Помоги мне отомстить

      Несколько минут она не могла сдвинуться и поверить в это. Драко Малфой похвалил ее прическу. Сделал ей комплимент. На такую перемену в образе откликнулись многие ее знакомые, но никакой другой комплимент не пробудил в ней такое смятение. Она специально прокручивала этот момент в памяти несколько раз, чтобы еще раз насладиться этими ощущениями, чтобы получить от этих слов удовольствие. Она даже самой себе не могла объяснить, почему ей были так приятны подобные слова именно от него. Всю дорогу до гостиной она не могла скрыть своей лучезарной улыбки. И, даже добравшись до нее, провалила попытки взять себя в руки, что не утаилось от ее друзей. Она нехотя отвечала на вопросы о том, почему она вдруг стала такой счастливой, но по лицам друзей было видно, что они и нисколько не верили в ту ерунду, которую им пыталась наврать Гермиона. — Ладно, я и сама не знаю, в чем дело, просто настроение слишком хорошее, чтобы скрывать улыбку, — облокотившись на спинку кресла, закрыла глаза девушка. — Мы, конечно, стали меньше общаться в этом году, — пробурчал Рон, — но я, правда, давно не видел такой улыбки. Ты вообще давно мне не улыбалась.       Гермиона тяжело вдохнула и задержала дыхание. Она слышала, что голос Рона становился грустнее с каждым словом, но не могла разрешить себе открыть глаза. — Я думал, что это из-за моих отношений с Лавандой. Думал, она тебе не очень нравится, но вы так сдружились за эти несколько дней. Значит, дело во мне? Ты не хочешь общаться со мной?       Улыбка уже давно сползла с ее лица. И, как ей не хотелось этого делать, ей пришлось взглянуть на Рона. — С чего ты это взял? Ты же сам понимаешь, что это — глупости, — покачала головой девушка, заглядывая ему в глаза. — Ты видишься с Гарри, болтаешь с Джинни, а на меня совсем не обращаешь внимания, — он говорил уже не обиженным, а, скорее, злым тоном. — Почему я вообще должна уделять тебе больше внимания, чем другим? Чем ты это заслужил? — Раньше мне что-то не надо было заслуживать твою дружбу. Ты и так могла до нее снизойти! — Ох, Гарри, скажи ему! — не выдержала девушка и, кинув подушку в друга, удалилась из комнаты.       Гарри только пожал плечами и сообщил Уизли, что тот, видимо, чем-то обидел девушку.       Зайдя в свою комнату, Гермиона обессиленно опустилась на кровать и закрыла лицо руками. Она твердо решила, что не будет плакать из-за Рональда. Она даже не могла ответить себе честно, расстраивается она или больше злится. А если злится, то на кого больше? На Рона, который не знает, чего от нее хочет, или на себя, которая никак не может отпустить его и забыть. Может, на всю ситуацию в целом? Потому что великолепный план по отмщению уже был запущен, а парень, которому она собиралась мстить, искренне пытался вновь вернуть ее расположение. Поэтому девушка нехотя признала, что вспылила немного больше, чем должна была, и завтра постарается свести этот глупый конфликт на нет. Но у нее в голове не укладывалось, как этот парень может требовать от нее дружбы, когда должен прекрасно понимать, какие чувства она к нему испытывает. Дружба была для нее невозможным вариантом, а рассчитывать на то, что Уизли, наконец, ответит ей нежными чувствами, уже не приходилось вовсе. Поэтому все время от заключения сделки с Малфоем Гермиона так отчаянно старалась свести все общение с Роном к минимуму. Но пять лет дружбы забываются не так легко, поэтому время от времени она помогала ему и Гарри с домашним заданием или ходила смотреть, как мальчишки играют в квиддич. Она прекрасно понимала, что попадание в команду для Рона одно из важнейших событий в жизни, она даже старалась поддерживать его первое время. Но потом Лаванда очень активно забрала у нее эту обязанность, и она почувствовала обиду. Ходить за Роном хвостиком и умолять о капле внимания она не собиралась. А сейчас, когда ей удалось целый день не думать о нем и даже насладиться моментом общения с другими парнями, он закатывает ей истерику. Как же неприятно сейчас было на душе у девушки.       Она отняла руки от лица и отстраненно посмотрела в окно. На улице было темно, но света луны хватало, чтобы увидеть на водной глади Черного Озера слабую рябь. Девушка медленно погрузилась в мысли. Она часто вспоминала летние каникулы, особенно то время, когда они с Гарри приехали в Нору. В один из последних августовских вечеров после скромного, но сытного ужина Рон пригласил ее погулять. Они ушли в поле, совсем недалеко от дома, болтали о каких-то глупостях. Небо стремительно темнело, а воздух становился все холоднее, девушка поежилась и сказала, что пора возвращаться. Она развернулась, чтобы уйти, но Уизли взял ее за руку и притянул к себе. Он нежно коснулся ее губ своими, обнимая за талию обеими руками. Она не сопротивлялась, прижалась к нему и ответила на поцелуй, тогда он немного осмелел. Проник своим языком в ее рот и переплел его с языком девушки. Ощущения были незнакомые, влажные и приятные, движения неопытные, но такие естественные. Это длилось не больше минуты, но все в ее душе вдруг встало на место. Поцелуй прекратился, она обняла его за шею и прижалась всем телом, пытаясь задержать этот момент близости, их единения. Ничего не сказав друг другу, они вернулись в дом и уселись с остальными домочадцами в гостиной. Следующие дни были полны дел и приготовлений к отправлению в Хогвартс, поэтому поговорить им так и не удалось. Почувствовав себя глупо, девушка даже боялась смотреть на Рона. Она постоянно терзала себя мыслями «вдруг ему не понравилось», «вдруг он не чувствует того же, что и я», «неужели я все испортила». Времени обсудить это не было и в самой школе, а потом Рон начал встречаться с Лавандой, даже не подумав о чувствах Гермионы. Она корила себя и винила за то, что придала этому так много значения. В глубине души она понимала, что эта влюбленность в Рона во многом преувеличена. Она лично подбрасывала поленья в пламя, которое горело у нее внутри, и сама заставляла себя чувствовать, что дружба перерастает во что-то большое. Они даже не обсуждали этого с ним. В защиту разбитого сердца шли доводы о том, как он на нее смотрел весь предыдущий год, а также то, что он сам предложил ей прогуляться, и затем поцеловал. Да, сам, но легче от этого не становилось. В голове то и дело возникали картины того, как на месте Лаванды была бы счастлива она. Как сидела бы у него на коленях в гостиной, как ходила бы с ним в Хогсмид, как держала бы его за руку.       Она помотала головой, стряхивая воспоминания и болезненные мысли. Она все для себя решила. Рациональная Гермиона снова взяла верх над Эмоциональной и настаивала на том, чтобы воплотить план в жизнь, забыть навсегда эти глупые чувства к Рону, и поверить в то, что судьба сведет ее с нужным человеком в нужное время. Перед тем, как окончательно забыться сном, она освежила в памяти события недели. Два из них особо будоражили ее сознание: разговор с Ноттом в библиотеке, когда он, кажется, проявил к ней симпатию, и комплимент Драко Малфоя, который, кажется, он сделал совсем необдуманно. Возможно, это и делало происшествие более приятным, поскольку Малфой славился тем, что отлично контролирует свои эмоции. Подумав над этим подольше, она решила, что не допустит той же ошибки, что с Роном, и не разрешит себе испытывать какие-то сильные эмоции к одному или другому Слизеринцу, пока не убедится, что может рассчитывать на взаимность. Она невольно улыбнулась сквозь полусонное состояние, когда подумала над тем, что оба парня могут влюбиться в нее и ей придется выбирать. Что ж, выбор будет очевиден, ни одна разумная девушка не предпочтет высокомерного, заносчивого ненавидящего ее кровь парня милому, образованному и умеющему испытывать реальные чувства. Выбор будет легким. Правда ведь? Она встревоженно вздохнула и, наконец, заснула.

***

      Драко быстрым шагом пересекал коридоры и лестницы замка. Как он мог такое сказать? Умение сохранять спокойствие было одним из лучших талантов Драко, который он мастерски использовал в любое время. Иногда он позволял себе проявлять эмоции, но очень редко и только в нужные моменты. Например, он может смеяться с Блейзом. Смеяться не над кем-то, не кого-то высмеивать, а действительно веселиться и улыбаться искренне. Он может забыть о манерах и шептать всякие глупости на ухо Панси. Он может злиться на Теодора, он может расстраиваться, когда его любимая команда по квиддичу проигрывает очередной матч. Но все эти эмоции он легко контролирует. Он знает, как далеко за грань он может зайти, и как оттуда вернуться. Но в последнее время он был подвержен постоянному стрессу из-за навалившихся на него обязанностей. Возможность расслабиться появлялась только в выходные, когда можно было спать до полудня и начинать пить сразу после пробуждения. Впрочем, он делал это очень аккуратно, не попадаясь на глаза никому лишнему в неподобающем состоянии. Еще его расслабляло то, что он мог срывать свой гнев на ком-нибудь, кто попадался под руку. Грейнджер всегда отлично подходила для этой роли. А теперь он мог делать это куда чаще и изощреннее, поскольку оказался к ней ближе. Во всех смыслах. Но почему-то вместо того, чтобы злиться и унижать, он делал комплименты и улыбался, прикрывая это тем, что ее подобное должно разозлить. «Это все стресс», — повторял он себе, сжимая и разжимая ладони в кулаки, пытаясь стряхнуть с пальцев ее касания. Погрузившись в мысли он сам не заметил, как добрался до гостиной Слизерина. Не обращая внимания на собравшихся там людей, он размеренным шагом прошел мимо них в свою комнату. На тумбочке он заметил свиток с расписанием тренировок, которое оказалось, как никогда кстати. Грядущий матч представлялся Малфою спасательным кругом, позволяющим отвлечься от всех забот и, наконец, успокоиться.       Всю неделю перед игрой он усиленно тренировался, забыв про все на свете. Он был так измучен физически, что ему не хватало сил на душевные терзания. Каждый день он тренировался дополнительный час, чтобы точно суметь поймать снитч во время матча. И, когда неделя почти подошла к концу, он решил, что их победа просто неминуема, так что Грейнджер придется прийти на эту вечеринку, которую он выдумал, чтобы ее позлить. Ведь злить ее так весело. И так успокаивает. Но все же, он понимал, что уговорить кого-то из Гриффиндорцев спуститься в подземелья, при этом не заслужив подозрений, для нее непосильная задача. В пятницу вечером Драко вернулся с тренировки перед самым отбоем, даже пропустив ужин. Когда он вышел из душа, увидел, что парни уже вернулись и занимались своими делами. Блейз встретился с ним взглядом, Драко хорошо знал этот жест. Таким образом Блейз всегда приглашал его к разговору. — Ты всю неделю тренировался, как сумасшедший, уверен, что не сдуешься в самый неподходящий момент? — Ты знаешь, что квиддич — мой единственный способ сбросить напряжение. Так что развлекаюсь, пока могу, — оскалился Драко. — А как же девочки? — осведомился друг. — Не переживай, с этим проблем нет, — самодовольно сказал Малфой, окинув комнату взглядом. После этого действия Кребб и Гойл ретировались, выскочив из спальни, а вот Теодор Нотт никуда не спешил, старательно делая вид, что совсем не замечает режущего его спину взгляда. — Да и у меня есть идея, как помочь с этим обделенным, — он ухмыльнулся и сел рядом с Блейзом на его кровать, чтобы создать видимость приватного разговора. Но, по правде говоря, ему было плевать, что Нотт подслушивал. — Чувствую, что это будет что-то гениальное и дорогое, — широко улыбнулся мулат. — Завтра. После того, как мы выиграем. Мы устроим вечеринку, — слегка растягивая гласные и делая драматические паузы, начал Малфой, — Слизерин откроет свои двери, чтобы утешить проигравших. — Какая уверенность! — расхохотался Забини. — Не вижу смысла сомневаться в том, что предрешено, — покачал головой блондин, — я вырву нам победу, поймав снитч. — Вот как! Что ж, это будет хорошим началом сезона. Возможно, последнего, — чуть тише добавил Блейз, чтобы Тео точно не смог расслышать.       Драко не сразу понял полушепот друга. А когда понял, просто не знал, что на это сказать. Заметив смятение на его лице, Блейз продолжил: — Значит, ты покушаешься на Когтевран? Положил глаз на кого-то конкретного? — он поднял глаза, чтобы увидеть лицо Малфоя, но тот лишь покачал головой. — Всех. Мы позовем всех, — жестко произнес Драко, — даже Гриффиндорцев, — он постарался изобразить презрение, но вышло хуже, чем обычно. — Гриффиндорцев? Этих-то зачем? Мы же их терпеть не можем! А ты больше всех, если тебе нужно напомнить, — краем глаза он заметил, как напрягся Теодор, раньше не подававший никаких признаков заинтересованности в этом разговоре, но решил, пока проигнорировать этот факт, чтобы понаблюдать в будущем. — Это тактика, друг мой, — он проследил внимательный взгляд друга, — следующий матч у нас с львятами, а после того, как они увидят нашу игру, а затем и отпразднуют нашу победу, они будут сбиты с толку. А, значит, не смогут собраться вплоть до самой игры. — Смысл в этом есть, — кивнул Забини. — Ну, и это еще не все. Мы также подпортим настрой Когтеврана. За завтраком мы отправим каждому столу сову с официальным приглашением, в котором напишем, что уверены в победе и ждем всех на праздновании. Таким образом, мы публично опустим их прямо перед игрой, они расклеятся. Победа итак у нас в кармане, но это приятный бонус, — ухмыльнулся Малфой. — Думаешь, что поймаешь снитч завтра? — Конечно, — спокойно ответил Драко, — уверен, как никогда. Доброй ночи, Блейз. — Сладких снов, — расхохотался Забини, — завтра будет веселый день.       Драко облизнул губы в предвкушении завтрашней вечеринки и улегся в кровать.