Ожидание и реальность

Ночь наползала с каждого угла и закоулка, а Асахи всё продолжал без страха двигаться вперёд к своей цели. Ну, почти без страха – трясло его просто зверски, но скорее из-за несуществующего холода, так парень и хотел думать. Да только вот от правды не сбежать: эта авантюра его пугала до чёртиков. Суга уверял, что это должно получиться романтично, и точно произведёт на Нишиною впечатление, но с каждым шагом, с каждой вынужденной остановкой, чтобы как следует отдышаться, Азумане становилось не по себе, но отступать уже поздно. Сейчас или никогда. Сегодня всё решится! И с этим, почти боевым, настроем он быстро перемахнул через забор, окружающий дом Юу, подбираясь к задней части дома, где на втором этаже находилась комната парня. Свет не горел, как и положено всем добропорядочным людям в это время суток. Родителей либеро дома не было – это ас Карасуно знал хорошо, иначе он просто никогда бы не пошёл на это. На серенады для Юу, точнее говоря, о которых грезил парень. Странно, правда? Но как-то был момент, когда они с Азумане смотрели какой-то безымянный фильм, где главный герой под луной, при свете звёзд, пел для своей возлюбленной красивую песню, выражавшую его чувства. Ноя тогда просто воспылал, без конца дёргал Асахи за рукав, трещал о том, что «Этот чувак реально крут, раз решился на такое!», и пару раз даже перемотал особенно понравившийся момент. Потом, как водится у него, он успокоился и, кажется, забыл напрочь обо всём этом. Да только вот у Асахи остался в памяти этот восторг в глазах юноши, и во чтобы то ни стало, он хотел увидеть его снова. Задняя дверь была чуть приоткрыта, как и окно Юу – лето дышало полной грудью, не скупясь на тёплые ночи, наполненные стрекотом сверчков, цикад и блеском звёздочек-светляков. Азумане остановился под окном, глубоко вдохнул воздух, прислушиваясь к звукам – всё тихо. Он быстренько достал из кармана маленький плеер с прицепленной к нему переносной колонкой. Конечно, в идеале, стоило бы сыграть самому, да только вот Асахи не был силён в музыке от слова «совсем», так что альтернативный вариант с чистой минусовкой тоже сгодился – спасибо любезному Суге за подсказку и Тсукишиме за помощь с поиском нужной мелодии. Удивительно даже, что он согласился помочь. И всё время так был любезен, улыбался. Хороший Кей, всё же, парень, чего на него все наговаривают? Асахи дрожащими пальцами включил прибор, воткнув в разъём колонку, сразу настраивая громкость. В голове творился невероятных размеров хаос. Не забыл ли слова? Не слишком ли громко получится? Соседи ведь не вызовут полицию? Что если Нишиноя не услышит и не проснётся? Что если услышит?.. — Хватит. Возьми себя в руки, — решительно одёрнул сам себя парень, вздыхая напоследок успокоения ради. Ну, вроде получше. Пальцы, подрагивая, нажали на заветную кнопочку воспроизведения, и тишину ночи разрезал бодрый звук контрабаса. Асахи дождался, когда пройдёт проигрыш и ровным тяжёлым голосом запел: — I got a gal who's always late. Any time we have a date, but I love he, yes I love he… Нишиноя услышал. Он, будто взъерошенная сова, застыл в оконном проёме, круглыми от удивления глазами пялясь на неунимающегося бородача, который заметил присутствие своего главного слушателя. — Асахи-сан… — Нишиноя! — радостно воскликнул Азумане, широко заулыбавшись – проигрыш закончился: — Is you is or is you ain't my baby? Maybe baby's found somebody new? Or is my baby still my baby true… Либеро всё никак не мог понять, сон это или реальность, но, кажется всё-таки реальность, причём не самая утешительная, так что он решил… — Асахи-сан, ночь на дворе, чёрт возьми! Подушка оказалась первым, что подвернулось под руку и стала отличным снарядом – она угодила прямо в лицо Азумане, наконец-то его заткнув. Из рук выпал плеер, штепсель колонки выскользнул из полагающегося ему гнезда, и музыка сошла на нет. — Ноя, ты чего?! — жалобно заголосил упавший на траву парень. Увесистый спальный снаряд лежал рядом; растрёпанной головы в окне больше не было. У Азумане заныло сердце. Он снова всё испортил. — Юу… — И как давно ты зовёшь меня по имени? Либеро, встрёпанный и помятый со сна, стоял на пороге энгавы, уперев руки в бока. Он грозно сощурился, щёки смешно надул. Ноя злился больше понарошку, чем взаправду, судя по довольным искоркам в его ярких глазах. — С той поры как ты утащил мою футболку, — грустно рассмеялся здоровяк Асахи, поднимаясь на ноги. Либеро спрыгнул с дощатой веранды, босиком подходя к парню. Здоровущая футболка Азумане казалась ему безразмерной и очень даже соблазнительно оголяла одно плечо, за которое сразу уцепился взгляд аса. — Прости, что я так… Тебе хоть?.. Договорить не было сил. Юу стоял напротив, ещё чуточку сонный, тёплый и пахнущий душистым мылом и свежим постельным бельём. — Это ведь был сюрприз? А сюрпризы должны быть неожиданными, и это было более чем... Мне понравилось, — он порывисто обхватил Азумане, тут же получая крепкие обнимашки в ответ. — А теперь идём. — К-Куда? — Асахи мгновенно порозовел, но не сопротивлялся, позволяя уводить себя к тёмному провалу распахнутой двери. — Один я не усну, — буркнул через плечо совершенно довольный происходящим Юу, — так что теперь придётся тебе спать рядом со мной. Есть возражения? — Ни единого, — смущённо отозвался парень, хватаясь за маленькую ладонь Нишинои. *** Акааши спал плохо. Из открытого окна жутко дуло, слышался шум неугомонных машин и вечно неспящего города. Он вертелся в горячей постели, в которой было слишком одиноко и пусто без Бокуто. Этот дурной совень где-то шлялся. Точнее, очень даже ясно где именно: Кейджи сам виноват, что ушёл с той вечеринки, но… Видеть то, как эти наманикюренные дамочки клеятся к дурачку Котаро, наивно не воспринимающему флирт как угрозу, было невыносимо. Вот он и ушёл. А Бокуто даже не заметил. Идиот. Кейджи перевернулся на другой бок, крепко зажмурившись. — Снова дом, всё тот же дом, как я ему, он мне знаком. Он меня считает чудаком… Глаза резко распахнулись. Этот голос. Не может быть. Акааши сел на кровати и прильнул к приоткрытому окну. — Под покровом темноты смотрю наверх, туда, где ты… Бокуто, на удивление, пел хорошо, но желание скинуть на голову этому придурку цветочный горшок не прошло. Ни сейчас, ни через секунду. Впрочем, в их квартире и цветов-то отродясь не было. Нужно будет прикупить парочку, так, на всякий случай. — Дворы пусты, свели мосты, и лишь коты со мной на «ты»… И где он только взял гитару в третьем часу ночи? Вот же болван! Всех соседей перебудит ведь. Но почему-то именно это Кейджи заботило в последнюю очередь. Сердце билось слишком громко, к щекам приливала кровь. Почему ему так неловко, но до безумия приятно? Самую малость... — Моя любовь на пятом этаже – почти где луна. Моя любовь, конечно, спит уже – спокойного сна… Акааши негромко, неожиданно для самого себя, рассмеялся. Они увидели друг друга, по телу побежали мурашки. Бокуто виновато улыбнулся, но всё равно продолжил, перехватывая потрёпанный музыкальный инструмент покрепче. — Мне плевать на дождь и тьму, но мне понять бы самому, для чего я здесь и почему… Это вышло не так звонко и ярко. Голос Котаро померк на этой строчке, и сердце Кейджи пропустило удар. Он чуть было не свалился с кровати, угождая правой ногой в левый тапок. По пути удалось схватить только старый выцветший плед, но это ничего, подойдёт. Ночь была тёплой, наверное, даже звёздной. В окнах зажигался свет. — На часах четвёртый час, фонарь луны давно погас… Третий. Второй. Первый. Закрыл ли дверь? Не важно. Акааши не дышал, вырываясь на воздух из лабиринта многоэтажки. — Приду опять. Сюда. Стоять, всю ночь не спать, молчать и ждать… В почти жёлтых глазах плескалось сожаление. Вот всегда он так – понимает, что натворил дел только в самый последний момент, когда уже, кажется, совсем поздно что-то менять. Но с ним никогда не поздно. Никогда. — Бокуто, — Кейджи, теряя неправильно обутые тапки, неловко кутаясь в плед, ступил на шаг ближе. — Акааши, я… Прости, — белобрысая голова опустилась, гриф гитары неловко выскользнул из пальцев. — Я... Акааши молча подошёл вплотную, обнимая этого дурного, но такого любимого им парня, делясь с ним своим пледом. Он ничего не сможет с этим сделать. Ни в одном из миров. Да и не нужно. — Идём домой, Бокуто-сан. *** Даичи совершенно случайно услышал, как Асахи с Сугой шептались о сюрпризе для Нишинои. Подслушивать, в общем-то, он не собирался, но вид абсолютно счастливого и вдохновлённого Коуши оказался таким восхитительным, что слова «серенада», «окно» и «обязательно ночью», выловленные из речи, сложились в очень даже определённую картину. Капитан крепко задумался. — Ох, с Асахи столько проблем, — будто бы взаправду пожаловался Суга, наконец отделавшись от робкого бородача. Он уселся на скамейку рядом, уложив ладонь на чужое колено. — Даичи, ты чего? Савамура медленно перевёл взгляд на любопытно глядящего на него связующего, всё-таки решившись спросить напрямую: — Суга, неужели тебе нравятся такие вещи? — Какие? — Ну, серенады эти, — стушевался парень, опуская глаза в пол. — Если ты хочешь, то я мог бы… И вот нужно было ему именно сейчас решиться посмотреть на Коуши? Мягкие черты лица будто бы заострились, смеющийся взгляд куда-то пропал, в глазах застыла сталь, губы вытянулись в нить. Суга фыркнул в лучших традициях Тсукишимы и тихо, но довольно грозно произнёс: — Рискнёшь разбудить меня посреди ночи – сильно пожалеешь. Всё понятно? — По спине Савамуры прошёл холодок. — Д-Да, понятно, Суга. — Вот и умничка, — тепло улыбнулся связующий, снова вернувшись в своё привычное состояние. — После тренировки зайдём покушать рамена, хорошо? Не дожидаясь ответа, Коуши украдкой чмокнул парня в щёку и побежал на площадку к остальным, оставляя Даичи в прострации. Он всегда знал, что сон для Суги нечто особенное, а по утрам он тяжело встаёт, но чтобы настолько… — Ладно, — запоздало отозвался капитан, тряхнув головой. — Придумаю что-нибудь ещё. Не сошёлся же свет клином на этих серенадах…