Чёрный дым

Где я? Не помню, ничего не помню… Помню небо, такое чистое, прозрачное, казалось, если приглядеться, можно увидеть храм Творца за прекрасными облаками. Ребе говорил, что Он всемогущ, что Он спасёт нас… Помню, мы спорили, какого оно — небо — цвета. Мне говорили: «светло-голубое», я настаивала, что белое. На самом деле оно было голубым. Только все поняли, что я была права, когда оно окрасилось в чёрный. Я помню дым, такой тёмный и жуткий. Он мешал мне смотреть на небо, и я злилась. А он всё не уходил и не уходил! Застилал храм Творца. Из-за этого дыма Он, наверное, нас не видел. Может, поэтому Он нас не спас? Помню, не могла понять, откуда этот дым. Помню, я так любила свою страну! Только она, кажется, не любила меня. Нас везли куда-то, говорили «отдохнуть» и смеялись так мерзко. Нас заставляли делать странные вещи. Сопротивляющихся калечили. Я тогда ещё не понимала всего, точнее, не понимала ничего. Как-то раз люди в форме истерзали мужчину, ему было больно, он страдал. Папа бросился к нему, а мама кричала что-то. Ее ударили, а потом были громкие звуки, и все отскочили. Папу унесли вместе с тем мужчиной. Помню, мы носили полосатые пижамы с номерами. У меня появились друзья. Только их постоянно куда-то уводили и не возвращали. Однажды я случайно нашла пижаму с номером моего друга. Я порвала её, закопала в землю. Он не вернётся. Никто не возвращается. Чёрный дым спускался всё ниже. Помню, мне не разрешали разговаривать. Людям в форме не нравилось, что я говорю на их языке, ведь я не арийка. А я не слушалась. Потом я не могла говорить: у меня больше не было языка. И одного пальца на ноге. Наверное, их надо было слушаться. Помню, я проснулась от холода. Мамы рядом не было. Я не пошла её искать, нельзя было. Утром она не пришла. И вечером. Я порвала её пижаму и закопала. Я даже не плакала. Мне не хотелось лишиться глаз. Помню, мы копали. Я не выполнила норму, и мне проткнули руку. Я уронила лопату на ногу офицера. Мне проткнули вторую. А вечером лишили еды. Помню, знакомых лиц не осталось. Это был вечер, я сидела на бочке. Всех в моём блоке увели. Я закопала их пижамы. Я смотрела на чёрный дым, он был так низко, что, наверное, если бы я встала на эту бочку и подпрыгнула, то дотянулась бы до него. Только не хочется, мне видятся там лица мамы и папы. Вдалеке заревел мотор. В мой блок привозят других. Наверное, завтра для меня не наступит. Немного обидно, что мою пижаму закапывать будет некому. Помню, тем утром нас очень рано подняли. Офицер зачем-то показал всем меня, сказал, что мне тринадцать, что я осталась последняя и что меня лишили языка за неповиновение. Не знаю зачем. Мне вообще-то всё равно. Я… Я к маме хочу… Помню, нас повели куда-то. Заставили снять одежду. Я сама порвала её, и меня ударили. Люди вокруг меня кричали и плакали. Я думала о маме, папе и о том чёрном дыме… Я всё поняла. Так хочу увидеть небо. Пусть оно будет белым. Пусть хоть кто-нибудь увидит его белым! Когда-нибудь, пожалуйста! Творец! Он не слышит меня за этим чёрным слоем мрака и погубленных душ. Мама… Ребе… Тут так плохо, тесно и дышать совсем нечем… Где я? Не помню, ничего не помню. Не могу открыть глаза и тела не ощущаю. Чувствую только, что всё вокруг такое тёмное и мрачное… Чёрный дым?..