Как провести отпуск на планете-заповеднике: руководство для опытных специалистов

Денек стоял — загляденье. Ровная гладь реки разбрызгивала во все стороны солнечные зайчики. И не скажешь, что в иные дни не вода, кислота в реке плещется. Подувал несильный ветерок, пахло свежескошенным сеном и куриным пометом, но это уже несущественная мелочь, можно было потерпеть. На другом краю поляны переминалась с ноги на ногу, поскрипывала рассохшимися бревнами бабусина избушка, да пофыркивали недовольно кони. Во всех отношениях чудесный день, один из многих здесь. Вальдар так до конца и не понял, повлияли ли на климат планеты воплощенные сказки, или он сам по себе таким сложился. Лис, случайно узнав, о чем думает друг, только пожал плечами: — Капитан, вот честно скажи, на кой тебе этим заморачиваться? Если очень припечет, шепнешь Расселу, пускай снарядит сюда экспедицию метеорологов. Только их сюда не пустят во избежание казусов, парадоксов и массового помешательства. И не поспоришь. Да и не хотелось Вальдару спорить, слишком хорошо ему было. Что сейчас, что последние три недели, проведенные в гостях у Бабы-Яги и пролетевшие слишком быстро и незаметно. Вальдар не помнил толком, как сюда попал, а настала уже пора возвращаться. Вальдар не глядя сорвал травинку, прикусил сладковатый стебель, в очередной раз — на всякий случай! — обшарил взглядом речную гладь. Всколыхнувшееся было беспокойство снова улеглось: вон он, Лис, заплыл чуть ли не к противоположному берегу, но совершенно точно живой. Яга обещала, что в речке Смородине можно будет купаться хоть до посинения, и река послушно не трогала гостей Хранительницы Черты. Лис бабусе полностью доверял и купался по нескольку раз в день. Вальдару в кислоту — опасную или нет — лезть не хотелось, но почему бы и не посидеть на берегу, приглядывая за другом? Мало ли что. Пока Лис совершал долгие заплывы «от края до края, где небо, если верить тексту, сгорает», Вальдар раз за разом перебирал события, произошедшие с ними на этой планете. Крутил их так и эдак, примеряя на слова Яги и пытаясь понять, что именно вызывало опасения у старой, как мир, богини. Впрочем, обо всем по порядку. Лис неоднократно приставал к Вальдару с расспросами, каждый раз начиная со слов: — Нет, я все ж таки в одно не могу как следует въехать, Капитан... И приходилось снова напрягать память. Последнее, что помнил Вальдар — кованые ворота и на них надпись кельтскими рунами: «Стучите и будете услышаны». Рун Вальдар не знал. Кто нашептал ему перевод, откуда взялась уверенность в точном их значении? Этого Джокер сказать не мог ни тогда, ни сейчас. А потом словно туман перед глазами поплыл, легкая дымка, полуденное марево. Где-то вдалеке будто сирена запела грустную, сладкозвучную песнь. Голова еще закружилась — вот и все, что запомнил Камдил из своих ощущений. Очнулся он аккурат в центре ока урагана. Ветер, пыль в глаза, кожу резали мелкие камни, повсюду ветки, изорванная листва забивалась в глаза и нос. Вальдар поспешно зажмурился, так и не увидев, чьи пальцы с такой силой вцепились в его рукава. Поперек груди, за ноги, за руки Вальдара обхватывали толстые веревки, тянули назад. «Будто самосвал на буксире тянет», — прозвучало вдруг в голове голосом Лиса. Как бы сильно не держали его чужие руки, «самосвал» растащил их спустя несколько секунд. Вальдар даже не успел открыть глаза. И только с ударом об землю, выбившем из легких воздух, вспыхнуло понимание: это же и был Лис! Слева раздался оглушительный треск. Так валятся деревья, ни с чем этот звук не спутать. И сейчас на него рухнет ствол толщиной в три обхвата — меньше в сказочном лесу не водилось. И хорошо, если только на него, но ведь может и Сережу придавить... Не медля больше, Вальдар рывком поднялся, бросил тело вперед. Лис тоже успел подняться, как раз в тот момент, когда позади Вальдара рухнула столетняя сосна. Дальше все было... как в сказке. Как уже не раз случилось с оперативниками на этой планетке, населенной нечистью пополам с небылицами, полной опасных сюрпризов и приятных неожиданностей. Сначала никто не понял, что происходит. Фея отрастила хвост и крылья и, воя на одной ноте, метала во все стороны молнии. Зрелище жуткое, но молнии били не прицельно, хищные лианы — те самые веревки — гибли, едва их удавалось оборвать, а семеро гороподобных бородачей успели окружить колдунью и уже натягивали между собой тонкую паутинку золотой сети. Что-то подсказывало Вальдару: надо лишь чуть-чуть потерпеть, и опасность минует. Валящиеся с жутким треском стволы, взбесившийся пуще прежнего ветер и потемневшее небо Вальдар поначалу принял за последние потуги волшебницы хоть чем-то навредить людям, доставившим ей столько неудобств. — Мамочка моя, Бабуся! — прошептал вдруг Лис, глядя в небо. Вальдар поднял голову вслед за ним... Над садом, широко расправив крылья, парил трехглавый дракон. Левая голова, заметив, что на них смотрят, по-свойски подмигнула. В следующее мгновение шипастый хвост зацепил верхушку огромной сосны, и та с треском и грохотом рухнула вниз, аккурат между феей в окружении богатырей и оперативниками. — Ах ты, хулюган! — прорвался сквозь вой ветра надтреснутый старческий голос. Подгоняя ступу порядком истрепанной метлой, из-под драконова крыла вылетела Баба-Яга собственной персоной. — Ужо я тебе покажу, шалопай! Делай, как велено, и без самоуправства! «Змей, — вспомнил вдруг Вальдар. — Это Змей Горыныч, не дракон». Правая голова дракона скосила на Ягу недовольный сиреневый глаз, левая протяжно вздохнула, выпустив клуб едкого дыма. И только средняя осталась невозмутимой. Расправив крылья, ящер заложил крутой вираж, подхватил передними лапами оперативников и, резво набрав высоту, полетел вперед. Туда, где виднелась уже холмистая пустошь. Семеро богатырей слаженно приложили ладони козырьком к глазам и смотрели им вслед. У Вальдара от такой смены декораций бешено колотилось сердце. Воздуха на такой высоте уже не хватало, к тому же ощутимо похолодало. Но остатков самообладания хватило, чтобы взять себя в руки и не начать вырываться из огромных когтей. Вальдар подумал, как выглядит со стороны. Хорош рыцарь: с выпученными глазами, тяжело дышащий, помятый! Даже смешно от такой мысли стало. Лис, зажатый в другой драконьей конечности, выглядел немногим лучше. Разве что не таким удивленным был. Даже радостным. — Бабуся! Я так рад, так рад тебя видеть, родная моя! — орал Лис, перекрикивая гул драконьих крыльев. Яга пристроила ступу под светлым брюхом ящера, прицепила метлу к борту и теперь, умильно сложив ручки, кивала и улыбалась. — Вы ужо потерпите, молодцы, — говорила она. — Лучина догореть не успеет, как прилетим. Уже после Баба-Яга рассказала, что про прилет Джокеров на Планету Сказок она узнала, еще когда они в космопорте с Расселом прощались. Стала спешно дела переделывать, чтобы встретить гостей дорогих как полагается, чтобы и банька топилась, и постель стелилась, и скатерть-самобранка не по матери посылала, но желала приятно отобедать. Да раскинула в один вечер Яга кости и поняла: неладное что-то хвостом тянется за милым дружком Лисом и его побратимом. Давным-давно, в пелене веков, завязался махонький узелок под пальцами норны, вроде бы и нет ничего страшного, а рисунок кружева сбился. Не переплетать же работу заново, а раз так — надо начать новый рисунок. Так говорила Яга, и выходило, что в лесу они вдвоем оказались по ее задумке. — Ничего бы страшного не свершилось, — словно бы извиняясь, закончила рассказ старушка. — Только польза. Да вот беда, совсем память худая стала. Забыла, что в лесочке нашем эта вертихвостка обосновалась, как есть забыла. Ничего, так еще лучше сделалось. Лис кивал с понимающим видом, а у Вальдара на душе кошки скребли. Если по правде, он уже давно понял, о чем говорит Яга, но признавать за собой слабость не хотелось. Особенно — такую слабость, в чем-то равносильную предательству. Сложно это — увидеть собственными глазами смерть самого близкого человека, и жить дальше, как ни в чем не бывало. Умереть, воскреснуть — и не измениться. Конечно, в новом веке они не первые, кто пережил свою смерть. Проблема уже изучена земными и не только психологами, и шестеро оперативников, на долгие сто лет застрявшие в холодных саркофагах, прошли курс не только физиологической реабилитации. Но старания ведущих врачей пропадали втуне. Пусть незаметно, пусть не существенно на общем фоне... Невозможно до конца вылечить, не видя полностью проблему и ее причины. Вальдар прекрасно отдавал себе в этом отчет, но не мог после стольких лет рассказать кому-то об их с Лисом отношениях. Не мог объяснить, что почувствовал, когда понял: не спас. Это слишком личное, чтобы вообще пытаться объяснить. Это слишком больное. И проснулся он — будто из проруби вынырнул. Будто вывернулся из кошмара, будто не было ничего, и голос Лиса где-то совсем рядом был тому гарантом. Как оказалось, ненадежным. Как ни странно, Лис понял все без слов и лишних объяснений. Посмотрел пристально, кивнул, и, как ни в чем не бывало, обхохмил первое, что попалось на глаза. За это Вальдар был ему несказанно благодарен. Так легче и так было нужно. Плеск и бултыханье заставили Вальдара вынырнуть из мрачных мыслей. Громко отфыркиваясь и вытрясая воду (кислоту, — напомнил себе оперативник) из ушей, на берег выбрался его бессменный напарник, лучший друг и побратим в одном лице. — Шо ты, Капитан, не весел? Шо ты голову повесил? И нет бы над костром, где теплее! Ты у нас светлая голова, вот и держи ее в тепле, шоб мозги не продуло через уши. Кто потом круче Галапедии будет? И шо я Расселу скажу, если не верну тебя в целости и укомплектованности? — Сережа, ты неисправим, — в который раз констатировал Вальдар, поднимаясь на ноги. Лис тут же стряхнул на него капли с рук. И, не дожидаясь реакции, повалил друга обратно. Тщательно изваляв друг друга в песке и вволю натешившись, они лежали и смотрели на бегущие по небу облака. Рубашку на Вальдаре разъело кислотой, теперь звезда, названия которой он не помнил, приятно грела кожу на груди. Рядом, рука об руку, развалился Лис, переплел пальцы с пальцами напарника. Все же Яга была права. Прогулка по сказочному лесу, пусть и совершенно не сказочная, залечила раны в душе. Наверное, никогда до сих пор Вальдар не чувствовал себя таким счастливым. «Надеюсь, Сережа счастлив не меньше», — подумал он, и тут же, словно в ответ на свои мысли, почувствовал легкое рукопожатие: — За то и любишь. — За то и люблю.