69

— Ненавижу дождь! — совсем по-кошачьи фыркнул Ник, пожимая мне руку и обнимая зелёным взглядом. — Аналогично, — ответил я, снова окунаясь в его запах и невольно улыбаясь. Мы встретились без пятнадцати десять у входа в станцию метро «Голосеевская». На этот раз проблем с исчезновением из моего временного дома у меня не возникло. Тётя Люда уехала утром на работу, оставив выбор сегодняшнего маршрута на наше с Машей усмотрение. Она вообще была грустной, задумчивой и, казалось, находилась не совсем здесь. Но своими проблемами тётя Люда со мной, ясен пень, не делилась. Просто было ей откровенно не до нас, и это лично меня вполне устраивало. Машенька из своей комнаты так и не выползла, и я снова накатал ей записку, только на сей раз оставил свою «берестяную грамоту» на кухонном столе. Принимал душ и завтракал я обстоятельно и неспешно, то и дело зевая. Нет, выспался я прекрасно, но вот погода за окном никак не располагала к бодрости. Дождь начался, когда я из ванны вылез, весь такой бодрый и сверкающий чистотой. Я скривился, посмотрев на потемневшее небо, а потом вспомнил, что для Киева дождь — обычное явление. Мне об этом мать не один раз напомнила, когда заставила зонт взять. Я шипел, отнекивался и отплевывался, а теперь был ей благодарен. И не только за зонт. За свою джинсовую куртку тоже. Она окажется очень кстати, потому как на улице, мягко скажем, прохладно. Это я понял, когда вышел на балкон покурить, прямо в майке и плавках. Пожалел я об этом очень быстро, а потому не стал удовольствие растягивать. Поспешно ввел в организм утреннюю дозу никотина посредством вдыхания и вернулся в комнату. Что же, придется дополнить свой гардероб зонтом и курткой. Мысли не ходить на встречу с Гепардом у меня даже не возникло. Тем более после его недавнего СМС — «Доброе утро». Теперь без «Котика» и морды. Просто «Доброе утро» и всё. Я ответил односложно: «Доброе», уже не пытаясь сохранять серьёзность на фейсе. Все равно никто меня сейчас не видит. Можно и поулыбаться. Я застегнул на шее свой шипованый подарок, набросил на плечи куртку, взял сумку, зонт и покинул гостеприимное логово Бегемота. Мелкий противный дождь умудрялся всё-таки проникать под зонт, а потому шел я очень быстро и добрался до условленного места даже раньше, чем предполагалось. Но Гепард меня уже ждал, курил и слушал музыку. Увидев приближающегося меня, он повесил наушники на шею, выбросил окурок в урну и шагнул навстречу. Прямиком под дождь. Я поднял свой любимый зонт выше, чтобы спрятать нас обоих и сказал: — Привет, Котик! А в ответ я услышал эту вот фразу о ненависти Ника к дождю. — Отдохнул? — спросил он, когда мы спускались к поездам. — Ага, готов к труду и обороне, — улыбнулся я, чувствуя острое желание прижаться к Гепарду и поцеловать, но по понятным причинам делать этого не стал. Впрочем, небольшую компенсацию я получил очень быстро. Людей в вагоне было много, и нас с Ником плотно зажали в углу, почти втиснув друг в друга. Я почувствовал, что он точно так же рад мне. Очень рад. А я же был просто счастлив, что могу снова его видеть, вдыхать этот обалденно сексуальный запах и… — После музея — ко мне, — шепнул мне на ухо Ник, — или у тебя другие планы? — Я посмотрю в своем ежедневнике, — ответил я с заумным видом. — Посмотри, Котик, — пакостная кличка была произнесена сиропно-сладким тоном. — Ты опять? — Снова, — широко улыбнулся Ник. — Мне сегодня в семь утра Паша позвонил и допрос с пристрастием учинил. Любопытно ему было, какой ты в постели, Котик… Актив ты или пассив, и какой у тебя член, — отрывисто говорил он мне на ухо. — А ты? — А я ответил, что всё это он может узнать только у тебя самого, — это прозвучало совершенно серьезно. — Артур, всё, что я делаю в постели, остается там. Видео, которые снимал, я никогда и нигде не выкладывал. Только своё соло. — Твоё тело — твоё дело? — Именно, — чуть кивнул Гепард, — но впечатление ты на Пашу произвел, это однозначно. — А он на меня — нет, — сухо сообщил я. — Знаю, и отодвинься от меня, Котик, нам выходить скоро. Неудобно же… — насмешливо бросил Ник, намекая на явные проявления нашей симпатии друг к другу. — Иди ты, — буркнул я, подаваясь назад, благо народу действительно стало меньше, и вагон уже не напоминал банку со шпротами. Возобновили разговор мы уже на поверхности. У Гепарда зонта не оказалось, как выяснилось, он их постоянно терял, ломал и забывал. Последний канул в небытие в том самом «69». А потому мы укрылись под моим, благо он был большим, и закурили. Говорили мы о «Сталкере», перебивая друг друга и пытаясь выяснить, какая из частей игры самая клёвая. Ник обожал «Чистое небо», а я «Зов Припяти», но в одном мы были единодушны — игра вышла на редкость удачной и атмосферной. Нам обоим больше всего нравилось проходить её неспеша, отдавая предпочтение снайперкам. Ник рассказал, что даже принимал участие в сталкер-фестах, проходивших в Киеве. Увлекался ролевыми играми, но недолго: — На всё это нужны немалые деньги и время, — пояснил мне Гепард, — а у меня частенько не хватало то одного, то другого, то всего сразу. Днем я учился, вечером — к шесту, ночь — как получится. Особо не разгонишься. — А сейчас? — спросил я, пытаясь себе представить, как он умудрялся не слететь с катушек при таком ритме жизни. — Проще. Работа, хоть и нудная, но есть. Зарплата стабильная, соцпакет, — усмехнулся он. — При наличии отсутствия жены и детей вполне нормально. — А ты хочешь жениться? — Честно? — Ник на мгновение остановился. — Не знаю, Артур. Если найду такую, которая будет разделять мои секс-увлечения, может и женюсь. Лет эдак после тридцати. — А если не найдешь? — Значит — не судьба. Я фаталист, Котик, — он подмигнул мне и добавил, пресекая возможные недовольства. — Потом фырчать начнешь. Пришли мы, складывай свой зонт. И правда, за разговором я и не заметил, что мы успели дойти до музея. Находился он не так далеко от станции метро «Контрактовая площадь». Ага, та самая, с «Декадансом». Только идти нужно было в другую сторону. Видно было, что Ник бывает в этом музее очень часто и уже успел все досконально изучить. Гид из него вышел что надо. Я слушал, раскрыв рот, фотографировал наиболее поразившие моё воображение плакаты, полюбовался на диораму, реально зачётную. Расписался в книге отзывов и под конец снова накупил всякой всячины на память. И удивился сам, когда по коже вдруг побежал мороз. Названия населенных пунктов, которые встречали нас на входе, провожали к выходу. Перечеркнутыми. Так просто и жутко. Теперь эти сёла существовали только здесь, в музее. Я невольно вздрогнул и услышал, как Ник сказал: — Не грузись. Если что-то нельзя изменить, с этим остается только смириться. — Угу, и все равно — жесть. И без всяких кровососов. — Согласен, — не стал спорить Ник. — Пошли по пиву, Котик. Ребутнемся малость и ко мне. Или? — К тебе, — улыбнулся я, стараясь не думать обо всех этих мёртвых сёлах. И о людях, для которых 26 апреля стало точкой отсчета. До и после… Нафиг этот груз! Подходящее кафе нашлось очень быстро. К этому времени дождь уже прекратился, выглянуло солнце, и мы устроились на свежем воздухе. Ник заказал нам пива: себе светлое, мне — тёмное. Не забыл, значит, что я предпочитаю. А пока мы ждали, он достал сигареты, закурил и сказал, выпуская дым: — Знаешь, я всегда в этот день сюда прихожу. Обычно — один. Я вопросительно на него уставился и тоже закурил, а Ник продолжил: — Мой отец был ликвидатором. Он пожарным работал. Сам вызвался. Я родился три года спустя. — А почему был? — Потому что его нет уже два года, — сухо и почти равнодушно сообщил Гепард. — А сегодня его день рождения. Как видишь, я тоже сентиментален. Ладно, давай лучше выпьем, — он подвинул к себе только что принесённый симпатичной официанткой бокал, — за него и всех тех… Я молча кивнул и поднёс своё пиво к губам. Да уж, весёлая у Ника жизнь, ничего не скажешь! Моя собственная показалась мне теперь какой-то нереальной. Ведь по сути, проблем у меня не было никаких, кроме тех, которые я сам себе создавал. Типа разбитой отцовской машины и своих сломанных ребер, или отходняка после очередной пьянки. Моя мать души во мне не чаяла, да и отец… Другой бы давно уже башку такому сыну открутил. И раньше я не задумывался, что такая медово-молочная жизнь далеко не у всех. Да и, честно говоря, насрать мне на всех было, кроме себя любимого. А вот Ника мне стало… не то, чтобы жаль. Нет. Жалость — это последнее, чего хотел бы от меня Гепард. Я ему сочувствовал и хотел поднять настроение. Любым доступным способом. Я открыл было рот, чтобы предложить продолжить пивопитие у него дома, но меня опередили: — И как пивко, Никита? Хорошо идет? — полюбопытствовала коротко стриженная рыжеволосая девушка, останавливаясь в шаге от нашего столика. — Хорошо, Ксюш, отлично просто, — холодно усмехнулся Гепард. — Угостить? — Делать мне больше нечего! — возмущённо фыркнула рыжая. — С таким, как ты, пиво пить! Не дай Бог кто-то из знакомых нас вместе увидит! — И что будет? — откинулся на стуле Ник. — Раньше тебя моё общество не смущало. Скорее наоборот. Ты не прочь была не только пиво со мной пить… — Было дело, — согласилась девушка, — я же тебя тогда мужиком считала. — Так я вроде операцию по смене пола не делал, — хмыкнул Гепард. — Может, штаны снять, чтобы доказать? — Ага, снимай! Только не передо мной, а перед ним, — она невежливо ткнула в мою сторону пальцем. — И задом сразу повернись! Ты же любишь такое! — Ксюш, ты пьяная, что ли? Так пойди проспись. — Ой, а что, этот красавчик ещё не знает, кто ты на самом деле? — деланно изумилась она, без приглашения усаживаясь на стул. — Слушай, блондинчик, хватай-ка ты ноги в руки и дуй от этого сукина сына подальше, пока он девочку из тебя не сделал! Или уже сделал? — она заметила следы на моей шее и презрительно скривилась. — А что, вы друг другу отлично подходите! Похожи даже! — Это всё? — теперь в голосе Ника звучала угроза. — Нет. Говорила я Ленке, что ты козлина, но то, что ты еще и педик — даже для меня слишком! — Это она тебя просветила? — спросил Гепард, гася сигарету, а я поразился его выдержке. Я бы этой суке рыжей уже давно по рылу зарядил, чтобы не гавкала. — А ты как думал? Только у вас, пидорасов, друг от друга секретов нет? Мы же с Ленкой вместе были, когда твой дружок те фото ей принес, на которых вы с ним, — её буквально передёрнуло от отвращения, — сосёте друг у друга. И трахает он тебя раком, как шлюху последнюю! Влад?! Я снова едва не уронил челюсть на пол. Неужели он на такое способен?! — Ленка побоялась сама на встречу с ним идти, да и тошнило её сильно, — продолжила Оксана, — вот я с ней и пошла. И не пожалела! Блин, а я ей ещё завидовала, что парня такого оторвала, даже отбить тебя хотела! Ну, ещё бы, киевлянин, к тому же небедный, а ты, оказывается, гомик! Непонятно только, на кой тебе тогда баба нужна была? — Тебе не кажется, что это не твоё собачье? — вопросом ответил ей Ник. — Ага, не моё! А кто Ленке в больничку передачи возит? Явно не её матушка из деревни! — язвительно бросила та. — В больницу? Погоди, когда мы в последний раз виделись, с ней всё хорошо было, а потом я в отпуск ушёл. О какой больнице вообще речь? — А куда, по-твоему, после неудачного аборта попадают? — Что?! — ошарашено спросил Гепард, а я вытаращился на них обоих. — А то! Девушки иногда беременеют, а ты не знал? Ах да, откуда тебе, заднепроходцу, об этом знать! — ядовито добавила рыжая гадина. — Мы предохранялись, — равнодушно сообщил Ник, — она не могла… — Она могла! Уж больно Ленке замуж за тебя, принца киевского, захотелось! Вот она и ухитрилась залететь, — она мстительно усмехнулась. — Сказать тебе хотела, да твой ёбарь раньше успел! — Но аборт-то зачем? — А чтобы такого же пидора не рожать! Это не мои слова, это Ленка так сказала, — Оксана перевела дух и добавила. — Вычитала она где-то, что гейство по наследству передаётся. — Но это же бред полный! — бросил Гепард. — Может и так! Только пузо ей теперь ни к чему стало, вот Ленка в клинику и пошла. А врач криворукий попался, так что она чуть на столе у него и не померла. Да и вряд ли когда-нибудь у Ленки вообще дети будут. А всё из-за тебя, падаль брехливая! — Слушай, а не завалить ли тебе хлебало? — нагло ворвался в разговор я, с размаху вдавив свой окурок в пепельницу. — И не свалить отсюда нахер по холодку, пока при памяти? Твоя тупая подруга сама виновата, не хрен залетать было! — Артур… — попытался остановить меня Ник, но было поздно. Меня понесло: — Погоди, Котик, — я демонстративно положил руку ему на плечо и приторно улыбнулся, а потом поднял глаза на неё и процедил. — Лучшее, что ты, курва, можешь сейчас сделать — это свалить нахер. А то я и помочь могу! Глядишь, и тоже в больничку попадёшь. Только в другую. И кто же тогда подружке жрачку таскать будет? Что глазами хлопаешь? Нахер, говорю, пошла! Никто твоей Ленке не доктор, кроме рукожопого гинеколога и психиатра! — Хам! — взвизгнула рыжая, моментально подрываясь. — Быдло! — Угу, угадала! А ты плоская, кривоногая тварь! — я смерил её оценивающим взглядом, понимая, что попал в точку. — И у кого на такое встанет, Ник? Точно не у нас, да? Он автоматически кивнул, охренев от моего красноречия, а я продолжил ораторствовать: — Так что давай, топай отсюда, пока подружка с тоски-печали не повесилась! — Ты… ты… ты… — тщетно пыталась подыскать слова рыжая. — Пидорас! — громко и почти нараспев протянул я, пользуясь тем, что поблизости больше никого не было. — Видишь, я даже не отрицаю и не спорю. Так что последнее слово осталось за тобой! А теперь проваливай, пока ветер без сучков! Она бросила взгляд на Ника, вероятно, надеясь найти у него поддержку, но Гепард даже не посмотрел в её сторону. А я чувствовал, что если она сейчас же не уберется, то я ей врежу. Со всей дури. Хоть никогда раньше девчонок не бил и даже не крыл матом. Но у всего бывают исключения. К счастью, дожидаться живительных пиздюлей она не стала. Развернулась и почти побежала прочь, оставив нас вдвоем.