сигаретный дым

намджун думает что хосок мудак и озвучивает свои мысли с непоколебимым спокойствием на лице. хосок бы обиделся, если бы у него были хорошие аргументы себя оправдать, поэтому молчит, жадно вжимаясь в одеяло и дуя синие от прохлады губы. – и как тебя только угораздило, – вздыхает намджун, старательно пытаясь не смотреть на выглядывающие коленки из-под большого одеяла, в котором тонет хосок, пытаясь согреться. – ебанутый чон хосок. хосок намеренно громко вздыхает и выглядывает из-под одеяла, надеясь, что намджун не зол и не оставит под его глазом большой синяк, если тот подойдет и попросит погреться рядом, потому что слишком холодно. намджун продолжает открывать браузер на компьютере, открывает вкладку, закрывает вкладку, старается не смотреть на хосока через зеркало, чувствует взгляд и бесится. – сколько ты там простоял? – намджун поворачивается к чону, смотрит безразлично, но хосок чувствует его волнение и улыбается самому себе, отмечая, что намджуну чертовски идут эти очки. – четыре часа и двадцать четыре минуты. я считал, – хосок даже улыбается, но тут же перестает, получив лишь холодный, упрекающий взгляд и вздох с пухлых губ. – ты хоть в курсе, что мог заболеть? – намджун думает зачем ему это, зачем чертов чон хосок на его кровати, зачем чон хосок в его жизни, зачем чон хосок в его сердце. – со мной все в порядке, не волнуйся за меня, – чон тепло улыбается, а намджун лишь проклинает эту чертову улыбку, от которой неправильно все в душе цветет. – я не волнуюсь. – волнуешься. намджун закатывает глаза и бесится, хочет каждый раз убрать имя чон хосока из сердца, вырвать, кинуть куда-нибудь в лужу, например, прикурить и добавить веселое «прощай». а сердце ноет, просит чон хосока рядом, просит всегда смотреть на чон хосока, просит прикасаться к нему, просит нуждаться в нем и любить его. намджун отвергает все время, курит тяжелые ментоловые сигареты и выдыхает прямо в лицо хосоку, когда они непроизвольно близко, целуются: у хосока сладкие губы, а намджун пропах сигаретами и отчаяньем. намджун тушит сигарету об любовь и кидает, топчет ботинками, потому что нахер ему любовь и нахер чувства. а есть хосок. который ебанутый хосок, хосок, который может заставить цвести душу намджуна, заставит улыбаться, заставит бросить чертовы ментоловые сигареты и заставит выкинуть равнодушие в окно и прощаться с ним в течение часа, пока хосок рядом и согревает намджуна своей искренностью; об искренность хосока тушить сигареты совсем не хочется. – иди сюда. намджун шепчет и хлопает по своим коленкам большими ладонями; чуть позже ладони обнимают хосока и прижимают ближе к себе. хосок, весь холодный, но теплый одновременно, со своим одеялом, залезает на коленки к намджуну и греется. по пути хосок случайно сталкивает ментоловые сигареты со стола и намджун усмехается, думая про себя, что это удивительно, как в жизни все легко и просто. хосок тычется в ключицы намджуна — намджун не против. он думает, что хосок все же ебанутый, прислоняется щекой к его холодному лбу, целует как-то совершенно нежно и говорит, что если он снова припрется к дому намджуна и будет ждать его там четыре часа и двадцать четыре минуты в такой мороз, точно получит, потому что хосок заболеет, а намджуну чертовски не нравится заботиться о других. да и не очень-то хочется, чтобы хосок заболел. хосок кивает и выдыхает в шею намджуна. намджун думает, что любит хосока больше, чем ментоловые сигареты или что-либо еще.