Ожидание и реальность

      — …Принцесса взяла своего Принца за руку, обернулась на прощание к гномам, сердечно поблагодарив их за приют и заботу, и ушла вместе с Принцем в его красивый замок, в далёкое-далёкое Королевство. И жили они долго и счастливо до конца своих дней, — Сугавара мягко захлопнул книжку со сказками, обводя взглядом своих подопечных. Мальчишки и девчонки сидели не шелохнувшись, будто бы ожидая чего-то ещё, хотя знали сказку и её концовку почти наизусть. Мужчина вздохнул и улыбнулся: — Это всё, дети.       И теперь начался галдёж. Мальчишки бубнили что-то о том, что сказка неинтересная: какая же это стоящая история, если не было сражений с драконами и полчищами врагов? Девочки довольно шушукались и, перебивая друг друга, пересказывали любимый момент поцелуя спящей принцессы с безутешным принцем. Сугавара, наблюдая за детьми, рассеянно улыбался и уже приготовился сдавать позиции — он слишком хорошо знал, что ждёт его через каких-то пару минут. Малышня обернётся к нему, воззрится щенячьими глазками и начнёт канючить ещё историй. Так всё и вышло.       — Суга-сан, ну ещё одну! Совсем крошечную! Про рыцарей!.. Нет, про принцесс! Про пиратов! Про… — предложения сыпались со всех сторон, маленькие пальчики хватали за края форменного фартука воспитателя, настойчиво дёргая.       — Ладно-ладно, но только одну и совсем коротенькую! — Десятки радостных голосков наполнили комнату, заставляя Коуши улыбнуться. Ради этих озорников он готов был целыми часами трепаться про далёкие страны, сказочные королевства, драконов и рыцарей, лишь бы ребятня всё так же восторженно смотрела на него и ждала каждого его слова.       За историей про доброго дракона последовала сказка о животных, потом про хитрых пиратов и озорного Питера Пэна и его друзей, про фей и волшебников в мантиях со звёздами, ещё и ещё. Сугавара рассказывал до самого вечера и сам не заметил, что большая часть его воспитанников уже разошлась по домам, кружок ребятишек поредел, а теперь и вовсе состоял из Такеру и ещё одного мальчишки, родители которого всегда забирали его в самый последний момент. Воспитатель взглянул на часы, перевёл взгляд на заскучавших ребят и тихо спросил:       — Может, поиграете? Такеру, сегодня твой дядя опоздает, так что домой отведу тебя я.       Мальчики радостно заулюлюкали и начали кружить по опустевшей комнате, что-то весело распевая. Наконец-то все игрушки были в их власти и эти двое собирались как следует порезвиться. Пока никто не видел, они могли взять и крутых роботов, и даже — ну просто так, интереса ради, — порасчёсывать удивительно мягкие волосы девчоночьих куколок, которые были прямо как настоящие.       Несколько раз уже заглянул смотритель сада, любезно напомнив, что пора бы и честь знать, да закрываться. Сугавара всякий раз просил подождать ещё немного, хотя сам начинал заметно нервничать. Когда стрелка часов приблизилась к девяти вечера, в класс вбежал запыхавшийся родитель второго мальчика, ухватил отпрыска подмышку, раскланялся с воспитателем и был таков, клятвенно пообещав больше так не задерживаться. Суга, конечно же, ему не поверил, но тут уже ничего не поделаешь — его дело маленькое, приглядывать за малышнёй, развлекать их и следить за целостностью розеток, в которые дети почему-то всё время пытались запихнуть что-нибудь, начиная от собственных пальцев и заканчивая цветными карандашами. Виной всему было чрезмерное, но совершенно понятное ему любопытство. Мужчина частенько вспоминал себя в их возрасте и радовался тому, что поблизости нет ничего страшнее тех самых розеток и аквариума с ипохондричными гуппи, прячущимися в домик при появлении первого ребёнка в классе.       Смотритель в очередной раз заглянул, злобно зыркнул на Сугавару, спешно надевающего лёгкую курточку на Такеру и, удовлетворённый увиденным, скрылся, оставляя воспитателя и его подопечного в покое.       — А почему Тоору не пришёл? — надувая губки, спросил мальчик, поправляя цветную куртку и перехватывая покрепче свой рюкзак. Суга пожал плечами, стянул фартук, накинул поверх рубашки вязаный кардиган, взял сумку в одну руку, а в другую маленькую ладонь мальчика, направившись в сторону выхода.       — У него много работы, — объяснял на ходу Коуши. — Он ведь доктор, заботится о пациентах, это очень важно. Хотя я был бы не прочь вызволить его из больницы хотя бы на час раньше обычного — Тоору и правда очень много работает, ему не помешало бы отдыхать почаще. Если было бы можно, то мы с тобой совершили бы этот геройский поступок. Но, увы…       — Прямо как рыцари, которые вызволяют из темниц принцесс? — быстро сообразил мальчик; Суга довольно усмехнулся, потрепав воспитанника по голове.       — Именно, — с хитрой улыбкой подтвердил он, глубоко втягивая носом воздух — они выбрались на улицу, вступая в прохладную вечернюю темноту, с каждой минутой сгущающуюся всё сильнее. — Кстати, молчать об этом не обязательно. Пусть твой дядя будет в курсе наших благородных побуждений.       Племянник Ойкавы хитро захихикал, цепляясь покрепче за ладонь воспитателя.       — Я вас понял, Суга-сан, — озорно козырнул Такеру. — Вечером расскажу ему про это, вот он будет беситься...       Теперь пришла очередь Сугавары хитро хихикать. Ойкаву он знал уже много лет, любил его по-своему и всегда поддерживал, но удержаться от того, чтобы его подразнить, пусть и так по-детски, не мог.       Стоило им с Такеру отойти от сада, как за их спинами резко погас свет в окнах: смотритель не то решил пошутить так и припугнуть проштрафившихся, не то просто выбило пробки, что случалось в старом здании довольно часто. В любом случае идти в темноте было неприятно и даже опасно — споткнуться и стесать подбородок об асфальт легче лёгкого, когда ни зги не видно. Мальчик вцепился посильнее в чужую руку и Суга, чтобы приободрить, слегка приобнял его за плечи, прижимая к своему боку — и тепло, и не так страшно.       Из густого мрака на более-менее освещённые улицы они выбрались быстро, бодро зашагав по извилистым улочкам в сторону дома. Пока Такеру рассказывал о том, каких зверей он сегодня нашёл в энциклопедии, Суга на секунду отвлёкся на телефон и пришедшее сообщение. Писал Ойкава, в крепких выражениях давший знать, что закончил с «этой грёбаной» работой и отправляется домой, так что скорее всего они пересекутся и смогут немного поболтать, если Коуши захочет заглянуть на чашку чая. Мужчина написал в ответ, что будет не против увидеться, убрал телефон и прислушался к познавательному рассказу, который теперь зашёл о динозаврах и тех их дальних родственниках, что сохранились до наших времён. За беззаботной болтовнёй, к которой подключился и сам Коуши, превратив монолог в диалог и яростное обсуждение кур и их схожесть с ти-рексом, они не заметили, как преодолели половину пути. По дороге они заскочили в комбини, где Суга прикупил для ужина готовое бенто, а Такеру смог обменять припасённую стойеновую монетку на здоровенную упаковку конфет-свистулек, которыми щедро одарил своего воспитателя. Так они и шли, болтая и время от времени пронзительно свистя, оставляя после себя запах виноградных конфет. Из-за всего этого Сугавара, которому как ответственному взрослому, стоило бы быть бдительным, позволил себе расслабиться и не заметил, что за ними вот уже как минут пять ползёт на хвосте какая-то подозрительная компания.       Когда до дома осталось примерно с километр, а дорога уверенно вела в узкий проход между домами, Сугавара заметно запаниковал. Такеру всё ещё беззаботно что-то рассказывал, пока что не заметив то, что за ними идут. Коуши покрепче сжал ладонь мальчика и прибавил шагу. Показывать своего испуга он не собирался, решил, что будет вести себя как обычно, не выдаст беспокойства и не станет ничего делать, до того момента пока эти парни сами не ринутся в конфронтации. Может, они и вовсе не по их души плетутся той же дорогой? Может, он ошибся и это просто праздные гуляки, отмечающие очередную… среду? Чем не повод? Суга поджал губы, кисло улыбнулся на очередную реплику Такеру и сделал вид, что не слышит приближающегося к ним топота.       — Эй, дамочка!..       По спине мужчины побежали мурашки. Он, конечно, далеко не «дамочка», но безошибочно понял, что обращались именно к нему. Такеру на громкий свист вздрогнул и завертел головой. Теперь о присутствии компании подвыпивших людей знал и он. Мальчик покрепче вцепился в ладонь воспитателя, прижавшись к его боку и испуганно замолкнув. Сзади снова послышался грубый крик в их сторону, после которого стало понятно — обращались именно к ним.       — Не обращай внимания, это не нам, — попытался приободрить Такеру Сугавара, неуверенно ему улыбнувшись. Мальчик покивал, но в глазах его читался неподдельный испуг. — Давай немного прибавим шагу, хорошо? Держись за мою руку крепко и не отпускай.       — Да, — кивнул Такеру. Суга осмотрелся, лихорадочно думая, что им делать. Эти люди запросто могли их догнать, их было больше, пятеро или около того, даже в лучшем случае он бы справился с двумя, а как быть с остальными? Но самая главная проблема заключалась в том, что он с ребёнком. Если бы не было мальчика, то ситуация обернулась иначе, можно было бы сделать ноги или попробовать дать отпор. В принципе, это он мог бы сделать и сейчас, но с ребёнком на руках долго не побегаешь, как и драться с целой бандой и попутно присматривать за Такеру. Нет, нужно было предпринять что-то ещё. Пойти на людные улицы или попросить помощи. Нужно что-то придумать, но что?.. Послышался звон стекла — разбили бутылку; громко разнеслись по пустому проулку проклятья, потом пьяный смех и топот. Такеру шмыгнул носом. — Суга-сан, мне страшно.       Мужчина скрипнул зубами и нахмурился. Плохо дело. Хотел бы и он сказать, что страшно и ему, но, чёрт возьми, сейчас совсем не то было время, чтобы расклеиваться и давать слабину. Он внимательно вгляделся в глаза Такеру и попытался ему улыбнуться, получалось паршиво, никуда это не годилось.       — Не бойся, я же с тобой и не дам тебя в обиду, — пообещал Сугавара, в один момент принимая решение о побеге. Он присел на корточки, распахнул руки и сказал: — Давай, быстро!       Мальчишка махом зацепился за шею воспитателя, обхватил его ногами, цепко впиваясь пальцами в вязаный кардиган. Суга подскочил на ноги и бросился в открывшийся проход справа, такой же узкий и тёмный, уводящий их с Такеру в сторону более освещённой улицы. За спиной послышались звуки погони: топот, крики, ругань и пробирающий до мурашек безжалостный пьяный гогот людей, поглощённых азартом преследования.       — Да куда же вы, дамочка! — Снова пугающий смех и тяжёлое дыхание, раздающееся, как казалось Сугаваре, прямо над его ухом. — Эй, подождите. Постойте! Стоять, тварь!.. Парни, держите его!       Суга бежал изо всех сил. Он практически не соображал куда несётся, видел только повороты: направо, налево, снова направо. В какой-то момент он стал понимать, что ноги тяжелеют, что передвигать ими с каждой секундой становится практически невыносимо, что колени дрожат, а руки, прижимающие к себе тело мальчишки, готовы вот-вот разжаться и повиснуть плетью по швам. Он понял, что не знает где он — место было незнакомым, какие-то низкие частные домики, ящики для почты с кандзи фамилий, фонарные столбы, работающие через раз, и бесконечная каменная изгородь безразличных заборов. Где-то в отдалении он услышал какой-то цокот, разом сменившийся очередным громким выкриком. Их догоняли, а бежать больше Сугавара не мог. Дорога в очередной раз вильнула, мужчина ринулся в отворот и понял, что попался.       Тупик. Осознание того, что они пропали, что всё, это конец беготне, пришло внезапно, панической волной нахлынув словно цунами, погребая заживо без права на последний вздох.       — Слезай! — скомандовал Суга на выдохе, сунув мальчику в руки свою сумку. — Спрячься!       Такеру молча повиновался, он беззвучно плакал и трясся от страха, но спрятался в углу тупика, сжавшись в дрожащий комочек. Суга пытался дышать, пытался подготовиться к драке, тщетно шарил по карманам, ища хотя бы ключи, чтобы вложить их в кулак или зажать между пальцами. Исход погони неминуемо приближался и вскоре лицом к лицу предстал перед мужчиной в виде пяти скалящихся нелицеприятных рож.       — Ну, привет. Оказывается, ты не дамочка, надо же. Хотя так даже интереснее. — Коуши дышал через рот, тщетно фокусировал взгляд, пытаясь оценить противников. — Зачем же было убегать? Сам ведь запыхался.       — Что вам нужно? — сквозь зубы чеканя каждое слово, проскрежетал Сугавара. — Денег? Чего? Если денег, то можете забрать их.       Вышедший вперёд мужчина, выше Коуши на голову, громко зацокал языком, погрозив загнанной жертве пальцем.       — Ну-ну, если бы дело было просто в деньгах, — пьяно оскалился он, подходя ближе. — Мы хотели поиграть, узнать друг друга поближе и…       Его глаза яростно вспыхнули, губы расплылись в кровожадной безобразной улыбке; Сугавара вздрогнул, увидев блеск лезвия ножа — плохо. Он внимательно смотрел как незнакомец несётся на него, держа в вытянутой руке нож, целясь ему прямо в грудь. Если просто стоять и ничего не делать, то его с лёгкостью продырявят, а если попробовать увернуться… Мужчина зло вскрикнул и выругался, когда его жертва, стоящая столбом, вдруг сделала шаг назад, в лёгком пируэте увернувшись в сторону. Коуши перенёс вес на одну ногу, позволив грабителю с ножом пронестись мимо него по инерции, он ухватился за его руку, крепко вцепился в запястье, неестественно выгнув его в болевом приёме. Грабитель завизжал, наконец остановившись. Взгляд его бешеных глаз прошил не хуже ножа, вместе с тем заставляя взять себя в руки и закончить начатое. Пришлось приложить немало сил, чтобы устоять на ногах и сделать резкий поворот на пятках, таща эту тушу прямиком в бетонную стену. Мужчина со всего маха впечатался лицом в бетон, вскрикнув от боли. Сугавара быстро прижал его к стене, стискивая запястье и выворачивая его руку в очередном приёме. Нож выпал из ослабевших пальцев, звякнув об асфальт. Грабитель закричал снова, но умолк быстро, как только Коуши ударил ему по шее ребром ладони. Он не уверен был делает правильно ли и получится ли это, но удар возымел эффект незамедлительно — мужчина потерял сознание и, собирая лицом грязь со стены, сполз на землю, мешком укладываясь у ног ошарашенного Сугавары.       Такого исхода не ожидал никто: ни сам воспитатель, видевший подобные приёмчики только в кино и сам дравшийся лишь единожды в старшей школе, ни оставшиеся члены компашки, ошарашенно пялящиеся на бессознательную тушу собственного товарища. Промедление длилось не больше пары секунд, а потом пожар негодования и злости разгорелся снова, с удвоенной силой.       — Ах ты тварь! Братан!..       На этот раз бросились скопом. Сугавара успел обернуться, прежде чем почувствовал пролетевший над его ухом кулак, заметив, как в уголке, сжавшись в комок, плачет Такеру, что-то крича ему. Нельзя было сдаваться. Нельзя было позволить этим ублюдкам добраться до мальчика, кто знает что эти выродки сделали бы с ним…       Нельзя было… Суга пропустил первый удар, попавший ему в живот. Слева от него, угодивший под его же кулак, рухнул второй из нападавших, какой-то хиленький тип, быстро отползший в сторонку и держащийся за расквашенный нос. Коуши отскочил назад, припал на одно колено, пытаясь быстро выровнять дыхание. На его счастье, удар не был сильным, дети зачастую и сильнее пинаются во время игр, но сейчас даже такое повреждение могло решить исход всей драки. К тому же, в ход, кажется, опять собирались пойти ножи. Что-то подсказало Сугаваре, что ещё раз его трюк с захватом не пройдёт. Он медленно поднялся на ноги, выставив вперёд дрожащие кулаки. Мысленно он приказывал конечностям не трястись, но куда там, когда перед тобой три вооружённых бугая, а позади стена и океан страха, ступив в который уже не выбраться и точно не победить.       Коуши скрипнул зубами, покрепче сжал кулаки и принялся следить за оппонентами, ожидая выпада. Снова послышался странный цокот, зазвучавший увереннее и громче. Сверкнуло лезвие ножа мужчины справа, слова проклятий закружили в воздухе, острие мелькнуло над головой у нападающего с яростным криком ринувшегося вперёд. Суга думал, что ему делать, как поступить, что ему делать!?       — Эй, а ну стоять!       Незнакомый пронзительный голос раздался словно гром. Грабители замерли, даже тот что пошёл в наступление остановился, обернувшись за спину. Сугавара быстро поменял позицию и вытянул шею, заглядывая за чужие спины. У входа в проулок стоял незнакомец с вытянутыми руками.       — Отошли на два шага назад, или я стреляю на поражение. — Незнакомец подошёл ближе. Света было недостаточно, но не узнать светоотражающих полосок на полицейской форме было невозможно. Суга облегчённо вздохнул — они были спасены. — Я не шучу. Руки за голову, отошли к стене. Сопротивляться бесполезно.       — Не лез бы ты, приятель, — зло зарычал один из нападавших, обернувшихся к Сугаваре спиной. Теперь эти трое переключились на вновь прибывшего и всё внимание уделили ему. — Шёл бы ты куда подальше. Кто вообще такой? Думаешь напугаешь нас своей пукалкой? Один против троих? Ха!..       Полицейский громко хмыкнул и снова повторил:       — Отойти на два шага назад и встать лицом к стене, в противном случае я применю оружие.       Мужчины переглянулись и расхохотались. Алкоголь и адреналин затуманили их сознание полностью. Они словно не слышали предупреждения, словно бы не верили в то, что направленное на них оружие действительно выстрелит, а не, например, выпустит ленту серпантина. Им всё было не по чём. И теперь они собирались напасть на полицейского.       Не сговариваясь и немедля ни секунды, двое из тех, что были похрабрее, ринулись вперёд, размахивая ножами. Полицейский принял оборонительную позу, выставив вперёд оружие, собираясь принять выпад стволом оружия. Открывать огонь, вопреки словам, он не хотел. Нож, напоровшись на холодный металл пистолета полицейского, издал страшный скрежещущий звук, впрочем, быстро заглушённый полузадушенным хрипом третьего нападавшего — Сугавара подкрался к нему со спины, зацепив за шею предплечьем, взяв на удушающий. Мужчина захрипел, забрыкался и вскоре обмяк, потеряв сознание. Его оружие с глухим звоном бухнулось на асфальт, пополнив коллекцию ножей, валяющихся в грязи на земле. Оставшиеся на ногах бандиты заревели. Понимание того, что они медленно, но верно остаются в меньшинстве, накатывало на них волнами ужаса и паники, так что один из тех, кто всё ещё был на ногах и был в состоянии использовать их по назначению, сбежал, миновав своего соратника, всё ещё пытающегося порезать полицейского. Нож из его рук выскользнул, чиркнув по стене, и его владелец перешёл в рукопашную, едва не ударив своего оппонента в солнечное сплетение. Полицейский оказался проворнее. Он точно так же, как и Коуши, сделал ловкий полупируэт в сторону, захватил руку обидчика, заломил ему за спину и повалил на асфальт, не побрезговав усесться на него сверху.       — Да кто ты, твою мать, такой?! — плюясь проклятьями, рычал, извиваясь, горе-грабитель. — Откуда тебя только принесло?       Полицейский расплылся в жутковатой улыбке. Зазвенели доставаемые из-за пояса наручники. Снова послышался цокот. Суга поднял голову и обомлел — у входа в тупик топталась белая лошадь. Он пригляделся к спине полицейского, сидящего на преступнике, и заметил на форме странную эмблему с силуэтом головы коня.       — Офицер Савамура, конная полиция! — быстро представился полицейский, пристраивая наручники на полагающееся им место. Он коснулся рации на своём плече и проговорил: — База, это первый, приём, как слышно? Нужна машина и подкрепление в пятый квартал. Задержаны три человека, необходимо перевезти в отделение. Разбойное нападение, жертв… — он оглянулся и внимательно посмотрел на Сугу, тот быстро качнул головой, —… жертв нет. Скорая не потребуется.       Сугавара молча опустился на колени, не в силах больше удерживать самого себя в нормальном вертикальном состоянии. Он слушал звуки возни и мысленно прокручивал в голове события, которые случились только что, силясь понять, что вообще всё это было. Только сейчас он осознал, что ушибленные внутренности у него горят и ноют, что сердце трепыхается где-то в пятках, очевидно, переместившись в самое безопасное место в его теле, что голова гудит и он практически ничего не слышит и не понимает.       Сколько прошло времени и как долго он просидел на коленях, Суга затруднялся ответить. Когда он очнулся, в переулке уже никого не было, точнее говоря, обморочные туши нападавших уже куда-то увезли, и в тупике остался только тот офицер полиции и его лошадь, мирно топчущаяся у стены и пытающаяся сгрызть тощие былинки, пробивающиеся сквозь асфальт.       Заметив, что жертва травли стала подавать признаки жизни и оглядываться, полицейский, до этого времени переговаривавшийся с кем-то по рации, встрепенулся и подошёл ближе, присев перед Сугаварой на корточки.       Он пристально вгляделся в лицо Коуши, проверяя нет ли повреждений, пальцем на всякий случай провёл из стороны в сторону, следя за реакцией. Результат его по всей видимости устроил, и он улыбнулся, сам того не зная, но вызывая у своего собеседника волну мурашек, пробежавших по его спине.       — Вы в порядке?       Коуши пялился на полицейского во все глаза, думая о том какой же он идиот — у него просто отнялся язык после того, как он увидел своего спасителя и услышал его голос. Сердце из пяток стремительно вернулось на полагающееся ему место, взявшись мазохистски колотиться о клетку рёбер. Суга рассеяно качнул головой и попробовал встать. Ноги не слушались, он дважды больно грохнулся обратно на асфальт, напрочь отбив себе коленные чашечки, так что в третий раз пришлось воспользоваться любезностью полицейского и его плечом, чтобы подняться на ноги.       — Да… Спасибо, офицер… — благодарно кивнул он, вдруг ошарашенно вскрикнув. Полицейский испугался и собрался было спросить, что такое, как Суга начал озираться по сторонам, не в силах подавить начинающуюся истерику и испуг. За всем этим бедламом он совсем забыл кое о ком. — Господи, со мной был мальчик! Где он? Такеру, Такеру! Ты где?       На плохо слушающихся ногах воспитатель поплёлся в тот угол тупика, где прятался мальчик и нашёл его. От увиденного сжалось сердце, горло стиснули железные тиски совести и горечи. Этот бедный малыш видел весь этот творящийся ужас и был напуган настолько, что мог только сидеть, сжавшись в комочек и беззвучно плакать. Суга снова позвал его, с облегчением заметив, что мальчик вздрогнул, но поднял голову и отреагировал на его голос вполне нормально.       — Суга-сан… — Его глаза были полны слёз, а губы дрожали. Коуши подобрался поближе, плюхнулся рядом с ним прямо на землю, притянул к себе, крепко обнимая. Мальчишка задрожал, вцепился пальцами в испачканный кардиган и громко разревелся. — Суга-сан!.. Они ведь вас, они же собирались вас!..       — Тише, тише, — науськивал его мужчина, хотя и сам бы не прочь был порыдать на его плече, но всё-таки стоит держать марку и вести себя как взрослый. — Всё уже закончилось, я рядом. Больше нас никто не обидит… Тише…       Сугавара рвано вздохнул и ткнулся лбом в маленькое дрожащее плечико племянника Ойкавы. В собственные слова верилось с трудом, но всё и правда закончилось, и так же хотелось верить, что в ближайшее время им действительно ничего не будет угрожать и оставшийся путь до дома они проделают без особых приключений. На это всем видом указывал офицер конной полиции, неловко топчущийся неподалёку.       — Как… как мальчик? — неуверенно спросил он, не решаясь подходить ближе. Такеру уже перестал плакать и только шмыгал носом да икал от слёз, всё ещё крепко держась за Сугавару. — Он не пострадал?       — Ты как? — шепнул мальчику на ухо Коуши. — Не ударился? Никто тебя не тронул?       Такеру замотал головой и тяжело вздохнул, рукавом курточки утерев глаза.       — Я в порядке, Суга-сан, меня никто не трогал, — решительно сказал он. Немного погодя он выпутался из объятий мужчины и поднялся на ноги, поправив свой рюкзак. Такеру обернулся к полицейскому, посмотрел на него и быстро отрапортовал: — Меня никто не трогал, всё благодаря Суге-сану. Было очень страшно и… Спасибо, что спасли нас, дяденька полицейский.       Мальчишка вежливо поклонился, всё не прекращая шмыгать носом. Коуши, наблюдавший за всем этим, весело рассмеялся. Офицер выглядел смущённым и польщённым одновременно. Он подошёл ближе, присел на корточки и бережно погладил ребёнка по голове.       — Не удивительно, что было страшно, — с покровительственной улыбкой тихо проговорил он. — На вас напало пятеро, и вы смогли противостоять им. Эти люди были пьяны и очень опасны; двое из них сбежали, но мы найдём их и они поплатятся за то, что сделали. Ты и твой отец очень храбрые люди…       Такеру выглядел смущённым и глаза его восхищённо блестели. Он с огромным уважением смотрел на полицейского и слышать от него похвалы было величайшей честью. Сугавара со своего места громко хмыкнул. Он поднялся на ноги, подойдя ближе.       — Они привязались к нам по дороге, — пояснил он, не зная интересно это будет полиции или нет, и вообще станут ли действительно затевать какое-либо дело или всё это пустые слова. Офицер поднял глаза и присмотрелся к Сугаваре. На минуту ему показалось, что полицейский, как и он сам, весьма смущается, когда смотрит вот так глаза в глаза, но взгляда отвести сам не в состоянии. — Мы просто возвращались домой. И Такеру мне не сын, я его воспитатель, просто провожал его домой.       Глаза полицейского удивлённо округлились и заинтересованно блеснули. Он поднялся на ноги и внимательно оглядел пострадавшую парочку. С секунду он над чем-то размышлял, а потом с приятной улыбкой предложил:       — Если вам не требуется медицинская помощь и вы всё ещё направляетесь в сторону дома, то могу ли я вас проводить? Чтобы, так сказать, убедиться в том, что вы доберётесь домой без приключений.       Суга, улыбнувшись, прыснул. Он совершенно был не против такой компании, как и Такеру. К слову сказать, он уже заметил лошадь и во все глаза смотрел на белого красавца-коня, уныло перетаптывающегося у начала тупика.       — Мы пойдём вместе с лошадью? — с надеждой в голосе протянул мальчик. Полицейский улыбнулся.       — Конечно. Это мой друг и товарищ. Если хочешь, то он может прокатить тебя. Что скажешь?       Глаза Такеру восторженно заблестели, и следа слёз в них не осталось.       — Да, хочу!       Полицейский с готовностью протянул мальчику руку и повёл его к лошади, попутно следя за его воспитателем, который, подобрав свои вещи, пошёл следом, ощущая лёгкий дискомфорт по всему телу. После драки у него болели мышцы, в голове всё ещё бухало, и кажется он слегка потянул лодыжку, когда крутился на месте, но это ничего, пустяки. От мыслей о том, что всё могло закончиться куда как хуже, чем есть сейчас, хотелось хвататься за голову и биться ею о ближайшую стену — о чём он вообще думал? Хотя, наверное, этот исход был лучшим из всех возможных. К тому же, смысл копаться в том, что уже произошло?.. Теперь его главной целью было без приключений добраться домой, отдать Такеру Ойкаве и просто забыть обо всём этом.       Полицейский остановился возле лошади, ухватил мальчика подмышки и рывком поднял с земли, усаживая в седло. Заскакивать туда же он явно не торопился, за что Коуши мысленно сказал ему спасибо.       — Теперь держись крепче, попробуй ногами как бы обхватить бока лошади, прижать их поплотнее, — наставлял полицейский. — Если почувствуешь, что падаешь, то лучше пригнись и обхвати шею. И сразу говори, если что-то не так, хорошо?       — Угу, — подтвердил сказанное Такеру и с самым серьёзным лицом вцепился в поводья. На секунду он отвлёкся и заинтересованно спросил: — А как его зовут?       — Росинант, — смущённо улыбнулся полицейский. Белоснежный конь, услышав своё имя, пронзительно заржал и застриг ушами. Он начал бить подкованным копытом и готов был ринуться вперёд, но стоило только его хозяину шепнуть что-то на ушко, как пыл жеребец уменьшил, послушно склонил голову и спокойным шагом двинулся вперёд, вызывая у мальчика очередной приступ восторга. — Держись крепко, Такеру-кун.       Мальчик запищал что-то нечленораздельное, вызвав у взрослых приступ умиления. Наверняка они оба были солидарны в мыслях о том, что мечтой любого мальчишки было кататься на лошадях, прямо как настоящий герой — а тут прямо при них воплощается в жизнь чья-то мечта. Пусть не твоя, но смотреть на это всё равно было приятно.       Суга, убедившись, что всё в полном порядке, наконец смог вздохнуть. Сейчас ему не нужно было думать ни о чём — даже домашний адрес Ойкавы он уже успел сказать офицеру и тот ответил, что знает где это место, а дорога не займёт и пятнадцати минут, — так что воспитатель рассеянно пялился куда-то вперёд себя, чувствуя странную гулкую пустоту внутри. Она была тёплой и мягкой, самое оно чтобы сознание провалилось в эту пустоту и хоть ненамного смогло расслабиться: всё было хорошо, Такеру в безопасности, они идут домой. Разве что присутствие офицера полиции не давало окончательно отпустить рассудительность и трезвость ума. Только его вышагивающая рядом фигура держала Сугавару в лёгком напряжении, тревожном и сладко-остром, трепещущем, в странном щекочущем ощущением, словно бы перед прыжком с пугающей высоты.       — Как вы? В порядке? Ничего не сломали?       Суга вздрогнул от неожиданности, когда услышал раздавшийся прямо возле его уха бархатно-приятный вкрадчивый голос офицера полиции. Он растерянно моргнул и перевёл взгляд на идущего плечом к его плечу мужчину. Выглядел он слегка встревоженно, и это Коуши совсем не нравилось. Он попытался улыбнуться как можно более убедительно, но получилось, судя по опечаленному выражению чужого лица, плохо.       — Я в порядке, — наконец сказал он, понимая, что притворство тут не поможет. — Разве что выбил пару пальцев, не более. Кстати говоря, мой воспитанник оказался быстрее меня, а я так и не… Спасибо, что спасли нас, офицер…       Сугавара склонил голову в почтительном поклоне, искоса взглянув на вновь смутившегося полицейского. В голове ненавязчиво проскользнула мысль, что этот человек, несмотря на своё грозное призвание, оставляет после себя самое лестное впечатление, приятным осадком теплящееся на сердце.       — Савамура. Савамура Даичи, — представился мужчина, неловко потирая кончик носа. Он искоса взглянул на собеседника и как бы невзначай уточнил: — А вы, Суга-сан?       Воспитатель присмотрелся к нему и согласно кивнул.       — Сугавара Коуши, — представился он, снова поклонившись. — Но вы можете звать меня Суга, без всяких там «санов».       — Тогда вы зовите меня по имени, — неожиданно предложил Савамура, кажется, сам смутившись собственного решения. Он немного подумал и быстро добавил: — Ну, если захотите…       Сугавара удивлённо охнул и отвёл взгляд. От подобного у него разрумянилось лицо. Хотелось бы верить, что это всё просто неловкость, потому что ситуация таковой и была, а не удовольствие, распирающее его изнутри.       — Хорошо, — согласился он, в очередной раз искоса взглянув на полицейского и сразу же на своего подопечного, который счастливо болтал ногами и словно бы уже успел забыть о произошедшем. За Такеру, стало быть, можно не переживать. — Так вы были где-то поблизости, Даичи?       Полицейский кивнул, игнорируя факт того, что ему понравилось, как из чужих уст звучит собственное имя.       — Да, я патрулировал район, за которым закреплён, и услышал крики. Точнее говоря, их услышал Росинант. Он заволновался, начал стричь ушами — этот парень на службе дольше моего, так что чутко реагирует на подобное. Я решил проверить территорию, но, к сожалению, слишком поздно понял, что что-то происходит. Если бы поспел к началу, то вы бы такого ужаса не натерпелись.       Суга позволил себе успокаивающе похлопать полицейского по плечу.       — Это ничего, — качнул головой он. — Главное, что вы привлекли внимание остальных на себя. Не знаю, что делал бы, если бы вы не появились… Боюсь, лежал бы в том тупике, истекая кровью…       Даичи, услышав такое, недовольно нахмурился. Подобный расклад ему точно не нравился.       — Вы бились очень храбро. Уложили такого мордоворота, хотя сами выглядите очень…       —…слабым? — усмехнулся Коуши. Он пристально взглянул на полицейского, но тот качнул головой и задумался.       — Нет, — задумался он, пытаясь подобрать нужное слово. Раз за разом он осматривал Сугу с головы до ног, чему-то загадочно улыбался, отводил глаза и, наконец, выпалил как есть: — Хрупким. Я бы сказал «хрупким».       Сугавара удивлённо вскинул брови. Он не знал то ли ему смеяться, то ли умиляться. Впервые ему говорили что-то подобное, но это по какой-то причине льстило.       — Это не самый лучший комплимент для мужчины, — тихо хихикнул Суга, улыбаясь практически до ушей. Этот парень, Даичи, был забавным. — Но я, кажется, понял, что вы имеете ввиду. Наверное, то, что я не выгляжу как тот человек, который горазд по подворотням махать кулаками?       Савамура немного подумал и согласно покивал.       — Простите, если мои слова вас задели.       — Да нет, ничего в них нет такого, — развёл руками воспитатель, чему-то улыбнувшись. Он отвлёкся на мгновение, оглядевшись: они уже шли по знакомой улице, неотвратимо приближаясь к дому Ойкавы. — Если бы я выглядел иначе, то это наверняка помешало бы моей работе.       Полицейский с пониманием покивал, потерев подбородок.       — Я ведь не ослышался, вы сказали, что вы воспитатель Такеру-куна? — с интересом спросил он. — Это что-то вроде частного учителя?       Суга весело рассмеялся и отмахнулся.       — Нет, что вы. У меня в классе около шестнадцати детей, и я для всех них воспитатель, — мягко улыбнулся он, — Такеру племянник моего друга, который частенько задерживается на работе и не успевает забрать ребёнка. Мы живём рядом, так что мне не сложно завести мальчика домой.       Лицо полицейского приобрело удивлённое выражение и вместе с тем полностью очарованное. Он во все глаза пялился на него и почти не моргал, словно бы не мог поверить в сказанное.       — Вот оно что. Вы просто поразительный, Суга!       Коуши задохнулся. Эта похвала была настолько неожиданной и необоснованной, что у него просто не нашлось слов. Работа как работа, чего в ней особенного? Ну воспитывает он по мере возможностей с десяток-другой малолетних хулиганов, что с того? У полицейских деятельность куда как опаснее, чем у воспитателей, следящих за тем, чтобы подопечные не наелись медовых красок, а потом рыдали с полчаса, не найдя в красках желаемого мёда.       — Да ну бросьте, — отмахнулся он. — Что тут такого?       — Знаете, — на полном серьёзе начал офицер, уставившись на Сугавару, — у одного моего приятеля три младших сестры. Так уж получилось, что я частенько бываю у него в гостях, и девчонки в этот момент находятся дома… В общем, когда я после них прихожу домой, то каждый раз удивляюсь тому, как эти маленькие… как они умудряются скрутить меня наклеить эти свои наклеечки, ну, знаете, цветочки там, сердечки всякие?.. Всякий раз удивляюсь, когда нахожу их в таких местах, куда сам порой не дотягиваюсь! — Сугавара не выдержал и рассмеялся. Даичи обиженно задрал нос. — Вот вам смешно! А я один раз после совместного обеда заявился в участок, облепленный резиночками и заколочками… Бр! Коллеги до сих пор вспоминают мне это, — мужчина вздрогнул и затряс головой, на автомате взявшись ощупывать свою голову. — Я — полицейский, и не могу управиться с кучкой сорванцов, а если таких будет шестнадцать? Даже не представляю себе. Вы просто герой, Суга.       Коуши широко улыбнулся, с непередаваемым теплом уставившись на полицейского. Нет, он и правда был очень приятным и милым человеком, хотя они совсем не знали друг друга, ну кроме того, что Савамура не может противостоять девчатам, вознамерившимся проявить всю свою фантазию и украсить заколками взрослого мужчину. На подобное Суга бы посмотрел… Да и на офицера без формы тоже… То есть в гражданской одежде! Сугавара вспыхнул и быстро отвёл взгляд в сторону — Боже, что это за формулировки у него в голове крутятся?..       — Герой, Суга-сан, герой! — Положение спас Такеру, взявшийся воинственно трясти в воздухе своим кулачком. Коуши быстро подошёл к нему, не упустив возможности потрепать тёплую шею лошади. — Суга-сан спас меня!       — Держись покрепче, Такеру, упадёшь же! — пожурил подопечного мужчина, подталкивая маленькую тушку в седле. Мальчишка послушно вцепился в поводья и в гриву Росинанту, принявшись что-то мурлыкать себе под нос. Суга довольно покивал и усмехнулся, снова погладив лошадь по боку. Приятное живое тепло успокаивало, прогоняя плохие мысли. — Как бы я мог не спасти?.. Даже если бы их было десять, а не пятеро… Даже если бы они были вооружены чем-нибудь более серьёзным, если бы они меня…       Он вздохнул и опустил голову, усмехнувшись нехорошим мыслям.       — Всё хорошо, — полицейский потянулся вперёд, коснулся руки Сугавары, ободряюще потрепав его по плечу. Он заглянул в его блестящие глаза и доверительно повторил: — Всё хорошо. Я не дам вас в обиду.       Суга улыбнулся, кивнул, шмыгнул носом и утёр рукавом кардигана запозднившуюся мокроту с глаз. Он снова подумал о том, чем всё это могло закончится для них с Такеру, чего стоил его дурацкий поступок и желание погеройствовать. Нужно было поскорее забыть всё это, пока неприятное воспоминание не укоренилось в нём и не стало призраком ночных кошмаров, которых прогнать самостоятельно он точно не сможет.       — Станете моим телохранителем? — лукаво улыбнувшись, поинтересовался Коуши, ни без удовольствия замечая лёгкий румянец на лице полицейского, видимый даже несмотря на тучные сумерки и скудное освещение улицы.       — Если нужно, то стану, — заверил его Савамура, выпрямляясь и расправляя плечи, словно бы демонстрируя всю свою стать и готовность вот прямо сейчас грудью укрыть его, Такеру и фыркающего Росинанта заодно от всех невзгод.       — Приятно знать, что у нас такие надёжные полицейские, — улыбнулся воспитатель, тормоша собственные волосы на затылке. Он огляделся. — О, а мы ведь практически пришли.       — Приехали-приехали! — заёрзал в седле мальчик, пятками начиная подталкивать лошадь, пытаясь заставить её идти чуть быстрее. Конь на движения маленького седока не реагировал от слова «совсем», лишь непонимающе обернулся к своему хозяину, который на него не обращал никакого внимания, украдкой поглядывая на Сугавару. — Суга-сан, смотри, там Тоору стоит у ворот.       Коуши вытянул шею и присмотрелся. Эта улица была ему хорошо знакома, как и дом в нескольких метрах от них, высящийся на два этажа. За разговорами он совсем не заметил того, что они успели добраться до конечного пункта их путешествия и настало время прощаться.       — О, и правда. Хэй! — он помахал рукой кому-то впереди себя и остановился, обратившись к мальчику. — Ну, давай, слезай. И не забудь поблагодарить офицера Савамуру за то, что позволил тебе прокатиться верхом.       Мальчик с довольным возгласом практически прыгнул в руки Коуши, обнял его и что-то шепнул на ухо. Глаза Сугавары распахнулись, и взгляд смягчился, снова став влажным и блестящим. Мужчина улыбнулся, опустил воспитанника на землю, украдкой отвернувшись для того чтобы снова вытереть лицо.       — Большое спасибо, что спасли нас с Суга-саном, и что разрешили покататься, — Такеру снова вежливо поклонился Даичи, потом повернулся к коню и поклонился ещё и ему. Так, на всякий случай. — Спасибо, что позволили покататься на себе, Росинант-сан.       Конь склонил голову, чем воспользовался мальчик, быстро обняв тёплую бархатную морду, прижимаясь к белой шерсти щекой. Пока эти двое ворковали, прощаясь, Суга расправился со своим скачущим настроением и желанием полить слёзы, и повернулся к полицейскому, внимательно присмотревшись к его лицу. Мужчина улыбался, наблюдая за ребёнком и своим боевым другом, но стоило ему ощутить на себе пристальный взгляд, как он поднял голову, взглянув на Коуши. Савамура доброжелательно улыбнулся ему, но в глазах его читалось что-то тоскливое, хотя, может быть это всё была игра теней.       — Если… — офицер замялся, нервно шаркнув ногой по асфальту. — Вы ведь живёте где-то поблизости? Если вас нужно проводить…       Сугавара закусил улыбку и коротко кивнул. Отказаться от подобного сейчас было бы большой глупостью. Он бросил тихое: «Подождите меня здесь», подошёл к Такеру, взял его за руку, потрепал по морде жмурящегося коня, и направился в сторону дома, у ворот которого их и правда поджидали.       Ойкава нервно топал ногой, показательно смотря на наручные часы. Стоило Сугаваре подойти ближе, как он изготовился возмущённо хмуриться и отчитывать Сугу за то, что они так поздно, что даже не позвонили, а он волновался, но вмешался Такеру, с ходу радостно выпалив:       — Тоору, на нас напали бандиты! Ты представляешь? У них были ножи, они хотели нас убить и… — Коуши мягко прикрыл рот мальчика ладонью — у него просто не было сил смотреть на стремительно белеющего Ойкаву. Из всего этого чудовищного пересказа сегодня вечера выходило только одно: ребёнок не воспринял нападение как нечто страшное, и его психика по всей видимости ничуть не пострадала.       Осталось только разобраться с психикой дяди Такеру, которая начала стремительно раскачиваться после услышанного.       — Н-напали? Что ты такое говоришь, Такеру? — Ойкава перевёл по-настоящему обеспокоенный взгляд с Сугавары на племянника и обратно. — Что это значит? Это правда? Вы… вы в порядке? Оба?       Он быстро подошёл к мальчику, присел на корточки, бегло осмотрел его, потом поднял голову на приятеля, присмотревшись и к нему. Во взгляде Тоору плескалось полнейшее непонимание ситуации и нежелание принимать на веру все эти ужасы, но по всему выходило так, что всё это было правдой: эти двое выглядели не лучшим образом, оба грязные, а у Суги стёсаны костяшки на руках.       — Всё в порядке, — заверил его Сугавара, пряча ладони в рукава одежды. Тоору всё ещё непонимающе хлопал глазами и начинал медленно заводиться. — На нас и правда напали по дороге — увязались какие-то болваны. Но всё обошлось, никто не пострадал и…       — Как это никто? — возмущённо подал голос Такеру, широко и кровожадно улыбнувшись. На детской пухлощёкой мордочке такая улыбка смотрелась поистине пугающе. — А те бандиты? Как его Даичи-сан уделал? Р-р-раз, и цап руку, а тот упал — бам! А он на него сверху и в наручники!.. А как вы, Суга-сан, уделали того дядьку? А второму в нос дали? У-у-у! Да вы же настоящие герои, вы как всамделишные рыцари!       Мужчины с удивлением уставились на довольного Такеру и не улыбнуться не смогли. Ойкава, впрочем, в руки себя взял быстро. Он прокашлялся, состроил грозное лицо и хлёстким жестом указал в сторону дома.       — Так, с тебя на сегодня хватит приключений, марш в дом, — мальчик что-то начал канючить и предпринял попытку пререкаться, но одного взгляда на хмурое лицо дяди ему хватило на то, чтобы подобрать свои вещички, попрощаться с воспитателем и засеменить в сторону дома. Ойкава устало вздохнул, с силой потерев шею. Он сложил руки рупором и прокричал: — Я скоро буду, даже не думай садиться за телевизор в такое время!.. Коуши тихо рассмеялся в кулак.       — Тиран и деспот, — с любовью прокомментировал он, невзначай оглянувшись. Даичи всё ещё ждал его на месте и от этого зрелища на душе стало как-то теплее. — Знаешь, я, наверное…       — Никаких «наверное», пока не расскажешь мне что случилось, — тоном, не терпящим возражений, распорядился Ойкава и для верности схватил друга за запястье, решив что не даст ему так просто смыться. — Ты действительно дрался? И что за «Даичи-сан»? Кто там вас спасал? Как вообще так вышло, что вы двое умудрились нарваться на неприятности?       Тоору напирал. Он буквально завалил вопросами и весь его вид говорил о том, что так просто он не отстанет. У Сугавары не было время на болтовню, его ждали, да и домой хотелось, так что ничего кроме глубокомысленного задумчивого мычания у него не нашлось.       — Н-ну… — со вздохом начал он, заметив изменения в лице приятеля. Ойкава сощурился и привстал на цыпочки.       — Погоди, это что, там конь, что ли? — удивился он, разглядев силуэт Росинанта в темноте. — И правда, лошадь. И какой-то парень рядом.       Сугавара расплылся в довольной улыбке, горделиво выпятил грудь и задрал нос.       — Да, это офицер конной полиции.       Ойкава задумчиво хмыкнул.       — Это я вижу, а что за человек рядом с офицером? — решил пошутить он, расплывшись в проказливой ухмылочке. Суга хохотнул и пихнул его в бок локтем.       — Ну тебя, — Коуши оглянулся в ту сторону, где остался Даичи. Он вроде бы с кем-то переговаривался по рации, но всё ещё исправно ждал его и это не могло не радовать. — Он помог нам, появился в самый важный момент. Отвлёк внимание на себя, и если бы не он, то…       Воспитатель склонил голову, понуро опустив плечи.       — И что?       — Что «и что»? — Ойкава показушно закатил глаза и вздохнул. — Не вздыхай так, Тоору.       — А как мне ещё вздыхать? — фыркнул он, и тут же расплылся в жутковатом оскале. — Ты позовёшь его на свидание?       Сугавара ошалело уставился на приятеля, удивлённо открыв рот. У него загорели щёки и сердце встрепенулось, часто забившись.       — Что? С чего бы? — притворно возмутившись, воскликнул он, пытаясь отвернуться и не смотреть в слишком уж проницательные и всё понимающие глаза Ойкавы. — С чего ты вообще взял, что он мне понравился?..       Суга прикусил язык. Чёрт, так глупо попасться. Тоору мягко улыбнулся и качнул головой.       — Вот именно, дурачок, — он подошёл ближе, хлопнув приятеля по плечу. — Да ты же весь светишься, Суга-чан, стоишь и постоянно оборачиваешься, проверяешь ушёл он или нет, только и ждёшь момента, чтобы сделать ноги. Что ни говори, а этот принц на белом коне пришёлся тебе по душе.       — Иди ты… — смущённо буркнул Сугавара, пряча пылающее лицо за слишком длинными рукавами. — Никто никуда не пришёлся. Он меня спас. Нас. И предложил проводить до дома, только и всего.       — Какая у нас внимательная полиция, я не могу, — ехидно заметил Тоору, похихикав. Он ещё раз привстал на цыпочки, присмотрелся к паре фигур поодаль, удовлетворённо кивнул чему-то, перевёл взгляд на друга и вздохнул, кивком головы указав на ожидающего его «принца»: — Ладно, иди, не стоит заставлять такого мужчину ждать. Расскажешь потом как всё пройдёт?       — Не будет ничего, — отмахнулся Суга.       Ойкава снова закатил глаза и цокнул языком, совершенно невозможным тоном выпалив:       — Ну, хотя бы попроси его покатать на своём жеребце.       — Тоору!       Паршивец весело расхохотался, грустно улыбнувшись в конце своего злодейского, словно бы отрепетированного смеха. Он подошёл ближе, порывисто обнял друга, шепнув ему на ухо:       — Иди. Не упускай своего шанса, Суга-чан, ты ведь знаешь о том, как иногда несправедливо распоряжается жизнь с нами. Не упускай. — Сугавара в жесте поддержки сжал чужие плечи, уже не понимая кто кого успокаивает и наставляет. Ойкаве потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя, а Сугаваре хватило этого, чтобы понять, что чуда снова не произошло. Тоору отстранился, почтительно склонил голову в поклоне и вежливо произнёс: — Огромное спасибо тебе за то, что позаботился о Такеру. Иди, не заставляй его ждать.       — Хорошо, — Коуши напоследок сжал ладони Ойкавы, развернулся и быстро припустил в сторону своего спасителя, который и правда переговаривался с кем-то по рации.       —…да, понял вас. Это по пути, так что я буду минут через десять. Понял. — Рация пронзительно зашипела, пискнула и отключилась, прервав разговор полицейского с кем-то из коллег. Савамура виновато поднял взгляд на Сугу и тяжело вздохнул. — Извините, кажется, у меня внезапно нарисовалась работа.       Улыбка медленно сползла с лица Сугавары. Он попытался удержать её, не выдать себя, но против истинных чувств, всегда прорывающихся сквозь любые маски, подобные вещи бесполезны. Понятливо покивав, мужчина перехватил свою сумку поудобнее, развернулся, готовый броситься в нужную ему сторону в любой удобный момент.       — Ясно, — сухо отозвался он, склоняя голову так, чтобы Даичи не видел его лица. — Ясно… Это… Знаете, это ничего, офицер, я дойду и сам, тут совсем недалеко. Спасибо, что проводили хотя бы до сюда. Кстати, Такеру вас теперь будет считать своим героем.       Полицейский улыбнулся, но без особой радости. По всей видимости, он и сам расстроился из-за того, что внезапная работа прервала планы и заставила нарушить обещание.       — Если хотите… — начал было офицер Савамура, но Суга прервал его жестом. Сейчас он хотел только убраться отсюда поскорее.       — Нет, ничего не нужно, — кисло улыбнулся он, махнув рукой. — Я пойду. Спасибо вам за помощь, Даичи.       И, не говоря больше ни слова и не давая полицейскому и шанса, он резко крутанулся на пятках, зашагав прочь.       Не то от быстрого шага, не то от одолевшей его горечи, но дыхание сбилось быстро, так что пришлось затормозить. До дома оставалось всего ничего, но теперь идти туда совсем не хотелось.       Произошедшее сегодня казалось чем-то нереальным, словно бы всё случившееся, было не с ним — события ночи никак не укладывались в голове. Такое разве что в манге бывает или в фильмах, когда на героя нападают, а спасает его прекрасный — чтоб тебя, Ойкава, с твоими аналогиями! — принц на белом коне. И всё у всех здорово и хорошо, вокруг любовь и радость — такое точно бывает только в сказках, а он, дурак, уже успел размечтаться. Видимо, возраст берёт своё.       Коуши одинок уже несколько лет и специально никого не ищет для себя, распаляя свою любовь на детей, с которыми возится с большим удовольствием. Но тепло от близкого человека и детская непосредственная радость ему — это совсем разные вещи. Особенно сильно разница ощущалась, когда он возвращался домой, в пустую квартиру, где просто пережидал ночь, чтобы утром снова вернуться на работу, где можно окунуться в непрекращающийся водоворот добра и искренней радости. Так могут только дети, невинные и чистые создания, пускай временами и совершенно невыносимые. Со взрослыми дела обстояли сложнее. Кроме Ойкавы у него не было никого, и этот человек, офицер Савамура, пусть и был случайным в его жизни, тем, кто должен был просто проскользнуть мимо, но всё-таки как-то успел зацепить его. Непонятно чем: то ли образом «рыцаря», то ли совсем простой, но такой искренней похвалой, от которой на душе стало теплее и радостнее, то ли самим собой — честным, открытым и невероятно очаровательным. Все его улыбки, манеры, ужимки и настоящие, совсем не поддельные эмоции и слова — наверное, всё это сразу смогло разом обратить на себя внимание и заставить Сугавару за считанные минуты… что? Влюбиться? Нет, это глупости. Не в его возрасте. Но Даичи понравился ему, нет смысла скрывать этого. Даже простое касание через одежду вызывало какой-то невероятный трепет и странное желание большего. Больше рук, больше взглядов и совершенно прелестных улыбок. Суга с силой потёр ладонями лицо.       — Боже, какой же дурак… — буркнул он сам себе, зло усмехнувшись. — На что рассчитывал?.. Ещё и Тоору…       Он рвано вздохнул и улыбнулся каким-то своим мыслям. Глупо всё это. И очень жаль.       Коуши шумно втянул носом воздух и громко выдохнул через рот, выпуская рваные клочки пара. На улице успело похолодать и лёгкий ночной морозец забирался под несерьёзную одежду, покусывая кожу. Суга поёжился и пошёл вперёд — его дом уже был виден. Он сделал несколько шагов и услышал какой-то странный нарастающий грохот, приближающийся к нему.       — Суга!       По спине Сугавары волной прошлись мурашки. Он резво крутанулся на пятках, застывая, не в силах ступить и шагу — прямо на него неслась быстро растущая призрачная фигура всадника. Только когда расстояние сократилось до пяти метров, Коуши узнал седока, натянувшего поводья и останавливающего коня. Под копытами заскользил асфальт, Росинант присел на задние ноги, в воздухе забив передними. Суга вовремя отскочил в сторону и неверяще оглядел шумно дышащего, раскрасневшегося после скачки Савамуру и фыркающего коня, который беспокойно крутил хвостом и переминался ноги на ногу.       Суга нервно сглотнул, совершенно не понимая, что происходит. Почему он решил вернуться? Неужели так быстро разобрался с делами? Нет, такого не может быть. Он поднял глаза, присмотревшись к Савамуре, цепляющего ртом воздух. Полицейский рассеянно пялился в ответ, зрачки быстро бегали по сторонам, складывалось такое ощущение, что он пытается лихорадочно придумать, что сказать.       — Ч-что-то стряслось, Даичи? — наконец совладав с мыслями, осторожно спросил Сугавара, подходя ближе. Он уложил ладонь на шею разгорячённого коня, бережно погладив шёрстку. Животное замотало головой и зафыркало, начиная успокаиваться от бережных прикосновений. — У тебя же появилась какая-то работа?       Мужчина закусил губу, мысленно пожурив себя — чего это он сразу перешёл на неформальный тон?.. Хотя, судя по выражению лица Савамуры, его подобное вполне устраивало. Он наконец отдышался и теперь просто задумчиво рассматривал сверху-вниз лицо собеседника, который всерьёз увлёкся расчёсыванием гривы коня своими пальцами.       — Да… Работа есть, я пока что не выехал на место, просто… Я хотел кое-что спросить у тебя, — полицейский спешился, ухватил поводья, поворачивая коня на месте и подходя ближе. Он смущённо опустил голову, не решаясь поднимать взгляда на застывшего Сугавару. Коуши затаил дыхание, молясь всем богам, чтобы хотя бы его бухающего в груди сердца не было сейчас слышно, бог с ним с этим румянцем, собственные пылающие щёки, а вместе с ними заодно шею и уши он сможет на что-нибудь списать, а вот эту ужасающую тахикардию вряд ли. Савамура решительно кивнул, подошёл ещё ближе и заглянул в чужие глаза, решительно и уверенно сказав: — Ты сходишь со мной в кафе? Точнее, не хотел бы ты?.. Я, конечно, не настаиваю, но…       Даичи нахмурился и замялся. Он чувствовал себя неловко, но вместе с тем понимал, что было бы куда как хуже, если бы он этого не спросил. Рискнув взглянуть ещё раз на Коуши, полицейский обомлел: глаза Сугавары влажно блестели.       — Хочу, — не в силах таить радостную улыбку, шепнул Сугавара. В карих глазах собеседника, словно бы повторяясь, вспыхнул восторженный огонёк. — Очень хочу.       — Правда? — Савамура и в самом деле удивился, кажется, вовсе не ожидая того, что его предложение будет принято. Он заулыбался и нерешительно потянул руки вперёд, осторожно находя ладони Сугавары. — Я очень рад.       — Да. И я, — практически шепча откликнулся Суга, боясь пошевелиться. Его руки в чужих руках, кажется, пылали огнём, сердце неистово билось в груди, и чувствовал он себя совершенно по-дурацки. Всё происходящее снова стало напоминать что-то из того, что происходило не с ним, не по-настоящему. — Прости, что спрашиваю, но… Почему?       Савамура, очевидно, такого вопроса не ожидал. Он перестал улыбаться и на самом деле задумался. Какое-то время он молчал и потом просто ответил:       — Я просто понял, что хочу этого. Хочу узнать тебя поближе, мне кажется, что ты хороший человек.       Коуши задумчиво покивал головой. Вот как, значит? Эти слова были очень приятны, но судя по всему отношение Даичи к нему было несколько иным, чем то, что успело сложиться у него самого.       — Ясно, я рад, — тихо ответил он и опустил голову, пряча глаза от полицейского. Он потоптался на месте, нехотя отпустил ладони Сугавары и осторожно коснулся его плеча. — Тебе нужно ехать?       — Да, кое-что… — мужчина сделал неопределённый жест рукой, словно бы говоря, что где-то в хитросплетении улиц снова что-то случилось. — Встретимся позже? Твой телефон у меня есть.       Суга усмехнулся и кивнул. Его номер и все данные дежурные полицейские взяли на всякий случай, если вдруг потребуется какая-либо дача показаний, так что Даичи и правда был в выигрыше, хотя бы в этом.       — Угу, — согласился Коуши. Он рвано вздохнул и вскинул голову, пристально взглянув на отошедшего от него Савамуру. На языке вертелся один вопрос, который не давал ему покоя. — Даичи?       — Да?       — Как думаешь, — Сугавара резко втянул носом воздух и решительно подошёл ближе, пристально вглядевшись в лицо полицейского. Он закусил губу, замер буквально на секунду, и решил, что лучше в омут с головой, чем трепыхаться в безвестности, которая ему всё равно не даст покоя. Мог ли он ошибиться? Ошибся ли? Лучше убедиться в этом прямо сейчас, сунуть руки в огонь, разом поняв то, горит ли в них одинаковое пламя. — Как думаешь, это нормально — хотеть поцеловать человека, которого ты встретил впервые всего пару часов назад?       Взгляд Савамуры стал непроницаемым. Он сделал короткий шаг назад, спиной напарываясь на своего боевого товарища. Рука, сжимающая поводья, потянулась вперёд. Даичи сделал несколько шагов, молча отойдя в сторону. В этот момент у Коуши внутри словно бы что-то с хрупким звонким треском замерло. Кажется, это было сердце, готовое разбиться вдребезги. Видимо, он и правда ошибся.       Цокот копыт застыл, послышался какой-то скребущийся мягкий звук. Суга повернул голову, увидев, что полицейский привязал поводья лошади к фонарному столбу и идёт к нему. Он чеканил каждый шаг, головы не поднимал и вскинул взгляд только тогда, когда остановился напротив Сугавары. Прочесть чужого взгляда Коуши не мог, не хватало сил, и оставалось только беспомощно ждать чего-либо, любого вердикта.       — Я думаю, — медленно и тихо начал Даичи. Он коротко усмехнулся и смущённо улыбнулся, склонив голову на бок. — Я думаю, что это нормально. Хотя бы потому, что мне тоже этого хочется.       Пальцы Савамуры коснулись чужих ладоней, мягко их сжимая. Времени не было совсем, но его хватит на то, чтобы Сугавара Коуши начал верить в невозможное. ***       — И где это мы шляемся?       Ойкава на мгновение замешкался на пороге, коротко усмехнулся, и шагнул в комнату, мягко прикрывая за собой дверь.       — Привет, пришлось забирать племянника из сада, — повинился он, впрочем, ничуть не чувствуя себя виноватым. Он скинул с плеч пальто, стянул шарф, намотав его на рогатину вешалки, словно какую-то гирлянду. Тоору нащупал на всё той же вешалке, принадлежащий ему халат, накинул его на плечи, тяжело вздохнув — вот и началась его смена. Он быстро оглядел ординаторскую и подобрался к коллеге, заглядывая ему за плечо. Тетсуро во всю был увлечён отчётностью и её количество откровенно пугало. — Как у вас тут дела обстоят?       — Всё как обычно, — вздохнул, передёрнув плечами Куроо. Паршивец, несмотря на занятость, умудрялся раскачиваться на стуле, совершенно не щадя казённой мебели: — Тихо, как в морге. Там, пожалуй, ещё и повеселее будет.       Он совершенно очаровательно расплылся в довольном оскале, потерев уставшее лицо. Ойкава недовольно наморщился, щёлкнул его по носу, и ворчливо буркнул:       — Сплюнь, болван. Никаких разговоров даже на эту тему. — Куроо беззаботно развёл руками и вернулся к своим бумагам с таким видом, словно бы для него сейчас ничего из происходящего не имело ни малейшего значения. Тоору хищно сузил глаза. — Кстати, ты разве не собираешься домой?       — Собираюсь, — качнул головой Тетсуро. Он выразительно похлопал рукой по бумагам. — Доразберусь только с этими бумажками и пойду. Ты на обход?       Ойкава подумал о том, что написать столько отчётов за раз нереально, и он вполне был бы не против перенять у Куроо-чана часть работы, но говорить об этом не стал. Просто не захотелось.       — Да. Проверю как там дела у…       Куроо не дал ему договорить, тихо и сухо спросив:       — Опять будешь просиживать полночи у него? — Ойкава дёрнулся от вопроса, но ничего не сказал. Тетсуро понимающе усмехнулся и кивнул. — Ладно, делай как считаешь нужным. И я ведь говорил, не нужно придумывать всякую ерунду, если ты… ну… Ты понимаешь, да?       Тоору не ответил — просто не за чем. Куроо видел его насквозь, а если они начнут пререкаться, то в лучшем случае развалят ординаторскую, и их выставит за порог охрана. Прецеденты уже были, так что повторять пройденное ему не хотелось. Ойкава молча взял папку с бумагами, поправил на плечах белый халат, призрачно взвившийся за ним следом, и вышел в коридор. Шаркая ногами в тапочках, он медленно поплыл тёмной тенью по скудно освещённому коридору больницы.       Его веки затрепетали, медленно распахнувшись. Вокруг снова темнота. Она глухая, не слышно ни словечка в ней, сколько ни кричи — нет даже собственного голоса. Холодно. Лёд вокруг душит его. Тело болит, все мышцы пронизывает болью от ста тысяч игл, укалывающих его одновременно. Холодно, адски холодно. В густом мраке не понять где верх, где низ, парит он или падает, жив или мёртв. Он знает лишь одно, на уровне каких-то неясных ему самому инстинктов, знает лишь то, что вот-вот придёт тот момент, когда бескрайний океан боли, мороза и одиночества пойдёт чёрной рябью, забрезжит свет и он ненадолго очнётся.       Ойкава кружил по коридорам примерно с час, а то и больше. Он молчаливым призраком просачивался в палаты, прислушивался к дыханию своих подопечных, подтыкал выбившиеся уголки одеял, следил за показаниями приборов, после шёпотом отдавая короткие указания дежурным медсёстрам, клюющим носом на своих постах. Ойкава долго шёл до того самого места, и когда добрался, какое-то время не мог заставить себя подойти ближе. Он воровато огляделся. Вокруг никого, а на часах, завязнув в болоте бесконечной ночи, застыла четвёрка. Тоору вздохнул, положил руку на дверную ручку, ощущая холод металла несколько секунд, за которые он собирает всю свою храбрость и решимость, раз за разом разыскивая оных во всё более дальних уголках собственной души. Словно нищий, набрав достаточную жалкую горстку, он самозабвенно поворачивает ручку, с тихим скрипом толкая дверь вовнутрь.       Он делает это каждый день, в одно и то же время, ровно в четыре утра девять минут заходит в эту палату, заклеймённую, как ни крути, числом смерти.       Тускло горит ночник, надоедливо пищит прибор, улавливающий пульс. Ойкава втягивает носом затхлый запах лекарств и делает шаг вперёд.       — Привет, Ива-чан.       Тело болезненно застывает в невесомости, дымка сна спадает, кончики пальцев обдаёт теплом. Живым, человеческим. Это всякий раз так странно, так пугающе, но он ждёт этого, с замиранием сердца и с трепетом в груди встречает эту волну непонятного тепла, стремится к ней и через темноту тянется, пытается достать, коснуться — не получается. Он скрипит зубами, чертыхается про себя, боясь, что стоит ему открыть рот и густая чернильная темнота закрадётся внутрь него, заполнит изнутри и он, наполненный ей, исчезнет совсем. Навсегда.       — Сегодня Суга-чан рассказал мне про своего Принца. Знаешь, Ива-чан, я впервые видел его таким: щёки горят, глаза сверкают, весь взъерошенный, словно мокрый воробей, пальцы свои мнёт, никак не может найти место рукам. Влюбился. Я даже завидую ему. Но не подумай, немного, самую малость… Он сказал, что его зовут Даичи и он полицейский. Честно, я очень рад за него. Суге-чану всё-таки немало лет уже, — Ойкава рассмеялся, ненароком подумав, что и ему самому уже «немало». Он поправил одеяло на кушетке, придвинулся ближе, убрал с глаз долой свои бумаги, и продолжил: — Пару дней назад на них напали в каком-то переулке, когда он вёл Такеру домой. Я, конечно, не сомневаюсь в том, что наш Суга-чан защитил бы его, да и себя тоже, но тех бандитов было что-то многовато… Он бы справился, но боюсь даже подумать, что могло бы быть, если бы эти сволочи были вооружены чем-то серьёзным. Если бы не этот полицейский, то кто знает что бы произошло. Он на лошади патрулировал район, услышал крики и… В общем, всё хорошо. Такеру только об этом и болтает, теперь считает Сугу-чана и этого Даичи своими героями. Я чуть-чуть ревную. Но это всё не серьёзно, не подумай, так в шутку говорю… — Тоору склонил голову и грустно улыбнулся. Он потянулся, взяв с тумбочки книгу, открывая аккурат на том месте, на котором они остановились вчера. — Ладно, давай я тебе немного почитаю.       Свободной рукой он находит руку Иваизуми, переплетая свои пальцы с тёплыми пальцами своего безмолвного пациента.       Темнота и мрак рассеиваются медленно, неохотно. Ладонь пульсирует теплом, сердце вторит, радостно заходясь от того, что больше он не глух. Сперва тихо, словно бы проталкиваясь сквозь вату, он слышит слова, с каждой секундой звучащие всё отчётливее, звонче. Он прислушивается к ним, узнавая этот голос. По руке от ладони ползёт тепло, согревая его в ледяной пустоте, растапливая лёд, прогоняя темноту и вместо неё насылая расплывчатые видения и силуэты. Зелёные горы, океаны колышущейся под ветром сочной травы, две лошади: высокая тощая и маленький крепко сбитый ослик, и под стать им два седока — сухой длинный старик в блестящих латах и кругленький коренастый мужичонка, одетый по-простому. Они спорят голосами Ойкавы, пытающегося неловко читать по ролям, они тщетно переругиваются голосом Тоору, для которого каждая реплика, каждое предложение и слово словно удар ножом по сердцу, тычок бесполезной пикой Дон Кихота Ламанчского под рёбра. Ладонь жжёт, обжигает чем-то ещё более горячим, чем прикосновения — пальцы, стискивающие его ладонь, дрожат, голос срывается.       — «Благосклонная судьба посылает нам удачу. Посмотри в ту сторону, друг Санчо! Вон там на равнине собрались великаны. Сейчас я вступлю с ними в бой и перебью их всех до единого…» — Ойкава закусил губы, шмыгнул носом и криво улыбнулся, взглянув в спокойное и умиротворённое лицо Иваизуми, который, как и всегда, бесстрастно воспринимал его ночное чтение. Тоору отложил книгу. Больше ему читать не хотелось, не сегодня. Он чувствовал себя героем этой дурацкой книжонки, тем самым глупцом, который пытается бороться с мельницами, раз за разом напарываясь на непреодолимую преграду в лице того, что уже не изменить, того что уже никак не исправить и не вернуть к норме.       Все пророчат Ива-чану смерть. Невозможно выйти из комы после стольких лет. Невозможно вернуть к жизни уже мёртвого человека. Невозможно победить то, что нерушимо, что не поддаётся воздействию извне. Иваизуми спит слишком крепко.       — Когда-нибудь, — Ойкава шмыгает носом и зло скрежещет зубами, разглядывая лицо Хаджиме, спокойное и умиротворённое, — когда-нибудь, ты проснёшься, Ива-чан. А я буду ждать этого. Буду ждать каждый день, сколько бы ни потребовалось времени.       Ойкава тянется вперёд, склоняется над Иваизуми, гладит его по щеке, она тёплая и мягкая. Гладит по голове, дрожащими губами касается лба, задерживает дыхание на секунду и ждёт, когда Ива-чан откроет глаза, нахмурит брови и скажет: «Эй, ну ты чего, Дуракава?». Он ждёт. Секунду, две, три — вздыхает, снова ничего. Сердце болезненно трещит по швам, крошится в пыль, уничтожает само себя ложными надеждами, чтобы завтра снова воссоздать себя из пепла, чтобы снова дать надежду на то, что в палате смертника его будут ждать.       Он тянется изо всех сил вперёд, кричит, задыхается и тонет в безвестной черноте.       — Ойкава… Ойкава! Эй, Ойкава!..       Тепло рук сходит на нет, пальцы каменеют и холодеют, лёд сковывает его, режа слух в последний раз чужим голосом. Щёки опаляет огнём слёз — своих или его? Кто знает.       — Я тоже, Дуракава. Тоже.       Иваизуми Хаджиме медленно засыпает, проваливается в бездну темноты, напоследок задерживая дыхание, оставляя на губах пару слов, тех, что он скажет первыми, как только проснётся по-настоящему. Он сможет, обязательно сможет, ведь его там ждут.       Ойкава сгорбившись сидит на стуле, бессильно опустив руки на колени. Он смотрит на собственные пальцы, прислушиваясь к писку приборов жизнеобеспечения. Часы на руке вычерчивают цифру пять — пора уходить и начинать готовиться к новому дню. Нужно проверить как там Куроо-чан, наконец отправить его домой, заняться бумагами и раздать ещё пару указаний медсёстрам. Новый день и новые заботы. Новый шанс для Ива-чана.       — Ты проснёшься, — шепчет Тоору, напоследок тяжело вздыхая и вымучивая кривую улыбку. — Обязательно, Ива-чан. Я верю в это.       Он оборачивается, собирается уходить, но почему-то медлит. Из плохо зашторенного окна палаты ползёт по полу и постели нежный апельсиновый свет нового утра. Ойкава оглядывается, видит, как рассветные лучи качаются на трубках капельниц, увивающих его Ива-чана словно в коконе. Тоору рвано вздыхает и открывает дверь. Из коридора несёт холодом, чужой смертью, прогуливающейся по пустынным венам больницы в поисках новой жертвы. Ойкава не пустит её сюда, ревностно будет охранять покой Ива-чана, сколько бы лет у него не ушло на это. Он станет его защитником, таким же Принцем, как и тот полицейский для Суги-чана, разве что у него противник будет хитрее, ловчее, умнее и безжалостнее. Но сколько бы ни потребовалось времени, Ойкава будет здесь, на этой границе, он будет ждать, приходить каждый день, читать книги и рассказывать о своей жизни, раз за разом говорить, что он ждёт и что любит его, надеясь когда-нибудь услышать…       — Я тоже, Дуракава.       Тоору закусывает губы до крови, стискивает кулаки. О том наваждение это или явь, он не думает, смотрит на часы — пять-ноль пять. Ойкава вымученно улыбается и делает шаг назад, не глядя. Ещё три минуты, да? Чёртова магия чисел. Когда жизнь сворачивает не туда, события вьются меж топкой почвы неудач, скачут по кочкам совпадений, начнёшь верить и не в такое.       Он делает поворот на пятках, захлопывает за собой дверь и возвращается к кушетке, где спит Иваизуми. Ещё немного времени для них двоих, ещё пару минут, чтобы сказать о самом главном.