По ту сторону двери

– Узник –

Северус повернулся на бок, скользнув пустым взглядом по стене камеры. Он даже не пытался смежить веки: сон давно покинул его бренное тело. Прямая спина, напряженные мышцы, плотно сжатые челюсти… он пытался дышать ровно и спокойно. Давалось это с трудом. Каждый вдох обжигал сердце, как если бы смерть наказывала его за то, что он всё ещё жив. На самом деле, он был невиновен… Он бы с удовольствием остановил свое дыхание, чтобы уйти за грань, дабы присоединиться к ней. Но это было не так просто. Ничего в этой чёртовой жизни не было просто. - Снейп! Северус медленно повернулся на голос, слегка сузив глаза. Проблема всех тюрем: здесь никогда не было ночи. Да и дня тоже. На самом деле, это было равносильно попаданию в параллельный мир, чтобы застрять в нем окончательно. В мир вечного тумана; балансированию между жизнью и смертью, где терзания за ошибки прошлого, мучая, возвращают в прошлое вновь и вновь, до тех пор, пока душа окончательно не покинет тело. Он еще не переступил черту, но приближался к ней… Неумолимо. Северус разглядел охранника с первого взгляда, не утруждаясь напрячь зрение в тусклом свете камеры. Рыжий, невысокий, слегка худощавый молодой человек – Перси Уизли. Он расхаживал со связкой ключей, как если бы был властителем мира. Правила безопасности были очень жесткими и обязывали охранников оставлять ключи в недоступном для заключенных месте. Но, поскольку персонала не хватало, а тюрьмы были переполнены, то мало кто обращал внимания на это юное недоразумение. Напасть на него не составляло никакого труда… В конце концов, подобное нередко случалось в тюрьмах. В этом заключался риск профессии. - Подъем, Снейп! Чтобы до арестанта быстрее дошло, Перси с десяток раз ударил ногой по толстой металлической двери. В тюрьме никогда не бывает тихо. И днем, и ночью были слышны вечные крики, чихание, иногда даже плач тайком, когда никто не видел. Несмотря на это, жесткая барабанная дробь разнеслась по всему южному сектору. Второй ярус кровати над Снейпом заскрипел, угрожая рухнуть под немалым весом сокамерника. Его разбудили! Северус зарычал… Это оставит еще одну глубокую царапину в его душе, от которой не будет спасения. Еще пять лет назад он ответил бы ударом на каждый удар по двери. Он поклялся, что ни один удар не достигнет его… Сейчас это вызывало лишь горькую усмешку. Меткий удар в челюсть обеспечит ему недолгое пребывание в тюремном лазарете. А боль отвлечет от размышлений… уж лучше, чем ничего. Перси открыл первый отсек, довольно большой, чтобы вместить двух человек средней комплекции, и вновь запер дверь, блокируя её за собой. Пока рыжий возился ключами в замочной скважине камеры, Северус решил встать. Синяки, обильно покрывающие его тело, отозвались болью, но он решил не обращать на них внимания. Ему было хреново, и мужчина решил не усугублять положение. Да и привык уже. Стоя на подрагивающих ногах, Северус с вызовом поднял голову. Кривая усмешка, бледное лицо и прерывистое дыхание говорили, что он был на грани обморока. Перси было глубоко наплевать, и он яростно схватил замешкавшегося за руку. Он не терпел неповиновения от кого бы то ни было. Дернув сильнее, вырвав из уст заключенного болезненный стон. - Тебя хочет видеть адвокат Дамблдор, - рявкнул он голосом, слишком писклявым для столь «мужественной» профессии. Он буквально выплюнул слова, задаваясь вопросом, почему адвокат продолжает свою работу даже ночью, позволяя себе нарушить внутренний тюремный распорядок. Северус подумал то же самое. Почему? - Заткнись! - прошипел заключенный. – Здесь люди спят! Перси сильнее сжал пальцы, оставляя на запястье Северуса синяки, намеренно причиняя боль, словно хотел заставить его заплатить за причинённые неудобства. Он и сам хотел отдохнуть пару часов, чтобы с утра успеть принять душ. Что касаемо Дамблдора… Странная личность. Казалось, в его власти - освободить Северуса. Но ему никто не мог помочь. Он был заключен в тюрьму своими собственными демонами, и освобождение принесет лишь усталость. Нужно сказать ему… Не стоит тратить драгоценное время. Сам он уже потерян для окружающего мира. И довольно давно. Перси слишком туго застегнул наручники на руках Северуса за спиной. Края содрали кожу на запястьях, но мужчина не обратил внимания на столь незначительное неудобство. Всё его тело вопило от боли так, что небольшое жжение на руках вряд ли заставило его реагировать более остро, чем следовало. У каждого заключенного были подобные отметины на руках – своеобразный знак отличия. Он шел за охранником с высоко поднятой головой. По крайней мере, тюрьма не лишила его достоинства… пока. Они шли какое-то время по бесконечным коридорам, показавшимся Северусу вечностью. Вероятно из-за тычков, которые отвешивал ему Перси по ноющей спине, чтобы последний двигался быстрее. Колени готовы были подогнуться в любой момент… Возможно, стоило побороться с сокамерником за порцию пайки? Нет, он был выше этого. Стоит ли биться за пустяк? Хотя, надзиратели были куда более внимательными, чем этот ночной охранник. Возможно, они бы заметили, что с Северусом что-то не так? От двери до двери, из коридора в коридор они прибыли в комнату для допросов. Охранник остановился перед маленькой полной женщиной, дремавшей за стойкой. Он откашлялся, чтобы разбудить даму. Та резко выпрямилась. Удивительно, но её лицо слегка напоминало жабью морду. «Долорес Амбридж» - блеснула на груди табличка. «Тень боли» - это имя идеально ей подходило. Как раз для тюрьмы… Боль, кругом боль и всё это в тени. Все, и кто не знал, и кто был в курсе, способствовали этому. Смеясь, люди частенько болтают: - «Тюрьма меняет человека!» Но они не знают, о чем говорят. Если б знали, то перестали подшучивать. И перестали прославлять тюрьму, как место, где заключенные отбывают свое наказание. Это неправда. Заключенные несут тяжесть страданий бремени мира. Охранник выглядел важным, словно его работа была более значительной, чем у сидящей перед ним женщиной. По крайней мере, на службе он был жестким и несгибаемым. Об этом говорил его взгляд. Однако женщине, казалось, было на это глубоко фиолетово, и Северус подумал: в прошлой жизни он бы по достоинству оценил это. Сто лет назад, когда его жизнь еще чего-то значила… - Я сопровождаю заключенного Северуса Снейпа для встречи с его адвокатом, - сообщил охранник поистине императорским тоном. - В половине пятого утра? – недоверчиво поинтересовалась толстуха. - Да, я знаю… не лучшая идея вызвать клиента среди ночи! Адвокат уже ждет. - Это запрещено, - заявила женщина, хотя в ее голосе не было протеста. Если б всё не было так печально, Северус бы рассмеялся. Это небольшое передвижение по тюрьме стоило того, чтобы увидеть взбешенное выражение лица его конвоира. Почти… Если б только Северуса не подняли с постели, если б не гнев надзирателя и разбуженный сокамерник, это была бы хорошая ночь. Гораздо более интересная, чем все предыдущие, когда он подолгу рассматривал исцарапанные стены своей камеры. Охранник со всей силы сжал тонкое запястье Северуса, срывая своё бешенство на бедном заключенном, который просто стоял рядом. Заключенный всегда во всём виноват – этому быстро учат в Азкабане. К счастью для последнего, охранник был слишком тщедушным, чтобы серьезно поранить его. Он просто впился ногтями в плоть, протыкая кожу, которая тут же закровоточила… Но кто будет интересоваться заключённым. Даже медсестра, мадам Помфри, никогда не задавала вопросов о его состоянии. Она лишь делала перевязки, а потом вновь отправляла в камеру. Таких, как он, было слишком много, и решать глобальные проблемы в одиночку ей было не под силу. И она занималась тем, что могла – лечила как могла. Что поделать, если ее пациенты позволяли другим наносить им увечья, совершенно не реагируя на ее слова. Но она так и не поняла… Никто не понял, да и не пытался. - Северус! – раздался любезный голос мистера Дамблдора. Появившись из ниоткуда, он направился к нему, весело улыбаясь. Это был единственный человек в мире, который улыбался ему при встрече. Северус подумал, что он сумасшедший… Казалось, в традиционной черной адвокатской мантии старик чувствовал себя неуютно, поэтому на его плечах красовалась другая – яркая фиолетовая. Да, этот человек был слегка экстравагантен. И безумен, возможно. - Адвокат Дамблдор! – воскликнула женщина, завидев вошедшего. – Если бы я знала, что это вы… Перси, можешь оставить заключенного. Это – мистер Дамблдор. Видимо, это был очень влиятельный мужчина, поскольку одно его имя могло позволить ему игнорировать многие тюремные правила. Перси кинул на Северуса злобный взгляд и подтолкнул к адвокату. Жаль, что он не мог сорвать на Северусе охватившее его бешенство. Поэтому, проверяя на мужчине наручники, он как бы невзначай полоснул острыми краями по коже заключенного, нанося глубокие раны. Боль, неожиданная, но яркая отозвалась слезами на глазах. Мужчина сдержал их, не желая доставлять малолетнему дураку ни крупицы удовольствия. - Забирайте, - конвоир посмотрел на Северуса нечитаемым взглядом, словно перед ним был не человек, а груда мусора. – Я приду проверить его через два часа. Дамблдор огорченно посмотрел на след от наручников, который потирал Северус, но промолчал. Кивнул, что понял, и повернулся к своему клиенту. - Пройдемте, друг мой … Это ему? С тех пор, как Северус был заперт в этой клетке, он потерял статус человека. Напрямую об этом не говорилось, но отношение было полно отвращения, словно к канализационной крысе. В лучшем случае, как к уличной шавке, которой время от времени отдавались приказы… Но до цивилизации было далеко… Поэтому обращение к нему - «мой друг» выглядело абсурдным. Адвокат Дамблдор мягко положил свою руку на плечо Северуса и вывел его в ближайшую комнату для допросов, расположенную с правой стороны крыла. Включил свет, и Северус зажмурился от силы яркой неоновой лампы. Освещение в камерах было таким тусклым, что Северус, проведя в заключении длительное время, давно привык к нему. Комната была обычной и очень маленькой. Посреди стоял большой стол, на котором расположился компьютер и несколько документов. Три стула были привинчены к полу: два в стороне для полицейских и один для обвиняемого. Большое стекло без рамы и два маленьких окна, закрытых жалюзи. Пахло спиртом и дезинфицирующим средством, но, по крайней мере, не было ужасного запаха застоялой мочи и рвоты, что витали в камерах. - Это не страшно, я извиняюсь… Северус нахмурился, не привыкнув, что к нему обращаются по-человечески. Голос был хриплым, словно он молчал последние несколько дней… Что так и было. Дамблдор твердым шагом подошел к столу. Северус последовал за ним, не зная, что делать дальше. Инстинктивно он отошел от адвоката на безопасное расстояние и сел на стул для заключенных. Внутренне подобравшись, он готов был отскочить как можно дальше при малейшей опасности. Сидя на стуле, он даже задницу не мог расслабить, поскольку боль мешала найти удобное положение. Он скривился от неудобства, его руки всё еще были скованы за спиной. - Вам больно? – поинтересовался адвокат, указывая на наручники. - Да, немного. По правде говоря, он каждым движением чувствовал, как сдирается кожа на запястьях. Но он не станет жаловаться… за столько лет он привык обращать на это внимания не больше, чем на шрамы на спине. - Мне дали это, - Дамблдор вынул из кармана несколько ключей. – И попросили приковать вас к столу, но мне не кажется это слишком удобным… Это принесет вам дополнительную боль, не так ли? - Обычные меры предосторожности, - прорычал Северус. – Никто никогда не спрашивает заключенных об удобстве… если подумать. Мистер Дамблдор снял с него наручники и положил на стол. Он не пытался сковать его снова, и теперь Северус смотрел на него широко распахнутыми глазами. Да, этот старик определенно был чокнутым. Что бы он сделал, если бы Северус прятал складной нож под футболкой? Хотя сам Северус не относился к этой категории лиц, и это стоило ему слишком дорого. И мистер Дамблдор прекрасно знал об этом. Он наблюдал, как Дамблдор устраивается на своем месте. Затем старик вынул из саквояжа чайник и две светло-голубых фарфоровых чашки. Северус улыбнулся. Тонкий сервиз казался слишком роскошным для этой комнаты, таким причудливым… Дамблдор достал большую коробку с чаем и положил две ложки заварки в чайник. - Скажите, в тюрьме есть кипяток? – невинно поинтересовался он. Северус усмехнулся и заявил, что на это, вероятно недостаточно бюджетных средств. - Какая жалость! – посетовал Дамблдор. – Как они могут ждать эффективной работы, если мы не можем себе позволить выпить чашку хорошего чая?! Северусу был симпатичен этот человек. Он находил его интересным, почти дружелюбным. Но его манерность начинала конкретно действовать на нервы! Чай… Может, ему еще сахар и сливочное пирожное подать? Что он может знать об отвратной пастообразной жрачке с запахом псины и мясе, в котором нельзя было определить, говядина это или курица? И этот человек переживает о том, что не может испить чаю? Он вообще знал, что идет в тюрьму? - Раньше я работал в школе, - откликнулся Дамблдор, словно читал его мысли. – Престижный университет в Хогсмиде. Наверное, вы слышали о нем? Северус проворчал отрицательный ответ, но Дамблдор не дал ему договорить. - Как замечательно! Там потрясающий зеленый парк. Наши студенты прятали свою форму в тайник, чтобы поплавать в озере… В Хогвартсе никогда не было недостатка в чае. Нет, иначе это было бы ложью. Говоря это, мистер Дамблдор вынул маленькую серебряную ложечку из кармана и принялся рассеянно помешивать сухие чайные листья в чашке по-прежнему без воды. - Конечно, у нас был отсев учащихся. Было б немыслимо обучать лентяев. Мы воспитываем будущих великих людей. Дипломатов, политиков… Все они прошли через нас. Северус осматривал комнату. В помещении он насчитал семь видеокамер, размещенных в стратегических углах, позволяя видеть комнату целиком. Так же были четыре трещины и два воздуховода. Он собирался оттереть запекшуюся на запястьях кровь, когда услышал его имя. - Том Реддл… - Что вы сказали? – грубо переспросил Северус. Мистер Дамблдор удивленно приподнял бровь и улыбнулся, вздохнув по-отцовски, раздражая Северуса еще больше. - Я говорил о Хогвартсе и его чудесных учениках. - Нет, после этого… Северуса совершенно не волновала какая-то там престижная школа. У богатых свои привилегии и прочее разрушающее дерьмо, на которое никто не обращал внимания. Любой, даже самый распоследний дурак, мог попасть в элитное заведение. Достаточно было знать цену вопроса. Но Том Риддл... Никто и никогда не произносил это имя вслух. Если только по неосторожности. Либо был сумасшедшим… - Так вы знали Тома Риддла? – тепло спросил Дамблдор. Он говорил о нем так, словно речь шла о близком друге. Это не могло быть совпадением, Снейп это точно знал. Из всех адвокатов, когда либо ведущих его дело, мистер Дамблдор был первым, кто осмелился произнести запретное имя. Северус терялся в догадках, либо этот старик был невероятно смел, либо откровенно глуп. Но он на самом деле сделал это… - Потрясающий, очень талантливый мальчик. Тёмный, асоциальный, но блестящий. Какой ужас… - Как… Вы? Северус не мог сформулировать правильно предложение. Его сердце сумбурно билось о грудную клетку. Ему вдруг показалось, что за ним наблюдают со всех сторон. Он стал осматриваться по всем направлениям, глядя на камеры испуганными глазами. - Сейчас пять часов утра, молодой человек, - обронил Дамблдор. – Сомневаюсь, что служащие столь рано приходят на работу. Можете успокоиться, нас никто не слышит. Однако эти слова Северуса не успокоили, и все же он перестал метаться. Да, они были одни, и это вселяло уверенность. Теперь ранний визит адвоката ему не показался столь абсурдным. И он мысленно поблагодарил его за это. - Том… - начал было Дамблдор, но был прерван Северусом. - Преступник. Северус не знал, с помощью какой магии этот загадочный Дамблдор узнал о его боссе, но было очевидно, что они знакомы. «Монстр», «чудовище», «преступник», «кровожадный»… Именно эти слова были у всех на устах при имени этого человека. Но они его не знали. Никто из них не мог разглядеть темной холодной красоты или болезненного очарования, которое он воплощал. Никто, если только не знать его лично. - Конечно, - согласно кивнул Дамблдолр, и тут же продолжил: - Том был очень одинок… Я много раз пытался помочь ему. Бедный мальчик. - Все, кто ему помогал, были арестованы. Северус знал, это была его вина, что сейчас он гнил в тюрьме. Целых пять долгих лет он провел взаперти, не видя солнечного света… Он искренне сожалел, что его не сразило пулей, застрявшей в мышечных тканях. И с горечью подумал о своем друге Люциусе Малфое, зловеще добавив: - Если, конечно, будучи влиятельным, у вас нет рычагов давления. Мистеру Дамблдору это показалось забавным, и он тихонько усмехнулся в свою длинную белую бороду. Вытащив конфету из кармана, он быстро сунул сладость в рот. Живот Северуса счел это оскорблением, заурчав громче, чем когда-либо. Снейп рыкнул, предположив, что это было невежливо. Он никогда не был силен в правилах этикета. - Лимонную дольку? – предложил Дамблдор, доставая еще одну такую же конфету. Северус положил её в рот, заурчав от удовольствия. Леденец, вынутый из кармана старика, был потрясающим. Сладко-горький вкус бил по небу лимонной кислинкой. Нереальное удовольствие… - Если бы только у нас был чай, - посетовал Дамблдор. Северусу было хорошо и без чая. Он пытался сохранить во рту конфету как можно дольше, но та таяла на языке слишком быстро. Вскоре остался только маленький кусочек, который он раскусил зубами, впитывая замечательный сок. Он проглотил конфету, сожалея о слегка кисловатом вкусе. - Том сделал много ошибок. Мне искренне жаль, что я раньше не заметил наступающей беды. Он был одним из немногих воспитанников, которые смогли получить стипендию. Другие стипендиаты принимали его за своего, и довольно часто, между прочим. Но только не Том. Том имел неприятную привычку оставаться в стороне. Совершенно один. Ну, или со своими питомцами. Он очень любил животных, вы знали об этом? У него была непреодолимая тяга к змеям, что у других вызывало недоумение. Кроме Хагрида. Тот тоже любил животных. Пожалуй, даже сильнее, чем Том. В своем сундуке он держал огромного паука. Никто никогда бы об этом не узнал, если бы Том не решился всем рассказать об этом. Они могли бы стать друзьями, но у Хагрида не было таких амбиций, как у Тома… Но Том не был бы Томом. Однажды он посеял панику среди студентов своего общежития, когда принес туда змею. Когда его спросили, зачем он это сделал, он ответил, что имеет право приглашать своих друзей. Он был отослан в приют на несколько дней, и вернулся оттуда еще более решительным, чем прежде. Холодным, отчужденным, заледеневшим. Я никогда не знал, что происходит в этом приюте, но когда Том вернулся в сентябре, он стал еще более пугающим, чем обычно. Я думаю, там он был очень несчастным. Его маленькие товарищи, должно быть, завидовали, что ему удалось сбежать в Хогвартс. Мальчишки, что с них взять… Северус задавался вопросом, зачем Дамблдор травит ему истории из жизни Тома Риддла? В конце концов, если тому нравятся змеи, то это его проблемы. - Теперь он исчез. Он больше никому не сможет навредить. Похоже, Дамблдор не особо был уверен в своих словах, но больше не проронил ни слова. Северусу и этого было достаточно! Менее чем через полчаса его отправят обратно в камеру. Его сокамерник опять сожрет его пайку, а затем изобьет его в душе. Затем он в очередной раз попадет в лазарет, либо вернется в камеру, чтобы от усталости подпирать стену. Сокамерник же до двух часов дня будет пропадать в комнате для свиданий, как всегда, а потом притащит запрещенные вещи. Ножи, телефоны, таблетки, сигареты… Он закончил собирать вещи для своей коллекции, собираясь перепродать всё это по астрономическим ценам, чтобы еще больше получить запрещенных предметов, укрепляя свои лидерские позиции в южном секторе. Сам же он потрахается в недоступном для охранников месте, таким образом оплатив свою защиту, которая никогда не помешает. У Северуса будет много новых синяков и порезов за поддержку. Нет, он не стыдился быть шлюхой, чтобы заплатить за услуги телохранителя. Он давно перешагнул тот рубеж, где кончается состояние стыда. Трахаться в душе или на унитазе казалось совершенно нормальным средством платежа, ничуть не хуже таблетки долипрана или кухонного ножа. Сильные расплачиваются деньгами или наркотой, слабые – своими телами. Таков закон тюрьмы. - Зачем вы пришли, - в конце концов, взорвался Северус. – Вы разбудили меня в четыре утра, чтобы поболтать о жизни Тома Реддла? Да плевать я хотел на ваш Хогвартс! Думаете, что это изменит мою жизнь? Да, я натворил много всякой фигни! И теперь плачу за это. Но я не просил вас приезжать, чтобы выслушивать слезные истории о змеях и приюте! Так что валите отсюда, забирайте ваш грёбаный чай и оплатите услуги психолога, чтобы обсудить это. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, вам понятно! Северус скинул листы со стола на пол, а Дамблдор кинул взгляд на наручники. Хер с ним, что на него снова будут смотреть как на бактерию, от которой следует очистить мир. Он не должен был попасть сюда… У него не было выбора, впрочем, как всегда, но Северус хоть и изредка, но мог представить, что хотя бы минимально может сам управлять своей жизнью. Он пронзил Дамблдора взглядом, но тот ответил ему кротким взором, отчего гнев мужчины постепенно улегся. И Северус тихо прошептал: - Послушайте, возможно, это хорошее чувство, но вы ничего не сможете для меня сделать. И никто не сможет. У меня впереди ещё четырнадцать лет тюрьмы, либо десять, если я буду вести себя хорошо. Документы на дорасследование отложены в долгий ящик, мне больше не на что надеяться. Найдите себе другого клиента… Не тратьте на меня своё драгоценное время. Смысла нет. Лорд Волдеморт разрушил мою жизнь. И больше не хочу говорить о нем. Никогда. Зачем скрывать правду? Том Риддл был давно мёртв. Он умер в тот день, когда решил сменить своё имя на Лорда Волдеморта. Теперь его следует величать по-другому. Новым именем. - Я пришел за Северусом Снейпом… Через толстую дверь голос казался приглушенным, но тишина стояла такая, что собеседники его услышали очень отчетливо. Северус самостоятельно надел наручники и дверь распахнулась. Молодой охранник переводил недовольный взгляд с адвоката на заключенного. - Мистер Дамблдор, я должен вернуть узника в его камеру. - Очень хорошо, мы уже закончили. Северус прошел мимо Дамблдора, чтобы подойти к охраннику южного сектора. И краем уха услышал фразу, чуть тише шепота. Сердце едва не рухнуло вниз. Он давно уже ничему не верил… Но и не терял надежды. Может, забрезжит свет в конце тоннеля? - Я вытащу вас отсюда. Охранник больно схватил его за запястье, бесцеремонно вытолкнув из комнаты.