hostage;

      — Хен, у тебя какие-то проблемы?       Намджун протирал бокалы, следя взглядом за своим напарником. А у того явно были какие-то проблемы. Мало того, что тот пришел на работу чернее тучи, так теперь еще и методично бился лбом о барную стойку. Благо, что до открытия бара оставался еще целый час.       Юнги издает неопределенный, но довольно жалобный стон и продолжает биться головой.       — Я, конечно, в утешении полный профан, но может ты все-таки поделишься? Или можешь побиться головой о что-нибудь другое, а то я только стойку протер.       Мин прикладывается головой в последний раз и наконец отвечает:       — Я такой тупой.       Намджун откладывает полотенце в сторону и присаживается рядом с блондином.       — Я надеялся на более развернутый ответ.       Юнги же считал, что его ответ включал в себя начало, кульминацию и развязку для описания сложившейся ситуации. Воспоминания не давали нормально сосредоточиться на работе, а тараканы в голове без перебоя скандировали «МИН ЮНГИ, ТЫ ИДИОТ». Собственно, он полностью был с ними согласен. Как можно было повестись на такой развод? Да это же была чистой воды провокация! Его как школьника взяли «на слабо». И кто? Пак Чимин! Это безобидное робкое создание (ага, как же). И все же, надо было срочно выговориться.       — Вот, Намджун, — Юнги повернул голову в сторону друга, — смотри. Есть кривоногая, страшненькая и влюбленная в тебя девушка. Она умоляет тебя об одном поцелуе. Что ты сделаешь? Поцелуешь?       — Конечно же нет! Я же не скотина какая-нибудь. Зачем обнадеживать несчастную. Да и со страшненькими я не целуюсь, — Намджун быстро просек сложившуюся ситуацию и тихонько посмеивался про себя.       Юнги смеряет друга максимально несчастным взглядом и снова пытается пробить головой горизонталь. На самом деле, и дурак бы догадался, что сделал Юнги, а Намджун вполне себе умный парень, стоило об этом помнить.       — Где ты был, когда я совершал самую большую ошибку в своей жизни?       — Предположительно, целовался с кем-то посимпатичнее, — Намджун откровенно смеется, и не может удержаться от вопросов. — Ну, и как? Понравилось?       Этим вопросом Юнги задавался уже несколько часов. Нет, не понравилось. Но и отвращения никакого он тоже не испытал. В конце концов, Чимин на самом-то деле не кривоногая и страшненькая девица, а очень даже ничего. Для девчонок, конечно же. Не для Мин Юнги. Мин Юнги не понравилось. Но и… не очень-то, как оказалось, Мин Юнги гомофоб. Как же так! Как такое может понравиться? Его невинные, нежные, неопороченные уста, зажатые между этих пельмех! *flashback*       Чимин вскакивает с места и не может поверить своему счастью. Хорошо?       — Ты серьезно? Правда можно?       Юнги фейспалмит и жалеет о том, что поддался и все же ляпнул то, что так хотел услышать Пак.       — Я передумал, — уже пытается сбежать, вставая из-за стола.       Чимин легонько толкает его рукой в грудь, заставляя сесть обратно.       — Хен, первое слово дороже второго! — получив разрешение, Чимин точно не собирался сдаваться так просто.       — Что за детский сад, Пак?       — Ничего не знаю, ты сказал один поцелуй, значит так тому и быть.       Юнги понимает, что деваться теперь некуда, он же вроде бы мужик, слово дал — терпи. А Чимин полон решимости, наклоняется к лицу хена затаив дыхание.       — Закрой глаза, хен.       — Я тебе сейчас врежу, — но глаза все же закрывает.       Юнги просто ждет. Ждет своей участи. Готовится блевать и чистить зубы весь вечер. Господи, ну за что…       Чимин медленно касается губами губ хена и отстраняется. Абсолютно невинный детский чмок. У Юнги на секунду даже от сердца отлегло, может быть это именно то, чего от него просили? Может быть все это вполне реально пережить? Но Чимин точно знает, чего он хочет. Он прижимает ладонь к щеке хена и снова целует уже смелее. Шевелит своими лепехами, пытаясь развести хена на жалкий ответ. В тот момент, когда он проводит языком по его нижней губе, сердце Юнги падает куда-то в район пятой точки. Паника нарастает, и он вцепляется рукой в плечо Пака, стараясь того отстранить. Чимин несильно прикусывает губу, отстраняется на жалкие миллиметры и шепчет:       — Хен, если ты не будешь мне отвечать, это не считается.       Юнги открывает глаза и уже хочет заорать «а не слишком ли ты обнаглел?!», но успевает только открыть рот, чем и пользуется хитрый Пак Чимин. Язык проскальзывает в рот и отрезает любые пути к отступлению. Юнги жалобно стонет, понимая, как сильно он вляпался. В сознание приходит одна единственная здравая мысль, что если отвертеться не получается, надо просто представить кого-то на месте Пака. Красивую, длинноногую, грудастую шатенку. С восхитительными пухлыми губами, которые целуют так настойчиво, что сопротивляться им уже не хочется. Мозг блондина, со словами «ну пиздец», разрешает воображению творить все, что вздумается. Юнги притягивает свою длинноногую шатенку за шею, крепче прижимаясь к ней губами и углубляя поцелуй. Если кому-то там так сильно хочется, то Юнги даст.       У Чимина в голове полный краш, а о сознании и речи не идет. Сам факт того, что его необдуманная провокация удалась, заставляет его пищать, как маленькую девочку. И пусть его добрый и красивый хен потом может быть вообще перестанет с ним общаться — пофигу. Ведь сейчас он целует его так, что совсем несложно представить, будто они действительно влюблены друг в друга. Паку горячо и хочется еще. Он наглеет окончательно и забирается к хену на колени, не отрываясь от желанных губ.       А Юнги все еще цепляется за образ офигительной телочки и без зазрения совести кладет руки на ее обтянутый джинсами бампер. Сжимая в руках аппетитные половинки, он думает о том, почему этой шикарной женщины не было в его жизни раньше. А «шикарная женщина» не может сдержать стона наслаждения и неосознанно все крепче вжимается в Мина.       Тут-то до Юнги наконец доходит, что дело перетекло из невинного чмока в совсем не невинные события. А стон, слетевший с тех самых восхитительных губешек, совсем не женский. Осознание происходящего бьет по голове внушительным молотом. Причем доходит не только до Юнги. Чимин с ужасом отрывается от старшего, смотря тому прямо в глаза, в которых плещется нарастающая паника. Вот со стонами это перебор… Пак вскакивает с чужих коленей, отходя на пару шагов и прижимаясь спиной к стенке. — Я…это…ну, — лепечет Чимин, пытаясь собрать себя в кучку после крышесносного поцелуя.       Лицо Юнги уже не выражает никаких эмоций. Какого хрена только что было? И что делать дальше, как вести себя, тоже не понятно. Как можно было зайти так далеко? Попробуй теперь докажи, что ты не гей, когда так страстно целовался с парнем, которому нравишься. С парнем!       Он молча встает из-за стола, не поднимая глаз на Пака. Тот тоже уставился в пол, абсолютно не зная, что сказать. Он сам-то не думал, что все примет такой оборот. Не то чтобы ему не понравилось, просто Чимин думал о возможных последствиях своего поступка. Почему Юнги так отреагировал? О чем он думал? Можно ли на что-то надеяться после этого? Ответов не было.       — Мне пора на работу, — старший останавливается в проходе, все так же не поднимая головы.       — Ага. Ладно, — Паку жутко хочется добавить «увидимся», но теперь это вызывает сомнения.       Чимин слышит, как Юнги одевается в прихожей, а затем уходит.       Ты такой молодец, Пак Чимин. *end of flashback*