Гнездо иволги

Почтовый дилижанс в очередной раз подбросило на ухабе, и все пассажиры привычно вцепились в края сиденья или свои вещи. Элли с надеждой выглянула в окно, вздохнула и провела руками по волосам, убирая непокорные рыжие пряди под маленькую чёрную шляпку. Поймала неодобрительный взгляд сидевшей напротив старухи в линялом капоре, что видел, наверное, еще Генриха VII, и отвернулась к окну. Вот уж не думала Элисон, что дорога до Нершингтона будет столь утомительной. На сидении рядом храпел сутулый башмачник, наполняя тесное пространство раскатистым храпом и въедливым запахом заплесневевшей кожи, а чуть наискосок — молодая женщина укачивала младенца. Вопли крохи совершенно не тревожили сон обувных дел мастера, так что у них выходил оглушительный дуэт. От шума, пыли и неприятных запахов у Элли уже начинала болеть голова, поэтому, когда дилижанс остановился и возница прокричал: «Дорога на Эбриксон-холл!», девушка стремительно выскользнула наружу. Опустила саквояж на дорогу и осмотрелась вокруг. До самого горизонта простирались поросшие пожухлой травой и вереском пустоши. Солнце, скрываясь за горизонтом, окрашивало их в тёмно-бордовые тона. Листва почти облетела с одиноких деревьев, и сейчас, на фоне зловеще-красного заката, они тянули к тёмному небу покорёженные руки-ветви, которые казались угольно черными, обгоревшими — будто павшие великаны молили о прощении. Ну, да, педагог по литературе в пансионе всегда укорял Элли за тривиальность сравнений. «Мисс Аддерли, придумайте же яркое, необычное описание!» — раскидывал он листы белой бумаги, символично показывая, что эти самые сравнения парят вокруг в эфире. Но что тут поделаешь, если она видела у деревьев обычные руки? Да и сама была вполне обычной — от рыжих завитков до чуть вздёрнутого носика с веснушками. Элли хотелось достать альбом и зарисовать эту мрачную картину, но налетел ветер, дернул юбку, попытался сорвать шляпку, сразу стало холодно и неуютно. Путешественница подхватила саквояж и поспешила в поместье, стремясь успеть до темноты. Вдали виднелись крыша и шпили, но, как ни спешила девушка, они совершенно не приближались. Новенькие, такие симпатичные ботинки натёрли пальцы, и теперь там непременно будет здоровенный волдырь, да ещё , наверное, и не один. Поклажа пребольно била по ногам, юбка закручивалась и укорачивала шаг, а порывы ветра пробирали до самых костей. «Хоть бы кто проехал! Даже с телегой!» — мечтала Элли, сдерживая слёзы. Стемнело, и чёрные силуэты деревьев уже откровенно пугали: всё чудилось, что за ними прячется чудище, следит. Такая необычная фигура, например, с щупальцами на месте рта и ногами-колёсами - развлекалась, отгоняя страхи, Элли. А глаза — красные горящие угли, и щупальца в серой вязкой слизи тянутся, тянутся… Она так сама себя запугала, что аж подпрыгнула, когда услышала за спиной стук копыт и скрип колес — приближался экипаж. Он нагнал путешественницу довольно быстро, весь тёмный, лишь под крышей раскачивался маленький фонарик, а козлы размещались так высоко, что возница терялся во мраке ночи. Элли отступила с дороги, удивляясь, как такая огромная карета подъехала столь близко, а она и не услышала. Её недоумение стало еще больше, когда экипаж замедлил ход, а дверца приветливо распахнулась. — Если вас не затруднит, подвезите меня до Эбриксон-холла? Буду очень признательна, — проговорила обрадованно Элли и забралась внутрь, где… никого не оказалось! Экипаж быстро тронулся. В полумраке салона тёмная обивка сидений и полностью зашторенные окна казались ужасно мрачными, и вначале Элли охватила настоящая паника: она пыталась нащупать ручку и даже билась в дверцу плечом. Корила себя за опрометчивое решение — захотелось ей подъехать! Дошла бы себе потихоньку, хоть к утру, зато живая и здоровая! Потом взяла себя в руки, ну, вернее в руках-то у неё был саквояж, который действовал успокаивающе, хотя ничего и не делал — стоял себе на коленках, давил с одного конца чем-то острым, не иначе как щипцами для завивки. Но между тем именно саквояж своей обыденной реальностью девушку успокоил, она подумала и решила — очевидно кучер просто перегоняет пустую карету, сжалился над ней и решил подвезти. Мысль была здравая, но девушка всё равно сидела, как на иголках, пока экипаж не остановился и дверца снова открылась. — Спасибо! — воскликнула Элли, но не услышала ответа — ветер взметнул плащ кучера, завыл угрожающе, и девушка поспешила уйти подальше от дороги, тем более цель, поместье, была близка. Когда из-за поворота показалась ограда, густо оплетённая диким хмелем, стало совсем темно и Элли показалось, что она в жизни не видела места мрачнее: из-за кованых прутьев виднелась темная громада старинного особняка с башней, шпилями и высокой крышей. Ни в одном окне не видно было и искры света, ветер тоскливо подвывал, а калитка противно, протяжно заскрипела, когда Элли тронула кольцо. — И тут мне придется жить? — девушке стало так страшно, что она заговорила сама с собой и вздрогнула, когда из темноты ответили. — Ну, конечно! Вы ж теперь будете новая хозяйка? Вы — мисс Элисон Аддерли? — фонарь качнулся и стало видно, что на дорожке стоит полная женщина со светильником в руке. — А я Меган, тут завроде экономки и кухарки, — радостно провозгласила женщина, по-простонародному коверкая слова. — Поздно вы, мисс Аддерли, я уж и не ждала. Как же это вы одна отважились ехать? Ах, да, матушка ваша заболела, я помню, — она приветливо улыбнулась и пошла вперед, даже не подумав забрать у Элли тяжеленный саквояж. Девушка кивнула, вздохнула и побрела следом. Внутри дом был намного приветливее — в вазе возле лестницы стояли свежие осенние цветы, холл был мягко освещен, и приятно пахло выпечкой. Печеньем или пирогом. При мысли о еде Элли сглотнула слюну — она выехала рано утром, еще затемно, и целый день находилась в дороге. Перекусить на ходу в дилижансе не удалось: не привыкшая к путешествиям, она стеснялась находившихся совсем рядом людей, а на остановке, пока искала, где вымыть руки, попутчица всунула в руки младенца, подержать. Поэтому ужин был бы очень кстати, о чем Элли и сообщила экономке. Та поджала губы, мол, нечего тут указывать, но согласно кивнула. — Вы, мисс Элисон, покамест поднимайтесь по лестнице, и на втором этаже вторая дверь справа как раз и будет ваша комната. Старая-то госпожа туда дальше, аж в конце крыла жила, но после её смерти там пока закрыто, да и страшновато. Да, вы, значит, переодевайтесь, располагайтесь, а я в столовой накрою. Элли только открыла рот узнать, почему покои бывшей хозяйки так не нравятся Меган, как та уже скрылась из виду. Элисон вздохнула: прислуга опять не подумала ей помочь, и сама потащила тяжеленный саквояж к лестнице. Он становился всё тяжелее по мере того, как девушка уставала, и теперь буквально обрывал пальцы, приходилось подталкивать тяжесть ногой. То ли от особого сильного тычка, то ли по какой другой причине, защелки нахально клацнули и открылись, а содержимое рассыпалось по полу. Элли вздохнула еще горше и протяжнее: как не кстати, ведь почти дошла! Хорошо ещё, что сверху она положила книжки и предметы для рисования, не хватало, чтобы матушкины мази-соли-притирания разлились тут благоухающей лужей. Но флаконы были надежно упакованы и спрятаны на самом дне. Матушка последнее время увлекалась составлением разных настоек, мазей и прочего по собственным рецептам. Девушка как попало заталкивала баночки с красками, кисти и карандаши назад, пытаясь избавиться от ощущения, что за ней наблюдают. В зеркале за спиной мелькнула тень, и Элли застыла с книжкой в руках: — Кто здесь? Из глубин дома Меган ответила, что ужин скоро будет готов, эхо пролетело по коридору и стихло. — Странно, — постановила себе под нос юная мисс, привычно пнула саквояж, вталкивая его в дверь, и вскоре упала на кровать в уютной просторной комнате. По сравнению с её комнатушкой в доме миссис Симонз, где они с матушкой жили последнее время, это были настоящие королевские апартаменты. Элли провела рукой по вышитому покрывалу и улыбнулась. Кажется, ей тут нравится.