Та-дам))
Жабий отшельник, как и сотни других мирных жителей Конохи, возвращался домой с рынка. Надо сказать, его жена с беременностью совсем ударилась в здоровый образ жизни. Так что теперь мужчина не только занимался ежевечерней прогулкой на совсем не близкий базар, но и скидывал добрую часть веса, питаясь преимущественно растительной пищей да и то в определенное время. Однако Джирайя все равно не жаловался на жизнь. Еще бы! Ведь только полтора года назад наконец сбылось то, о чем он молился с самого детства, то, что виделось ему в редких крайне счастливых снах. Цунаде, его боевая подруга, и просто выдающаяся куноичи наконец ответила взаимностью на чувства саннина. И все его горести и разочарования в жизни развеялись дурным гендзюцу, когда женщина впервые искреннее, с настоящим упоением прижала его к стене и зацеловала до летающих сюрикенов в глазах. Тогда, полтора года назад после его возвращения от Пейна Цунаде впервые вместо того, чтобы обозвать мужчину старым извращенцем и отправить техникой божественного пинка в долгий полет, бросилась с разбега ему на шею, упоенно вжимаясь носом в гриву белых волос. — Что? Что такое? Что случилось? – опешил отшельник, мужественно не сдвинувшись с места, робко обнимая ее за талию одной рукой. — Дурак... Ты всех напугал, – у пятой еле получалось сдерживать рыдания. Впрочем, этого и не требовалось, ведь с этим мужчиной она могла перестать казаться сильной и несгибаемой. – Смерти я бы тебе не простила! — Какая смерть? О чем ты говоришь? – нахмурился Джирайя, удивляясь подруге, жмущейся к нему, что было силы, и покрывающей красную накидку слезами. — Я...я боялась, что тебя убьют, – продолжала она шокировать саннина. – Мне даже сон такой приснился, где тебя проткнули кольями и кинули в реку... Джирайя моргнул, обдумывая услышанное, и залился заразительным громким смехом, по-дружески хлопая Цунаде по спине, дабы успокоить ту, а заодно снять неловкость и двусмысленность ситуации. — Глупая, ты хокаге или кто? – наконец успокоившись, серьезно спросил тот, отстраняя пятую от себя за плечи и смотря прямо в кофейного цвета глаза. – Хватит верить всяким россказням. Ладно, не забивай себе голову ерундой, а я писать пошел. После миссии как раз вдохновение накатило... И в последний раз одарив ее теплым, нежным взглядом – большего он позволить себе не мог; рамки, отделявшие их двоих, давно уже были разграничены – Джирайя развернулся, чтобы отправиться отдыхать на теплые источники. На самом деле, вдохновение шиноби пришло вовсе не от захватывающей миссии, а от неожиданно теплого и чувственного приема старой подругой. Однако отойти больше чем на десять шагов ему не позволили. Неожиданно к широкой мужской спине прижались чьи-то упругие округлости, а спереди, на торсе сцепились в замок женские аккуратные ручки. — Знаю я, где ты собрался «музу» искать, – буркнула Цунаде, чувствуя, как ее уши и шея медленно, но верно окрашиваются в цвет мужской накидки. – Знаешь, когда ты уходил, я пообещала самой себе, что больше не буду заставлять тебя скрывать свои чувства. — То есть теперь я могу посещать женские бани? – с глупой подростковой ухмылкой поинтересовался тот. — Дурак! – не на шутку рассвирепела пятая. Она видите-ли ему тут душу раскрывает, а он... Все же чуть смягчившись, пятая смущенно добавила, усиленно пряча глаза в пыль дороги: – Говорю, теперь тебе не нужно искать вдохновение где-то на стороне. Я буду твоей музой. Джирайя застыл, буквально пожирая взглядом окончательно покрасневшую женщину, нервно теребящую край кофты, и еще раз моргнув, тихо попросил: — Ударь меня. — Зачем? – Цунаде не надолго выплыла из своего смущения, совершенно растерявшись. — Чтобы проверить: умер я или нет. В следующую секунду он ползал по земле, безуспешно пытаясь найти выпавшие от адского кулака зубы. — За что? – обиженно воззрился на куноичи отшельник, потирая ушибленную щеку. — Дурак!!! – теперь уже Цунаде развернулась к нему спиной, чтобы отправиться в штаб подальше от этого мужлана. — Не так быстро... – на бледное плечо легла широкая ладонь. Джирайя уже все понял и хорошенько обдумал. – Наконец приняла меня, а теперь сбежать собралась? Еще хокаге называется... И куноичи глазом моргнуть не успела, как оказалась закинутой на высокое мужское плечо. Лицо друга разглядеть ей так и не удалось. Лишь когда пейзаж вокруг сменился отнюдь не бедным убранством дома отшельника, ее соизволили опустить вниз. — Ты что это задумал? – Цунаде опасливо поджала ноги под себя, отползая по большой кровати подальше от мужчины, лицо которого до сих пор было скрыто гривой белых волос. — Стой, – Джирайя без труда удержал ее на месте и присел рядом. – Я слишком долго, слишком часто мечтал об этом. Чтобы ты ждала меня дома, лежала в моей кровати на моей груди. Подожди, не убегай... Дай хоть полюбоваться на тебя... Он поднял голову. И женщине, мгновенно попавшей в плен добрых, светящихся неподдельной радостью глаз, показалось, что мужчина помолодел на пятнадцать лет; разгладились морщины на переносице и у рта, а выправка плеч распрямилась, будто он снова был молодым, полным сил парнем. — Наконец-то, после стольких лет... – саннин неожиданно подался вперед и обнял ее. – Свадьбу сыграем на следующей же неделе. От такого смелого предложения к Цунаде снова вернулась способность мыслить, и она тут же взвизгнула, выпутываясь из стальных объятий отшельника: — Что, так сразу?! — Какое сразу? – ответно взревел он, нависая над женщиной. – Сорок с лишним лет – это по-твоему сразу? — Мне надо завтра отправляться в Кумогакуре! – из последних сил выкручивалась та, понимая, что от серьезного Джирайи уйти будет по-настоящему проблематично. Однако услышав ее слова, он неожиданно остановился и покровительственно вздохнул: — Ладно, но я поеду с тобой.***
Цунаде Сенжу была желанной гостьей в доме клана Би. Йондайме райкаге еще с первого собрания пяти каге был очарован этой сильной и веселой женщиной. И если для нее самой все ухаживания Эя были не более чем дружескими объятиями и шутками, то Джирайя ясно видел в них открытый и безнаказанный флирт. Когда Цунаде, весело щебеча и улыбаясь направо и налево, представляла мужчин друг другу, вокруг разве что молнии не летали, и то только потому, что оба шиноби не владели этой техникой. И Райкаге, и саннин сразу нашли друг в друге серьезных, но вместе с тем и достойных соперников за руку пятой. Просто так отослать отшельника от нее глава Скрытого Облака не мог, ведь тот был не рядовым шиноби, а официальным телохранителем хокаге. Да и Джирайя был не в состоянии, как следует дать отпор врагу, дипломатично скаля зубы и прося райкаге немножко отстраниться, когда тот слишком близко подходил к его Цунаде. Это молчаливо-вежливое противостояние закончилось в один из последних дней пребывания делегации из Конохи в Кумогакуре. Это был прощальный праздничный ужин. Во главе большого стола, накрытого не где-то, а в самом центральном зале главного штаба, торжественно возвышался настоящей горой Эй. Справа от него сидела Цунаде, казавшаяся совсем мышкой, по сравнению с ним и близ сидящим Джирайей, метавшим разъяренно предостерегающие взгляды на загорелого шиноби. — Для нас очень важен союз с деревней Скрытого Листа. Мы также весьма дорожим нашими друзьями оттуда, – начал свою торжественную речь райкаге. Может, обращался-то он и ко всем присутствующим, но взгляд темных глаз был прикован только к одной светловолосой куноичи. – А посему я бы хотел упрочнить эти отношения, сделав несравненной Цунаде предложение стать моей женой. По залу разнесся облегченный выдох; все подчиненные уже устали ждать, когда наконец их правитель найдет в себе силы признаться этой иностранке. — Гхм... – смущенно прокашлялась она, незаметно под столом поглаживая Джирайю по ноге в попытке успокоить. – Для меня тоже играет немалую роль союз со Скрытым Облаком, однако при всем моем уважении к райкаге, я не могу принять ваше предложение. Теперь же за столом раздались встревоженные, судорожные вздохи. Эй Би помрачнел, и сжав кулаки, выдавил: — Почему? — Она уже помолвлена. – Жабьему отшельнику надоело смотреть на ломание этой комедии, равно как и на необходимость его женщины оправдываться перед другими шиноби. Цунаде сначала было рассердилась на него за такое самовольное встревание в переговоры, а потом поняла, что все идет, как должно, и благодарно переглянулась с соотечественником. — Что? Как? Когда? С кем? – райкаге был совершенно обескуражен, ведь на его памяти последние пол года вокруг пятой никто не ошивался, в особенности этот беловолосый ниндзя. — В лежачем положении, две недели назад, со мной, – терпеливо объяснил тот, укоризненно глядя на подругу, изо всех сил сдерживающую смех. Загорелое лицо Йондайме побелело до предела, на могучей шее заходили желваки, и его раскатистый голос рявкнул: — Джирайя, жабий отшельник, я вызываю тебя на бой! Напрасно охали и ахали джонины Кумогакуре, напрасно Цунаде грозилась прибить обоих ухажеров, напрасно Киллер Би уговаривал своего брата остановиться. Он, едва ли не схватив саннина за шкирку, потащил его на полигон для испытаний. Ниндзя оставалось лишь молча сочувствовать невезучему саннину, рискнувшему перечить и дерзить самому Эю Би. Даже Сенжу, хоть и не понаслышке знавшая о невероятных способностях друга, сомневалась в том, что ее хилый, по сравнению с титанийским райкаге, «жених» сумеет хотя бы вернуться живым с песчаной арены. — Ух ты... Это первый раз на моей памяти такой сильный противник после Желтой Молнии... – прохрипел райкаге, сплевывая кровь. Поединок шел уже целый час, и обе стороны смогли по достоинству оценить друг друга. — Он мой ученик, – с гордостью за Намикадзе усмехнулся Джирайя, прежде чем отправить оппонента в глубокий сон. — Без такой хорошей мотивации, мне было бы не победить. Ты тоже был хорошим соперником... В итоге, народ Скрытого Облака провожал делегацию из Конохи с облегчением, а его глава с досадой и скупой мужской слезой. Однако перед тем, как окончательно распрощаться с союзниками, он теперь уже по-дружески обнял Цунаде, а отшельнику, пихнув того в бок, сказал: — Пожалуй, тебе я могу доверить ее. Охраняй как зеницу ока, понял?***
Джирайя улыбнулся воспоминаниям. После свадьбы он продолжал следовать наказу райкаге и никогда не покидал жену больше чем на три дня. У него, будто по взмаху волшебного куная, отпала потребность в любовании прекрасным полом и путешествии по свету. Всем миром и женской красотой для него стала та, которой он добивался долгих сорок лет. И беременность этого не изменила. Цунаде не потеряла своей привлекательности для него даже с большим пузом. Характер женщины тоже не особо испортился, разве что мыть руки и бегать за свежими продуктами мужчине приходилось в три раза чаще и иногда ночью. Но Джирайя мог примириться теперь уже с любым закидоном жены, после долгой безответной любви нынешняя жизнь казалась ему пределом мечтания и раем на земле. — Ты уже дома? – женщина не страдала излишней сентиментальностью и редко выходила встречать мужчину с миссий и из штаба. – Надеюсь, чеснок не проросший, а молоко свежее? — Да, госпожа! – весело отрапортовал он, и прошествовав в спальню, обнял ее, стряхивая капли воды с мокрой белой шевелюры прямо на большой живот. — Дурак! Что ты делаешь? – взвизгнула она, однако не пытаясь выпутаться из его рук. — Напитываюсь чакрой вдохновения, – не менее одухотворенно проурчал саннин, продолжая щекотать светлую кожу своими колючими вихрами. — Что?! Обнимаешь меня только ради каких-то низменных книжечек?! – не на шутку взъерепенилась Цунаде, бессмысленно дергаясь в неслабых руках мужа. — Как ты можешь, так говорить? – с чувством и долей серьезности проворчал тот. – Пожалуй, стоит кое-кому напомнить, из-за чего я хочу тебя касаться... — Ахахаха... Старик, откуда в тебе столько сил? – ей было уже вовсе не до шуток при виде поджарого, отнюдь не веявшего дряхлостью тела мужа. — Как-как ты меня назвала? – он бесцеремонно запустил одну руку в v-образный вырез ее рубашки. – Пожалуй, стоит показать кое-кому еще и весь мой «старческий» опыт... Несмотря на серьезность и некую раззадоренность несправедливыми обзываниями жены, рука отшельника касалась полной груди с всепоглощающей нежностью и трепетом. И Цунаде чувствовала, что ее любят. Понимая это, она с ответной силой льнула под грубые пальцы, сейчас дарившие истинное наслаждение как физическое, так и моральное. — Какой же я была дурой... Из-за моих предрассудков и каприз мы потеряли столько времени, которое могли бы провести вместе, – куноичи была полностью удовлетворена сейчас и, положив большой живот на мужа, щекотала белыми волосами его же грудь. — Не стоит так себя накручивать, – хмыкнул в ответ Джирайя, чувствуя, как по груди растекается не только легкая щекотка от ее действий, но и невероятная теплота и осознание счастья от единения с любимой. – Тем более тебе необходимо было время отойти от смерти Дана. — Эээх, Дан... – женские пальцы замерли, не окончив виток поглаживания. — Ты его все еще не можешь забыть, – просто констатировал факт саннин, однако его загорелую кожу будто прошиб ток. Впрочем, он ее действительно прошиб, когда какой-то неведомой силой Цунаде оказалась сидящей на пояснице мужчины и самозабвенно покрывающей низ его живота поцелуями, одновременно проводя пальцами по сплетениям бицепс. — Что за чушь ты сейчас снес? – вкрадчиво поинтересовалась она, перекладывая руки на сильные ноги. Джирайя сглотнул и с будоражащим предвкушением увидел всполохи огня в тепло карих глазах любимой. – Кажется, кого-то пора отлюбить за все недолюбленные сорок лет... К полуночи вымотанный мужчина улыбался глупой разморенной улыбкой, понимая, что, если бы ему сказали подождать еще столько же времени до достижения счастья, он без раздумий согласился бы. А на утро ему пришлось активировать режим отшельника, чтобы вовремя доставить жену в роддом...