69

Допил вино я куда быстрее, чем истекли те самые пять минут, и докурил тоже. Я затушил окурок, поставил пустой бокал на тумбочку и плюхнулся на спину, вытянув вверх руки. В следующую минуту меня глубоко и жестко поцеловали, сильно сжимая член. А потом на руках защелкнули браслеты наручников: сначала на правой, потом — на левой. По коже пробежала дрожь предвкушения, и я облизнул пересохшие губы. Всё. Пути к отступлению отрезаны. Я распят на этой постели и совершенно беспомощен. Я полностью во власти Ника, и мне это... — Тебе это тоже нравится, — усмехнулся он, глядя на поднимающее голову подтверждение сего факта. — Ещё одно сходство. Я сконфужено улыбнулся — такой реакции я от себя не ожидал. — Маленькая белобрысая сучка, — прошептал Ник, почти до боли сжимая мой член, а пальцами другой руки массируя вход. — Я знаю, чего тебе хочется. Я застонал, выгибаясь руке навстречу, ерзая задницей по простыне. Но проникать внутрь Ник не спешил, продолжал дразнить своими прикосновениями. И тогда мои губы произнесли то, отчего я сам офигел: — Трахни меня. — Желание гостя — закон, — усмехнулся он, быстро натягивая резинку. Прохладный гель был нанесен одним мазком. А в следующую секунду мои ноги оказались на плечах Ника, а его член — внутри меня. Резко, одним движением и до упора. Я заорал от боли, но рот мне тут же заткнули властным поцелуем. А потом Ник начал двигаться. Теперь раздирающе-резкая боль смешивалась с не менее острым удовольствием, и от этого дикого коктейля сносило крышу. Понять, нравится мне это или нет — я не мог. Я вообще ничего не мог — даже стереть выступившие на глазах слезы. Это и злило, и заводило меня одновременно. Я стиснул руки в кулаки, жалея, что не могу врезать со всей дури по этой кошачьей роже с совершенно пьяными от удовольствия глазами. Жесткий секс? Блин, он что, решил меня порвать? Но просить пощады? Еще чего! В ответ на особо глубокий и резкий толчок я впился зубами в его плечо. Стиснул их, не жалея, ощутив во рту солоноватый привкус его крови, и прошипел: — Осторожнее, мать твою! — Девочке больно? — издевательски поинтересовался Ник, продолжая вдалбливаться в меня. — Нет, блин, приятно! — огрызнулся я, отворачиваясь от его губ. — Тогда в чем дело? — Кончишь быстро, а я не успею. — Не боись! — он опустил мои ноги на постель, и я тут же стиснул ими его бедра. — Успеешь. И он вообще остановился и учинил с моими сосками то же, что делал я с ним. Только ласки Ника были на той грани, где удовольствие встречается с болью, плавно перетекая одно в другое. И хрен поймешь, отчего я теперь стонал. Я уже сам двигался Нику навстречу, насаживаясь на его член. Кончить хотелось ужасно, я громко вскрикивал каждый раз, когда он резко и размашисто входил в меня до конца. Я взмок, как мышь, и находился в полушаге от оргазма. И тут этот садист отстранился. Совсем. И навис надо мной на руках, потираясь членом о мой живот. — Ник, твою мать, какого хера? — прохрипел я. — Так интереснее, — усмехнулся Ник, впиваясь в мою шею и сильно прикусывая кожу. — Ник, — почти захныкал я, — я кончить хочу... — Знаю, — усмехнулся он, скользя языком по моему животу и нарочито не касаясь члена. — Кончай, кто тебе не дает? — Ник! — я дернулся, но без толку — чертовы наручники держали на все двести. — Не издевайся! Я... Договорить Ник мне не дал, напористо целуя, вдавливая в постель своим весом. А потом он приподнял мои бедра и вошел снова, так же резко, не жалея и не церемонясь. Я зашелся в крике, выгибаясь дугой и матерясь. Помочь себе я не мог, всё было только в руках Ника — горячих и умелых. Ещё несколько его резких и глубоких толчков, и я кончил так сильно и бурно, как никогда. До судорог, сводящих пальцы на ногах, и сорванного в крике горла. А Ник тут же покинул моё тело и медленно слизал с моего живота и груди беловатые, смешанные с потом капли. Освобождать мои руки он пока что не спешил, стащил резинку и переместился к моей прибалдевшей физиономии: — Давай, Котик, — прозвучал короткий приказ, и я послушно открыл рот, позволяя просто отыметь себя так. Длилось это недолго, ведь он и сам был на грани. Потом Ник склонился, благодаря меня за усердие поцелуем: — Три: два, — сообщил он, расстегивая наручники. — Ага, — довольно усмехнулся я, чувствуя одуряющую легкость во всем теле и саднящую боль в заднице: — Это было жестко, — я сел, чуть поморщившись, и потянулся к сигаретам. — Я тебя предупреждал, — Ник снова наполнил бокалы оставшимся вином. — Тебе не понравилось? — Нет, — заявил я и сполна насладился изумлением, отразившимся на его лице. — Я не сделал такого же с тобой. — Сделаешь, — улыбнулся Ник, протягивая мне бокал. — Обязательно. Блин, и стоило купаться? — он втянул носом густой запах пота и секса, наполнивший комнату. — Стоило, — усмехнулся я, вспоминая, как мы освежались. — Я бы еще раз так же искупался. — Позже. Я люблю, когда пахнет сексом, — улыбнулся он, вытягиваясь на постели. Я окинул взглядом его гибкое тело и вдруг понял, что Ник чем-то напоминал мне гепарда. Такой же подтянутый и длинноногий, такой непохожий на Влада. Блин, теперь я окончательно запутался! Секс с Ником оказался настолько классным, что я всё сильнее сомневался в своем желании продолжать отношения с Владом. — О чем задумался? — спросил Ник, закуривая. — О том, что я гандон, — вздохнул я. — Это еще почему? — Будто сам не знаешь! — я тоже закурил. — Я же Владу рога поставил. — Прекрати! Не смеши меня, — фыркнул Ник. — Я уже тебе говорил: ты ему ничего не должен. Тебе было хорошо со мной? — спросил, пристально глядя мне в глаза. — Очень, — солгать я даже не пытался. — Мне тоже. И будет хорошо ещё не раз. До тех пор, пока одному из нас это не надоест. Никаких обязательств, никаких клятв. Я не верю во все это дерьмо, — в зеленых глазах блеснула холодная ирония. — Ты никогда не любил? — Этого я не говорил. Просто всё это херово заканчивалось. Всегда, — Ник допил вино одним глотком. — Еще со школы и с танцев. Я бальными с семи лет занимался, потому и танцую так. А там всякое было, с девчонками и с парнями. Но стоило только привязаться — обязательно происходило какое-то дерьмо. — А родители знают? — вырвалось у меня. — О том, что мне похер, с кем трахаться? Да, — эта усмешка вышла невеселой. — Потому и квартиру снимаю. Мне семнадцать было, когда мать с отцом развелась и вышла за моего хореографа. А он, сука, как-то раз застукал меня в туалете с парнем. Я даже оправдаться не мог — рот был занят. Короче, он условие матери поставил: чтобы этого педика в доме не было. — И она? — Согласилась. Сначала, правда, квартиру мне оплачивала, а когда мне восемнадцать исполнилось, сказала, что я уже взрослый и должен сам себя содержать. Так я у шеста и оказался. Пригодились навыки. — И ты только танцевал? — вино развязало мне язык и вырубило тормоза. Но Ник нисколько не обиделся и не смутился. — По всякому. Артур, мне хотелось не только жрать, но и одеваться. Так что от приватных «танцев» я не отказывался. И для журналов снимался. Я вообще люблю камеры, люблю, когда на меня смотрят. Это ощущение, когда ты чувствуешь, как сильно зал тебя хочет... Взгляды, осязаемые и жаркие, по коже... Блин, я не могу объяснить, но меня это тащит. Я завожу их и завожусь сам, — теперь его глаза заблестели, а дыхание стало отрывистее. — Я уходил со сцены со стояком, и если находился кто-то, желавший продолжения танца, и он мне нравился, я с ним или с ней трахался. Часто — прямо в своей гримерке. — И сегодня... — Сегодня я соблазнял тебя, как видишь — успешно, — усмехнулся Ник. — Я не работаю там уже полгода. Просто хозяин по старой дружбе разрешил выйти к шесту. — А почему ты ушел? — Не догадываешься? — он затушил сигарету и привлек меня к себе. — С Владом мы в клубе и познакомились. Я бросил ему ошейник, как и тебе, в первый же вечер. А потом скулил под ним, как сучка, а он рот мне зажимал, а после сказал: «Ты...» — Офигенно стонешь, — брякнул я, чувствуя себя не лучшим образом. — Да, — просто кивнул Ник. — Когда мы начали встречаться, Влад потребовал, чтобы я из клуба ушел. Не хотел он, чтобы на меня пялились и дрочили. Мне, идиоту, польстило даже. Один из моих бывших любовников помог найти работу по специальности. Я же переводчик по образованию. И там я с Ленкой познакомился. Хорошая она девка, но гомофобка лютая. А еще я у неё первым оказался. Я охренел, когда это понял. Прикинь, ей двадцать один уже был и... целка. Короче, втрескался я, как последний дурак, даже жениться собрался. Но это я головой так думал, а жопа иначе решила. Я посчитал, что смогу без Влада, да хер там. Ненадолго меня хватило, а трахать себя резиновым хером втихаря от невесты — не айс! — Да оно и без невесты не торт, — поддакнул я, вспомнив свои развлечения. — Вот и я о чем. Кончилось тем, что я стал на два фронта жить. С Ленкой был мужиком, а Владу зад подставлял и ждал, что со дня на день всё это откроется. Так оно и вышло. Сначала Влад меня с Ленкой засек и ультиматум в своем неподражаемом стиле поставил. А потом какая-то сука невесте моей доложила, что я мужик только наполовину. — Так соврал бы, сказал, что всё это брехня, — ляпнул я, не подумав. — Я пробовал, но у неё фотографии были, на которых мы с Владом... в позе 69, блин. И не только. — Но кто? — Не знаю, — пожал плечами Ник. — Да и какая теперь разница? Ленка фотки эти мне в рожу бросила и заявила: «Иди-ка ты на хер, Никита! Ты же без него, как без рук!» Весело, правда? — Что-то не очень, — хмыкнул я. — Вот и мне было не смешно. Я в тот вечер в клуб завалился и нажрался в говно, и телефон протерял, со всеми номерами. Хорошо ребята из клуба никуда не отпустили. В моей бывшей гримерке спать и уложили, а то не знаю, во что бы я еще вляпался с пьяных глаз, — Ник замолчал и поднялся. — Посиди минуту, я еще вино принесу, только теперь уже красное. — Окай, — я тоже встал. — А я на толчок схожу.