69

На мгновение я замер, глядя на распростертое на полу тело. Закрыл глаза, надеясь, что мне это просто-напросто привиделось, и снова открыл. Не показалось. Тушка была на прежнем месте. Дышащая, слава Богу, тушка. Да и острых режущих предметов я поблизости не заметил. А вот кровь на полу и на бачке наводила на определенные размышления. Я сглотнул, зачем-то вытер руки о штаны и шагнул в туалет. Осторожно коснулся пухлой руки и шумно выдохнул. Она была теплой, целой и чистой. Так, уже легче. Я перевернул Машеньку на спину и понял, откуда взялась кровь. На лбу Бегемотихи была нехилых размеров ссадина и кровь до сих пор продолжала сочиться. Походу, она с какой-то радости сознание потеряла, да и приложилась лбом о бачок. Хорошо, хоть не расколотила. Но что с ней такое? Неужели нашелся извращенец, который ей вдул? И теперь она маленького бегемотика ждет? А что? Всё сходится. Нервная, злая, аппетита нет, тошнит её, и вот — сознание потеряла. Точно такая же херня с женой нашего барабанщика происходила. М-да... весело. Вот тётя Люда обрадуется, когда узнает. И у кого же это на такую встало? А впрочем, мало ли извращенцев! Мне как-то фотки показывали, на которых и не таких жирух негры пялили. Меня тогда чуть не вырвало от «красоты» такой, но есть же любители. Да и Машка, если честно, не сильно и страшная. Но, блин, что мне сейчас-то с ней делать? Я наклонился и осторожно похлопал её по щеке: — Эй, Маш, очнись, спящая красавица! Реакции не последовало, а я вспомнил, как будили ту самую красавицу в сказке, понял, что в данном случае это не вариант. Оставалось только одно, и я пожал плечами и ударил её на порядок сильнее раз, другой, третий... На четвёртый Машенька глаза открыла и сразу же завопила: — Ты чего меня бьёшь? Ты какого в туалет залез! Всё маме расскажу! — Ага, — ухмыльнулся я, отодвигаясь на безопасное расстояние. — Только сначала расскажи ей, от кого ты залетела. — Чего? — настолько натурально изумилась Бегемотиха, что я и сам на секунду усомнился в своих выводах. — А того, — я подал ей руку, помогая подняться. — А с какой ещё радости ты в обморок хлопнулась и лоб рассадила? — пояснил я ей причину появления на полу кровавой лужи. Машенька подошла к зеркалу, висящему на стене над умывальником, коснулась ссадины и зашипела. Но не разревелась, чем приятно меня удивила. — Умывайся пока, а я перекись принесу. Где у вас аптечка? — сказал я, решив побыть благородно-заботливым. — В ванной, — шмыгнула носом она и открыла кран. Я быстро потопал в ванную, нашёл в аптечке перекись, бинт, вату и пластырь, и вернулся обратно. Бегемотиха к тому времени смывать кровь закончила и промакивала лицо полотенцем. — Сама или помочь? — спросил я, протягивая ей перекись. — Сама, — буркнула она и снова повернулась к зеркалу, а я подпер косяк плечом и спросил: — У вас хоть по согласию было? — Что? — Кончай дурку клеить! — фыркнул я. — Я не дебил и знаю, откуда дети берутся. — Да не беременная я! — топнула ногой Машенька. — Ага, а я на самом деле девушка! Мне-то пофиг, с кем ты там трахалась, но вот нахер тебе в четырнадцать лет ребенок? — Какой ребенок? — тупо переспросила она. — Твой. Или ты аборт будешь делать? Только тебя без матери ни одна больница не примет, так что придется ей сказать. — Блин, ты глухой или тупой? — взвизгнула Бегемотиха, пытаясь самостоятельно заклеить ссадину и потерпев очередное фиаско. — Я тебе уже сто раз сказала, что не беременная! — Да не ори ты, истеричка! — демонстративно зажал я ладонями уши. — И давай помогу, а то весь пластырь изведешь. Машенька колебалась всего секунду, а потом протянула мне пластырь и подошла ближе, подставляя лоб. — Ну, ты это маме своей расскажешь, когда в следующий раз при ней вырубишься или обрыгаешься, — продолжал я гнуть своё, аккуратно заклеивая рану. — Тем более, она у тебя врач. Да и, насколько я в теме, тянуть в этом деле не стоит, а чем быстрее, тем лучше, и пока папика твоего дома нет. Уж он-то точно тебе голову оторвет! А так к его возвращению... — Я худею, — тихо сказала она, но я расслышал. И охренел. И вспомнил, что она отказывалась от мороженого, и в кафе при музее ничего не ела, и в зоопарке. — Нафига? — вырвалось у меня. — Потому что я толстая, страшная бегемотиха! — выкрикнула она, глядя мне в лицо заблестевшими от слез глазами. — Ещё скажи, что это не так! Давай, соври! Скажи, что внешность — не главное! И что меня обязательно полюбит парень! Она все же расплакалась, а я стоял как кретин и не знал, что делать. Соврать? Нет. Это будет ещё хуже. Пока я думал, Машенька отняла ладони от лица и спросила: — Вот ты, тебе что, плевать на внешность? — Нет, — честно ответил я. — Я люблю стройных красивых девушек. — И парней! И не спорь! Я видела тот твой журнал! Там такие... такие... — И что? А ты сама разве на жирных, прыщавых ботанов внимание обращаешь? — Она отрицательно покачала головой, и я продолжил: — Ну вот. Тебе хочется такого, как в журнале или в тех фильмах, что ты смотришь. Точно так же и парни. — Вот я и решила похудеть! — хлюпнула носом Бегемотиха. — Это я уже понял, — оборвал я её, — нахрена так радикально? Ты сколько дней уже не ешь? — С твоего приезда, — вздохнула она. — Я быстрей хотела. В инете, на форуме прочитала, что если только минералку неделю пить, то можно десять килограмм сбросить! — Дура, — резко бросил я. — И ты, и та, что эту херню написала. Тебе спортом надо заниматься и диету соблюдать. — Это д-о-о-о-лго! — Зато с гарантией! А от минералки твоей ты ноги протянешь, но зато быстро! Да и куда тебе спешить? — Есть куда, — буркнула она. — А может мне курить начать? От этого же худеют тоже! Научишь? Я громко и невежливо заржал и сказал: — Не, это д-о-о-о-лго! Ты лучше сразу на герыч садись или на что посильнее! Тогда точно похудеешь! — Тебе легко говорить! Ты стройный и симпатичный. У тебя, наверное, девчонок уже куча была! А я не целовалась даже ни разу! А мне четырнадцать уже! — снова начала истерировать Машенька. — У меня в классе все девчонки уже встречаются! А я кому такая нужна?! Чего молчишь? Вот ты поцеловал бы меня? — Нет, — не задумываясь, ответил я. — Вот! — начала она, но я перебил: — Потому что тебе четырнадцать всего! Меня посадят потом за совращение несовершеннолетней. И дадут столько, сколько тебе лет. — Не ври! — по её пухлым щекам снова потекли слезы. — Была бы я худая, тебе пофиг было бы, сколько мне лет! И не бегал бы ты по клубам! Ну, чего молчишь? Скажи, что это не так?! И вот что, по-вашему, я должен был сейчас сделать? Сказать правду и добить Машеньку окончательно? Я знаю, что девчонки все на своей внешности помешанные, и она — не исключение. Но и давать ей надежду на то, что у нас вообще могло бы что-то быть, мне не хотелось. И я не придумал ничего умнее, чем ляпнуть, глядя в её зарёванную мордаху: — Даже будь ты супермодель, я не стал бы тебя целовать, потому что я гей. И у меня есть парень. Тот, из журнала. Хочешь, покажу? Она с обалдевшим видом кивнула, а я добавил: — Только, во-первых, кровищу с пола сотри, во-вторых, если кому-нибудь вякнешь — придушу! — Не маленькая, — важно сказала Машенька, глядя на меня восхищенно-восторженным взглядом. Ну, ясное дело, она же бредит яоем и геями, а тут вот он я, живой и настоящий. Но и сдавать меня ей не резон, сама прицепом пойдет, голодовщица! Телефон завибрировал, когда Машенька домывала пол. Твою дивизию, Гепард же моего ответа ждет. Блин! И я сказал, доставая из кармана телефон: — Я покурю пока, а ты в мою комнату иди, как закончишь. Договорились? — Угу, — шмыгнула носом Машенька. — Это же он тебе пишет? — Угадала, — бросил я через плечо, резво шагая в сторону балкона и на ходу доставая сигарету. Сообщение. Односложное и краткое. «Посмотрел?» «Да». «И как?» «Офигенно». «Кончил?» Блин, и что теперь ему ответить? Соврать? Почему-то не греет. «Нет». «Почему?» «Проблемы». «Какие?» «Машенька». «Помочь?» «Разберусь». «Удачи». «До завтра». Я затушил окурок, сунул телефон в карман и пошел в свою комнату. Машенька уже была там. Она скромно сидела на моей кровати и листала тот самый журнал. Хотел я уже гавкнуть на неё за то, что взяла без спроса, но передумал. Толку? Она-то его уже видела. Да и я тоже хорош, бросил на самом видном месте! А в своей квартире Бегемотиха имеет право заходить куда угодно. — Любуешься? — спросил я, плюхаясь рядом. — Ага, — простодушно кивнула она. — А хочешь, я скажу, какой из них — твой? — Валяй, — мне самому любопытно стало, кого она выберет. И я офигел, когда Машенька безошибочно ткнула в фото Гепарда, прильнувшего к шесту. На этом снимке на Нике были только напульсники и ошейник. — Вот. Я угадала? Я кивнул, недоумевая, как она умудрилась это сделать. А Машенька заметила моё замешательство и с довольной улыбкой сказала: — Ошейник. Ты ушел без него, а вернулся с ним, а шел ты в клуб. И журнал этот ты принес. — Да ты прямо Шерлок Холмс в юбке! — фыркнул я. — Детективы любишь? — Не-а, просто я внимательная. А он красивый, лучше, чем тот, из поезда. Ты правильно сделал, что его выбрал! Вы же любите друг друга, да? Блин, час от часу не легче! Теперь она мою судьбу устраивать возьмется, чтобы было, как в тех сопливых рассказках. И дёрнул меня черт сказать, что я гей! Я ведь и не гей вовсе. Я би. Или уже не би? Вот засада. И смотрит же так внимательно на меня. — Маш, мы еще мало с Ником знакомы, — начал я, забирая у неё журнал. — О какой любви можно говорить! — Как это о какой? О той, которая с первого взгляда! — безапелляционно заявила она. — Вы с ним даже похожи. Вот бы вас вместе увидеть! — мечтательно протянула Машенька, позабыв о своих недавних истериках. — Эй, тормози! — одернул я её. — И зубы мне не заговаривай! Давай, топай на кухню! Есть ведь хочешь. — Ужасно, — тяжело вздохнула она. — Мне по ночам колбаса снится... и котлеты. А тебе, наверное, он? Хотел я ляпнуть, что снилась мне она у шеста и в стрингах, но вовремя язык прикусил. Я её только-только от своей персоны отвлек. — Пока не поешь — не скажу, — нахмурился я. — Артур, — впервые назвала она меня по имени. — А ты маме ничего не скажешь? — О чем? — Ну... о похудении... — А надо? — Нет, ты что! У неё и так беда, — тяжело вздохнула Машенька. — Тот больной, которого ночью оперировали... умер он. А его родные во всем маму винят. А она ни при чем... Теперь разбираться будут. — Не заморачивайся! — утешающе похлопал я её по плечу. — Предок твой приедет и все разрулит. Заплатит кому надо и всё. — Не приедет, — вздохнула она ещё тяжелее. — У него там тоже какие-то проблемы. Задерживается он. Теперь мне стало понятно равнодушие тети Люды к моим долгим отлучкам. У неё своих забот полон рот, на фиг я ей упал? М-да... А может, собрать шмотки и к Гепарду рвануть? Нахрен проблем людям добавлять? Точно. Так завтра и сделаю. Спрошу у Ника, в силе ещё его предложение остаться или нет. — Маш, не переживай, — я поднялся, — устаканится всё. А теперь пошли на кухню. И вот ещё что, тебе фитнессом заняться надо. Тренер нужен. — А где я его возьму? Я пожал плечами, а потом подумал, что Ник вполне может быть в курсе таких вещей и добавил: — Не ссы. Подыщем мы тебе тренера. Я у Ника завтра спрошу. — Честно-честно? — А как иначе? Так, всё, за стол шагом — марш! — скомандовал я, и она послушно подорвалась с кровати. Сообщение от Гепарда я получил незадолго до того, как лег спать: «Порядок?» «Да». «Спокойной». «И тебе». Я улыбнулся и зарылся носом в подушку, отчаянно желая, чтобы завтра наступило поскорее.