***
— Марс, как ты себя чувствуешь? — поинтересовался голос в динамике, обращаясь к девушке. Марси села с ногами на сиденье и разминала руки, недовольно пыхтя. — Если честно, то хреново. Мышцы болят, словно я решила поотжиматься после долгих месяцев отдыха от физических нагрузок. — Скорее всего, это происходит потому что гидравлика роботизированного тела как-то связана с мышцами белкового. Поэтому боль передается из одного тела в другое. — Что за гидравлика? — полюбопытствовала девушка, изучающе разглядывая зимний лес за окном. — Альтернатива мышцам. — А, понятно… кстати, тебе не кажется, что всё как-то подозрительно легко вышло? — поинтересовалась Марси. Они ехали уже больше получаса и с момента стычки с рийдом больше не было никаких проблем — все было в её понимании слишком просто. — Думаю, это лишь совпадение, что на нас напали именно в тот момент, когда мы получили сигнал, — спокойно проговорил динамик, и Оптимус внезапно для девушки свернул и поехал по бездорожью. Марси вжалась в кресло и вцепилась в мягкую обивку ногтями так сильно, что кончики пальцев побелели. Почувствовав, что она напряглась от внезапности, он поспешил её успокоить. — Всё в порядке, не волнуйся. Я решил выбрать путь покороче, но от дороги здесь осталось одно лишь слово. — Да уж. Хорошо, что Руби с нами не поехала, а то ворчала бы еще сильнее, — облегчённо вздохнув, Марси улыбнулась, следя взглядом за поворачивающимся рулём. — Почему, кстати говоря? Она будто бы испарилась, даже ничего не сказала. — Она не любит говорить при тебе. Ты ей вообще не нравишься, — Марси усмехнулась, вспоминая вечные перепалки Оптимуса с её нынешним «опекуном». — У нас с ней, как люди это называют, телепатическая связь. Я слышу её голос в голове и могу ответить ей мысленно, очень удобно, между прочим. — Верю на слово, — в голосе бота появилась нотка раздражения и будь девушка сейчас одна, точно бы ехидно захихикала. — Ты ревнуешь, что ли? — лица Марси коснулась хитрая улыбка. — Я бы не назвал это ревностью. Ревность иррациональна. А то, что чувствую я, опирается на факты. — Какие же? — поинтересовалась Марси, которая в глубине души понимала, что даже если бы Прайм и ревновал, то точно бы ей не сказал. — Она очевидно пытается сделать так, чтобы мы виделись меньше. Я заметил очень давно, еще с первых ваших встреч. Она всё больше и больше увлекает тебя чем-то своим, устраивает всё так, чтобы мы виделись реже. — Она ведь так поступает потому что мне нужно это, Прайм, — проговорила Марси, нахмурившись после воспоминаний о последних месяцах. Они действительно стали с Руби встречаться чаще — изнурительные многочасовые тренировки, чтение книг на непонятном девушке языке, который белокурая называла древним неурийским. Руби учила её новейшей грамоте, используемой в последние столетия на Неурине. Учила не только боевым искусствам, но и мастерству военного дела, даже давала несколько уроков ораторского искусства. Марси была не против всего этого, даже считала подобные занятия интересными, но когда Руби рассказывала девушке о её матери и роде, которому она принадлежала, внутри всё переворачивалось. По словам Смит, Марси — последняя живая наследница их фамилии, все жившие когда-то родственники её матери остались на Неурине, следовательно, погибли. Значит, Марси — последняя в их семье. — Оптимус, — девушка позвала бота по имени. — М? — Я… я волнуюсь, — проведя рукой по предплечью, девушка посмотрела вперёд, в лобовое стекло. Вокруг них был глубокий снежный лес, в центре которого они и ехали, по вытоптанной тропинке. Следы шин означали, что здесь иногда ездили, но крайне редко, так что эту тропу действительно нельзя было назвать полноценной дорогой. — Из-за сигнала? — спросил Оптиумс абсолютно спокойно, и Марси внезапно захотела прекратить этот диалог — Прайм в последнее время был постоянно взволнован и обеспокоен, и девушка точно знала, что из-за неё его волнение усилится. После долгого молчания Прайм не выдержал и спросил вторично. — Марс? — Да, и из-за него тоже, — выдавила из себя девушка, понимая, что ей не стоило начинать говорить о своих чувствах. Только не сейчас, когда всё наконец-то более-менее спокойно. Однако она знала, что он будет спрашивать её до тех пор, пока она не расколется, поэтому Марси тяжело вздохнула и продолжила. — Но больше из-за другого. Если честно, я не знаю, что будет впереди. Я боюсь своего будущего, боюсь, что мне придётся стать кем-то, кем я вовсе не являюсь. Руби постоянно мне говорит о предназначении, о том, что я — часть великого рода, который на Неурине служил в качестве военных. Мои… предки были полководцами, глашатаями, генералами и многими другими военачальниками. Следовательно, меня ждёт их участь. А кто я? Обычная девчонка, которая узнала о своём происхождении слишком поздно. Учитывая, какая неразбериха в моей жизни, я не уверена, что смогу прыгнуть выше своей головы. — Я понимаю тебя, Марси. — Неужто? — горько улыбнулась девушка, пряча лицо в ладонях. — Я ведь не всегда был Праймом, Марс. Это лишь звание, за ним стоит моё прошлое, которому пришлось отодвинуться на задний план после полученного мною звания, — печально проговорил Оптимус, и по спине девушки поползли мурашки — она ужасно волновалась каждый раз, когда он рассказывал что-то о своём прошлом, настолько интимном и важном для него. — Я не знала. — Об этом мало кто знает. Оптимус Прайм до становления таковым был лишь незначительной мелкой пешкой на огромной шахматной доске. Я был рожден обычным кибертронцем, таким же, как и мои многочисленные собратья. Кто же знал, кем станет обычный офицер Орион Пакс. Однако всё это было так давно, что вряд ли сейчас имеет значение, — голос в динамике в какой-то момент оборвался, и будь он человеком, Марси бы заглянула в его ясные голубые глаза и с уверенностью бы сказала, что эта тема была для него очень болезненна. — Что мне делать, Оптимус? Ты прошёл мой путь, твоя история напоминает мою. Как мне поступить верно, чтобы не допустить ошибок? — Марси хотелось продолжить говорить о нём, она знала, что, возможно, они вряд ли об этом поговорят когда-нибудь ещё, но ей не хотелось причинять ему боль, заставляя вспоминать прошлое. — Марси, ошибки всегда будут. Как же иначе ты будешь учиться? Ты будешь ошибаться, будешь поступать неправильно, ведь это именно то, что делает тебя человеком. Ты должна прислушаться к своему внутреннему голосу. Не игнорируй советы и наставления других, но и не доверяй им полностью, взвешивая все за и против, — девушка задумалась и кивнула. Он как всегда был прав. Марси спустилась на потрескавшийся асфальт и глубоко вздохнула — прямо перед ней стоял тот самый дом, в котором она некогда жила, до того, как покинула «свою» Землю. Но здание это было старой развалившейся рухлядью, представляющей собой двухэтажный небольшой коттедж с потрескавшийся желтой краской. Наверняка она когда-то была белой, но это было слишком давно. Солнце стояло высоко над горизонтом, освещая дома так, что иней, которым были покрыты наружные стены, заблестел и создавалось ощущение, будто кто-то обсыпал коттеджи жёлтыми блестками. Оптимус, прождав несколько секунд, видимо, осматривался, нет ли рядом людей, трансформировался и встал в полный рост рядом с другим, ещё более развалившимся домом. — Судя по информации из локатора, этот район заброшен. Здесь уже давно никто не живет, — проговорил он мягко, чувствуя, что Марси напряжена. — Почему я не удивлена. Но ведь сигнал поступал из этого места, кто же его отправил? — задала девушка вопрос как будто самой себе, не ожидая услышать ответ. Помолчав несколько минут, задумавшись, она продолжила. — Этот дом точная копия моего. Но… он словно очень давно оставлен хозяевами. Я пойду, гляну, что там. — Ты уверена? Это небезопасно… — он хотел продолжить, но увидев её возмущённый и полный решимости взгляд улыбнулся и примирительно поднял вверх манипуляторы. — Не волнуйся, я могу навтыкать кому угодно, спасибо Руби. А вот тебе лучше принять альт-форму, мало ли, кто тебя увидит. Если что-то случится — подашь сигнал. Оптимус кивнул, и девушка направилась к забору — точно такому же металлическому, какой стоял у её дома, который из-за ржавчины принял грязно-рыжий цвет. С силой надавив на металлические прутья, она открыла двери и зашла во внутренний двор. Трава, которую отец всегда стриг летом и ранней осенью, выросла до человеческого роста, пожухла, торча из небольших сугробов заиндевевшими иголками. В некоторых местах даже выросли миниатюрные деревца-сорняки, загнувшиеся от холода. Папа, увидев такое, схватился бы за сердце и слёг с сердечным приступом, подумала Марси и горько усмехнулась. С трудом пройдя несколько метров до входной двери, она тяжело вздохнула, посмотрела назад и, встретившись с уверенным и решительным взглядом Прайма, кивнула, взявшись за ручку и с силой потянув на себя. Сначала она не хотела поддаваться, и Марси, зарычав, уперлась одной ногой в стену, вцепилась в дверь и со всей силы потянула на себя. Та, взвизгнув, распахнулась, а Марси свалилась в сугроб, больно ударившись о землю спиной. Быстро вскочив и стряхнув с себя налипший снег, она повернулась и показала заволновавшемуся Прайму большой палец. Подойдя к проёму, девушка встала в дверях и пригляделась. На Марси подул ужасно пахнущий затхлый ветерок, она закашлялась и протерла заслезившиеся от пыли глаза. Сколько же лет дом стоял вот так, в забытье? Придя в себя, девушка натянула до глаз шарф и зашла внутрь. Дверь от проникшего в дом сильного ветра вновь заскрипела и захлопнулась, подняв в воздух ураган пыли. Марси подпрыгнула от страха и повернулась в сторону дверного проёма и не увидев ничего сверхъестественного, облегчённо вздохнула. Просто сквозняк. Воздух в помещении был спёртым, что неудивительно — все окна были плотно закрыты, как и дверь. Это место напоминало ей дом лишь отдаленно — окна были старыми, с деревянными ставнями, оборванные грязные бордовые шторы украшали их по краям; Марси не помнила, чтобы ковры когда-то прикрывали полы первого этажа, но здесь они лежали на полу гостиной и коридора, имели тёмно-зелёный цвет и по краям в некоторых местах девушка заметила грязные пятна; в коридоре, у входной двери, стояло огромное древнее зеркало с деревянной резьбой, плавно огибающей стекло, рядом Марси увидела покосившуюся тумбочку, на которой были разбросаны различные предметы: щётки для обуви, странные женские украшения и различные заколки. Она не узнавала собственный дом. Что-то будто бы щёлкнуло в её голове, и она подумала, что было бы неплохо попасть в свою комнату. Быть может, она найдёт то, за чем они сюда приехали. Поднявшись по лестнице, она прошлась по оглушительно скрипящим половицам и подошла к комнате, которая, по идее, принадлежала ей. Аккуратно толкнув дверь, Марси не удалось сдвинуть её ни на сантиметр, и девушка, рыкнув, налегла на неё всем своим телом. Сил ей едва хватило, чтобы отворить её — деревянные доски пола взбухли от протекающей крыши и преграждали дорогу двери. Перепрыгнув раздувшиеся половицы, Финч вошла внутрь. Её комната почему-то оказалась детской — у окна стояла деревянная, практически развалившаяся маленькая колыбель. Марси нервно сглотнула, увидев внутри грязные детские игрушки, которые почему-то показались ей очень знакомыми. Напротив неё возвышалась металлическая белая кровать с шикарным бархатным балдахином. У кровати стоял туалетный столик с резным красивым комодом. Присев у столика за табурет, который протяжно заскрипел от внезапной нагрузки, девушка протерла глаза и простонала от усталости — это место словно давило на неё. На столе лежала пыльная книга в красном кожаном переплёте. Девушка, недолго думая, потянулась к ней и стёрла рукавом пыль. На обложке золотом был выгравирован красивый узор, и девушка вспомнила один из иероглифов неурийского алфавита, означающий в транскрипции на английском языке звук «Ли». Из книги торчали ленточки-закладки и различные листы, словно эта книга была чьим-то дневником, который постоянно заполнялся. Открыв книгу, Марси удивилась, встретив на первой же пожелтевшей от старости странице почтовый конверт, адресованный ей. Аккуратно вскрыв его с помощью канцелярского ножа, который она всегда носила с собой в сумке, Марси обнаружила в конверте письмо. Почувствовав, как всё внутри словно застыло, девушка прочитала письмо. «Здравствуй, Марси. Если ты читаешь это, значит, я, скорее всего, мертва, а ты пришла за ответами на многие вопросы, на которые ответить тебе никто не сможет. Кроме меня. Возможно, письмо отдал тебе отец, но более вероятно то, что ты нашла его сама. Если всё верно, то ты покинула Землю-2 и прошла через портал на Первородную Землю, встретив Руби. Зная твоего отца, я могу предположить, что ты либо сама вышла на неё, расколов Питера, либо случилось что-то очень плохое, молюсь, что первое. Я пишу это сообщение и смотрю на тебя-маленькую, ты лежишь в своей колыбельке и мирно спишь. Во сне ты так похожа на ангела, и сердце сжимается от мыслей о том, что вскоре я покину тебя. Сейчас тебе два года и, о, богиня Неунай, ты так быстро растёшь. Говорят, что свои дети растут медленно, но, видимо, не в моём случае. Каждый раз, когда я вижу твою милую улыбку и слышу твой радостный смех, я понимаю, что наконец-то обрела смысл своей жизни, и им, бесспорно, являешься ты. В тот день, когда ты родилась, я помню, шёл снег. В такой прекрасный день родилась моя маленькая девочка. Знай — всё, что я сделала, было во благо тебя, для твоей сохранности. Отец защищал тебя после моей смерти, я же защищала до этого судьбоносного дня, когда огонь моей души погас. Не смотря на все ужасные события, смерти и побеги из одного дома в другой, ты должна понять, что твоей главной целью является продолжение моего дела, а именно — защита Неурина. Наша семья занималась этим с самого первого нашего предка, и ты не должна быть исключением. В ящике лежит ожерелье, то самое, из-за которого в будущем меня, скорее всего, убьют — это не просто украшение, Марси, это ключ. Ключ к нашему спасению. Забери его и охраняй любой ценой. Настанет день, когда ты переродишься, и в этот великий день ты узнаешь, что делать с ключом.» Марси ощущала, как горячие слёзы текут струйками по лицу и капают на потрескавшуюся от старости поверхность стола. Она не могла поверить в то, что всё это — правда. Как такое возможно? Почему мама знала о том, как закончится её жизнь? Она словно была пророком, который предсказал не только свою смерть, но и судьбу самой Марси. Может быть, это просто розыгрыш? Чья-то глупая шутка, которая вышла из-под контроля? Вспомнив, что девушка думала так с самого первого дня её знакомства с Праймом, она поглубже вздохнула и вытерла слёзы. Сейчас не время для потери контроля над собой. Нужно завершить начатое. Еще раз прочитав письмо и убедившись в том, что всё именно так, как она поняла, Марси выдвинула трухлявый ящик комода и посмотрела внутрь. Всё было так, как написала Анна. В ящике лежал тканевый свёрток, внутри которого было странное украшение, напоминающее обычное колье с круглой подвеской из материала, напоминающего золото. В центре золотого круга был алый камень, отражающий приглушённый свет улицы слишком уж ярко. Сжав его в кулаке, девушка глубоко вздохнула, поднялась с табурета и двинулась прочь из комнаты, из этого пугающего места.***
Оптимус не находил себе места. Спустя пять минут после того, как Марси исчезла за высоким забором, он прождал некоторое время и трансформировался. Людей в этом месте уже давно не было, поэтому Прайм не боялся быть замеченным. Эти дома были покинуты, брошены своими хозяевами. Почему-то на душе у него, как часто говорил Питер Финч, «скреблись кошки», и ему казалось, что с Марси что-то случилось, ведь не было её уже порядка тридцати минут. Он ходил из стороны в сторону, и эта странная привычка напомнила ему о повадках своего человеческого тела. Как это было давно. Казалось бы, прошло вот уже больше пяти месяцев, но ощущалось это так, словно было десятки лет назад. Люди говорят, что плохое быстро забывается. Процессор кибертронца способен на подобное, но в такие короткие сроки забыть не особо мелкие подробности было очень подозрительно. Ведь он уже не был человеком, неужели эта особенность осталась от его белкового тела? Он шёл мимо маленьких домишек и представлял, как когда-то в них жили люди, которые утром убегали по своим делам, оставляя жилища пустыми на целый день, а вечером возвращались и так по кругу. Смысл жизни белковых, такой посредственный и заурядный. Он мог стать частью этого мира. Мог бы ходить на работу, зарабатывать деньги, завести семью, купить собаку. Жизни белковых были простыми, но его тянуло к этой простоте. Иногда Прайму казалось, что судьба дала ему возможность попробовать жить так, как он бы никогда не жил, чтобы попробовать быть тем, кем он никогда не являлся и никогда не будет являться. Просто чтобы попробовать горькую жизнь на вкус. Ну вот, очередное выражение Питера, которое он вряд ли когда-нибудь поймёт. Искра до боли сжималась, когда он вспоминал те деньки, когда он, будучи ещё человеком, жил своей спокойной и тихой жизнью. Вспоминал Марси, её искреннюю милую улыбку, тепло её рук и вкус её губ. Это сводило с ума, будто бы в системе поселился какой-то вирус, постоянно прокручивающий один и тот же момент в памяти. То время было для него как будто островком спокойствия в огромном бескрайнем океане тревог и волнений. Как бы выразилась Марси, «незапланированный отпуск». Он бы хотел повторить всё то, что было между ними, но прекрасно понимал — сейчас они в тупике. Что будет дальше — абсолютная безызвестность, тишина и пустота. Будет ли у них шанс быть вместе по-настоящему, как пара? Сейчас дома, что стояли перед ним, были полуразрушены, заросшие высокой травой, покрытые диким виноградом, оплетающим широкие трещины в фасаде. Почему-то искра вновь заныла при виде такой жалкой и печальной картины. Из раздумий его вывел звук скрипучих дверных петель — открылся металлический забор. Он увидел Марси, которая короткими волосами прикрывала лицо, словно пытаясь скрыться от его взора, но он сразу всё понял — она наверняка прятала глаза, красные из-за слёз. У него захватило дух. — Марс. Что произошло? — он опустился на колено перед ней, смотрел прямо, сощурившись, сверля её взглядом. Он знал, рано или поздно она сдастся и посмотрит на него, подняв голову. — Поехали отсюда поскорее, — Оптимус не стал спорить, разглядев, наконец, её напуганное и печальное лицо, трансформировался и впустил в салон девушку. Они ехали некоторое время в тишине, после чего Марси тяжело вздохнула и полностью легла на сидение, зарывшись руками в волосах. Он понимал, что она, скорее всего, плачет, но что-либо делать не считал нужным — ей стоило прийти в себя самостоятельно, без его помощи. — Марси? — он решил, всё-таки, хоть как-то помочь и решил узнать, что же с ней произошло. — Что ты узнала? Ты встретилась с тем, кто отправил нам сигнал? — Марси Финч этой версии Земли являюсь я. Я родилась здесь, в этой вселенной. Но после смерти мамы отец был вынужден скрыться от обнаруживших нас рийдов, в итоге он переместился в альтернативную версию этой Земли. А кто послал сигнал о помощи — без понятия, — пробормотала девушка, тяжело вздыхая. Судя по её голосу, она не хотела говорить, давила из себя слова. Он не знал, что ответить на слова девушки, поэтому промолчал, ожидая продолжения. — И в доме я нашла письмо, адресованное мне, — спустя недолгое время сказала Марси. — Адресованное кем? — Моей матерью. Письмо было написано в день её смерти. Прайм, она всё знала. Она знала, что умрёт. И знала, что умрёт отец. И что Руби придёт, но со временем. Черт, она знала всё! — голос её сорвался и она негромко всхлипнула, пытаясь скрыть эмоции. — Вряд ли она знала обо мне. Это было бы невозможно, — усмехнулся он, стараясь успокоить своим тихим и мягким голосом девушку. — Да уж, такое было бы очень сложно предугадать, — девушка тихо засмеялась, затем, смех её стал более весёлым и жизнерадостным. Ему вновь удалось успокоить её в таком состоянии. — Знаешь, после твоего падения на меня тогда, в Техасе, я думаю, что ты весьма хаотичный и непредсказуемый. — У меня есть предложение, — сказал Оптимус, останавливаясь у небольшой снежной лесной опушки. — Какое? — поинтересовалась девушка, сквозь окно на боковой двери разглядывая незнакомую местность. — Давай прогуляемся немного. Я думаю, это будет тебе на пользу, — он открыл дверцу, выпустил Марси наружу, трансформировался и встал рядом с ней. — Хорошо, как скажешь, — она вздрогнула от внезапно подувшего холодного ветра и накинула на взъерошенные светлые волосы капюшон. Аккуратно наступив в слегка подтаявший сугроб, проверив тем самым его глубину, девушка уверенно сделала еще один шаг вперед и пошла в глубину леса. Оптимус пошёл за ней следом. Температура на улице была явно выше нуля, поэтому с неба капал мелкий дождь, больше напоминающий морось. Будь погода чуть холоднее, крошечные капли превратились бы в невесомый приятный снежок, думала девушка. Было бы здорово как-нибудь слепить с Беккой снеговика. Оптимус шёл справа от девушки, и она удивилась тому, насколько он бесшумно шагает для его веса. Это напоминало ей те времена, когда он был человеком. Тогда он двигался действительно незаметно, белковое тело, по крайней мере, позволяло тихо перемещаться, но вот огромный робот, который двигается словно рысь по снегу — что-то необычное. Оптимус был прав, свежий воздух действительно помогал отогнать ненужные мысли, в голове всё прояснилось и Марси готова была продолжать рассказ. Прайм, внезапно для девушки, остановился, опустился на колени перед ней и взял её в манипулятор, аккуратно отрывая от земли, словно бы она была фарфоровой куклой. — Что ты делаешь? — испуганно прошептала Финч, крепко вцепившись в его холодные пальцы. — Я думаю, так будет лучше, — он осторожно усадил её к себе на броню на шее, сам же присел на землю, возле начинающегося соснового бора. Девушка покраснела от такого внезапного действия Прайма. Вот уж что правда про него — иногда он был действительно непредсказуем. Отползая подальше от его головы, Марси стала увлечённо разглядывать его шлем и часть щеки, которая была с такого ракурса видна для неё. Ей редко удавалось так долго смотреть на него — обычно, когда они находились на базе, девушка не позволяла себе так изучающе смотреть на Прайма, слишком уж подозрительно. Хоть о них и знали все подряд, ей не хотелось выставлять всё на показ. Как говорится, счастье любит тишину. Хотя о каком счастье может идти речь, когда строишь отношения с роботом, чей рост превышает твой в несколько раз. Девушка усмехнулась своей мысли, опустила голову и заметила нечто странное — темная щель между одной частью внешней брони и другой. Девушка слышала от Хаунда, что наружная, внешняя часть тела кибертронца называется экзоскелетом, на котором размещена броня, и то, что видела Марси перед собой сейчас — маленький промежуток, разделяющий стык двух частей этой брони. Прищурившись, она разглядела в темноте металлические пластины более темного цвета, чем те, которыми было покрыто тело Оптимуса. Среди пластин были мелкие провода и различные металлические трубки, и Марси пришла в голову одна странная и не очень хорошая идея. Съехав по броне чуть вниз, поближе к щели, она потянулась рукой в темноту и нащупала несколько проводков. Немного поразмышляв, во что ей всё это встанет, девушка негромко вздохнула и с нажимом провела пальцами по проводкам. Прайм, ощутив это, неожиданно сильно вздрогнул, и Марси пошатнулась вместе с ним. Если бы она не зацепилась руками за край брони, то точно бы свалилась и переломала бы все кости. Интересно, думала девушка, он так вздрогнул от внезапности, или она ему что-то повредила и ему было больно? — Тебе неприятно? — девушка отстранилась от проводов и испуганно посмотрела на Оптимуса. — Нет… это очень странно, но мне… нравится, — проговорил он, и девушка отползла чуть подальше и прикрыла руками покрасневшее лицо. Такого результата она точно не ожидала. — Извини, — проговорила девушка, ощущая, как лицо начало гореть. — За что ты извиняешься? — непонимающе спросил Оптимус. — Если честно, сама не знаю. Скорее всего, за то, что вторглась в твоё личное пространство. Оптимус хмыкнул и, не предупреждая девушку, потянулся к ней манипулятором, приподнял и поднёс поближе к себе, держа кисть на одном уровне с головой. Настолько близко Марси давно не разглядывала его фейсплейт. На металлических пластинках его лица девушка заметила множественные царапины, те, которых раньше она не замечала. Для них это, должно быть, то же самое, что и зарубцевавшиеся раны у людей. Шрамы, которые навсегда останутся с ним. Он хотел видеть её слегка покрасневшее лицо, смотреть в эти смущенные глаза. Так он чувствовал себя по-настоящему близко к ней. — Марс, нам, по крайней мере, дано хоть так быть вместе. Ты не должна стыдиться этого или боятся мне навредить. Последнее уж совсем глупость, — усмехнулся бот, разглядывая девушку своим привычным изучающим взглядом. — Н-наверное ты прав, — Марси кивнула и расплылась в улыбке под мягким взглядом Прайма. — Ты, кажется, не договорила. Насчёт того, что нашла в доме, — Оптимус вернул девушку на плечо и аккуратно встал, медленным шагом двинувшись в лес. — Да, она, в общем, оставила книгу. Не думаю, что она предназначалась мне, но определённо книга важна, — проговорила девушка, растирая замёрзшие руки — она как назло забыла дома варежки. — Что же за книга? — Сейчас посмотрим, — девушка достала её из рюкзака, открыла, пролистала и остановилась на одной странице, набрала побольше воздуха в лёгкие и зачитала. — «Новейшая и древнейшая истории Неурина» — Неплохо, — усмехнулся Прайм. — Что дальше? Что в предисловии? — «Когда я начинала писать эту книгу, я не знала, для кого пишу её. Этот текст, каждое слово — воспоминания из моей прошлой жизни. О тех временах, когда я еще была той самой Лиирой, мифической непобедимой всесильной воительницей. Я хотела бы, чтобы информация, которая присутствует на этих страницах, не считалась за точные энциклопедийные данные, поскольку это лишь память, а память наша, как многим известно, не без изъянов. Каждая сшитая страница, каждое слово, каждый рисунок — сделаны мной, вручную. Это единственный экземпляр, и тот, кому он достанется, будет вершить судьбы других. Каждый, кто читает это, пусть знает, что в книге заключена суть моей жизни, и прочитав её, вы будете частью этой истории, которая, на первый взгляд, может показаться лишь сказкой. Но всё это чистая правда. Слово Лииры.»… — девушка остановилась и глубоко вздохнула. — Дальше уже всякие непонятные слова, цифры и значения, от которых моя голова разболится ещё сильнее. Не буду читать. — Что ж, в наших руках редчайшая книга, которая многое может прояснить, — заключил Оптимус. — Возможно, но это ведь неточные данные, так что надеяться на них смысла не вижу. — Да, думаю, ты права, — согласился Оптимус, поворачивая голову в сторону девушки. — Что значит слово Лиира? — Что-то типа альтернативы нашим фамилиям. Получается, что я тоже Лиира. Попробую расспросить Руби об этом побольше.***
Руби стояла на старой полуразвалившийся дороге и вдыхала свежий зимний воздух. Девушка находилась в богом забытой пустыне, где её окружали лишь невысокие редкие кустарники, перекати-поле да красная пыль. Дорога уходила далеко вперёд, к незнакомым землям, но сейчас они её совершенно не интересовали. В метре от неё лежало бездыханное тело, вернее, то, что от него осталось. У ног девушки лежали окровавленные, будто бы оторванные нога и рука, впереди синюшное обезглавленное туловище и оставшиеся конечности. Головы не было нигде и Смит полагала, что вряд ли она её когда-нибудь найдёт. Все было залито кровью, которая уже свернулась и начинала неприятно попахивать гнилью. Здесь кто-то очень хорошо поработал, раз тело было так изуродовано, думала Руби. Оголенная грудь была разодрана в клочья, а слева вообще была дыра — кто-то вырвал сердце, как и множество других органов. Это тело… хоть у него и не было головы, но Руби узнала бы его даже разложившееся, почерневшее или сгоревшее — перед ней лежал жестоко убитый Рави. Старый друг, которого она не видела больше десяти лет. Он был родным сыном ныне живущей королевы, и его убийство означало лишь одно — войну. Новая, очередная война. Эти твари никогда не насытятся. Руби знала его с тех самых времён, когда война ещё не переключилась на другие планеты, и бушевала на Неурине. Они с Рави были близким друзьями, можно сказать, росли вместе. Хоть он и был первенцем королевы, носить на голове её корону ему не предназначалось — по древнему обычаю он не должен быть королем. Однако он родился с отличным стратегическим умом и королева, как только сыну исполнилось восемнадцать, назначила его командиром королевской стражи — он не станет королем, но будет одним из важнейших людей государства. Когда родились его сестра и брат, одному из которых предназначалось правление (в то же время королева прибыла на Землю), он исчез и никто его так и не нашёл. Он потерял смысл охранять Королёву в этом богами забытом месте, поэтому решил впервые в своей жизни сделать что-то для самого себя. Они так давно не виделись, что Руби удивилась, вспоминая, как они были близки раньше. Жаль, что до его смерти она не сказала ему важных слов, которыми пренебрегала в лучшие их дни. Люди умирают именно в тот момент, когда ты этого больше всего не ожидаешь, вспоминала девушка фразу её подопечной — Марси. Хорошо, что она не взяла девушку с собой, иначе та начала задавать много вопросов и донимать её, да и не для неё такие картины. Она была слишком юна, чтобы смотреть на изуродованные тела. Эта работа была проделана определённо рийдами, но вот что удивило Руби больше всего — почему тело было словно намеренно разорвано? Обычно эти твари делают свою работу — убивают, а затем спокойно уходят восвояси. Тут же кто-то пытал мужчину, заставляя его мучаться и молить о смерти. По спине поползли мурашки, когда девушка заметила на оторванной руке кровавое месиво вместо ногтей — их выдирали. Когда-нибудь она отомстит за всех близких, которых она похоронила. Но не сейчас. Самое главное для неё в данный момент — сохранить жизнь новой подопечной и отправиться на Неурин, собрав как можно больше выживших. Опустившись рядом с покалеченным туловищем, девушка грустно вздохнула и позволила себе хотя бы в этот момент быть слабой и уязвимой. Слёзы потекли по щекам, а в груди что-то дрогнуло. Сейчас она хотела оплакать своего старого друга, который наконец оказался в лучшем месте. Ну, или по крайней мере, больше он не мучился. Девушка приехала на базу ближе к шести вечера, когда основная активность работающих здесь людей спала. Теперь ей никто не будет мешать. Руби нужно было завершить несколько поручений, будь её воля, она бы послала начальника и уехала отсюда прочь, но положение не позволяло. Ей нужно быть рядом с Марси, даже такой ценой. Проехав мимо солдат, которые без слов пропустили белокурую внутрь территории, девушка улыбнулась — хоть какое-то развлечение. Ей нравилось манипулировать людьми, особенно теми, которые ей больше всего не нравятся. Задумавшуюся девушку вывели из потока мыслей громкий детский и взрослый смех, такое здесь редко встретишь. На военном объекте, где всё, казалось бы, подчинялось строгому распорядку и определенным правилам, находилась маленькая девочка. Рядом с ней Руби увидела Марси, которая чем-то рассмешила человеческого ребёнка. В атмосфере базы ребёнок был чём-то выбивающимся, словно в фильм ужасов вместо одного персонажа поместили мультяшного героя. Создавалась такая нелепо-смешная картина. — Руби? Привет, не думала, что ты будешь здесь сегодня! — Марси мягко улыбнулась, поприветствовав подругу, а ребёнок тут же спрятался за спиной девушки. — Не бойся, Бекка, она — моя подруга. — Что тут делает ребёнок? — Смит кивнула на Бекку и села рядом с Марси, около её рабочего стола. — Мы договорились с Ленноксом, что он будет иногда её ко мне привозить. Я без дела сижу и хоть чем-то занимаюсь. — Ясно, — хмыкнула девушка. Ей хотелось бы запротестовать и отругать и Марси, и Леннокса за эту глупую идею, но сил у неё не осталось. В последнее время она так часто уставала от всего накопившегося, что сама этому удивлялась. Ей хотелось быть сильной, но руки порой просто опускались. Девушка опустила взгляд в пол и спрятала лицо в ладонях, опершись локтями в бёдра. — Руби, что-то не так? — Марси проводила взглядом Бекку, что скрылась за стеклянной дверью в лабораторию, и присела рядом с Руби, положив руку девушке на плечо. — У меня… был тяжёлый день, — коротко проговорила Смит, избегая взгляда подруги. — Что-то случилось? — Марси подняла голову девушки, взяв двумя руками за щеки, потянула к себе и посмотрела ей в глаза хмурым взглядом. — Не ври мне, я ведь почувствую. Помнишь? У нас связь. — Я… — девушка задумалась, посмотрела на обеспокоенную Марси ещё раз и глубоко вздохнула. — Погиб один мой близкий друг. — Его убили рийды? — Руби кивнула и Марси, отодвинувшись от подруги, печально вздохнула. — Вот же мрази. Соболезную, Руби. Марси посмотрела на подругу таким взглядом, будто бы сама была виновата в гибели Рави. Словно его кровь была на руках этого бедного, несчастного ребёнка. Марси, ничего не сказав, притянула Руби к себе и крепко обняла, да так, что белокурая слегка задохнулась в объятьях. — Что… Что ты делаешь? — поражённо прошептала Руби. — Я пытаюсь хоть как-то помочь. Руби, мы подруги, и я хочу, чтобы ты не страдала одна. Чтобы ты делилась со мной своими переживаниями и болью. Для чего я ещё тогда нужна? — Смит, не понимая, что делать в такой ситуации, осторожно обняла девушку в ответ и прикрыла глаза. Сердце забилось чаще, ей стало вдруг так легко, словно боль действительно ушла. Из глаз потекли предательские слёзы. Руби предупреждали о болезненной привязанности к своему подопечному, о том, что свящённая связь между ними несёт в себе ужасное проклятье, но ощутив это на своей шкуре, забыла всё, что ей говорили. Вместе со связью приходит любовь, которая, как правило, ни к чему не приводит и лишь причиняет низшему боль всю его жизнь. Ей хотелось быть щитом для этой прекрасной и невинной девочки, верно служить ей и защищать, однако сейчас слабой и беспомощной чувствовала себя именно Руби, а не наоборот. Марси была хрупкой, словно хрустальная ваза, но посмотрев ей в глаза ты понимаешь, что оболочка из тонкого стекла содержит в себе внутри нечто твёрдое, непоколебимое и стойкое. Смит плохо знала Анну, мать девушки, но была точно уверена, что Марси унаследовала эту черту именно от неё. — Дурочка. Точно не для того, чтобы меня утешать, — Смит отстранилась и вытерла влажные дорожки слёз, улыбнувшись Марси. — Руби, я не верю в то, что защита между нами работает в одни ворота. Я тоже хочу спасать твою задницу из всяких передряг, даже ценой своей жизни. — Не думаю, что это хорошая идея, Марси. Если ты умрешь, то и я следом за тобой, не забывай. Ты должна беречь себя. Со временем, ты поймёшь это. Поймёшь, почему испокон веков мы были вашими стражниками, защищали ваши жизни. — Я не хочу этого. Выходит, что я должна сидеть в башне, свесив косу в окно и ждать, пока меня спасут. Я не хочу быть принцессой, что томно вздыхает, смотря в даль, я хочу быть рыцарем и убивать драконов. — Когда-нибудь ты получишь по тыкве и перестанешь лезть на рожон, — проговорила Руби, взъерошив волосы девушке — Я получу по тыкве и долбану топором в ответ, — хмыкнула Марси, насупившись.