hostage;

меркнут жизни чиминовой краски, секс он видит только во снах, загрустили чиматы без ласки, до мозолей на крепких руках. не жалеет блондин окаянный, нежных чувств молодого самца, жезл его хоть уже деревянный, не доводит он дел до конца. помочь сможет пусанской принцессе рыжий пес с его верным конем, и сольются в интимном процессе пак чимин и его хмурый хен

***       — То есть как это, не было?       У Тэхена в глазах тонны непонимания и возмущения, он взмахивает своими ручонками, чуть не задевая стоящую на подлокотнике дивана бутылку с пивом.       — Вот так это.       Чимин пожимает плечами и отворачивает голову в сторону телевизора, будто там происходит что-то интересное.       — Я по-твоему просто так к Хосоку переехал? Два месяца, Чимин! И за это время ты не смог завалить хена? — Тэхен берет в руки бутылку, хочет сделать глоток, но возмущение не желает отступать. — Да как так можно-то! Два взрослых мужика, одни в квартире. Еще скажи, что вы спите в разных комнатах.       — Ну, иногда.       Пак зарывается лицом в ладони и уже жалеет о том, что выпил. После того, как кончилась учеба, они практически не виделись с Тэхеном. Тот действительно съехал к Хосоку, предложив Чимину занять его место, поэтому видеться они стали гораздо реже. И вот сегодня решили устроить посиделки, пока Хосок уехал к родителям, а Юнги пашет в ночную смену. А теперь Чимин сидит пьяненький и не может противостоять Тэхену и его расспросам о личной жизни своего протеже.       — Даже переспать без меня не можете!       Тэхен залпом допивает половину бутылки и подсаживается ближе к Паку, что вжался в другой угол дивана.       — В чем твоя проблема, Пак Чимин? Расскажи мне все, что тревожит твою нежную душу.       Рыжий наглаживает паковскую ляжку, абсолютно не помогая ее владельцу расслабиться.       — Может, не надо?       — Надо, детка, надо. Вы похожи на сожителей, а не на настоящую пару. Я столько сил вложил в этот союз двух сердец, что не позволю оставить все так, — глаза Кима сияют праведным гневом и стальной решимостью исправить все, что он успел упустить из-под своего контроля.       Чимин тяжело вздыхает, понимая, что теперь Тэхен с него не слезет. И не успокоится, пока не доведет хена до его задницы. Возможно, даже за ручку.       — Ну, мы пару раз целовались, пару раз… — Чимин опустил голову и неловко замолк.       Тэхен, заглядывая в смущенную моську Пака, хитро заулыбался и в воздухе пару раз провел кулаком вверх-вниз.       — Ага, это самое, — шатен пихнул друга в плечо и покраснел пуще прежнего. — Я даже готов быть снизу, но…       Тэхен чуть не подавился собственным языком.       — А что, были другие варианты?       Ох, если бы взглядом можно было убивать… Скорее всего, Ким Тэхен не дожил бы и до десяти лет.       — Ладно-ладно, я понял, что наш хен морозится. Ничего, солнышко, недолго осталось, папочка скажет, что надо делать.       Улыбка на лице рыжего не предвещала ничего хорошего.       Впрочем, как и всегда. ***       — Эй, Чимин-ни.       Вот это вот «Чиминни» Пак Чимин ненавидит больше всего на свете. Потому что от этих слов он теряет последние крохи того, за что мог называться мужчиной. И оп! — он сопливая молодая девочка в вялотекущем брачном периоде. Вялотекущем, кстати, по вине обладателя бархатного «эй, Чиминни».       После ночных посиделок с Тэ, Чимин получил целую гору советов, и сегодня решил воплотить одну из идей эксклюзивного несуществующего бестселлера «Валить и трахать» под редакцией Ким Тэхена. Пак слышит голос хена из коридора и морально готовится. Хотя на подготовку у него остается секунды две, не больше.       — Доброе утро, хен.       Шатен что-то колдует на плите и делает вид, что ничего специфического не происходит. Ну да, ничего такого.       Просто Пак Чимин в фартуке на голое тело, готовит завтрак.       Ничего необычного.       Молчание за спиной становится слишком драматичным, но Чимин боится повернуться. Стыд стелется по лицу Пака, попутно он проклинает рыжего за то, что подсказал такую тупую (хотя кое-кто сам вчера охотно согласился) идею. Пак чувствует движение за спиной, но стойко держит себя в руках, чтобы не кинуться в окно.       А в следующее мгновение, на его бедра ложатся прохладные миновские ладони.       — Я смотрю, у нас на завтрак что-то горячее?       Шепот на ушко, ладони на бедрах — и у Чимина между ног уже полночь. Спасибо, что кукушка не вылетает.       — Типа того, — робко блеет младший, чувствуя, как чужие ладони плавно перемещаются на ягодицы. Десять очков Гриффиндору!       Юнги ласково трется носом о шею, сминая в руках нежную кожу. Между прочим, Юнги тоже много раз думал о том, как свести их отношения к чему-то большему. Ему казалось, что нужно потерпеть еще немного, узнать больше о сексе между парнями и, тогда он бы показал этому мальчишке все, на что способен. А тут на тебе, такие спектакли с утра пораньше. Не то чтобы он был против…       Пак ласково стонет, и у Мина срывает тормоза. Он разворачивает младшего к себе, яростно сминая его губы. Так яростно, что не замечает, как Пак опасно нагибается над их завтраком.       — Блять!       Из сладких уст вылетает грязное ругательство, вызванное тесным соприкосновением паковской спины со сковородкой. Не критично, но возбуждение спадает мгновенно — у Пака от боли, у Мина от чувства вины.       Пункт «соблазнение на кухне» — вычеркнуто. ***       У Юнги в принципе никогда не было каких-то особенных извращенных фантазий (просто извращенные, конечно, были), пусть он и начал смотреть гей-порно (чисто для общего развития), но оно было без каких-либо прикрас, типа ролевых игр и прочих извращений. Поэтому никаких сексуальных ассоциаций с предметами обихода фаллической формы у него не случалось. До сегодняшнего дня.       Вообще, Пак Чимин это одна сплошная сексуальная фантазия, но, когда в его руках оказывается банан… Такое порно-клише, что Юнги даже становится стыдно за Пака. Ну, серьезно? Сожри ты его по-человечески, что ты с ним лижешься? Они просто сели теплым домашним вечерочком посмотреть кино, а Чимин внезапно схватился за банан и давай наяривать. И Мин уверен, что этот рот-банан челлендж проводится с подачки одного рыжего существа. У них до минета дело не доходило, а при каждом намеке Пак покрывался красными пятнами и старательно заканчивал дело ладошкой.       Все это пахло каким-то грязным заговором.       Юнги потянулся к шатену, выхватил банан из рук, и в три укуса с ним расправился.       — Не играй с едой, ребенок.       У Чимина челюсть на коленках и ярость в глазах. Ребенок? Писец тебе, Юнги. ***       Юнги устало плюхается за барную стойку, урвав себе пятиминутный перерыв. Телефон довольно давно и очень настойчиво вибрировал в кармане, оповещая о новых сообщениях, но прочитать их Мин смог только сейчас. Конечно, он на девяносто процентов был уверен, что все сообщения принадлежат его парню. И не ошибся.       00:16 Отправитель: Чим       Хен, как дела? Не могу уснуть       00:20 Отправитель: Чим       Работаешь там, да? Ну, ладно, трудись       00:28 Отправитель: Чим       Эй… Я если честно ужасно соскучился       00:35 Отправитель: Чим       Юнги-хен, найди для меня минутку, я кое-что для тебя приготовил       00:55 Отправитель: Чим       Надеюсь, ты пожалеешь, что сейчас не дома       Прикреплено: nameless.jpg       Юнги думает, что лучше бы народу было в четыре раза больше и он работал до изнеможения, без возможности взять в руки чертов телефон. И прочитать чертовы сообщения от своего парня. Юнги ставит телефон на блокировку, пару раз бьется головой об стол, не выдерживает и снова открывает последнее сообщение Пака. Шатен на фотографии лежит на кровати, камера захватывает его от эротично (преступно эротично) закушенной нижней губы до середины бедра. Из одежды на нем только черные боксеры, чью резинку оттягивают пухлые паковские пальчики, почти что, обнажая явно полувозбужденный член.       Юнги думает о том, а не застрелиться ли ему прямо здесь? В тот же момент приходит еще одно сообщение. Слава богам — без фото.       01:15 Отправитель: Чим       Ты наконец-то посмотрел! Нравится? Я правда очень соскучился       Юнги очень хочет написать что-то очень колкое и злое, но понимает, что Пак стопроцентно обидится. Этот гаденыш возбудил его до невероятного состояния! Как он должен работать теперь, зная, что дома его ждет безумно сексуальный возбужденный парень?! Хотелось сорваться, но работа есть работа. Юнги хочет написать хотя бы простое «да, господибожемой», но его отвлекает Намджун, намекающий, что работа сама себя не сделает.       Фото полуголого парня преследует его всю ночь. ***       Мин заходит в квартиру около семи утра, тихо прикрыв дверь, потому что сегодня выходной и Чим точно сладко спит в кровати. Он осторожно снимает кроссовки и идет в спальню, но дверь в нее оказывается закрыта, как и дверь в спальню Чимина. И Юнги догадывался почему. В подтверждение его догадкам, на диване в гостиной сиротливо лежало одеяло с подушкой. Чимин позаботился о том, чтобы его парень прочувствовал всю его обиду через жёсткий диван. Ну, ничего, они поговорят утром. ***       Юнги просыпается от того, что где-то на кухне разбивается кружка. Ой, подумаешь он спал всего несколько часов (по ощущениям целых два). Хотя аура в квартире царит крайне не способствующая сну. Как минимум, Юнги побоялся, что во сне его задушат подушкой. Он потягивается, разминая затекшие мышцы, и топает на кухню, готовясь встретиться с надутыми от обиды губами своего парня.       На полу кухни Чимин собирает последние осколки любимой кружки блондина (совпадение ли?).       — Доброе утро, — Юнги садится за стол, закидывая ноги на табуретку. Ему ни капли не страшно, что один из лежащих на полу осколков воткнется ему в пятку. Чимин же не такой.       — Доброе. Как спалось? — голос Чимина не сквозит ядом, всего лишь легким оттенком безразличия.       — Отвратительно, надеюсь, ты именно этого и хотел, — старший непринужденно улыбается, видя, как Чим все же дует щеки.       — Именно этого.       Шатен выкидывает осколки в мусорку и собирается свалить из кухни, но очень нехотя, будто желая, чтобы его остановили. Юнги не дурак.       — Эй, присядь, давай поговорим.       Принцесса пафосно разворачивается и усаживается напротив Юнги, максимально демонстрируя свою оскорбленную гордость.       — Ты злишься потому, что я не ответил?       Щеки Чимина раздуваются больше, но ответа не следует.       — Солнце, ты же знал, что я на работе и не смогу приехать. Но, — Мин делает драматичную паузу, — мне очень понравилось.       Теперь щеки краснеют. Еще бы не понравилось! Он так старался, столько поз перепробовал, а этот гад…       — Прости меня.       Он хочет дотронуться до паковской ладошки, лежащей на столе, но тот отдергивает руку.       — Я же вижу, что тебе плевать на меня, — Чимин скрывает лицо в ладошках. — Зачем ты вообще согласился со мной встречаться, если не хочешь… — шатен замялся, пытаясь не ляпнуть чего лишнего и не выставить себя озабоченным придурком (хотя куда больше), — ничего не хочешь! — младший размахивает руками, испепеляя блондина взглядом. — Видимо, как парень, я тебя совсем не устраиваю. С таким же успехом, могли просто остаться друзьями, хотя я уже и в этом сомневаюсь, — процент показательности обиды достигает девяносто девяти процентов. Теперь Пак даже не смотрит в сторону блондина, предпочитая высказывать свои обиды кухонному шкафчику.       У Юнги выражение, говорящее «че ты там несешь», но Пак продолжает изрекать свои расчудесные домыслы.       — Мы столько времени проводим вместе, а от тебя хрен чего дождешься. Да тот продавец из магазина напротив проявляет ко мне больше внимания, чем ты! Я надеялся, что все изменилось, что ты перестал меня отвергать. Никогда не думал, что буду завидовать Тэхену. Хосок-то его точно любит…       Юнги хлопает ладонью по столу, прерывая сопливую тираду Пак Чимина, заставляя того зажмуриться и вжаться в стену.       — Так, все. Заебал!       Не то чтобы Чим правда думал так, как сказал, но обида и желание послушать признания со стороны своего парня брали свое.       Пак приоткрывает один глаз, оценивая степень ярости блондина на семь халков из десяти. Не критично, можно еще немножко…       — Что?! Ах, заебал, значит?! Ну, и отлично, я ухожу!       О, эта часть режима истерички действовала безотказно. Юнги обычно смягчался и извинялся. Пак вскочил с места, демонстративно задрал подбородок и пошел с кухни чуть ли не чеканя шаг. Но долго выпендриваться не пришлось, Юнги схватил его за локоть и куда-то потащил. Возмущение Пака от того, что блондин еще не валяется в ногах, вымаливая прощение, заставляет впасть в ступор и просто идти за старшим.       Впрочем, долго идти не пришлось, десяток шагов до спальни. И Пак Чимин грубо летит на кровать.       — Раздевайся.       Юнги возвышается над кроватью, сложив руки на груди и ожидая.       — Чё? — Пак приподнимается на локтях, смотря на своего парня так, будто не расслышал.       — Чё слышал. Снимай штаны, ебать тебя будем, — Юнги наклоняется, опираясь коленом на край кровати, и с силой дергает Чимина за ногу, подтаскивая того ближе к себе.       У Пака глаза грозятся выпасть из орбит, и когда лицо Юнги оказывается где-то над его пупком, процент офигевания повышается.       — Хён, ты чего? — мямлит Пак, вцепляется пальцами в шорты, боясь, что старший просто вытряхнет его из них.       — Ой, как мы заговорили. А не ты ли автор недельной театральной постановки «разложи меня на любой поверхности»?       У Чимина лицо «я не я и похоть не моя», моську отворачивает и пытается отползти хоть куда-нибудь.       — А я значит думал, как все сделать идеально, чтобы наш первый раз был максимально романтичным, чтобы свечи, цветочки-хуечки, нежно-омежно, — у Чимина с каждым словом лицо вытягивается все сильнее. — Литературу читал, кинцо смотрел, а мой парень всеми возможными способами решил мои стремления пресечь.       Юнги глубоко вздыхает, и принимается стаскивать с Чимина шорты.       — Стоять! — Пак откидывает руки хена и одной рукой хватается за ворот его футболки. — Я же думал, ты меня не хочешь совсем! Два гребаных месяца мы живем вместе, а от тебя ничего! Готовился он! Да я пальцы из задницы неделю не вынимаю, вот я реально готовился! — Чимин почти верещит, дергая футболку блондина.       Юнги отрывает ручонку от своей футболки и припечатывает к кровати.       — Да потому что ты балда, Пак Чимин! У меня у самого скоро сперма из ушей польется от того, как сильно я хочу. А эти твои выходки? Каково мне было работать полночи со стояком?       Пак смотрит на него своими огромными глазищами, а внутри разливается тепло от того, как приятно ему все это слышать. Он отдирает руку от шорт и притягивает блондина за шею, отчего тот заваливается на Пака. У Юнги глаза горят огнем и в штанах точно стоит, Чимин чувствует. Ох, как он чувствует. Он бы еще разок послушал о том, как тот хочет его, но только крепко прижимается своими губами к его губам. Поцелуй выходит совсем целомудренным.       — Чиминни, а сегодня ты тоже готовился? — Юнги отрывается от губ и шепчет на ушко своего парня.       Судя по румянцу степени велл дан — определенно да.       — Ну, что же, я готов на девяносто процентов, так что, если что-то будет не так — вина твоего нетерпения.       Рука старшего отпускает чужое запястье, медленно перемещаясь на пухлую щеку. У Чимина в глазах осознание степени своего долбоящерства и раскаяние. И конечно же адовое желание быть разложенным прямо здесь и сейчас. Он осторожно отползает по кровати назад, не прерывая зрительного контакта с Юнги. Старший двигается следом, пока наконец полностью не нависает над Паком, приближаясь к пухлым губам своими.       — Я не остановлюсь, даже если твой сумасшедший дружок посмеет нам помешать, — шепчет он в губы Чимина, ловя тихие вздохи.       — О, он будет только счастлив, — смеется Чимин и наконец получает долгожданный поцелуй.       Наверное, на первом месте в личной жизни Юнги были поцелуи с Чимином (в ближайшей перспективе — на втором). У Чимина потрясающие губы, и вряд ли существует что-то, с чем можно было бы сравнить их нежность и мягкость. А то, каким податливым становился Чим во время них — вообще отдельный разговор. Руки Чимина цеплялись за плечи блондина, пытаясь вжать его в себя как можно сильнее, а поцелуй становился все откровеннее и глубже. Еще один пунктик в голубых фетишах Юнги — стоны Пак Чимина. Он просто физически не мог спокойно выносить их близость, даже во время простых поцелуев Пак на одном дыхании стонал так, что у Юнги все внутри цепенело. И чтобы доставить себе большее удовольствие, ни на миллиметр не отстраняясь от нежной кожи, Мин спустился к шее, давая Паку возможность стонать в голос. И этот черт стонал.       Чимин вцеплялся пальцами в волосы своего парня, медленно сходя с ума от грубых засосов на своей шее и осознания того, что он наконец-то получит то, о чем так долго мечтал. От одних только мыслей о том, что будет происходить дальше, внутри все стягивало жгутом, а возбуждение… Хорошо, что по лбу не било. Впрочем, похожие ощущения испытывал и Юнги.        Старший отстранился ровно для того, чтобы стянуть с себя футболку и помочь Чимину сделать то же самое. Хотелось, конечно, раздеть его сразу, стянуть нахрен все разом, чтобы не потерять ни одной секунды любования этим телом. Но на Чимине были шорты. Эти блядские свободные шорты, которые в положении лежа задирались до такой степени, что ничего не скрывали. Особенно то, что Пак Чимин был без белья. И как же это было возбуждающе. Юнги словно зачарованный немного подвинулся назад, чтобы через пару мгновений припасть губами к восхитительным ляжкам. Он неимоверно благодарил Бога за то, что ему достался такой гладкий парень. Вот в чем он был уверен точно, что если бы Чимин был похож на гориллу, то его переход на темную сторону дался бы ему гораздо сложнее. Но сейчас он прижимался губами к внутренней стороне бедра, проводил носом по гладкой коже и был безмерно счастлив. Он кинул взгляд на лицо Чима и ему снова захотелось зацеловать его до смерти. Красные щеки, распухшие от поцелуев губы, расцветающие пятна на шее… Разве хоть одна проститутка в мире сможет выглядеть так пошло и невинно одновременно? Мин надеется никогда не узнать.       Он снова возвращается к губам, коленом задевая чужое возбуждение, от чего Чимин снова протяжно стонет, убивая любые попытки промедления. Одной рукой старший легко сжимает в руках волосы Чима, а другая ложится на требующий особого внимания член. Нежно массируя орган через ткань шорт, он легко кусает зацелованные губы, тут же проходясь по ним языком. Рука аккуратно проползает под ткань шорт через штанину, гладит тазовые косточки, сжимает бедра, запястьем натягивая ткань так сильно, что Чимин практически воет от того, как сильно она сжимает член.       — Боже, просто… просто сними их, — голос у него едва слышный, но наполненный таким восхитительным унижением, что Юнги просто не может отказать.       Он оставляет на губах парня простой чмок и наконец стягивает ненавистные шорты, обещая в скором времени их сжечь. Иначе он просто кончится, как личность. Чимин приподнимается и хватает края шорт старшего. Негоже ему одному такому красивому голым лежать. А Юнги абсолютно не собирается ему мешать, потому что вид краснющего Пака, стягивающего с него шорты — это порно. Фантазия упорно дорисовывает все то, что могло бы за этим последовать, но Мин держит себя в руках, потому что сегодня все должно быть идеально (а с минетом это уже какое-то соу перфект, он потерпит). Пусть у старшего нижнее белье имеется, Чимина это не останавливает вовсе, он почти что рывком стаскивает с Юнги все предметы одежды разом, избегая смотреть на гвоздь программы. Он плюхается на спину, закрывая руками лицо. Эй, где твоя уверенность, Пак Чимин?       Юнги ложится сверху, сгибая чиминовскую ногу в колене, практически вплотную прижимаясь к его паху, от чего тот снова не сдерживает стона.       — Посмотри на меня.       Чимин убирает руки от лица, смотря на Юнги таким взглядом, будто это не он тут пару дней назад бананы нализывал, а Юнги весь такой нехороший склонил его к сексу. А Пак Чимин у нас такая ромашка невинная, стесняется.       — Я тебя люблю, — он наклоняется, чтобы урвать с любимых губ еще один поцелуй, но получает тычок в плечо.       — Мин Юнги, ну ты выбрал место и время, конечно. Глаза в глаза, член в член, зашибись романтик, — Пак смотрит на него с укором, но в глазах горят искры невероятного счастья.       Юнги шутку не ценит и собирается серьезно обидеться, но Чимин впечатывается в его губы поцелуем, в промежутках между выдавая ответное признание. Пока признательный поцелуй затягивается, Юнги шарит рукой по тумбочке, пытаясь найти крем для рук. Смазку он тоже прикупил, но прерывать такой момент просто кощунство. Щелчок крышки — и Чимин призывно раздвигает ноги шире. Вот засранец, а сколько драмы-то было. Кажется, кто-то просто грязно играет. Ну, впрочем, не важно.       Юнги мысленно дает себе установку «погнали» и гонит. Он смотрел, он читал, он справится. Первый палец медленно касается сжатого колечка мышц, легко проскальзывая на одну фалангу. И правда, Чимин готовился. Но проверить тоже не мешает. И второй палец быстро добавляется к первому. Он аккуратно двигает пальцами внутри, оглаживая чувствительные стенки, чувствуя, как Чимин сжимает пальцами его плечи и быстро дышит, утыкаясь носом ему в шею. Вроде, пока ничего криминального. В конце концов, Юнги не мог похвастаться двадцатисантиметровым дрыном, чтобы растягивать своего парня до кулака в диаметре. С третьим пальцем случается чудо, и он касается заветного комочка нервов, и Пак крупно вздрагивает в его руках.       — Все, хорош, давай дальше, — Чимин снова прижимается к губам блондина, затягивая того в поцелуй, попутно привставая на колени. Отстраняясь, он становится в коленно-локтевую, чем вводит Юнги в состояние экстаза. Порно, боже мой, какое порно.       Юнги пристраивается сзади, проводя рукой по чужой спине, наклоняется к паковскому ушку и шепчет…        — Грязная сучка.       На несколько секунд в комнате повисает гробовая тишина.       — Ты что там сейчас ляпнул? — Чим медленно поворачивает голову, прямо как в фильмах ужасов, спасибо, что не на триста шестьдесят градусов.       — Ну, это же типа кинк такой. Словечки там, всякие... — Юнги чешет затылок и отвлекается на рассматривание паковских округлостей.       — Слышь, гуру кинков, ты неправильное порно смотришь, — Чимин закатывает глаза и отворачивается, слегка виляя задом, с намеком, что тема закрыта и хорошо бы не отвлекаться от повестки дня.       Юнги тяжело вздыхает и наклоняется, чтобы поцеловать Пака между лопаток, после прижимаясь членом между половинок, а щекой к спине.       — А хотя бы шлепнуть можно? — голосок такой нежный, просящий, умоляющий. Он отсюда видит, как краснеют у Чимина уши.       — Юнги-я, — голос звучит немного угрожающе, и все грозится закончиться так и не начавшись. Поэтому блондин прекращает рисковать и принимается за дело.       Он осторожно, придерживая член у основания, входит в Чимина. Продвигаясь миллиметр за миллиметром, он видит, как напрягается паковская спина, как руки сжимают простынь… И, боже, это самое сексуальное из того, что он когда-либо видел. Так бы и смотрел… Но секса хочется больше. Когда он оказывается внутри полностью, Чимин почти соприкасается грудью с простыней. Юнги крепче стискивает в руках его бедра, чувствуя, как тот сжимается вокруг члена. Напомните, когда было так хорошо с девушками? О, нет, теперь никаких девушек и мыслей о них в его постели. Только Пак Чимин с его грудными стонами и невероятно шикарной задницей. Чимин двигает бедрами, намекая, что у него снизу тут все вполне себе хорошо и можно продолжать. И Юнги не смеет ему в этом отказывать. Сначала он лишь немного выходит, делая пробные толчки. Но даже это выбивает из Чимина такие звуки, что блондину скорее хочется узнать весь максимум этого голоса. Выбить из него все оттенки наслаждения. И все это только для него одного. Мысли о том, что они так-то друг у друга первые, только подстегивает его, и он начинает двигать бедрами резче. А голос Пака становится все громче.       — Юнги, сильнее… — голос Чимина срывается на каждой гласной от резких толчков, и слегка приглушен от того, что тот почти утопает лицом в простыне. Он абсолютно не знает, куда деть себя от удовольствия, пачкая слюной ткань и не переставая стонать.       Он клятвенно обещает себе извиниться перед Тэхеном за каждый раз, когда называл его извращенцем. Сдерживать себя действительно сложно и абсолютно плевать на то, что происходит вокруг, кто слышит их, и даже если вдруг видит (упаси тебя господь, Тэхен). Все, о чем он может думать, это как продержаться чуть дольше, удержать это ощущение наполненности и невероятного кайфа. Ну, или скорее кончить.       Юнги оставляет на бедрах синяки от пальцев и все же не удерживается от легкого шлепка по ягодицам. Хотя Чимину все равно, пусть хоть всю задницу ему исполосует, только бы не останавливался. Но кое-кто спал всего совсем немного и усталость накатывается волнами вместе с наслаждением. Юнги двигается быстрее, опуская ладонь на член младшего. Чувствительный Чимин издает невероятно прекрасный стон, выгибается до хруста в позвоночнике и кончает на простыни. Ноги почти разъезжаются в стороны, но Юнги продолжает держать его за бедра, делая заключительные фрикции. Ему адски хочется кончить внутрь горячего парня, но все же он решает пожалеть Пака, изливаясь тому на поясницу. Сил хватает только на то, чтобы завалиться на бок, утягивая за собой Чимина. Парни пытаются отдышаться, сплетаясь конечностями как можно теснее, почти не обращая внимание на слипшийся между телами продукт любви и секса. Юнги зарывается носом в темные волосы, шепча всякую ерунду, а Пак только крепче прижимается к чужой груди. Они перекидываются парой слов, смысл которых сводится к максимально слащавым эпитетам. Чимин на последнем издыхании вытирает их слипшиеся живот и спину краем простыни и откидывает ее на пол. Парочка прижимается друг к другу, сладко засыпая.       Где-то на кухне вибрирует забытый Чимином телефон, оповещая о входящем сообщении.       14:40 Отправитель: Тэхен       Случайно оставил вебку у Юнги-хена в комнате. Вечером забегу забрать, голубки.