Не убегай

— Ну, Якушев… — произнёс преподаватель, смотря прямо на меня, — моя мама тут совсем не при чем. Может, вы ответите наконец-то на мой вопрос? — Я… А, какой вопрос был? — пробормотал я, поняв, что пропустил что-то опять. — Я спросил, — спокойно произнёс Алексей Владимирович, — где ваша работа? Посмотрев прямо в серые глаза, я ответил: — Нету.       Если честно, эта пара, как и новый преподаватель начинали меня уже раздражать. Мне хотелось запустить в него чем-то тяжёлым, чтобы стереть с его лица эту непонятную ухмылку. Алексей Владимирович пристально посмотрел на меня, а потом, резко отвернувшись, спросил кого-то другого. Если бы не антипатия, которую я начал почему-то чувствовать к этому человеку…       В этот момент прозвенел звонок и я, резко встав, попытался ускользнуть из аудитории. — Якушев! — услышал я за собой строгий голос.       Не хотя я повернулся. Проходящие мимо Настя и Лиза сочувственно мне улыбнулись, направляясь к выходу. Я медленно подошёл к столу преподавателя. Ожидая, что получу выговор за невнимательность. — У тебя глаза зелёные? — спросил меня Алексей Владимирович, чуть приближая своё лицо ко мне. — Что? — я опешил от неожиданности и резко дёрнулся назад. — Глаза говорю, зелёные, это редкость. Красиво, — преподаватель как-то ободряюще улыбнулся. — Спасибо, — сказал я. — Присядь, — Алексей Владимирович, указал рукой на стул, стоящий напротив его стола, а сам, облокотившись на стол, скрестил руки на груди. Мне уже стало казаться, что это его любимая поза.       Я сел и стал рассматривать преподавателя снизу-вверх. Он действительно был высок. Только сейчас я заметил, что стоящий передо мной мужчина был очень красив. Его черты лица были аристократичными, а глаза жёсткими. Не удивительно, что вся женская половина нашей группы всю пару только и делали, что восторгались им. — Ну, что ж, — Алексей Владимирович пристально посмотрел на меня, — может, вы мне объясните, почему вашей работы сегодня не было?       Я сидел на стуле и молчал. Мне не хотелось отвечать этому типу. Вся его доброжелательность, сейчас казалось притворной. — Владимир Якович… — я чуть кашлянул в сжатый кулак. — Что Владимир Якович? — спросил меня преподаватель. — В ближайшие три месяца, вместо него буду я! — он взлохматил свои волосы и оперся ладонями о стол. — Максим? — Я не писал. Я говорил стар… Владимиру Яковичу… — Говорили что? — спросил он. — Что не могу. — Что не можете? — переспросил Алексей Владимирович.       Вздохнув, я встал со стула и поравнявшись с преподавателем, подняв голову посмотрел ему в глаза. — Что я пока не могу выполнить работу! — сказал я.       Алексей Владимирович как-то странно на меня посмотрел, а я все думал, вспомнил он меня или нет. Почему-то стало обидно, что он не запомнил того, кого сбил с ног. — Почему? — преподаватель продолжал меня пытать. — Личные проблемы! — стиснув зубы, проговорил я. — Личные проблемы не мешают вам бегать в пять утра? — улыбаясь, спросил он.       Я не ответил, поняв, что он меня все-таки вспомнил.       Вся эта ситуация начала меня уже злить. Ну, почему Владимир Якович так не во время сломал ногу, когда он так нужен. — В таком случае вы должны выполнить задание. Верно? — серые глаза пристально смотрели на меня. — Верно, — недовольно отозвалась я. — Теперь я могу идти? — Когда у вас следующая пара у меня? — В понедельник, — ответил я, уже ненавидя его. — Хорошо. Значит, через четыре дня, — произнёс он. — У вас будет предостаточно времени выполнить работу! — Хорошо, — сказал я.       Мне с большим усилием удавалось сохранять спокойствие. Мои кулаки, то сжимались, то разжимались. Посмотрев на меня, Алексей Владимирович хмыкнул и сказал: — Вы можете идти!       Развернувшись, я пошёл к выходу, перед тем, как закрыть дверь, произнёс: — Вы не особо похожи на первокурсника. Закрыв дверь, я уже не заметил, как преподаватель повернулся в мою сторону, улыбаясь.

***

      Я все ещё смотрел на закрытую дверь за Максимом и улыбался. Почему-то меня не покидали его зелёные глаза, которые смотрели то затравлено, то с вызовом. Зайдя в аудиторию, я фактически сразу его узнал. И стал медленно наблюдать. Довольно сложно не заметить студента, без малейшего интереса к новому преподавателю. В течение всей пары, он был каким-то нервным, а потом нагло решил вздремнуть на парте.       Под взглядами хорошеньких студенток за сегодня, я ощутил себя уже десять тысяч раз раздетым. Это вызывало у меня только смех. Я уже сбился со счета, сколько раз меня пытались соблазнить студентки. Подкидывание записок в рабочие тетради, с прямыми намёками на интимные отношения. Весь этот пустой флирт, короткие юбки, блузки с глубоким вырезом. Как любому, нормальному мужчине, мне льстит подобное внимание. Все-таки я ценю женскую красоту. Но встречаться со своими студентками — табу. Молодые девушки слишком требовательны и неизвестно, что от них можно ожидать. Мои отношения чаще складываются с женщинами моего же возраста. Они знают, чего хочу я, а я знаю, чего хотят они. Простой, добрый секс. Без обязательств и нытья на следующее утро. Всем хорошо и все довольны.       Максим Якушев. И почему я думаю о нем? Он не похож на парня, который не может за себя постоять. Средний рост, худоватый, но достаточно спортивное, подтянутое телосложение. Он стоял передо мной, как стойкий, оловянный солдатик. Прямая спина, гордо поднятая голова. Он пытался скрывать свои эмоции, и это было очевидно. Я смотрел на его сжимающий и разжимающий кулак, смотрел ему в глаза. Такую бурю эмоций в одном взгляде, я видел впервые. Не мог же он так расстроиться из-за работы, которую я потребовал выполнить? Не думаю. Надо будет выяснить, в чем проблема этого парня… — Как прошёл первый день, сынок? — спросил меня отец, когда я решил его навестить в больнице. — Хорошо, пап, — ответил я.       Врачи считали, что со сломанной ногой ему лучше оставаться в больнице из-за его возраста. Но мой отец Владимир Якович, рвался домой. — Врёшь! — произнёс он, хитро улыбаясь. — Ну, может, немного, — согласился я. — Не волнуйся, протяну два — три месяца. — Спасибо, Леш. — Не благодари. Лучше поскорее выздоравливай. — Ох, — отец улыбнулся и посмотрел на меня своими добрыми, серыми глазами, — ещё неделю протянуть в этом аду и домой! И почему эти врачи носятся из-за моего возраста? — Могут быть осложнения, — ответил я, — вот и просят тебя тут задержаться. — Мне пятьдесят семь лет, а не сто семь! — смеясь, сказал он.       Мы с отцом были похожи, с той лишь разницей, что на его лице уже были морщины, а в когда-то черных волосах проступила седина. Но, несмотря на это, он был всё ещё хорошо слажен, молодые парни могли бы ему позавидовать. — Как там мой ангелочек? — спросил меня отец. — Ты хотел сказать дьяволёнок? — усмехнулся я.       Ангелочком отец называл мою пятилетнюю дочь Полину. — Даже не знаю, сколько ещё сможет выносить этого ребёнка Анжела Васильевна! — улыбнувшись, сказал я, вспомнив про няню своей дочери. — Не переживай, — сказал мне папа, — Анжела Васильевна за свои семьдесят лет и не таких воспитала! — Посмотрим.       Мой отец обожал свою внучку, поощряя все её капризы. Для пятилетнего ребёнка она была слишком избалованна, но при этом умна не по годам. — Ей нужна мать, — задумчиво произнёс мой папа, возвращаясь к излюбленной теме. — Господи! — я сомкнул руки в молитве и посмотрел на своего отца. — Не начинай опять, прошу!       Улыбнувшись, он не стал продолжать разговора, чем меня очень порадовал. Последние пять лет, излюбленной темой для отца была — найти мать для Полины. Полине нужна женская забота и любовь! И чем простите, Анжела Васильевна не забота и любовь? Дерево посадил, дом построил, ребёнка почти вырастил! Мне хватило и первого брака, больше не изъявляю желания. Осталось теперь только ждать Яблоков, внуков и когда потечёт крыша! — Эти оболтусы не догадались, что ты мой сын? — спросил меня отец, прервав мои мысли. — Им не хватило ума сложить два плюс два, — улыбнулся я отцу, поняв, что он имеет в виду студентов, — они проигнорировали висевшее расписание и небольшую смену расстановки имён. Но я думаю, они скоро обратят на это внимание.       Мой отец расхохотался и сказал: — Да-а-а, — протянул он, — все же не заметить в расписание: Трофимов Владимир Якович и Трофимов Алексей Владимирович, нужно уметь! Особенно, когда эти два преподавателя по одному и тому же предмету.       Отец продолжал смеяться и выдал: — Небось, студентки от тебя глаз не отрывали сегодня? — Не без этого, — ответил я. — Не удивлюсь, если студенты тоже, — улыбнулся мой отец.       И тут я вспомнил про Максима. — В твоей группе есть один странный малый, — начал я, — средний рост, русые волосы, зелёные глаза. — Максим, — улыбнулся отец. — Да, он. — Что-то случилось? — спросил мой отец, как-то слишком обеспокоенно. — Ничего особенного, — ответил я. — Какой-то он отрешённый и колючий.       Мой отец начал смотреть на меня с какой-то странной грустью в глазах, когда я начал говорить о Максиме. — Ничего не поделаешь, — как-то слишком примирительно сказал он. — Что? — спросил я. — Леш, — произнёс отец, — я не могу это обсуждать с тобой, прости, — он поднял на меня свои добрые глаза, — мальчику сейчас очень тяжело.       Не знаю почему, но мне стало неприятно, такое внимание моего отца, к совершенно незнакомому мальчишке. — Тяжело? — переспросил я. — Может, он просто использует твою доброту, чтобы пинать балду. — Нет, сынок. Поверь.       Я не хотел слушать отца. — Никто не хочет поставить этого мальчишку на место, — недовольно продолжил я. — Деканат его жалеет, ты его пытаешься защищать, — я начинал злиться, — хотя у него пропусков по твоему предмету достаточно для исключения. — У него есть проблемы, — произнёс мой отец. — Какие? — Не хочу об этом говорить, — сказал он, — я думаю, тебе лучше узнать это у него самого. — Удивлён, что ты так защищаешь его, — сказал я с обидой. — Удивлён, что ты так из-за этого завёлся, — парировал мой отец.       Я и сам удивлялся, почему действительно так завёлся на пустом месте. Ведь в действительности мне хотелось узнать, в чем проблема паренька. Может, ему нужна помощь? Почему я вообще об этом думаю? На кой-черт мне сдался этот Якушев?       От переизбытка непонятных мыслей, моя голова заболела. И я начал делать круговые движение вокруг висков, закрыв глаза. — Не дави на парня, — услышал я, — попробуй с ним поговорить. — Это будет сложно сделать, — сказал я, — он не очень-то и многословен, и похож на кактус! — Я знаю, — усмехнулся отец. — Не беспокойся! — сказал я. — Не давить, приманить конфетами, погладить по головке и сказать: «Малыш, слушайся дядю, учи уроки!» — Да… — мой отец хохотнул. — Удачи!       Черт! И почему столько беспокойства вокруг этого мальчишки? И почему отец не хочет мне рассказывать, в чем проблема? Спокойно! Не давить, приманить конфетами, погладить по головке.