Короткие зарисовки

Празднество по случаю свадьбы проходило в одном из самых дорогих ресторанов города. Отец Джины не поскупился в столь радостный для дочери день. Друзья и коллеги Рихарда казались слишком серыми на фоне преуспевающих гостей со стороны невесты, а сам Мозер чувствовал себя так, словно оказался пойман в золотую клетку. Улучив момент, Рихард вышел на террасу, держа в руках бокал с шампанским. Присев на широкие перила, он задумчиво смотрел на огни ночного города и не сразу заметил, что находится там уже не один. — Мне казалось, что счастливый жених должен принимать сейчас очередные поздравления, — раздался до боли родной голос и Рихард, вздрогнув, едва не выронил бокал. — Гэбриэл… — только и смог выдавить из себя Мозер и художник подошел ближе. Какое-то время мужчины молчали, даже не глядя друг на друга. Наконец Рихард заговорил первым. — Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь за все… Если бы можно было вернуть прошлое, то я многое бы исправил… Свои ошибки… Все могло быть совсем иначе… — Надеюсь, под ошибкой ты не понимаешь наши с тобой отношения? — перебил художник, выжидательно глядя на полицейского. — Я надеюсь, что нет, потому что… Но продолжить Рихард ему не дал, взяв за руку и притянув к себе, впиваясь в губы страстным и каким-то отчаянным поцелуем. Словно говоря, что он не считал и не считает их отношения ошибкой. Взрыв смеха из зала заставил мужчин отстраниться друг от друга, к тому же Гэбриэл слишком сильно сжал бокал, отчего хрупкая вещь превратилась в осколки, впившиеся в ладонь художника. — Черт… Вот же… — пробормотал Россетти, выудив из кармана платок и перевязывая им ладонь. — Лучше найти врача, пусть осмотрит твою руку, — Рихард хотел было вернуться в зал вместе, но Гэбриэл остановил его, отрицательно покачав головой. — Не нужно, Риччи… Я, пожалуй, поеду домой… — С этими словами молодой художник направился к выходу, но остановился, оглянувшись через плечо. — Да, кстати, будь счастлив… И Гэбриэл ушел, оставляя Рихарда на террасе одного.

***

Пару дней спустя новобрачные, завершив все дела, отправились в Лондон — довольно странное место для медового месяца. Ричард изо всех сил старался делать вид, что счастлив и что все хорошо. Только вот из памяти никак ни шел Гэбриэл, их прощальный поцелуй и больные глаза, когда художник уходил. В одну из ночей, когда молодая жена крепко спала, а за окном отеля зарядил дождь, Рихард пристроился на подоконнике со стаканом и бутылкой виски. Он не собирался напиваться, но алкоголь казался сейчас ему лучшим вариантом заглушить больное сердце. Дверь клетки захлопнулась и выбраться из нее не представлялось возможным. Рихард залпом осушил стакан и прислонился лбом к стеклу, пальцем прослеживая путь одинокой дождинки. По щеке полицейского также медленно сбежала слеза, тупой болью отзываясь где-то в груди.