III. Трон Тельмара

Лира вздрагивает, когда дверь в ее спальню бесцеремонно открывается даже без предварительного стука. На пороге появляется Эдмунд с нехилой кучей одежды и прочего барахла в руках. — Эдмунд? — Лира непонимающе щурится. — Что ты делаешь? За неимением свободных рук, король Справедливый бедром захлопывает за собой дверь: — Переезжаю к тебе. Пока я единственный король в этом замке — нужно ловить момент. Эд оглядывает комнату, в поисках подходящего места для своих «скромных пожитков», но вскоре ему надоедает эта затея и он просто сбрасывает все свои вещи на кресло у камина. — Но так нельзя… — удивленно хлопает глазами крылатая. — Мы не можем жить вместе, пока мы еще не соединены узами брака. — А кто об этом узнает? — Эд разминает затекшие кисти рук. — Сью с Касом, которые сейчас на Одиноких островах? Или же Пит с Джен в Орландии? Или Люси… Где она там? Далеко, в общем. Но вот Каспиан со Сью… Уехать на Остров вечной осени… Зачем вам остров Вечной осени, если в Нарнии уже сентябрь?! Подождали бы недельку — была бы вам и здесь вечная осень! Где логика? Лира глубоко вздыхает, качая головой. Эдмунд проходит вперед и плюхается на ее светлую кровать. Лира присаживается рядом и с укором смотрит на жениха: — В последнее время, не знаю, что с тобой случилось. Ведешь себя ужасно. Глаза Его Величества загораются и он расплывается в ухмылке: — Накажешь меня? Лира задыхается от возмущения и отвешивает Эдмунду легкий подзатыльник: — Дурачок! — Эй, — Эд смеется, потирая место ушиба, — меня нельзя бить! Я твой человек, ангел смерти! Меня можно только любить, ласкать, холить и лелеять… — Я больше не твой ангел смерти, — парирует Лира, — так что уже нет. — Тогда целовать! — Эд складывает губы уточкой и тянется к Лире, но та отстраняется, вознося глаза к прозрачному потолку, в котором видно небо. — Аслан, прости меня, что я тебя не послушалась и сбежала из твоей страны! Я была глупым и неопытным ангелом и… — Аслан, не слушай ее, она не знает, что говорит! — Эд толкает Лиру на кровать, нависая сверху. Медленно тянется за поцелуем. Темные волосы щекочут кожу крылатой, а сам король Справедливый едва сдерживает стон, когда Лира, отвечая на поцелуй, принимается ерошить темные вихры на его голове одной рукой, другой поглаживая затылок. *** — Питер, пожалуйста, не нападай на Люси и Тристана, когда мы их встретим. Верховный король оборачивается к Дженни, возникшей на пороге каюты короля. Она мягко закрывает за собой дверь и проходится по небольшой комнате. Корабль тот самый. На который ей пришлось «незаконно» проникнуть перед битвой на Крайнем острове. Нахлынувшие воспоминания вызывают улыбку, но выражение лица Питера сразу же ее стирают. Он раздражен. Немного зол. А еще — уставший. — Джен, давай не сейчас? — Питер отворачивается к тяжелому столу. — А я думаю, сейчас. Просто хочу поговорить. Королева подходит к Питеру со спины и мягко целует чувствительный уголок кожи между шеей и спиной. Тот замирает, устало прикрывая глаза. Едва заметно кивает. — Пойми, ты здесь уже ничего не сделаешь. Если я правильно все помню, он Люси нравился еще до того, как я в Нарнии появилась. — Это было детское, я не обращал внимания… — Поверь мне, иногда это «детское» — самое крепкое и вечное. Если она за столько лет не разочаровалась в своей первой любви — значит и дальше не отступится. Питер разворачивается лицом к Джен, приседая на краюшек стола: — Думаешь, я из вредности? Или из братской ревности? Я все понимаю, просто хочу ей добра. Какое будущее ждет мою младшую сестру с орландцем? Он абсолютно несерьезен! Я не хочу, чтобы тяжесть всех важных решений ложилась на хрупкие плечи Люси, так как ее избранный на них попросту не способен! — Согласна, он несерьезный и слишком взбалмошный. Но Тристан — не подлый и не злой. Он не предаст Люси и защитит. Точно так же, как когда-то пришел на защиту наших земель, не жалея жизни своих воинов. А это дорогого стоит. Питер молчит в ответ, тщательно взвешивая услышанное. Но пока что этого слишком мало, чтобы пошатнуть его уже четко устоявшуюся позицию. — Главное, — продолжает Дженни, принимаясь мягко поглаживать плечи короля, — ты из нее это уже не выбьешь. Никак. А твое строгое «нельзя» она лишь воспримет, как вызов судьбы. Если бы тебе кто-то сказал от меня отказаться в свое время, ты бы отказался? — Нет… — А кто-то мог бы привести такие же аргументы: я не королевской крови, в то время как вокруг подходящих невест — завались: в Тархистане принцесса на выданье, в Орландии — еще маловата, но пройдет лет пять — и тоже будет в самый раз, обручиться можно хоть сейчас, в Тельмаре — вообще единственная наследница трона, такой союз объединил бы земли двух государств… Питер ухмыляется краешком рта. — Что? — не понимает Джен. — Кажется, тельмаринская принцесса больше брюнетов любит. Джен закатывает глаза, легонько ударяя Питера по плечу: — Причем здесь это? Я с тобой серьезно поговорить пытаюсь, а тебе лишь бы зубы скалить! — Извини, — Верховный король отворачивается, пытаясь спрятать улыбку, — продолжай. — Посмотрим на это с другой стороны. Люси сбежала с Тристаном. И я готова поспорить на что захочешь, что она сейчас себя замечательно чувствует. А единственный, кто страдает, мучается и плохо спит — это ты. Если Лу уже и выбрала орландца — ты не заставишь ее от него отказаться. Она все равно будет с ним. У тебя же остается лишь два варианта: либо ты продолжаешь ей запрещать эти отношения, и Люси будет снова и снова сбегать, а ты потеряешь сестру. Либо же ты наступаешь на горло собственным предрассудкам и даешь ей свое братское благословение — и они будут миленько ворковать, но не где-то, а в замке у тебя перед глазами. И тогда у тебя не будет болеть голова о том, а не случилось ли с ней чего. Питер вздыхает, опуская голову: — Джен… Я так устал. Я не знаю, что мне делать. — Я знаю, — королева притягивает к себе Верховного короля, опуская его голову на плечо. — Ты берешь на себя слишком много ответственности. Знаю, ты хочешь заменить отца всем, переживаешь и за меня, и за Сью с Каспианом, за Эда с Лирой, за Люси, за Эсми… Мы все стали здесь большой семьей, но ты не должен воспринимать промахи каждого как собственный недочет или недосмотр. Мы все уже взрослые. И даже Люси. Ну, почти. — Что ты делаешь? — Питер удивленно хмурится, замечая, как Дженни сначала выдергивает края рубашки из его брюк, а затем тянет ткань вверх оголяя спину. Джен закатывает глаза, стащив через голову несопротивляющегося Питера рубашку: — Насиловать тебя сейчас буду. Прямо здесь, на столе. Питер с легким непониманием, и, что уж греха таить, интересом, смотрит на свою благоверную. Но та лишь глубоко вздыхает и, покачав головой, тянет его в сторону узкой корабельной кровати. Так как корабль был построен, когда жены у короля еще даже в проекте не было, никто и не подумал о необходимости брачного ложа на борту для власть имущих. — Выспаться тебе нужно наконец. Завтра в Орландии будем. — бурчит Джен. — Ляг на живот. — А почему обязательно так? — А почему обязательно нужно спорить? — Джен начинает терять терпение. — Просто молча ложись. — Я здесь Верховный король, а ты — просто королева. Так что это тебе нужно молча…Ай! Не толкай меня! — с наигранной обидой отзывается Питер, но все же покоряется, закусив губу, чтобы не засмеяться. Терпению королевы приходит конец и она силой заставляет Питера таки улечься на светлую постель. Первое время он все еще возмущенно причитает, но когда Джен принимается массировать голую спину, то нежно поглаживая, то сильнее надавливая — он замолкает, блаженно прикрывая веки. Какое-то время тонкие пальцы выводят узоры на светлой коже, сначала специально как можно реже и невесомее задевая самые чувствительные места: впадины на пояснице и плечи у самого основания шеи. Королева ждет, пока его тело полностью не расслабится. Тогда уже можно и поиграться с «королевским слабостями»: заставить тихо стонать в подушку или ерзать на месте от надавливающих движений, пощекотать нежную кожу на боках, пока не начнет выдираться и прятаться за мягкими одеялами, отбиваясь первой попавшейся подушкой. А потом он, разморенный теплом и нежностью, возможно сам того не желая, провалится в сон с легкой полуулыбкой на губах. Королева наклониться через всю кровать, опираясь на ладони, и оставит легкий поцелуй на виске: на добрый сон.