себя в порядок, он спустился на первый этаж. Подозревать что-то неладное он начал сразу же, как только увидел Дамиана. Тот смотрел на Люца с плохо скрываемым страхом и беспокойством. Роберт оказался красноречивее. Едва омега ступил на кухню, мальчик подбежал, вцепился в ногу Люца и начал, спеша и захлебываясь словами, говорить: — Папа, папа, ты меня так напугал ночью! И Дами напугал, и Дэни! Дэни что-то пытался делать, но ничего не выходило! Папа, ну папа, не кричи больше, пожалуйста! Тебя кто-то напугал, да? Дэни мне ничего не сказал — он был такой недовольный и испуганный! Он не разрешил к тебе заходить! — Я не понимаю… — растерянно пробормотал Люц. — Ты бы хоть сесть ему дал, Роберт! — из-за спины омеги вышел с чашкой в руке Джаспер. Муж хмурился, и омега тут же заметил синяк на его скуле. — Кто это тебя ударил? Джаспер поставил чашку на стол. Пока он молчал, омега придумал уже много вариантов — подослали кого-то конкуренты, попался в подворотне грабителям, подрался с кем-то. Самый отчаянный вариант — ударил муж или мужчина его любовника. Или сам любовник… Он готов был услышать все. Джаспер повел плечом. — Ты. Этот вариант Люц как-то даже и не продумывал. Омега бестолково хлопал глазами, пытаясь припомнить события вчерашнего вечера и ночи. Но все было покрыто мраком. Лишь какие-то обрывки, больше напоминающие размытые и далекие воспоминания. Но с чего бы Джасперу врать? Вдруг Люц понял — ему снова снились кошмары. Он их никогда не запоминал, не помнил, как его будили. Больше это напоминало приступы. Они появились после того, как он разругался со своей семьей. День, когда он пришел рассказать родным о намерении выйти за Джаспера, хотелось бы навсегда забыть. Сначала все обрадовались, что близится свадьба, но потом один из его братьев рассказал, что наследник крупной фармацевтической компании разводится со своим несчастным мужем-иностранцем ради женитьбы со своим любовником. Все наперебой стали говорить, что всё довольно типично — богач предпочел тихому и спокойному семейному омеге развратную шлюшку. Жалко юного мужа. А новый жених — грязный разлучник. Гореть ему. Он заплатит. Жизнь все расставит. Люц уже не помнил, кто именно, но кто-то сказал, что плюнул бы в лицо этому поганцу. Тогда его нещадно колотило, и омега до сих пор не знал, как устоял там, как смог твердо заявить, что он — та самая шлюха, разлучник. Никогда тишина не казалась такой давящей и уничтожающей. А затем крики, уговоры, брань. Самый любимый брат, Эрон, тихо вывел Люца на улицу и сказал, что теперь ему лучше не являться домой. И добавил, что папа бы его убил. После и начались его кошмары, о которых он узнавал от Джаспера. Благо, те времена прошли. Но теперь все возвращается. Люц подошел к Джасперу и слегка дотронулся до синяка. Альфа едва ли дернулся — ему не положено показывать свою боль. — Прости, я не хотел… — Ничего. Омега придирчиво осматривал лицо альфы, будто пытаясь выискать еще следы своих кошмаров. Но кроме синяка, слава богу, ничего больше не было. Люц столкнулся глазами с глазами мужа. Он выглядел уставшим и не выспавшимся. Вдруг Джаспер тепло улыбнулся — почти незаметно и мимолетно, но все-таки улыбнулся! В горле стал ком, глаза предательски защипало. Люц вспомнил, как просыпался почти двадцать три года назад утром и видел точно такую же картину — не выспавшийся Джаспер, иногда с царапинами на руках и лице, но с готовой улыбкой на губах, будто говоря: «Все в порядке, все хорошо». Люц всегда ему верил. И сейчас… — Папа! — окликнул его Дэниэль. Вздрогнув от неожиданности, омега сразу же убрал руку от лица мужа и отвернулся. Кажется, он постепенно начинает забывать, как с ним поступал этот человек. — Опаздываем! — помахав телефоном, сказал старший сын. Взглянув на часы, Люц поцокал языком. Действительно. Сзади послышался треск стакана. Джаспер опять злится. Альфа тогда действительно, пусть и не сразу, но позвонил ректору с четким приказом уволить Люца. Все было исполнено в ту же минуту и на следующее утро, после того, как Люц застал воркующих Джаспера и Эклиза и после проведенной им вне дома ночи, омегу не пустили на порог университета. Но отступить назад и покорно сдаться Люц не мог — он пошел устраиваться на работу, не по блату, а как все. Ректор долго тянул и не решался, омега каждый день доказывал бесконечным комиссиями свою профессиональную пригодность. Конечно, война была неравной — муж явно сильно давил на всех, на кого можно было и на кого нельзя. Но в конце концов победа досталась Люцу, что являлось для омеги большим достижением и гордостью. Может, для него это и было достижение, зато Джаспер принимал это как личное оскорбление. — Удачи, — желчно бросил альфа. — И тебе! — в тон ему сказал Люц и закрыл за собой дверь.

***

Люц осторожно и тихо спустился вниз по лестнице с крыши, спрятал почти выкуренную им только что пачку сигарет среди папок — будет нехорошо, если его кто-то заметит в коридоре с пачкой в руках. Теперь он лишен привилегии безнаказанно косячить и нарушать правила, у него было слишком зыбкое и неустойчивое положение. За любую оплошность и мелочь его готовы были выкинуть на радость Джасперу. Вдруг кто-то схватил его за руку, прижал к стене и закрыл рот — омега и пикнуть не успел. Он за долю секунды успел придумать кучу плохих концовок, но наткнувшись взглядом на лукавые черные глаза, успокоился. — Страшно? — тихо рассмеялся Дан. Люц нахмурился и вцепился в руку парня, пытаясь отнять ее от своего рта. Альфа подчинился. — Ты бы поосторожнее был! Мы не у тебя дома — это университет! Совсем голову потерял?! — нервно озираясь, возмущенно шептал омега. — Не поднимайте шум раньше времени! — сказал Дан. Его абсолютное спокойствие и беспечность временами выводила из себя. — В это время тут никто не ходит. К тому же, опасность только добавляет огня! Несмотря на протесты Люца, альфа вжал его в стену своим телом, не давая двигаться. Руки парня блуждали по всему телу омеги, ничуть не боясь и не стесняясь. Это было сущим безумием, Люц прекрасно осознавал, что надо остановить парня. Но альфа вдруг остановился сам. Он застыл, принюхиваясь. Люц чувствовал, как в один миг Дан напрягся, словно струна. Пальцы его впились в плечи омеги, он грубо его встряхнул. Папки попадали на пол. Он только открыл рот, но все слова застряли в горле. Глаза Дана сверкали от ярости, ноздри были расширены. Люцу показалось, что парень вот-вот готов его разорвать. — Что на тебя нашло? — тихо спросил омега. Но этот невинный вопрос взбесил Дана еще сильнее. Он нагнулся ближе к лицу омеги. — А ну-ка дыхните! — приказал альфа голосом, больше напоминавшим рык. Теперь ясно, чего он так разозлился. — Разве я не запретил вам курить? — сквозь зубы проговорил парень. Люц нервно сглотнул. Вся его сущность кричала от страха перед разгневанным альфой, но омега взял себя в руки. В конце концов, он владелец своей судьбы, здоровья, и не должен слушать мальчишек вроде Дана. — Послушай, мало ли, что ты мне запретил? Перестань меня контролировать, что-то запрещать и указывать! У нас с тобой разные возрастные категории, дабы такой, как ты… Звонкая оплеуха не позволила Люцу закончить. Он даже не сразу понял, что его ударили. Щеку нещадно жгло, омега изумленно смотрел в пол. От резкого поворота что-то щелкнуло в шее. Осознание произошедшего пришло не сразу. Люца пробивало на нервный смех. — Ты что, меня ударил? Ты идиот сумасшед… И опять. В этот раз было больнее, омега покачнулся и чуть было не упал на пол. — Не ударил, а наказал. Это наказание. Я запретил курить, а вы пошли против моего слова! За это справедливая кара, — просто пояснил Дан. — Справедливая кара? Это где такие правила?! — Люц прижал руку к щеке, сдерживая предательскую дрожь в голосе. — Вы не можете меня оскорблять, не слушаться, — сказал альфа и вдруг с привычной неподдельной нежностью взял лицо омеги в свои ладони, заставляя смотреть прямо в глаза. — Мне не все равно на вас, не плевать, поэтому я так поступаю. Ради вас. Внутри что-то неприятно зашевелилось. Внезапно в голове появилась неуместная мысль: он никогда раньше не задумывался, откуда точно родом Дан — теперь стало ясно. Он с Ближнего Востока, причем с той страны, где альфы по закону — цари и боги. Прямо как… Нет. Люц прогнал неприятный образ прочь. Парень почему-то упорно стал загонять его под рамки своей родины. — Ты меня с кем-то путаешь, Даниэль! С большим трудом омеге удалось оттолкнуть от себя альфу. Он быстро собрал папки под пристальным взглядом парня. Люц словно чувствовал, что Дан сейчас снова начнет говорить, но слушать его не хотелось категорически. Не поворачиваясь и ничего не говоря, Люц кинулся прочь. Боль все еще не проходила. Его удача, что сегодня больше пар нет и он может быстро уехать. Сложно будет объяснить, откуда у него такой след. Но то, что было больно от удара — это не так страшно. Страшнее и обиднее то, что Дан позволил себе поднять руку и говорить, что это наказание. Обращается так, будто Люц его собственность. Будто он право имеет. — Постойте-ка! — вниз по лестнице к нему спускался Барнаб. Только его не хватало. Слишком часто Люц стал сталкиваться с ним после того, как по новой устроился на работу. И все время декан будто хотел что-то сказать, но разговор никогда не получался. — Я сейчас не могу говорить, простите! — не замедляясь, сказал омега. — Это важно. Очень! — настаивал на своем декан. — После того, что я вам покажу и расскажу, все может измениться. Многообещающее начало. Но не сейчас. Он не готов был слушать долгие рассказы, не хотел общаться в принципе. — Нет, я, правда, не могу. Давайте потом, мистер Барнаб. До встречи. Декан проводил его тяжелым молчанием. Люц внимательно рассматривал себя в боковом зеркале машины. Покраснение проходило мучительно медленно. Зазвонил мобильный телефон. Дамиан. — Папа, он опять! Этот мужчина… Он стоит и ждет у школы! Интересно, а существует ли дно у этого моря?..