III. Трон Тельмара

Эдмунд тяжело дышит, оглядываясь по сторонам. Он в подвале — кричи сколько хочешь, вряд ли кто услышит. Король еще раз дергает руками, но кандалы крепко пригвоздили руки к тяжелому металлическому креслу. И как он только мог повестись на это «мы завяжем тебе глаза, и сейчас будет сюрприз»? Глупо до невозможности. Хотя, разве мог он предположить, что с ним так поступят самые близкие? Владелец серебряного венца бросает взгляд в сторону орудий для пыток — мелкие металлические предметы, имен которым он не знает. К горлу поступает тошнота и он решает, что лучше отвернуться. После столь длительного ожидания дверь в подземелье наконец распахивается и на пороге появляются его мучители. Они смеются, глядя на вызов в его глазах. — Эд, готов? — весело подмигивает Люси, опуская на стол глиняный сосуд с теплой водой и маслами. — Нет! — король Справедливый принимается вырываться изо всех сил, расшатывая кресло. — Я не дамся! Сьюзен фыркает: — С такими ногтями на свадебную церемонию мы тебя не отпустим! — Нормальные ногти! — Эд, — Люси принимается успокаивающе поглаживать брата по щеке. — Они неровные, обломанные и грязные. — Лире все равно! — горячо протестует жених. — Только девушка с ангельским терпением могла терпеть рядом с собой такой ужас. — усмехается королева Великодушная. — А сейчас расслабься и вытяни пальчики. — Нет! — Эдмунд вжимается в спинку кресла, стискивая кулаки. — Глупенький, это ведь не больно совсем. — Люси подбадривающе улыбается, но странные предметы в её руках совсем не внушают Эдмунду доверия. Поэтому тот решает прибегнуть к крайней мере и принимается звать на помощь так громко, как только может. *** Питер усмехается: младший брат назло ему устроил свадьбу в День его рождения. Из вредности, чтобы сорвать старшему праздник. Но Питер не обижается. Он уже вырос из того возраста, когда Дня рождения ждешь с нетерпением. Теперь — это скорее нечто обременяющее. Ведь попробуй обдели вниманием какого-нибудь важного гостя — повод к конфликту. А вот если пригласить забудешь — это уже к объявлению войны приравнивается. — Питер! — королева Бесстрашная поправляет волосы. — Да, любимая? Ты не видела Эдмунда? — Нет. — Джен на миг запинается, собирая в кучу свои мысли. — Я хотела поздравить тебя с Днем рождения. Питер расплывается в улыбке: — Спасибо, мой свет, я всегда знал, что ты не забудешь. — Да, но еще… Король притягивает к себе королеву и целует её в макушку: — Спасибо. Но все-таки, где мой брат? Ты ведь не закрыла его снова где-нибудь? — Нет… — непонимающе хмурится Джен. — Умница. Ему до свадьбы нельзя. — Но… — Дженни едва не хватается за рукав мужа. — Пойду, найду этого мелкого паразита. — Питер подмигивает и быстро покидает комнату, не дав Джен возможности договорить. Та, от досады, едва не ударяет кулаком о стену: — Ладно… *** До церемонии еще несколько часов, но Кэр-Параваль уже подобен большому муравейнику. Даниеле во второй раз с момента коронации вынужден надеть и носить корону, которую новый правитель Тельмара находит крайне неудобной. У него ежеминутно возникает желание стянуть с головы тяжелый предмет и почесать виски. Что он и делает каждый раз, когда оказывается наедине. Присцилла смеется над ним, так как ее корона скорее напоминает тонкий золотой обруч с гранатом посредине. Да и принцесс к коронам приучают с детства. Когда тельмаринка встречает в саду Каспиана — даже не сразу вспоминает, что некоторое время назад она была к нему очень даже неравнодушна. Сейчас же, внимательно наблюдая за тем, как он говорит, Присцилла никак не может понять, что такого особенного в нем было три года назад. *** Рука королевы опускается на плечо Питера: — Ты занят? Питер отрывается от бумаги в руках и переводит взгляд на Дженнифер: — Не очень, но у меня всего несколько минут. Королева Бесстрашная кивает. Питер, как Верховный король, должен соединить брата и его невесту узами брака. — Хорошо, я только… — начинает было Дженни, как ее прерывает появившийся в проходе стражник: — Шествие началось, Ваше Величество! Вам пора. — Пойдем, — Питер кивает Джен, — потом поговорим. Королева рассеяно кивает, понимая, что день у нее как-то совсем не задался. *** Люси приносит Лире её букет. Невеста отказалась от сорванных цветов и вот в её руках аккуратный букет из спелых колосков пшеницы — символ богатства нарнийских земель. Когда они с Люси выходят на улицу — льняное белое платье без излишеств трепыхается на ветру, делая невесту похожей на поток света. Церемония проходит возле озера, что недалеко от Кэр-Параваля. Когда они вместе с Люси идут в сторону собравшихся, Лира вдруг вскрикивает, чем изрядно пугает Люси: — Что случилось? — Ногу уколола, — виновато улыбаться невеста, после чего приподнимает юбку, демонстрируя королеве Отважной босые ноги. — А где же туфли?! — недоумевает Люси. — Я их сняла, — честно отвечает Лира. — Ногу натерла. А потом просто забыла надеть. Заметила только на улице… — Так чего же ты сразу не сказала?! — Примета плохая — возвращаться, — пожимает плечами крылатая. — Нам следует двигаться только вперед. На ветках деревьев колышутся белые бумажные лебеди. Их для невесты сделали дети. Под кронами король в серебряном венце ожидает невесту. Когда он ее видит — ему становится не так волнительно. Дальше все проходит как в тумане: речь Верховного короля, клятвы. Кажется, там была еще музыка. Но Эдмунд не заметил. Шум поздравлений почему-то не радовал. Единственное, чего ему хотелось в тот момент — это забрать свою невесту куда-нибудь далеко от толпы и провести этот день только вдвоем. После церемонии была коронация. Питер возложил на голову Лиры корону в виде венка из невесомых серебряных перышек. Ее нарекли Небесной королевой. Когда же начался банкет и гости начали веселиться — жених с невестой обменялись короткими взглядами и очень скоро исчезли. До самого утра их больше никто не видел. Кто-то рассказывал, что они танцевали в нижних садах, кто-то говорил, что видел силуэт крылатой девушки на крыше самой высокой башни, а другие вообще уверяли, что жених с невестой ушли, держась за руки, тонким песчаным берегом аж за море. На следующий день король Эдмунд и королева Лира лишь загадочно улыбались, слушая дворцовые сплетни, но сами так ничего и не сказали. *** Питер и Каспиан смеются, потягивая сладкое вино в компании представителей далекой Теревинфии. На этот раз король привез с собой лишь младших чад, которые недалеко от взрослых шумно играли с нарнийской принцессой. Король островного государства с улыбкой поглядывает на играющих детей: — Так что скажете, Каспиан? — Время покажет, но я всей душой за, — кивает король-мореплаватель, отпивая очередной глоток. — Ваши Величества, — идиллию мужской компании нарушает слегка раздраженная королева Бесстрашная. — О! — Питер расплывается в улыбке, — благородные судари, позвольте мне представить вам мою жену… — Питер, твою ж корону… — Джен едва сдерживается, чтобы не вырвать из пальцев Верховного правителя бокал и не вылить его же содержимое благоверному на ясны кудри. — Я вместе с тобой была в Теревинфии в этом году и мы знакомы! — Точно, совсем из головы вылетело, — Питер смеется, поднимая кубок. — За здоровье! — За хорошую память! — перебивает того Джен, отчего теревинфцы разражаются хохотом. — Между прочим, это даже не этот оболтус тогда победил в турнире! Он отдал мне свои доспехи и… Компания снова взрывается смехом, но лишь через несколько мгновений королева осознает, что смеются не над Питером, а над её словами, восприняв все как шутку. Ей никто не верит, а Питер не спешит подтвердить слова жены. — Знаете что, — Джен таки отбирает у Питера кубок, а его самого хватает за локоть, — милый нам все-таки нужно поговорить. — Я сейчас никак не могу этого сделать. — Можешь и сделаешь! — королева едва не закипает от гнева, с силой дергая Верховного короля в свою сторону. — Дорогие гости, он к вам скоро снова присоединится! *** Витольд намерено не поехал в Нарнию. Его искренне раздражали пышные гуляния — напрасно выброшенные на ветер мешки золота, чтобы развлечь кучку разбалованных людей. В равной степени раздражали уже-не-регента Тельмара «королевские утехи», вроде охоты на специально выпущенного зверя или же светских бесед в мужском кругу с крепкими напитками. Вот же дурость! — Ваше Высочество, во дворе Тархистанцы… — Что? — Витольд растерянно поднимает глаза на вошедшего стражника. — Войско? — Нет, Ваша Светлость, всего несколько человек. — Я сейчас к ним выйду. Принц быстрым шагом направляется во двор. Там действительно несколько мужчин в ярких одеждах, один из них оранжевым флагом в руках. Яркие одежды ни с кем другим не перепутаешь. А еще — с ними женщина, чье лицо закрыто. — Как это понимать? — Витольд намерено остается на первой ступени, чтобы быть выше прибывших. — Тисрок, да живет он вечно, прислал нас. Ведь если государства наши находятся в мире — будет логично, что в одном всегда будет посол другого. — То есть, ты — посол тисрока? — Витольд криво усмехается. — Как мне знать, что ты не простой шпион юга? — Его Светлость прислал гаранта, который будет в ваших руках. — Гаранта? — принц не сдерживает смеха. — И что же это? Любимая подушка Кашшафа для ног? Тархистанец пропускает явное оскорбление мимо ушей: — Это его дочь, царевна Зафира. *** Поселив тархистанцев в самой дальней части замка, Витольд возвращается в свою приемную, где на его столе вполне удобно расположилась царевна, лениво потягивая вино из кубка принца. Витольд выгибает бровь, а затем громко захлопывает дверь: — Что ты здесь делаешь? Зафира нехотя переводит на него взгляд: — Приехала посмотреть, как ты стал никем, принц-не-регент Тельмара. — царевна забрасывает ногу на ногу и с торжеством смотрит на Витольда. — Я второе лицо в государстве после короля и королевы. — Это называется третье. — Второй по линии наследия трона. Ведь король-консорт может править, только если при нем есть королева. — Ты себя утешаешь. — Зафира отпивает еще один глоток терпкого напитка. — А ты? Четвертый ребенок в семье, но даже не четвертая в очереди на трон. У тебя появятся шансы значить для короны чуточку больше только в том случае, если в Тархистане не останется ни единого мужчины. — Витольд забирает из руки царевны кубок и допивает его содержимое одним глотком. — Хотя, уже нет. Ведь ты теперь не в Тархистане. Ты — то, что гарантирует не нарушение границ Тельмара солнцеподобным тисроком. Живая гарантия, почти заложник, которого убьют, если слово будет нарушено. Заметь, намного традиционнее было бы прислать одного из сыновей или же тарханов. Хотя бы сына тархана. Но их сочли более ценными, чем ты. Неужели царевну никто даже в жены взять не хочет? — Боятся, — щурится Зафира. — И из-за их малодушия мне теперь терпеть тебя здесь? — Витольд усмехается. — Или нет, постой, твой папаша скорее всего рассчитывает, что я ему заплачу, лишь бы он забрал тебя обратно? Зафира спрыгивает со стола и грациозно идет к двери: — Не обольщайся, Витольд. Для этого тебе пришлось бы продать все земли Тельмара, а народ отдать в рабство. И то — не хватило бы. *** — Пей! — затащив Питера вглубь сада, Джен протягивает ему небольшую бутылочку, которую до этого выудила из складок юбки. — Что это? — недоверчиво морщится Питер. — То, что немного пояснит у тебя в голове! Ты мне нужен в здравом уме. Питер колеблется, а затем таки выпивает содержимое бутылочки. Устало проводит ладонью по лицу: — Быстро действует. — Я знаю. Так вот, с Днем рождения! Питер непонимающе смотрит на Джен: — Спасибо. Ты уже подарила мне подарок. — Да, но есть еще один. Правда, он еще не совсем готов. Ну, не то, чтобы не готов, просто еще… Не созрел, а когда… — Стоп, — Питер приподнимает брови. — Ты таки решила вырастить грушу из того зернышка и подарить мне первый плод? Это очень мило и символично. — Да как же ты не можешь понять?! —взрывается королева. — Мужчины и логика несовместимы! Питер молча наблюдает, как Джен некоторое время ходит туда-сюда, зарываясь пальцами в волосы: — Скоро в Кэр-Паравале появится еще один принц или принцесса! — выпаливает на одном дыхании, прикрывая веки. В воздухе повисает молчание. Джен медленно открывает глаза, ожидая реакции. Уголки губ Верховного короля дергаются вверх, после чего он вздыхает с облегчением: — Ну, наконец-то!