III. Трон Тельмара

Без пятнадцати час. Даниеле закрывает дверь салона мобильной связи «Tim» на одной из центральных улиц итальянского города Перуджа и накидывает на голову капюшон. Сегодня, как и во время любого обеденного перерыва, который длится три с половиной часа, консультант-продавец отправляется домой. Миновав скверик с десятком деревьев, парой лавочек и старым фонтаном, гордо именуемый Сады Кардуччи, он спускается на эскалаторе в старую крепость Рокка Паолина. Крепость стоит здесь уже который век и несомненно представляет собой немаловажную историческую ценность. Но так как в Италии эти ценности находятся везде — куда ни плюнь (даже в самой забытой Богом деревушке найдется какая-никакая церковь пятнадцатого века), предприимчивые итальянцы, вместо того, чтобы сделать из крепости музей и продавать туда билеты евро по пять, решили использовать крепость Рокка Паолина в более практичных целях. А именно: она служила чем-то вроде перехода от центра города, что находится на холме, до остальной его части — которая, следовательно, под этим холмом. В центре крепости построили четыре эскалатора, чтобы можно было легко и без проблем передвигаться по холмистому городу, остальные же коридоры и комнаты крепости пустуют. Разве что детей туда иногда учителя водят — на экскурсию, показать, как возводили бастионы столетия назад, где были пушки, и для чего окна были такими узенькими и лишь под потолком. Надев наушники и наугад включив «Sabato sera» Giovanotti, Даниеле минует первый эскалатор и идет ко второму. Когда до него остается не более десятка метров, свет в крепости-подземном переходе почему-то гаснет. Даниеле замирает, вытаскивая из ушей наушники. Как назло, вокруг — никого. Или ему только так показалось. По крайней мере, шагов и раздраженных «Ma che cazzo?! *» он не слышит. Догадавшись подсветить себе мобильным, Даниеле пытается двигаться на ощупь, как ему казалось, в сторону эскалатора. Слишком тихо. И он уже давно должен был наткнуться на эскалатор. Перуджинец запоздало понимает, что если свет отключили, то эскалатор тоже не работает. Поэтому так тихо вокруг. Твердо решив продолжить свой путь, Даниеле идет вперед. Ведь если он взял правее, чем нужно, за следующим поворотом должен появиться один из выходов из Рокка Паолина. Да, мало того, что придется спускаться пешком, так еще и сделать порядочный крюк. Ну да ладно. Шаг итальянца становится увереннее, глаза потихоньку привыкают к темноте. Вот в конце коридора показался дневной свет. Даниеле вздыхает с облегчением, нашаривая в кармане наушники, из которых все еще доносится веселый напев хита этого лета. Продавец-консультант смотрит на экран смартфона, ища плеер, чтобы переключить песню. Когда он поднимает голову, то едва не выпускает из рук телефон. Застыв в арке входа в крепость, Даниеле ошарашено смотрит вокруг. А вокруг — горы. На многие километры. И нет ни дороги, ни перекрестка, ни машин на миниатюрной парковке. Вообще ничего нет, кроме гор и буйной растительности. Судя по шуму, где-то недалеко течет ручей. Ярко-зеленые листья на деревьях, кое-где пожелтевшие, приветливо шелестят. Их гладит ветер. — Porca puttana…** — невольно срывается с губ парня. *** Прошло почти три года после великой Битвы на Пересечении трех земель. Питер прогуливается по саду, обдумывая некоторые важные для него решения. И тут из-за буйных кустарников, высаженных лабиринтом, появляется она. И взвизгивает от восторга, увидев Питера. Бежит к нему так быстро, как только может. Эсми. Эсмеральда. Платье до середины голени явно мешает маленькой принцессе, поэтому она сминает его крошечными ладошками, немного приподнимая вверх. Так удобнее бегать. У принцессы ярко-голубые глаза и темные, слегка волнистые, волосы. Что-то от мамы, а что-то от папы. На голове маленькая диадема, старательно прикрепленная к головке многочисленными шпильками. Юное Высочество практически от рождения питало слабость ко всевозможным диадемам, поэтому к полуторагодовалому возрасту их у нее накопилось десятка с два. Питер нежно улыбается и приседает на корточки, раскинув руки. Эсмеральда буквально врезается в него и начинает громко смеяться. Верховный король поднимает принцессу на руки и та по привычке кладет ладошку ему на щеку, принимаясь слегка неуклюже гладить. С тех пор, как в Кэр-Паравале появилось юное высочество, всем королям (а не только папе) пришлось смириться с ежедневным тщательным бритьем, ибо щетины, пусть даже малейшей, Эсмеральда не терпела, отказываясь идти на руки к ее обладателю и принимать от него любые проявления любви, будь то поцелуи или объятия. — И кто это у нас снова сбежал? — Питер укоризненно трется носом о нежную щечку принцессы, вызывая у той очередную волну смеха. Эсми что-то лопочет в ответ, зарываясь ладошкой в светлые волосы Верховного Короля Нарнии. — А дя ои люми? — хлопает глазками принцесса. — Где твой любимый? Не знаю даже. Может, уплыл далеко за море. — Питер лукаво наблюдает за реакцией Эсмеральды. — Еть! — уверенно отвечает та, мотая головкой так, что на бок съезжает корона. — Нет? — усмехается Питер. — Точно? — Осьно! — Ну, хорошо. Значит здесь он где-то. Чем маленькую принцессу так очаровал Тумнус, не знал никто, вот только несколько месяцев назад она твердо решила, что фавн — это ее любовь и что через пару лет они поженятся. Об этой любви знал весь замок, ибо искренняя принцесса Эсмеральда своих чувств не скрывала и рассказывала всем, кому только могла, как она влюбилась и какие очаровательные рожки, ушки и ножки у ее суженого. Поскольку Тумнус был единственным из приближенных принцессы, кому сходила с рук борода, у Питера были серьезные основания полагать, что это и вправду настоящая любовь. Из-за стены зарослей появляется побледневший Каспиан: — Эсми! — пятый король глубоко вздыхает. — Ну что, пойдем к папе? — улыбается Питер, вопросительно глядя на маленькую племянницу. Та некоторое время колеблется, а затем кивает и, чмокнув Питера в щечку, принимается вырываться из его рук, протягивая ладошки к Каспиану. — Что, папаша, снова дитя потерял? — усмехается Питер, передавая ему малышку. — Тебе не понять, — парирует Каспиан. — Поверь — еще как понять, — ухмыляется краешком рта Верховный король. Питер пока еще не познал радость отцовства. Каждый раз, когда его спрашивали о собственных детях, он смеялся и отвечал, поглядывая на Джен, что к двоим пока еще не готов. Иногда его бурная фантазия и вправду рисовала ему красочные картины, в которых любимая жена дралась с маленькими принцами и принцессами за сладости или игрушки. *** Быстрым уверенным шагом королева идет по коридору, длинная юбка шелестит под ногами. Около поворота её настигает лорд Мельбор. — Ваша Светлость, — кланяется мужчина. — Лорд Мельбор, — не останавливаясь, кивает королева. — Они уже прибыли? — Да, Ваше Величество. Посланники с одинокого острова Фелимат уже ожидают Вас в зале для переговоров. — Они не изменили своего мнения? — Нет, Ваше Величество. Они все так же требуют независимости и хотят отделиться от Нарнии. — Ясно, — коротко кивает королева. — Кто их возглавляет? — Сын наместника Фелимата. Некий Фастор. — Сколько их всего? — Около двадцати, Ваша Светлость. Столько же наших рыцарей будут присутствовать на переговорах и ещё столько же мы выставили за дверью для обеспечения Вашей безопасности. — Не стоит, — королева продолжает смотреть вперёд, — не думаю, что они нам пригодятся. Ведь у нас, все-таки, переговоры. Дипломатия. Без намека на воинственный исход. Уберите всех, оставьте всего пару рыцарей в зале, в остальных я не нуждаюсь. — Но король не одобрил бы, — нахмурившись, начинает было Мельбор. — Это приказ, — отрезает королева. — Слушаюсь, Ваше Величество. В конце длинного коридора показывается дверь в зал для переговоров. Возле дверей стоят двое стражников с копьями. Королева глубоко вздыхает, не позволяя себе замедлить шаг. За окном из-за тучи выглядывает солнце и изумруды в ее короне начинают переливаться. Крепкие стражники широко распахивают двери перед королевой. Лорд Мельбор замирает в двух шагах от входа. Дальше королева идёт одна. — Её Величество, королева Дженнифер Бесстрашная, — громким голосом объявляет глашатый, в то время как королева, с высоко поднятой головой, идет по залу к роскошном трону, развёрнутому лицом к гостям. Гостей около двух десятков. Все мужчины, одеты в длинные камзолы до колен и сапоги с отворотами. Все кланяются, когда королева проходит мимо них и грациозно опускается на трон. Джен проницательно смотрит на островян из-под длинных ресниц. На середину выходит темноволосый парень с медным обручем на голове — символом превосходства над другими. Королева понимает, что это, скорее всего, и есть сын наместника. Парень заметно нервничает. Откашлявшись, он начинает: — Ваше Величество, мое имя — Фастор, и я… — Сын наместника Фелимата. Я знаю, — заканчивает за него королева. — Но откуда… — начинает было совсем растерявшийся островянин, но Джен снова его перебивает. — Королеве должно знать все о своих подданых, даже если она не имеет удовольствия видеться с ними так часто, как хотелось бы. Итак, я вас слушаю. Парень берет волю в кулак и решает быть твердым и непоколебимым в своих намерениях. Он смотрит в глаза королеве и начинает: — Остров Фелимат устал от своего зависимого положения. Териториально мы никак не связаны с материковой Нарнией. Зачем нам платить вам налоги, если мы можем стать независимой страной, как остров Гальма? Что нас держит? Со всем уважением, Ваше Величество, мы вынуждены настаивать на присвоении нам статуса независимости и свободы. — Хорошо, — спокойно отвечает Дженни, —, а вы хорошо осознаете, чего просите? — Да, — уверенно отвечает Фастор. — Налоги единственная тому причина? — уточняет королева. — Основная, — кивает парень. — Но подчиняться лишь своему наместнику мы тоже не прочь. — Допустим. — Джен встает с трона и принимается медленно прохаживаться по залу. — Скажи мне, Фастор, сын наместника Фелимата, каким промыслом живет ваш остров? — Мы куем мечи, наши оружейни — одни из лучших во всей Нарнии! — горячо отвечает Фастор. — Верно, — кивает Дженни. — Но руда, которая служит вам материалом, добывается либо в материковой Нарнии, либо в горах Орландии. И поставляется вам бесплатно. — Но и за то оружие, что мы изготовляем — нам платят гроши! — парирует один из островян. — Правда. Но ведь нарнийский арсенал требует от вас лишь семьдесят процентов из того, что вы изготовляете. Остальные тридцать вы продаете по своей цене, получая хорошую прибыль, так как исходный материал вам ничего не стоил. — Джен на миг останавливается, проницательно глядя на подавшегося вперед мужчину. На секунду подняв взгляд наверх, она замечает стоящего на балконе Питера. Наблюдает. Ну и пускай. Королева снова смотрит на собеседников. — А теперь представим себе, что вы — свободны и независимы от Нарнии. Фелимат — отдельное государство. Замечательно! Вы добились того, к чему стремились. Но ведь нужно жить дальше, зарабатывать себе на хлеб. А что для этого нужно? Руда, чтобы кузни не остывали. Но так как вы уже совсем другое государство — кто будет поставлять вам ее? А транспортные расходы? А документальное оформление международного груза? Думаю, такое удовольствие будет стоить дорого. Сможете ли вы позволить себе его? А даже если и сможете, себестоимость ваших клинков возрастет в разы, как и цена. Захотят ли острова покупать у вас оружие по такой цене? Или же им будет выгоднее найти себе других мастеров? Следует заметить, что объемы вашего товара тоже упадут. В Нарнии не так уж много рудников, львиная доля принадлежит Орландии. Но только захочет ли испокон веков братская нам Орландия продавать ее народу-отщепенцу, предавшему Нарнию? Честно — не думаю. А у Нарнии не будет никакого смысла просить за вас. Сын наместника нервно сглатывает. Он хаотично пытается найти аргументы, которыми сможет оперировать в этой словестной дуэли, но пока что он явно уступает королеве. Дженни это видит и на миг улыбается краешком рта. — Помнится, уважаемый Фастор, сын наместника Фелимата, ты упомянул, что за вашу работу вам платят гроши… Но ведь вы платите то же самое за провиант, который вам регулярно поставляют с материковой Нарнии. Вы платите около сорока процентов себестоимости, остальное мы берем на себя. А теперь давайте себе представим, — Дженни снова начинает прохаживаться по залу, — на минуточку, что вы отделились, и нет больше никаких поставок. Скажи мне, Фастор, много ли фермерских угодий на вашем острове? Смогут ли они прокормить весь Фелимат? Сын наместника опускает взгляд в пол, едва заметно качая головой. Он отчаянно молится о поддержке со строны своего народа, но островяне молчат. Явно не так они себе представляли свободу. — Я тоже думаю, что нет. — продолжает королева. - И, если пищи будет мало, цена возрастет моментально. Хотелось бы мне сказать, что это последняя негативная сторона вашего решения, но, к сожалению, я не могу вам врать. Скажите мне, жители Фелимата, помните ли вы битву на Крайнем острове, что произошла три года назад? В зале слышатся перешептывания. Фастор решает, что это скрытая угроза со строны венценосной особы и с вызовом смотрит ей в глаза: — Помним, — твердо отвечает тот. — Так вот, помниться мне, враг был сильнее и многочисленнее жителей острова. Но захватчик был изгнан, и довольно быстро, а сами же островяне практически не пострадали. Почему так произошло? Фастор с легким непониманием смотрит на королеву. Из- за его спины доносится голос седобородого мужчины с повязкой на голове: — Потому что войска королей отбили атаку и изгнали врага. Глаза Дженни загораются: — Именно! Короли охраняют свои земли. Все без исключения. И случись с вашим островом беда — они бросят все силы, чтобы вам помочь. Не жалея жизней. Даже своих. Ведь обязанность короля — заботиться о вас и защитить любой ценой. Но когда вы отделитесь — кто придет на помощь? Зачем королям подвергать риску жизни своих славных рыцарей ради не-нарнийцев? Сдается мне, что ответ здесь очевиден. И еще, — Дженни останавливается напротив Фастора и смотрит ему прямо в глаза, — вести разносятся быстрее ветра. Как только мир прознает о свободе острова Фелимата, где гарантия, что какой-нибудь Тархистан не решит вас завоевать? Дел-то тут? На один день. Кинуть войско, взять пленных. И тогда на фелиматцов наденут оковы и вы будете вынуждены ковать мечи за корку сухого хлеба. Тисрок не жалует жителей своих захваченых територий, все мы это знаем. Дженни смотрит на сына наместника из-под приопущенных ресниц, ожидая ответа. Тот медлит: — Нам… Нужно посоветоваться. — Пожалуйста! — Дженни грациозно разворачивается и медленно прогуливается в сторону трона, разглядывая стены зала для переговоров. Как только она достигает трона, гул за ее спиной затихает. — Мы… Мы отклоняем нашу просьбу, Ваше Величество! Дженни разворачивается и с усмешкой опускается на роскошный трон. Они с сыном наместника снова встречаются взглядами. — Просим нас простить за отобранное время, — продолжает Фастор. — Всегда к вашим услугам, — учтиво кивает королева. — И попутного ветра! Островяне кланяются и покидают зал переговоров. Дженни с легкой улыбкой провожает взглядом парламентариев, замечая краем глаза, что фигура на балконе по прежнему наблюдает за происходящим. *** Двери уютной комнаты с лиловыми занавесками резко распахиваются. На пороге возникает раздраженная Люси. Семнадцатилетняя королева гневно поджимает губки, окидывая взглядом сидящих в холле Эдмунда и Сьюзен, а затем отступает в сторону. Из комнаты стрелой вылетает темноволосый юноша в черном бархотном камзоле, расшитом золотыми нитками. Вид у того крайне перепуганный, растерянный и слегка помятый. Тот неразборчиво бормочет какие-то извинения королю с корлевой и чуть ли не бегом удаляется из виду. Эдмунд усмехается: — Ну? И что на этот раз не так? — Он встал передо мной на колено после пяти минут разговора и сделал предложение! — с гневом парирует младшая королева. — Это пошло! Как можно делать предложение человеку, с которым знаком пять минут?! Это значит, что на уме у него не самое лучшее! — Не знаю, — отвечает Сьюзен, — Мне этот бедолага показался милым. — Да у него… — задыхается Люси, но брат со смехом ее перебивает: — Что в этот раз? Слишком темные волосы? Черезчур карие глаза? Неподобающий румянец? Брюки непозволительной длинны? — Нет, дай я угадаю, — со смехом перебивает Сью, — нос как картофелина? Челка, как у леди Настурции? Размер ноги, как у горного тролля? — Тошнотоворный аромат духов? — подхватывает Эдмунд, наблюдая, как разгневанная сестра заливается краской. — Люси, — Сьюзен ласково смотрит на сестру, — я думаю, тебе надо быть поласковее с твоими женихами. Я догадываюсь, что ты ждешь особенного, орландского… — Венценосного, трононаследного, — с усмешкой напевает Эдмунд. — Вот. — кивает Сьюзен. — Спасибо, Эдмунд. Но Питер сказал, что этому союзу быть только через его труп, так что, думаю, нужно смириться. Он ведь твой брат и желает тебе только добра. Люси едва не задыхается своим раздражением: — Никого я не жду! Какие же вы глупые! — не найдя других слов, Люси разворачивается на каблуках и стремительным шагом покидает брата и сестру. *** Королева Бесстрашная гордо идет по коридору из зала переговоров. Краем уха она слышит быстрые шаги за спиной, но не останавливается, пока на ее талию не ложится теплая ладонь. — Ты была великолепна, — востроженный голос Верховного короля нежно ласкает слух. — Я умею играть свою роль, когда нужно, — самодовольно ухмыляется королева. — Ты даже меня убедила, — низким голосом добавляет Питер. — Ваше Величество… Так и хочется преклонить колени… Дженни охает, когда Питер толкает ее в темную глубокую нишу в стене, заставляя прижаться спиной к холодному камню. Не отрывая взгляда от зеленых глаз, он дразняще медленно опускается на колени и, бесстыдно задирает вверх край шелестящей юбки, принимаясь покрывать влажными поцелуями внутреннюю часть бедра вверх от колена. Джен задыхается от неожиданности: — Питер!!! * - что за чёрт! ** - грубое от.ругательство.