Ожидание и реальность

Ночь выдалась тёплой; в чёрном небе светил здоровенный кругляш бледной луны, подсвечивая листья деревьев будто бы магическим серебром. Стрекотали в густых кустах сверчки, где-то ухала чудаковатая сова, забравшаяся в городскую черту. Пахло клейкими листочками молодой гортензии, и золотистыми звёздочками вспыхивали и меркли шустрые светлячки, кружа у самой земли и в зарослях ещё не расцветших кустов. За плечами остался ещё один день, полный тяжёлых тренировок, начинавшихся с раннего утра и заканчивающихся уже после заката. Вечером даже не прекращался шум, суета и гам – четыре команды в полном составе в одном месте больше походят на локальный апокалипсис, чем на организованное мероприятие. И только ночь оставалась для отдыха и решения каких-то личных дел – была идеальным временем для прогулки под звёздами, которые, по идее, должны были действовать во благо личной жизни и как холодный душ на разгорячённую трудным днём голову. По идее. Тсукишима толком не успел понять, когда это он согласился на свидание, и очухался только тогда, когда к нему сбоку жался Ямагучи, а какая-то кровососущая скотина нагло жрала правую руку. Дурища-луна светила в глаза, и очки непонятно от чего бликовали – приходилось щуриться, а после и вовсе снимать их, нервно тереть глаза, и напяливать очки обратно, потому что без них Тадаши расплывался в невнятную кляксу, которая зачем-то тёрлась щекой о его плечо и бесстыдно лезла целоваться. — Тсукки, всё в порядке? Ты какой-то нервный, — негромко заметил Ямагучи, поднимая вопросительный взгляд на блондина. — Может… Пойдём обратно? Он вздохнул так несчастно и грустно, вдобавок окинув взглядом идиллическую картинку свидания под луной, что уйти сейчас было бы верхом бестактности. Хотя не Тсукишиме о такте говорить. — Нет, посидим ещё немного. Тут хотя бы не так душно, как там, — невежливый кивок в сторону спортивных корпусов старшей Шинзен, один из которых стал временным пристанищем Воронов. — И никто не храпит. — А это уже камень в огород Танаки и бородача Асахи. Кей усмехнулся и поглядел на небо: глаза успели привыкнуть к яркому лунному свету, слева бок нагрел Ямагучи, а его мозолистая ладонь неплохо подошла к ладони Тсукишимы, будто бы дополняя пустоту собой – в целом, неплохо даже. Тадаши что-то негромко рассказывал, улыбался, изредка оборачиваясь на сокомандника, будто проверяя, слушает или нет – Тсукки слушал, честно пытался, по крайней мере, разглядывая этого странного, кажется, нового Ямагучи. Что-то в нём было не то. Может быть дело в лунном свете, блестящем на радужках глаз Тадаши или запутавшемся в вихрастых тёмных волосах? Да вроде бы нет. Хм, а у него всегда была родинка на лбу? Хотя нет, не было. Более того – это даже не родинка. Шлепок вышел что надо – звонкий, хлёсткий. — Ай, Тсукки! Ты чего? Больно же! — Тадаши держался за пострадавший лоб, у него даже слёзы выступили. — Комар, — сухо произнёс Тсукишима, в своё оправдание демонстрируя почившего с миром вредное насекомое. Ямагучи недовольно скрипнул зубами, но ничего не сказал, только надул щёки и обиженно отвернулся. Лоб горел, вдохновенное настроение пропало, да и Тсукки, кажется, не особо радовался прогулке или свиданию, один чёрт, как не назови, а это был сплошной провал, зря затеяли. Тадаши разочарованно вздохнул, медленно поднимаясь на ноги с сухого бревна, на котором они и разместились. — Далеко собрался? Кей поднял взгляд на своего парня, быстро перехватил его запястье, дёрнув на себя. — Ну… Пойдём спать, а то нас живьём съедят, — неуверенно бубнил Ямагучи, но к своему стыду легко поддавался на вдруг обрушившиеся на него ласки: его усадили на колени и крепко обняли. — Никуда не пойду. Не хочу спать, а ты, раз уж вытащил меня, будь добр… — что именно должен был сделать Ямагучи, он так и не понял, хотя догадался по последовавшему поцелую. На удивление Тсукишима был мягок, наверное, извинялся, а может просто устал, и решил выпустить пар таким образом. Прикусывая чужие влажные губы, играя с языком и откровенно дразня Тадаши, Кей понемногу расслаблялся и увлекался, медленно, но верно, продвигая ладони к низу толстовки Ямагучи, а после, переключаясь на гладкую выгнутую спину. Глаза он держал прикрытыми, и его партнёр наглым образом этим пользовался. Ямагучи любовался идеальным лицом Тсукишимы, разглядывал, как подрагивают за тонким стеклом светлые ресницы обожаемого Тсукки, смотрел на хмурящиеся брови, когда он по неосторожности цеплял языком зубы или, увлекаясь, кусался; смотрел на небольшую родинку на виске… Странно, она всегда там была? Шлепок получился не таким звонким как у Тсукишимы, а жужжащая тварь умудрилась улететь, наверняка хихикая над незадачливой парочкой. — К-Комар, — быстро выпалил Тадаши, почему-то, совершенно неожиданно для самого себя, усмехнувшись. Кей сощурился, оглядывая парня, который, видимо, и не думал раскаиваться. — Прости, Тсукки… Ямагучи в извиняющемся жесте чмокнул блондина в висок и быстро отвернулся, смущённо заалев. — Один – один. Я плохо на тебя влияю, Ямагучи, — с ядовитой усмешкой выпалил очкарик, спихивая с колен провинившегося. Где-то на закорках сознанья, мелькнула мысль, что Ямагучи неплохо надрессировался на подачах – удар стал лучше, чтоб его… — Слезай, идём спать. Если просидим тут ещё немного, то либо нас и правда сожрут, или мы друг друга переубиваем. — Прости, Тсу-у-укки… — Да забей. В кустах что-то громко зашуршало, надломилась с хрустом тоненькая веточка. Только сползший с колен Ямагучи испуганно прижался к Тсукишиме, вцепляясь в его руку. — Что это? — Откуда мне знать, — со вздохом шепнул Кей, но тоже обратил внимание на всё ещё трещащие кусты. Звуки не прекращались, но и пока что невидимый гость появляться не собирался. — Может это кошка? — убеждая себя в том, что их с Тсукки не спалили и это не призраки – Ямагучи даже не знал что из этого страшнее, – взволнованно предположил парень, заглядывая в глаза не особо заинтересованного Кея, деловито поправлявшего очки и тщательно вглядывавшегося в темноту. — Я кот, ой… То есть, мяу-у-у~ Тсукишима приложил руку к лицу. Да уж, в этом месте могут водится только такие животины. Кусты опять затрещали, грозясь выкинуть из своей уютной обители эту самую «кошку», пардон, «кота». Темнота снова хрипловато мяукнула и гаденько захихикала, бормоча что-то непонятное, наверное, по-кошачьи. — Это… Это ведь Куроо-сан, да? — бесцветно выпалил Тадаши, кажется, напрягшись ещё больше. — Я – кот! — Да успокойся ты, и вали уже отсюда, — рявкнул на семпая Кей, чувствуя, что левый глаз нервно задёргался. Чёрт, ну нигде от них нет спасения! — Как невежливо, Очкарик-кун, я тебе припомню… То есть, фыр-фыр-фыр, пш-ш-ш на тебя! Ухожу уже, зануды. Где мой бро? Где моя отдушина? — тихо и грустно ворчал капитан Некомы, и правда удаляясь от кохаев. Тсукишима засуетился. — Так, давай поднимайся, валить нужно отсюда, потому что там, где один – там и второй, и нужно… — Договорить он не успел – за спиной появился новый источник шума. — Поздно. Знакомое уханье слышалось теперь ближе. И выглядело очень даже натурально. Вот как он это делает? Наверное, это в крови. — Охо-охо! — Всё не унималась долбанутая сова, видимо почувствовав, что о ней заговорили. — Бокуто-сан, может уже заткнётесь? — отбиваясь от очередного комара, правда уже не прибегая к помощи Тадаши, зашипел на ухающую темноту Кей, но в ответ раздалось только шуршание кустов и тихая ругань связующего Фукуродани – он-то откуда здесь? — Прости, Тсукишима-кун, в полнолуния он особенно активен, — шепнул откуда-то из-за спины Акааши, тяжело вздыхая. Снова что-то зашуршало, раздался глухой удар и громкий «Ой» — Бокуто наконец-то свалился с ветки чуть поодаль стоящего клёна. — Ещё раз прости, что помешали. Идём, Бокуто-сан, теперь Вас ждёт наказание за побег, — Кейджи был холоден, как лёд, и непреклонен – на скулёж своего капитана он не поддавался. — Акааши-и-и! Я больше не буду! — С очередным ойком Котаро заткнулся, и послышался подозрительный звук чего-то куда-то утаскиваемого. Ямагучи поёжился, крепче прижавшись к Тсукишиме. — Эти семпаи из других школ такие странные, да? — тихо спросил Тадаши, когда всё утихло. Кей раздражённо фыркнул и поднялся на ноги, поднимая и Ямагучи. Он молча потащил его за собой, ловко огибая заросли кустов по протоптанной тропинке – мда, всё же это местечко оказалось чертовски популярным. Снова был слышен стрекот сверчков, шум сочной листвы, заигравшейся с ветром. В спину светила здоровущая луна, освещая путь. Чёрной тенью на горизонте высилась Шинзен, парни почти выбрались из обители романтики, вредных насекомых и развесёлых семпаев. Где-то там позади, может быть, ещё одиноко полуночничал Куроо, а впереди, в одном из корпусов, наказывали Бокуто – это уже не волновало Тсукишиму, по-настоящему важные вещи были здесь и сейчас. Ямагучи был каким-то тихим, плёлся следом, понурив голову, и даже не предпринимал попыток затарахтеть о какой-нибудь ерунде, грядущем дне, тренировке или самом Тсукки. Им действительно редко удавалось побыть вдвоём. Будни были заняты тренировками, выходные отводились на учёбу – запускать себя до такого уровня, как эта чудаковатая парочка двоечников-опаздунов не хотел ни один из них. А тут такой шанс!.. И тот профукали. «Расстроился, видимо» — мысленно тцыкнул Кей, ругая балбесов Куроо и Бокуто, комаров, слишком тёмную ночь, слишком яркую луну, да и себя, в общем-то, тоже. Он бессильно вздохнул и остановился на самом краю здоровенного школьного поля, обернувшись к Тадаши, тут же обратившему на него внимание. — Ямагучи, когда вернёмся домой… П-Повторим, идёт?