III. Трон Тельмара

— Да, это оно, то самое место! Едва Тристан останавливает лошадь, Люси соскакивает на землю и подбегает к фонарному столбу, нежно проводя рукой по обвившемуся вокруг него плющу. — Он из земли растёт, что ли? — орландский принц с изумлением оглядывается железные запутанные корни фонаря. В фонарной пустоши он впервые. — Да! Этот фонарь здесь ещё с первых дней создания Мира стоит, — с благоговением поясняет королева. — Занятно. И главное — экономно-то как, масло не нужно каждый день подливать. — Тристан! — Люси с легким укором смотрит на орландского принца. — Молчу, моя королева! Тристан учтиво целует руку Люси, но та не ведется, показательно отворачиваясь и надувая губки. — Нет? — Тристан вскидывает брови в удивлении, —, а так? Орландский принц кладет руки на плечи королевы и оставляет на щеке тёплый поцелуй. Люси делает вид, что сомневается, а затем снова показательно отворачивается от орландца. — Неужто я так глубоко задел Ваши чувства, Ваше Величество? — Тристан ухмыляется, ему начинает нравиться эта игра. — А вот так? Наследник престола соседнего государства притягивает к себе королеву, вовлекая в нежный поцелуй. Люси привстаёт на цыпочки, чтобы быть с ним на одном уровне, но в самый разгар орландец отстраняется от королевы, победоносно ухмыляясь. — Я снова выиграл. *** Тёмная лошадь с двумя всадниками подъезжает к постоялому двору. Тристан первым спешивается, а затем снимает с лошади Люси. Орландец неуверенно оглядывается вокруг. — А ты уверенна, что это подходящее место? — Не королевские покои, да, но ведь не можем мы все время под открытым небом ночевать? — Люси с извиняющимся выражением лица смотрит на Тристана. — Жить, будучи ни к чему не привязанным и вправду замечательно, но иногда нужно немного комфорта. Я так мечтаю о горячей ванной и мягкой постели, хоть на один день. — Будь по-твоему, — пожимает плечами Тристан. — Только капюшон накинь. — Зачем? — удивляется Люси. — Ты ведь не хочешь, чтобы тебя трактирщик узнал? Согласись, не лучший вариант для сбежавшей из дворца королевы. Как думаешь, братья уже послали на поиски свои войска? — Ты прав, нехорошо, — королева решает проигнорировать издевательский вопрос принца. — Тогда ты молчи, а я все сам сделаю. С напыщенным видом орландец протягивает Люси руку и они входят в бревенчатый домик. Там их встречает хозяин. Он подбегает к прибывшим, заметив дорогие одежды на них. — Сир, миледи, — владелец постоялого двора задыхается от волнения. — Рад вас приветствовать в моей скромной усадьбе. Вы, должно быть, знатные особы. Позвольте спросить, откуда вы прибыли к нам? — Мы из самых вершин орландских гор, — важно отвечает Тристан, - тех, что высотой своей достигают небес. — Вот чудеса- то! — хозяин всплескивает руками от восторга. — Простите, господин, как к вам обращаться? — Лорд Велионд, — снисходительно кивает Тристан. — А эта леди — жена моя, Настурмопризэссенция. Люси таращит глаза и едва подавляет в себе желание надвинуть капюшон плаща так, чтобы его верхний край касался подбородка. — Что за дивные имена! Вы путешествовать у нас, в Нарнии, изволите? — Да, — все с тем же напыщенным видом отвечает орландец. — Свадебное путешествие. Найдётся ли в твоём доме комната для нас? — Ой, что ж это я? — хозяин двора бьёт себя по лбу, — совсем забылся! Вы ведь с дороги, устали. Конечно, лучшие покои, господа, лучшие покои! Прошу за мной. Люси с Тристаном поднимаются на второй этаж. Хозяин распахивает перед ними двери весьма унылой комнатушки с камином. Тристан учтиво благодарит того и сует напоследок в руку хозяину медяк. Тот рассыпается в благодарностях и покидает «новобрачных». Люси наконец откидывает капюшон и с легким раздражением смотрит на Тристана: — Объясни мне, что это только что было? — Где? — орландский принц разваливается на кресле и протягивает руки к огню. — История нашей с тобой жизни. И что это за имя дурацкое ты мне придумал? — Настурмопризэссенция? — усмехается Тристан. — Так звали одну из фрейлин моей мамы, когда я ещё маленьким был. Томная такая была дама, тощая — как щепка, и весьма своеобразная… Люси закатывает глаза. — Ну чего ты? Он ведь поверил. Нам нужно было его убедить. — защищается принц. — Мы могли просто сослаться на усталость и ничего ему не говорить. Принц хмурится. Такого варианта как-то вообще в его голове не было. Вместо этого он приветливо смотрит на Люси и приглашает сесть к себе на колени. Не долго думая, королева тает и опускается в объятья принцу. — Тристан… — Люси мнется. — А зачем ты ему сказал, что мы женаты? Люси невольно краснеет и отворачивается от Тристана, принимаясь рассматривать светлые шторы. — Чтобы нам дали комнату на двоих, — спокойно поясняет орландец. — Я конечно мог сказать, что ты моя незаконнорожденная дочь или троюродная племянница по линии дяди Винелая, но нам бы пришлось жить по отдельности. Люси улыбается: — А знаешь… Здесь не так уж и плохо. Довольно просторно. И тепло тоже. Куда мы дальше отправимся? И сколько здесь пробудем? — Сколько захочешь. И отправимся тоже туда, куда захочешь. Мы свободны, никто у нас этого не заберет. — Так здорово, — Люси опускает голову на плечо орландцу. — Я бы в Эттинсмур заглянула. — К великанам? — Да, но они совсем не страшные! Они живут семьями, есть много благородных и воспитанных. А малыши у них такие смешные! Тристан ухмыляется: — Как-то трудно мне представить себе малыша-великана. — Ты не хочешь? — с лёгкой грустью отзывается королева. — Тогда… — Хочу, — Тристан целует макушку Люси, — все равно, куда отправляться, хочу, чтобы тебе там нравилось. *** Король Каспиан и королева Сьюзен сидят на ковре из разноцветных листьев, поджав под себя ноги. День выдался солнечный и тёплый, как летом. Они наблюдают, как совсем недалеко от них Эсми бегает вместе с маленькими кентаврами, отчаянно пытаясь не отставать от них, хотя это даётся с трудом. От внимания Сьюзен не ускользает тот факт, что если почти все малыши заботятся о том, чтобы выиграть, один из кентавренышей то и дело поглядывает на Эсмеральду, поддерживая и подсказывая, как это сделать. К вечеру тот самый кентавреныш уже носится по траве с принцессой на спине, а та визжит от восторга. Когда Каспиан пытается забрать принцессу, чтобы уложить спать, та начинает так горько плакать, что у пятого короля невольно сжимается сердце. — Ну, Эсми, успокойся, завтра утром рано встанешь и будете снова играть целый день, — Каспиан принимается качать на руках принцессу. — Тауру тоже нужно спать. Правда, Таур? Каспиан незаметно подмигивает кентавренышу и тот с важным видом кивает. — Спокойной ночи, Эсми! Спокойной ночи, Ваше Величество! — маленький кентавр кланяется и машет рукой принцессе. — Добрых снов, — улыбается Каспиан, обращая взгляд на дочку, которая трет кулачками глазки, стирая слезы, — Эсмеральда, попрощайся со своим другом. — Доблой носи! — всхлипывает принцесса, вновь принимаясь горько плакать, когда папа заносит её в богатый шатер. Каспиан принимается ходить по шатру, укачивая принцессу, чтобы её успокоить. Но та плачет так безутешно, что даже папины поцелуи не помогают. На тихие всхлипы выходит Сьюзен и берет маленькую у Каспиана, принимаясь что-то шептать ей на ушко. Они несколько минут о чем-то шепчутся, потом Сью опускает Эсми в кроватку и она засыпает. — Я же говорила, — ухмыляется королева. — Кентавра явно придётся забирать собой. Каспиан хмурится: — Как? Они же играются просто. — Я знаю, что ты ревнуешь из-за того, что для нашей дочери теперь на первом месте не ты, а другой мужчина, — Сьюзен издевательски ухмыляется, —, но завтра тебе придётся хорошо постараться, чтобы заслужить её прощение. — За что? — изумляется Каспиан. — За то, что ты разлучил её с любимым. — С ещё одним?! Она так и сказала? Сьюзен кивает, наслаждаясь реакцией мужа. — Так вот о чем вы там шушукались? — Идём уже спать, отверженный отец, — Сьюзен привстаёт на цыпочки, чтобы поцеловать Каспиана в щечку. Королева Великодушная быстро засыпает на плече у любимого, а Каспиан ещё долго не может найти покой. Его и вправду гложет такое неприятное, разъедающее изнутри чувство. Нет, это не ревность. По крайней мере, Каспиан упрямо не желает признавать в этом противном чувстве ревность. Возможно, обида? С тенью горечи. Потому что дочка, самое дорогое, что у него есть, больше не бежит к нему, как раньше, видя в нем защиту и радость. Да, пожалуй, он все-таки ревнует. Ему так хотелось всегда быть главным для Эсми, самым любимым, чтобы защищать её от всего, учить новому, поддержать, когда упадёт. И ему очень жаль, что в глазах маленькой принцессы все выглядит несколько по-другому. Знал бы Каспиан, что просто у его маленькой принцессы очень большое сердце, способное вместить в себя не только папу и маму, а и много других, кого она будет любить одинаково сильно и преданно, он бы так не переживал. Но жизнь — трудная штука. Трудно быть юной принцессой, от выбора которой будет зависеть судьба целой страны. Трудно быть влюбленным, когда знаешь, что у тебя нет ни единого шанса на взаимность. Трудно быть молодым папой, когда в маленьких глазах любимого чада вся твоя жизнь.