***
Оптимус приходил в себя. Сознание постепенно возвращалось к нему, и он раскрыл оптику, разглядывая чёрный металлический пол, на котором, лежал. Процессор сбоил, уведомляя о многочисленных ошибках в системе, и голова трещала по швам. Что он здесь делает? Последний раз, когда он был в сознании, он, вроде бы, был на патруле. Но что случилось после? Он лежал в тёмном месте, отдаленно напоминающем кабину космического корабля. Высокие потолки округлой кабины, ржавые стены и вода, стекающая с потолка где-то вдалеке, выглядели столь заброшено, словно корабль пролежал забытым всеми десятки лет. Оптимус был здесь совершенно один. Из пробоин на стенах и потолке сочился тусклый солнечный свет, освещая ржавые внутренности старого корабля. От манипуляторов Оптимуса тянулись цепи. Припаянные к стене сзади кибетронца, они выглядели очень неустойчиво — словно хватило бы одного резкого движения, чтобы вырвать их с корнем из основания. Правый манипулятор не двигался и в принципе не ощущался — лишь при каждом движении неестественно двигался, так, словно сустав вышел из шарнира. Критически оглядев свои многочисленные повреждения, Оптимус отбросил в сторону мысль о побеге, которая раньше казалась ему очень привлекательной. Воспоминания постепенно начали возвращаться к нему, и внутри него всё словно застыло — он вспомнил, что увидел в последний раз перед отключкой. Пока некогда верный соратник Буш крепко его держал, Мегатрон стрелял в него, выводя в оффлайн. Искра в камере сжалась до боли, и он лишь тихо захрипел. Когда-то очень давно, когда на Кибетроне полыхала война, он впервые столкнулся с дезертирством. Мегатрон, желая обрести большую власть, взывал к кибетронцам и предлагал им примкнуть к десептиконам. Многие автоботы покинули ряды Оптимуса, решив, что сражаться за варваров и безумцев — лучшая идея, чем верой и правдой отвоёвывать свою землю. Оптимус часто вспоминал, как злость захлестнула тогда его с головой, он чудом смог себя контролировать, остановиться и не выслеживать предавших его соратников, желая привести их к ответу. Какой смысл пытаться донести до глупца истину? Оптимус никогда не был идеальным Праймом, ему, зачастую, с трудом давался контроль своих эмоций. Годы практики сделали из него того, кем он являлся сейчас. Со временем он преуспел в этом деле, научился быть холодным рассудительным лидером, ставящим выше нужды своего народа, нежели свои собственные. Но даже будучи опытным предводителем, предательства выводили его из себя так, словно он всё тот же вздорный юнец. Прайм решил, что сейчас лучше будет пытаться хоть как-то выбраться отсюда, а не углубляться в тревожащие его мысли. Лихорадочно перебирая многочисленные каналы связи, он пытался отправить хотя бы одно маленькое сообщение автоботам о том, что он в беде, но они просто не отправлялись. Будто бы кто-то специально глушил связь в этом месте. Знакомая ситуация. Неужели?.. — О, ты уже пришёл в себя. Рад, что не убил тебя, хотя очень сильно хотелось, — за спиной послышался рокочущий голос, с каждой секундой становящийся всё ближе и ближе. Тело наконец-то подчинилось, и Оптимус приподнялся, опираясь на здоровый левый манипулятор. Подавшись вперёд слишком резко, Оптимус вздрогнул из-за электрического заряда, болью пронзившего его не очень сильно, но достаточно ощутимо. Белая искра поползла по цепи от стене, достигая своей цели и ползя вверх по плечу к шее. Из стыков плечевой брони начал выползать белёсый дым. Подождав, пока боль пройдёт, он повернул голову назад, откуда услышал до боли знакомый голос. У противоположной стены стоял Мегатрон. Он скрестил манипуляторы за спиной и довольно поглядывал на свою «добычу», прикованную к стене. — Не рекомендовал бы тебе двигаться лишний раз — электрический заряд такой мощности не убьёт, но боль будет достаточно сильная, — ухмыльнулся Мегатрон, наклоняясь перед Праймом. — Чего ты хочешь? — устало проговорил Оптимус, щуря оптику. Слова давались ему с трудом, как и любое движение. Мегатрон не убил его на месте, и это странно. У него есть план, который предполагает использование в своих целях Прайма. Но зачем? У Мегатрона были силы и боты, будь он благоразумнее, то предложил бы союз, ведь после всего, что произошло с их родом, оставалось лишь объединить свои силы. Судя по цепям, которые сковывали Оптимуса, десептикон похитил его не с целью предложить мир. Однако после стольких лет знакомства с Мегатроном, Оптимусу трудно было предположить, чего именно хотел лорд — слишком он был иррационален и нелогичен. Оптимус недолго поразмыслил и пришёл к выводу, что тянуть сейчас время — лучшее, что ему остается. До тех пор, пока его не вычислят боты. В груди саднило, но искра была в порядке — последний выстрел выбросил его в оффлайн, не задев важные системы. В столь тусклом освещении Оптимус не мог как следует разглядеть Мегатрона, но что-то подсказывало ему, что с лидером десептиконов что-то было не так. Он выглядел иначе, поскольку в прошлую их встречу сознание его было помещено в тело Гальватрона. Сейчас же перед ним стоял привычный Мегатрон — его корпус выглядел иначе, но серьезных изменений Оптимус не наблюдал. На его серебристом корпусе то и дело мелькали черные пятна странной формы, хаотично разбросанные по всем частям тела. — Чего я хочу? Господства вселенских масштабов и подчинения, — пророкотав это, он зашёлся в смехе. — Это похоже на шутку, — разочарованно пробормотал Оптимус. Он присел на неровный пол и ощупал манипулятор, критически оценив свою броню — нагрудные пластины и наплечники выглядели так, словно до этого места его тащили по асфальту, прицепив корпус к буксиру. Расцарапанные красно-синие доспехи уже не казались такими яркими, как раньше. — Это она и есть, Прайм, — он изменился в лице и в миг посерьёзнел. — Единственное, чего я сейчас хочу — покинуть эту проклятую всеми богами планету и вернуться домой, на Кибертрон. К счастью, мне повезло и я в скором времени смогу вернуться. Сейчас ты нужен мне лишь как приманка, так что пока что ты будешь жить. — Приманка для кого? — он помнил последние моменты до того, как погрузился в оффлайн и знал, какие цели преследовал Мегатрон, но правда эта пугала Оптимуса. Какая ему польза от Марси? — Для твоей белковой подружки, конечно же. — Зачем она тебе? — Мне — не за чем. Она нужна моему партнёру. Я заключил с ним контракт, благодаря которому я смогу вернуться домой. Мой партнёр поможет мне с космолётом, которого на этой помойке я никогда бы не смог построить сам. Вернувшись на Кибетрон, я попытаюсь вернуть эту планету к жизни и заживу на ней, как новый правитель. — Только не говори, что ты заключил сделку с рийдами, — встретившись с непонимающим взглядом деса, Оптимус подавил смешок. Неужели он способен поступить настолько глупо? — Мегатрон, ты даже не представляешь, что творишь. Неужели ты не помнишь истории, которые нам в юности рассказывали про кончину Неурина? О том, как именно погиб этот мир? — Если ты думаешь, что я глуп настолько, чтобы подчиняться им, то ты деградировал ещё сильнее, чем я думал. — прорычал Мегатрон, поглядывая на Прайма исподлобья. — Даже если эти твари хотят меня обмануть и использовать, я никогда им не доверюсь и не позволю им помыкать мной. Они чудесным образом вернули к жизни нескольких ботов из моего окружения, но они… сильно отличаются от тех, какими были раньше. Я пытаюсь сделать всё, чтобы вернуть их в прежнее состояние. Но даже если они лишь куклы, только внешне похожие на тех, кто был ко мне приближен, я смогу использовать силы рийдов для своеобразного апгрейда. — Апгрейда? О каком апгрейде может идти речь? Все симбиоты, которых мы встречали, были безвольными манекенами, которыми управляли их хозяева-рийды. — Предавшие меня десептиконы, которые сбежали от меня как крысы, получили по заслугам. Их сознания полностью подчиняются рийдам, так что в таком теле от кибетронца остался один лишь каркас — внутри они наверняка все в этой чёрной мерзкой смоле. Но несмотря на все неприятные стороны, я сильнее всех этих трусов, бросивших меня — я могу войти в симбиоз с одним таким существом и быть в союзе доминантным звеном. Получив столь могущественную силу, я мог бы вернуть былую мощь и захватить, скажем, Землю, поработив человечество. Но сейчас меня это совершенно не интересует. Я хочу вернуться домой, Прайм. Помнишь ещё, что это за место? Или твоё бесконечное сострадание и великодушие выбили из процессора любые воспоминания, связанные с родным Кибертроном? — Я поступаю так, как должен. Если все уподобятся тебе и будут ходить по головам других, прикрывая это благими намерениями, то этот мир станет ещё чернее, чем был прежде. — Вот как? Посмотри на себя, Оптимус. Посмотри, к чему тебя привело твоё благородство. Сколько раз тебя предавали? Сколько раз вытирали о твоё добродушие ноги? Ты старался помочь другим, забывая про себя и собственный род. Да, я начал эту войну, я уничтожил родной дом и устроил геноцид. Но сейчас я хочу искупить свою вину. А где ты? Ты ничего не пытаешься изменить, лишь, как собачонка, бегаешь за людьми и пытаешься всем угодить, говоря про благородство и честь. Я найду всех ботов, которые остались в живых, и под моим началом все мы вернёмся домой. Я исправлю свои ошибки и верну Кибертрону былую славу. Ну, а что же ты? Тебя подставил твой же протеже. Оптимус не желал продолжения разговора и отвернулся, остановив свой взгляд на кабине пилота, которая находилась после вытянутого круглого коридора. Странное помещение напоминало пугающие многочисленные комнаты корабля Локдауна. Остается думать о том, как выбраться отсюда без помощи ботов. Но как он сбежит в таком плачевном состоянии? Ему просто не хватит сил и он уйдёт в перезагрузку при первой же возможности. — Я доставлю белковую своим союзникам, а дальше они сами с ней разберутся. Не стоит беспокоиться о её жизни, ведь благодаря ей мы могли бы вернуться домой. Понимаешь, о чём я? Я могу предложить тебе союз, твоя задача лишь засунуть свое благородство поглубже и задуматься о шансе, который наконец появился у нашего вида. — Союз с рийдами не приведёт ни к чему хорошему, Мегатрон. И я никогда бы в жизни не пошёл на такую сделку. Если и возвращаться на Кибетрон, то другим путём, не так, как хочешь ты. — Неужели? Ты снова твердишь про честь и благородство? Мне показалось, что с ними мы уже закончили. Я начинаю уставать от этого бессмысленного лепета. Ты всё такой же твердолобый пацифист, — с долей разочарования проговорил десептикон, отвернувшись от пленника. — Нет, дело не в чувствах. Ты ведь и сам знаешь, что это за существа. Дикие кровожадные звери, которым чужда жалость, добродетель и честь. Они не будут держать слово и при первой же возможности вонзят тебе в спину нож. Ты нужен им, но после того, как они перестанут извлекать выгоду из этой сделки — уничтожат тебя, как и всех остальных. А отдав рийдам эту неурийку, ты погубишь целую расу, у которой спустя десятки веков наконец появилась надежда вернуться домой. Неужели ты поступишь так снова? Отдашь невинную девчушку на растерзание этим тварям? Ты словно наступаешь на свои же грабли, разве не помнишь, чем закончилась история с последней такой человеческой жертвой?! Мегатрон помолчал, затем злобно осклабился, развернулся и схватил Прайма за броню на правом плече. Вбив того в стену, он нажимал на повреждённое сочленение когтистыми пальцами, сжимая их с каждой секундой сильнее и сильнее. Прайм, прикрыв оптику, стерпел боль, лишь болезненно прохрипел. — Ты — ничтожество, Прайм. Раньше я думал, что хоть какие-то мельчайшие крупицы сознания остались в твоём процессоре, но теперь я понимаю, что это не так. Я понимаю, почему ты всегда проигрываешь, почему всегда тебя предают. В этом мире не выжить тебе — жалкому гуманисту, который никогда не думает о благах своих собратьев. Ты преследуешь, как тебе кажется, великую цель, но на деле ты лишь давным давно сбился с единственного верного пути — спасения своего мира. Так что заткнись и не смей говорить мне, что я глуп. Он скрылся за округлым коридором, оставив Оптимуса в тишине обдумывать каждое слово, сказанное им. Прайм не желал освободиться, да и сил совсем не оставалось. Чтобы восстановить повреждения, он погрузился в оффлайн с мыслями о Марси. Он всей душой надеялся, что автоботы не поступят столь опрометчиво и не подставят её.***
Марси закончила писать очередной отчёт, о котором её попросил Колин, отъехала от рабочего стола на кресле, потянулась и зевнула, вовремя успев прикрыть рот, вспомнив, что в помещении она не одна. Поймав скептический взгляд начальника, она усмехнулась и потянулась за телефоном, желая узнать, который час. Ужаснувшись, насколько она засиделась на работе, девушка торопливо начала собирать вещи, вспоминая, договаривалась ли она с Праймом о том, чтобы он подвёз её до дома, и если договаривалась, в котором часу он должен был ждать. Машина осталась дома, а утром она ехала вместе с Кейдом, если его нет на базе, то надежда только на Прайма. — Что, уже уходишь? А я думал, ты тут заночевать решила, — едко подметил Колин, не отрываясь от экрана компьютера. Борода на лице мужчины, некогда ухоженная и аккуратно подстриженная, теперь заросла так сильно, что совсем не было видно губ. Он напоминал Марси дровосека. Да уж, работы в последнее время прибавилось. — Я бы хотела, конечно, составить тебе компанию и заночевать тут. Но, в отличие от тебя, я не живу на работе, и у меня есть дела помимо неё, — она опять острила так, что после каждой фразы, сказанной ей, Колин молчал какое-то время, переваривая её слова. Впопыхах собираясь и на ходу засовывая ноутбук в портфель, она спиной чувствовала сверлящий взгляд начальника. Марси обещала себе больше не препираться, но порой ей так и хотелось как следует его подколоть. Такими темпами она останется без работы. Выйдя в центр огромного помещения, она заметила, что было непривычно пусто — значит, все боты были на задании или патруле. Странно, обычно они небольшими группами выезжали, однако в этот раз отсутствовали все. Девушка не видела даже Кейда. Выходит, если нет ни Кейда, ни Оптимуса, задача её усложняется — кого же просить подвезти? Девушка как раз шла мимо тёмного закутка, где были отдельные кабинеты начальников, и в голову ей пришла отличная мысль. Руби ведь тоже может её подбросить. Она направилась в сторону кабинета, который принадлежал Руби. Даже у неё есть персональная комнатка, в которой Смит бывала очень редко. Сколько бы Финч не пыталась, она всё никак не могла понять, кем подруга работала в этом месте. Руководитель здесь был один — капитан МакАлистер, которого Марси видела чуть ли не один раз за всё время, что работала здесь. Также была Гэри, Леннокс, Кейд и другие важные люди, все они что-то делали и чем-то занимались. Руби же практически всегда отсутствовала, а в те дни, когда находилась на базе, была либо с Марси, либо решала важные вопросы. Девушка предположила, что, возможно, она искала рийдов, используя в своих целях ботов. В последние несколько месяцев рийды почему-то стали объединяться с десами, образуя некий симбиоз. Убить такого врага было очень трудной задачей для ботов. Руби, однако, владела навыками, с которыми любой рийд, будь он хоть в симбиозе с десептиконом, задрожал был от страха и убежал подальше. Белокурая убийца-рейнджер была чем-то особенным в жизни Марси. Спустя относительно недолгое время девушка могла назвать Руби частью своей семьи, от которой почти ничего не осталось. Бывало, она спрашивала себя, что было бы, если бы отец не сопротивлялся и позволил Руби обучить свою малолетнюю дочь всему тому, что пригодилось бы ей в дальнейшем? Возможно, он бы не умер. Да и Марси не встретила бы Прайма, чего ей бы очень не хотелось. Наконец-то Марси точно знала, что её ждало в дальнейшем будущем. Для начала, они встретят всех выживших неурийцев, поиском которых сейчас активно занималась Руби. Финч предполагала, что поиск выживших союзников был основной занятостью Смит вне стен НЭСТа. После учёта всех, кто желает вернуться домой, они займутся поисками корабля, координаты которого они так и не получили. Девушка сомневалась, что у неё когда-нибудь это получится. Она постоянно перечитывала письмо, проводила с ним эксперименты, отрывала от краёв бумаги маленькие кусочки и заливала их разными кислотами — всё бесполезно. Как сказала тогда во сне её мама, искать придётся в самом тексте, буквально читая «между строк». Бумага, на которой было написано письмо, после эксперимента с хлоридом натрия, со временем вернулась в своё привычное состояние. После обнаружения корабля (если они его найдут) она отправится на Неурин, при условии, что корабль этот не развалится. Что будет дальше она не хотела знать. Всё это значило лишь одно — их пути с Праймом разойдутся. Каждый раз, когда девушка думала об этом, она старалась отторгать эту мысль, выкидывать её из головы, ведь она причиняла ей так много боли. На протяжении нескольких месяцев они с Оптимусом сблизились сильнее, чем она могла раньше себе представить, и расставание с ним она совсем не представляла. Марси вспоминала слова, что говорил он ей, взгляды, которыми они обменивались, ощущала, как по коже разбегаются мурашки от мыслей о его прикосновениях. Иногда девушке казалось, что они способны были общаться и без слов — одного взгляда Оптимуса было достаточно, чтобы понять, как сильны его чувства. Она со смехом вспоминала те времена, когда сомневалась в том, что он способен на любовь и обычную симпатию к человеку. Как она могла быть так слепа? Встретившись однажды, они больше никогда не расставались, никогда не ссорились и были уверены во взаимности своих чувств. Марси задумывалась о том, любила ли она кого-то так сильно? Был хоть один человек в её жизни, который был бы хоть чуточку похож на Оптимуса? Рядом с Праймом она чувствовала себя так, словно полюбила кого-то впервые в жизни. Воспоминания о любых других отношениях стирались рядом с ним. Бесцеремонно распахнув дверь кабинета, девушка увидела абсолютную пустоту и тьму — Руби внутри не было. Отлично, что ей делать? С такой проблемой она давно не сталкивалась, потому что Прайм всегда либо предупреждал о том, что не сможет довезти её, либо, соответственно, отвозил. Набрав номер Руби, она тут же поняла, что это глупо, ведь она наверняка занята, а когда она занята, она не отвечает на звонки. Сунув телефон в карман, девушка раздражённо пнула дверь, о чём тут же пожалела — боль от удара по ноге поползла вверх, отозвавшись звоном в голове. Болезненно промычав, Марси испуганно распахнула глаза, осознав, что это было слишком больно для такого слабого удара. Скатившись по стене на пол, она схватилась за голову и громко простонала. В последние недели мигрени одолевали её достаточно часто, но эта боль была несравнима с прежней. Девушке казалось, что боль растекается по всему телу: неприятно тянуло в груди, животе, даже в мышцах ног. Марси шумно вдохнула воздух в лёгкие, что послужило стимулом для очередного приступа кашля — она болезненно захрипела и опёрлась руками о пол. Почувствовав привкус металла во рту, девушка коснулась пальцами губ и ужаснулась — изо рта текла кровь, очень много крови. Из глаз хлынули слёзы, и она захрипела, будучи не в силах это контролировать. Марси лишь тихо плакала, отплевываясь кровью. Когда у неё начало темнеть в глазах, она увидела размытый силуэт человека перед глазами, подбежавшего к ней. Некто подхватил её на руки и отвернул голову набок, чтобы кровь и пена, что выливались из её рта, не попадали обратно. Постепенно теряя сознание, она поняла, зачем спасший её человек сделал это — наверняка с её удачей она бы ещё и задохнулась своей собственной кровью, если бы голову не отвернули вбок. Затем она погрузилась во мрак, наконец-то избавившись от ощущения боли и ужасного сухого кашля, раздирающего лёгкие в клочья.***
— Ты многое должна нам разъяснить, Смит, но в первую очередь — какого хрена было тогда на трассе? Я конечно всё понимаю, у нас сейчас не самые лучшие времена, всякая хрень происходит, но эти твои трансформации выходят за рамки «Можем это проигнорировать, хоть это и полнейший звездец»! Голоса, что разбудили Марси, оглушали и причиняли ей невероятную боль, что отдавалась в затылке. Простонав, девушка закрыла уши и вжалась в мягкую поверхность, на которой лежала. — Тише, она проснулась. Марси, ты слышишь меня? — она раскрыла опухшие от слёз глаза и тут же об этом пожалела — её ослепили ярким лучом карманного фонарика. Отвернув голову и закрыв глаза, она чувствовала, как погружалась в дремоту, но её постоянно трясли за плечи, чтобы она не жмурилась. Лишь после того, как фонарик ушёл из поля зрения, девушка увидела расплывчатую картинку, на которой увидела Колина, невысокую фигуру справа от себя (судя по всему, Гэри), и высокую тень — Руби. Дрейк крепко держал её за руки, чтобы она не сваливалась обратно на кушетку, мельтешил перед глазами и рассматривал её лицо. — Ради всего святого, не орите так громко, башка сейчас лопнет, — Марси оттолкнула от себя Дрейка, оглядела помещение опухшими и слипающимися глазами и присела на кушетке, стоявшей в процедурном кабинете. Схватившись за голову из-за вновь усилившихся болей, она негромко простонала, зарывшись пальцами в спутанные волосы. — Ты нас сильно напугала, милая, — Руби взялась за её лицо и потянула на себя, обеспокоенно рассматривая. Непонятно, что она надеялась увидеть. — Каким образом? — вновь зажмурив глаза, девушку снова потянуто в сон. — Мы приехали на базу, и тут же к нам выбежал Дрейк, оказалось, ты грохнулась в обморок. Увидев, что у подруги потекла струйка крови из носа, Руби поднялась и протянула ей салфетки, что лежали на столике рядом. — Что случилось? — Без понятия. Видимо, переутомилась за работой, — усмехнулась она и коротко глянула на Колина, вытирая нос. — Зачем он вас позвал, разве у него нет второго медицинского образования? — Шутит как здоровая, значит, поправится быстро, — хмыкнул Дрейк, убирая фонарик в карман и доставая из шкафчика напротив небольшой шприц и ампулу. — Не думаю. Ты видишь, какая она бледная? На смерть похожа. Ей нужно попасть в больницу, после таких падений следовало бы отлежаться несколько дней под капельницей, — Гэри скрестила руки на груди и обеспокоено оглядела блондинку. — У неё… кожа цвета гранита, и мне почему-то кажется, что это ненормально. — Ну, вообще-то, я по своей природе бледная. На самом деле, не о чем волноваться, Гэри, я просто в последнее время сплю мало и часто переутомляюсь, — подавив очередной приступ кашля, Марси дрожащей рукой приняла воду, которую протянула ей Руби. — Ей не нужно обследоваться, не думаю, что это что-то серьёзное, — не отрывая взгляда от подруги, проговорила Руби, изредка раздраженно поглядывая на Томпсон. — Ага, а как насчёт вот этого? — Гэри разжала кулак и продемонстрировала платок, пёстрый от бурой и алой жидкости. — И что это? — Руби приподняла бровь и возмущённо оглядела Гэри с ног до головы, остановив взгляд на алом клочке бумаги. Марси посмотрела на девушку, однако нормальное зрение к ней так и не вернулась, из-за чего вместо Томпсон она видела возмущенное красно-зеленое пятно. — Кровь, полагаю. Когда Дрейк отнёс её в процедурку, я увидела на предполагаемом месте падения Марси красную лужицу. Полагаю, это натекло с нашей коматозницы. Да и Дрейк может подтвердить наличие крови, он сам наверняка видел, как Марси ей захлёбывается. Не так ли, Колин? — Гэри повернулась с мужчине и тот, недолго подумав, коротко кивнул. Рыжая продолжила. — Марси, ничего не хочешь нам рассказать? — У меня туберкулёз, — негромко засмеялась Финч, пряча ладонью плечо, на котором засохла кровь. — Марси, твою мать, сейчас не до шуток! — прикрикнула на неё рыжая, выбрасывая платок в мусорку и подходя ближе. От подобного обращения к ней Марси вжалась в кушетку словно нашкодивший ученик, сидящий перед отчитывающим его директором. — Объясни, какого хера кровь была на том месте, где ты лежала? На твоём теле нет ни порезов, ни ран, ни одного пятна крови на одежде, следовательно, она текла не из кожи. Глубоко вздохнув, Марси обняла себя за плечи и до боли прикусила губу. Она не хотела говорить об этом, не хотела, чтобы они знали правду. Слишком долго скрывать ей всё равно бы не удалось. — Перед тем, как потерять сознание, я начала кашлять и у меня потекла кровь изо рта… Гэри удивленно приоткрыла рот и посмотрела на девушку круглыми глазами. Она словно знала ответ на свой вопрос, но не хотела, чтобы тот был правдой. Придя в себя и вновь глянув на окровавленный платок, она нахмурилась и сердито взглянула на Марси. — Ты скрывала это от нас? И сейчас пыталась? Если бы не моё снайперское зрение, никто бы ведь ничего не заметил и… — она нервно сглотнула, слова довелось ей с трудом. — Ты ведь могла бы так в какой-то день упасть и больше никогда не встать. Решила умолчать про какую-то свою болячку, которая заставляет тебя харкать кровью? Ты совсем тупая или притворяешься, чтоб я склонилась к первому? В помещении стихли абсолютно все звуки, в воздухе буквально чувствовалось напряжение — Марси вдруг подумала, что подняв руку вверх, она могла бы ощутить его, прикоснуться к плотному сероватому туману. У шкафчика с медицинскими препаратами что-то щёлкнуло — это Коллин зажёг сигарету, глубоко затянулся и выдохнул дым. Марси смотрела на него с мольбой, надеялась, что он сможет ей помочь выпутаться из такой ужасной ситуации, но он смотрел в пол с пустым выражением на лице, словно его совсем не волновало то, что случилось. — Я… — прочистив горло, тихо проговорила Марси. — Я не хотела быть для вас обузой… — Какой нахер обузой? — Гэри разъяренно замахнулась на процедурный металлический столик и лотки, что стояли на нём, тут же с оглушительным звоном отлетели на пол. Щипцы, зажимы, ножницы и различные скальпели разлетелись, звеня на белой плитке. — Ты будешь для нас обузой, дорогая, когда сдохнешь прямо на базе от истощения. Как я буду это объяснять начальству? Скажу, что работала до потери пульса? А? А что скажу Прайму? О боже, он же здесь всё просто разнесёт, только представь себе это. Об этом ты не подумала?! Марси испуганно посмотрела на Гэри, и сердце её, казалось бы, просто остановилось от страха. Рыжая сержантка не позволяла себе подобных вольностей, никогда не кричала ни на кого, а уж в особенности — на Марси. Сердце стучало так сильно и быстро, что девушка слышала в ушах ритмичный шум. — Простите меня. Я… я не хотела вас напрягать и заставлять нервничать, — девушка подавила в себе желание расплакаться и проглотила ком в горле. Опустив голову, она прикрыла лицо в надежде, что никто не увидел её испуганный взгляд. Она чувствовала себя попавшей в ловушку собственной лжи. — Ты пройдешь обследования. Всё, которые назначит тебе лечащий врач. Не думай, что отвертишься от этого. Я расскажу всё Прайму, и он лично будет следить за этим. Надеюсь, ты поняла, какую ошибку ты совершила, — Гэри развернулась и стремительно направилась прочь из лаборатории, громко хлопнув дверью. В помещении настала оглушительная тишина, и в голове у Марси ещё долго звучали слова рыжей.***
— Гэри, успокойся, сейчас нам не до истерик! Нужно срочно разбираться с проблемой. Нужно собрать всех ботов, всех солдат. Мы должны что-то сделать! — Кейд ходил из стороны в сторону, хватаясь за голову. — Что мы сделаем? Ты в курсе, что это был Мегатрон? Как ты будешь сражаться с грёбаным Мегатроном? Ладно бы он был один, что-нибудь мы придумали, но ты видел тех уродов, которые на нас напали? Правильно, нихера ты не видел! Они сильнее обычных десов, и их стало еще больше, чем раньше, словно на дворе вновь девятый год. Прикинь, что будет, когда они узнают, где мы обитаем? Они без приглашения сюда ввалятся и взорвут всё к чертям! — Ну уж точно мы не бросим его там! — Что случилось? — тихо спросила Марси, привлекая к себе внимание всех собравшихся. Люди, боты, все они стояли вокруг Руби и Гэри, взволнованные и испуганные. Глаза Смит были опущен в пол, девушка молчала и Марси это показалось странным. Кейд, как обычно растрёпанный, в испачканном рабочем комбинезоне, выглядел сильно взволнованным и испуганным. Раз он в такой одежде, значит, его срочно оторвали от работы с Хаундом. — Объявился Мегатрон. Год его не было, и вот, внезапно, показался, уродец, — раздражённо проговорил Хаунд, складывая руки на груди. — И что? Только из-за Мегатрона вы все тут собрались? И где Оптимус? — девушка взглядом искала Прайма, хоть и понимала, что если бы он и был на базе, то точно бы стоял сейчас здесь, среди своих. Но его не было. Что-то точно случилось, думала девушка, чувствуя, как внутри всё замирает от нарастающего страха. — Ну… В общем, такая ситуация… Прайм взял Буша, Смит и Томпсон на задание, оно оказалось засадой, Буш нас всех подставил, а Оптимус теперь, как бы… В плену, — тихо пробормотал Би, опускаясь рядом с блондинкой на корточки. — Ч… что? — девушка ошарашенно смотрела на Руби и Гэри, чувствуя, как по спине ползут мурашки. Страх сковал её, и она не могла пошевелить даже пальцем. — Это правда. Я видела, как те симбиоты во главе с Мегатроном утащили его. Он… он предложил автоботам обмен — тебя за Оптимуса, — мрачно проговорила Руби, всё так же смотря в пол. — Детка, только не нервничай, ладно? — Кейд стал выглядеть ещё испуганней, чем до прихода Марси, но уверенно придерживал её за плечи, останавливая её и не давая вырваться. Кожа её будто стала прозрачной, и теперь можно было разглядеть синие набухшие сосуды на обескровленном худом лице. — Мы что-нибудь придумаем! — Не надо меня успокаивать! Надо что-то делать, почему вы все тут стоите, будто бы ваш командир не в плену у самого опасного террориста на планете? Почему вы ничего не делаете? Просто собрались кучкой и молчите, сверля взглядом пол? Представьте, что будет, если он умрёт? Мы все будем в огромной заднице! — крик девушки эхом разносился по ангару. — Марси, тихо, не нужно паниковать! — перепуганно проговорил Кейд, пытаясь поймать девушку, которая нервно металась из стороны в сторону, выбираясь из крепкой хватки Йегеря. — Дрейк, быстро сюда, неси успокоительные! — Не нужны мне успокоительные! Просто сделайте хоть что-то! Спасите его! — по лицу девушки текли слёзы, а тело начало трястись, с каждым всхлипом она дёргалась всё сильнее и сильнее. Она не удержалась и рухнула на пол, заливаясь слезами. В глазах её всё поплыло, взволнованные взгляды ботов, ошеломленные военные, широко раскрытые глаза Гэри, которая всё время мелькала где-то рядом, все они слились в одно белое пятно. Глаза больше ничего не видели. В памяти остался лишь силуэт Руби, которая держала лицо девушки и что-то ей кричала. Марси почувствовала боль в правом плече и провалилась в сон.